Деркач положил шило на верстак и вставил кончик шнура в только что пробитую дырочку. Продел, сунул в следующую. Подёргал. Перевернул седло и снова взял шило. Аккуратно проделал следующие отверстия. Подхватил кончик кожаной полоски и вставил в него.
- Иван! - закричала за стеной жена.
Деркач бросил шило, отложил почти готовое седло.
- Чего тебе?
- Поди, глянь! Там на улице что-то!
Деркач заглянул в комнату, не дёрнулся лицом, только окинул взглядом лежащее на кровати тело. Нагнулся, переложил поудобнее.
- Всё хорошо? Ничего не хочешь?
- Нет, ты недавно меня поворачивал. Поди, глянь!
Ох уж это бабское любопытство! Но угождать супруге было делом привычным. Жена болела уже скоро год, лежала неподвижно. Поначалу было нестерпимо видеть, как красивое и любимое тело превратилось в безвольный кусок плоти. И приходилось его переворачивать, укладывать, обмывать, подвигать на край, чтобы не менять потом простыни. А самому — и стирать, и готовить, и вот, шорничать… Быть одному за всех. Да ещё не дал Бог детей…. И, может, и слава Богу? Вот так бы ещё и дитя страдало. Хотя… эх, кабы знать ещё, что было бы? Может, будет легче с дитём-то? Хоть какая радость!
Деркач подхватил шапку, натянул на волосы, вышел на крыльцо. Ну, что там происходит? Да, шумят. Ладно, схожу, гляну.
И Иван Деркач, простой шорник из простой Задвинской деревни Лихие Выселки последний раз спустился со ступеней родного дома.
За забором никого не было. Но вот справа, у дома Палыча, какое-то нездоровое скопление народа. Было плохо видно за вишней и насыпанной кучей гравия. И как Дуся услыхала? Вот что безделье делает с человеком. Деркач вздохнул. Жену было жаль. Ядвига даже в молодости была не красавица, но притом способная, работящая баба. Они жили пусть не душа в душу, но всё же жили, и не хуже других. Дом, вон, справили. Детей, правда, не нажили, но тут что уж… В сарае квохтали куры, молока и мяса в Выселках хватало. А уж на хлеб скорняжными работами можно было заработать даже не напрягаясь. Дело было даже не в том, что спрос на работу велик, просто соседи тоже люди, а жили в Лихих Выселках дружно. Нет, конечно, всяко бывало, и морду бить приходилось, и у самого после особо ярого гульбища зубы шатались. Но назавтра — всё вместе. То Деркач Палычу поможет вожжи да постромки стачать, то Палыч ему баню сложить, то оба они Ковылу да его семье поле пожать. В общем, не зазорно в Выселках к соседям обратиться, и если есть у тех времечко — не откажут, помогут. От того жила деревня пусть не богато, но и не бедно. И как постигла Ядвигу хворь да телесная немочь — не бросили соседи. То придут помочь вынести болезную во двор, на солнце полежать, птичек послушать, воздухом подышать. То ломоть свежего хлеба принесут, то творога, то масла. А то и вовсе заказ какой с других мест. Берись, шорник, работай. А мы свезём — да взамен деньгами, али тканями. Дружно жили в Выселках!
- О, Иван! Здоров! Как Дуся?
- Да всё так же. Что у вас тут?
Перед калиткой стоял рыцарь. Статный мужчина лет тридцати, с русыми волосами до плеч и длинным лицом. Плечи бугрились то ли мышцами, то ли просто форма у доспеха была такая. Рядом с рыцарем торчал некрасивый юнец, в одеждах некогда богатых, сейчас же грязных и истрёпанных, общее же впечатление от него было отталкивающим. А кроме них — больше никого. Очень странно.
- Здравствуй, селянин, - повернулся к нему рыцарь. - Отвечай, видел ли ты в окрестностях ваших дракона?
- Дракона? - неподдельно изумился Деркач. - Да помилуйте, господин рыцарь, откуда же взяться в наших местах дракону? Отродясь не бывало!
- Вот и я вам говорю! - Палыч перекрестился. - Не было никогда!
- Будет, - уверенно заявил рыцарь. - Или может быть.
- Откуда ж он возьмётся? - очевидно, Палыч уже наобщался с этим вооружённым незнакомцем, и считал, что задавать рыцарям лишние вопросы — безопасно. Сам Деркач на такое не отважился бы. Голова — она одна. Своя, не чья-нибудь.
- А ты дракона когда-нибудь видел? - повернулся к Палычу рыцарь.
- Нет, господин, Бог миловал, откуда?
- И дай тебе Бог, чтобы и не увидел никогда. Ибо сей монстр имеет крылья в двадцать аршин и умеет летать. А скажи мне, селянин, откуда же возьмётся монстр, умеющий летать?
Все непроизвольно посмотрели на небо. На небе плыли высокие башни облаков.
- К дождю, - вырвалось у Деркача.
Спутник рыцаря зябко повёл плечами, будто хотел закутаться.
- Слушайте сюда, - властно сказал рыцарь. - Я охочусь за драконом, который убежал сюда. Там, - он махнул рукой с холёными ногтями, - Хассийские горы. За них дракон не улетит, там его прибьют ещё раньше, чем здесь. Поэтому он появится в окрестностях рано или поздно. Если кто из вас увидит его — следует немедля отправить гонца в Рубертштад, там зайти в любой трактир и передать трактирщику эти сведения. Где именно видели, куда он летел, как летел, что делал. Если найдёте его лёжку или другие полезные сведения — получите награду.
Рыцарь с сопровождающим (а теперь — ещё и с Деркачом и с Палычем) перешли улицу, спросили рябую Варвару, потом — Кирюхину жену, всех предупреждали о драконе, награде и обязательном посыле вестника в город. В конце улицы обнаружились сопровождающие рыцаря слуги. Там же стояла телега… или повозка… В общем, хрен его знает что на колёсах. И на этом самом нечто торчал огромный лук. Такого огромного и мощного лука Деркач не видел никогда в жизни, даже вообразить не мог! И мало того, что он был размером с его рост, кабы не больше, так был ещё сделан не из дерева, а из металла. Тетива была в палец толщиной, ей, ей! А уж стрела, что лежала на специальной подставочке… «На дракона» - понял Деркач. Его бы такой стрелой просто разорвало в клочья.
Так что провожали рыцаря, можно сказать, всей деревней. Группа воинов с обозом двинулась в путь и неспешно скрылась за деревьями.
Деркач поджал губы. Надо было возвращаться домой и рассказывать изнывающей от любопытства жене последние новости. Но это могло и подождать.
- Что думаешь? - спросил он Палыча.
- А что думать? Хреново дело.
- А что тут такого?
- Ты не смекнул, да? Рыцарь этот за драконом гоняется, ему — слава, почёт и богатство. А нам что?
- А нам что?
- Ты серьёзно?
- Вот же тупая башка, - вмешалась рябая Варвара. - Тебе хорошо, у тебя хозяйства одни куры. А ну как дракон повадится коров таскать? А как будет в пшенице валяться?
Деркач сдвинул шапку на лоб и поскрёб затылок.
- Да, дела…
- Придётся дозор организовывать, - Палыч оглядел лес.
- И что, ночами село обходить?
- А и так. Вот завтра, пожалуй, начнём вышку делать. Даха! Скажешь Кирюхе, чтобы как освободился — ехал в лес. И ты ему спомогни. Пусть сосну рубит да привозит. Мужики, готовьте пилы. Надо сказать будет Семёну, чтоб гвоздей наковал.
- Может, у него есть! - влезла Варвара.
- Есть, конечно. Но мы ж их заберём.
Постояли ещё немного. Объявившийся дракон спутал привычный уклад, вызвал неуверенность и раздражение. И так нелёгкая жизнь обещала усложниться постройкой вышки, ночными дозорами, а то и потерей продуктов. Жили пока что в достатке, но вот дракона деревне никак не прокормить. Да, дела. Хорошо, что есть рыцари, которые их, селян, защищают.
- Ну, я пошёл, - Деркач сделал над собой усилие и направился домой.
Тут это всё и случилось. За лесом раздалось шипение и шум. Частые-частые хлопки резко стали громче, и вот тут все жители смогли увидеть дракона. Ящер был не так уж велик, хотя корова с огромными кожистыми крыльями тоже впечатляет. Но сила драконов не в размерах. Из-за леса вылетела стрела, едва различимым прочерком метнулась в небо, дракон извернулся и плюнул в неё огнём.
- Горит! - вдруг закричала Варвара.
Деркач оторвался от небесной битвы, опустил взгляд и увидел, что огненный плевок попал в чью-то крышу. И теперь оттуда поднимается огромный клуб дыма, подсвеченный снизу оранжевым. Все кинулись бежать к месту пожара. Уже подбегая, Деркач едва не закричал. Сердце ёкало: неужели?
Точно. Из всей деревни дракону не понравился именно этот дом. Крыша уже прогорела, дом представлял собой сплошной костёр. Деркач открыл калитку, спеша внутрь, и вдруг почувствовал рывок за плечо. Обернувшись, встретился глазами с Палычем. Тот крепко держал соседа и смотрел в лицо прямо, не мигая.
- Отмучилась, - негромко сказал он. - Помолимся за душу невинную. Потом. А пока надо спасаться, чтобы пожар не перекинулся на соседей.
Деркач дрогнул. Это же форменное убийство! Но… Он оглянулся на пылающий дом. Треск горящего дерева и бушующего пламени были хорошо слышны. А вот человеческих криков не было. Может, и впрямь уже…?
- Бежим. Ветер оттуда, надо поливать дома водой, чтоб не перекинулось! - Палыч толкнул Деркача в плечо, направляя.
И они побежали. Судорожно вынимая воду из колодца, торопливо расплёскивая, передавали друг другу, заливая всё, что можно: крышу, стены, даже деревья, которые уже начали тлеть. Прибежала вся деревня, даже малышня помогала, чем могла.
А потом стояли на пепелище.
- А ты говоришь, куры... - обронил Деркач, глядя на то место, где ещё недавно стоял курятник, а сейчас курился дымок. Варвара промолчала. А что скажешь?

Вечером сидели в доме Палыча. Горькая это была тризна, да недолгая. Потому что, хоть никто и не сказал этого вслух, но все чувствовали неловкое облегчение. Больная жена, не способная не только принести детей, но и даже самой поесть нормально — была обузой для мужика. Это понимали все. Любовь Деркача тоже все оценили, до последнего момента он ухаживал за ней, и дальше бы нёс свой крест. Но сейчас — всё, свобода. И она отмучилась, и к нему никаких претензий. И все пили молча, не столько в память о погибшей Ядвиге, сколько за живого Ивана.
А тому было муторно, да так, что хоть в петлю. Он всё понимал. Да, всё именно так, как думают соседи. Да, свобода. Да только что делать с той свободой? Пусть Дуся и была немощной, но даже в немощности своей принимала ласки мужа с радостью. И была привычным уже ярмом, уклад жизни сложился, всё было понятно и обыденно. Сейчас же что делать? Новый дом строить? Для кого? Искать какую-нибудь вдову по дальним селеньям? Так проще к ней переехать, ибо всех вещей у Деркача — те, что на плечах. И не очень-то хочется сейчас думать о чужих вдовах! Любил он Дусю, любил. И уж точно не желал ей именно такой смерти. Скупые мужские слёзы проточили дорогу и дальше хлынули ручьём. И никто не остановил его, не кинулся утешать. Спасибо вам, дорогие соседи, за всё, что вы для нас сделали. Что кормили, помогали. Но сегодня деревня потеряла двоих.
Иван Деркач, шорник из Лихих Выселок оплакивал свою прежнюю жизнь. Какой бы она ни была — а она была. И хватало в ней в достатке и горя, и счастья, и уюта, и проблем. Сгорела она лучиной в огне драконьего пламени. Ну, что ж, значит, судьба отплатить той же монетой.
- И куда ты пойдёшь? - спросил его утром Палыч, остановив на пороге своего дома.
- Рыцарь велел передать ему, если увидим дракона.
- Так он же, небось, и стрелял в него!
- Небось. Но всё равно гонца к нему послать треба.
- Думаешь отомстить дракону? - усмехнулся Палыч.
- А ты бы хотел, чтобы я его отблагодарил? - холодно спросил Деркач, и усмешка пропала.
- Прости.
- И ты прощай. Ну, давай обнимемся.
Они обнялись, хоть не были братьями, но в подобных поселениях все друг другу хоть какая-нибудь да родня.
И вышел Деркач в дальний путь с лёгоньким мешком за плечами. Маленький человек, не важный в истории целого мира, без прошлого и будущего, он шёл не зная, куда и не зная, зачем. Не строя планов захватить мир или хотя бы разрушить город. Шорник толкал ногами землю, раздвигая сапогами кусты, и не задумывался о том, что будет делать и как жить.
Ему было всё равно.