С такими приключениями у меня весь сон вышибло напрочь. Я крутил баранку руля, притормаживал на кочках и ямах, но делал это все машинально, не задумываясь. А мысли все возвращались к событиям последних суток. Они путались и заплетались, никак не желая выстраиваться в стройный и непротиворечивый порядок. Было ли это следствием стресса, отвлеченности на управление мобилем или общего утомления – неважно. Но с логикой у меня возникли серьезные проблемы. Наконец, оставив попытки разложить по полочкам немногие имеющиеся факты, я решил поэксплуатировать своего механика.
- Николай Генрихович, вас не удивили события прошедшего дня?
- Признаться, удивили, и даже весьма.
- Я тут пытался обдумать все произошедшее, но у меня ничего не вышло. Наверное, сказывается катастрофический недосып. Давайте, я попробую формулировать свои мысли вслух, а вы, если что, меня поправите.
- Что ж, давайте попробуем.
Клейст поерзал на своем сиденье и уселся вполоборота ко мне, изобразив на лице полнейшее внимание. Быстрым взглядом убедившись в этом, я начал:
- Вот смотрите: позавчера мне предъявили ультиматум. Вчера ночью, когда я его проигнорировал, попытались поджечь мобиль, а нынче днем – испортить его. Причем испортить именно с целью задержать нас до прибытия неких людей.
- Да, - подтвердил Клейст. - Я тоже заметил, как трактирщик высматривал какой-то знак.
- Но во всем этом я вижу некие несообразности.
- И какие же? Интересно было бы сравнить со своими наблюдениями.
- Извольте, Николай Генрихович. Первое, что меня смущает, это поджог. Как меня уверял господин Боголюбов, собственный район и даже собственный город воры поджигать не будут. А если кто подобное удумает, его удавят свои же. Почему? Потому что велик риск оставить без крова коллег по ремеслу. Кроме того, назначенные к стрижке «овцы» от пожаров тощают, и прибыток у злодеев снижается. Отсюда я делаю вывод, что организаторы этого злодеяния не тульские, а, скорее, Орловские.
- А почему именно орловские?
- А потому, что именно в Орле ко мне подошла та троица с непристойным предложением.
- Но ведь эти люди могли быть откуда угодно, и лишь в Орле решиться воздействовать на вас таким образом.
- Хм-м… Допустим. Но с тем, что они не тульские, вы согласны?
- Вполне.
- Идем дальше. Сегодняшний трактир. Явно все было сделано наспех. Ни трактирщик, ни его слуги не были готовы к тому, чтобы нас задерживать. То есть, приказ им был отдан в тот момент, когда мы уже сидели за столом. Поэтому и наш обед прошел без последствий для желудка. А вот во время упаковки еды с собой запросто могли что-нибудь добавить. В лучшем случае, снотворное.
- Вот с этим я полностью согласен, - кивнул Клейст.
- В итоге, плохие люди остались ни с чем. И трактирщик, уверен, будет наказан за невыполнение задачи. Его мне совершенно не жаль. Но мое седалище подсказывает, что нам удалось унести ноги буквально в последний момент.
Механик рассмеялся:
- Я, Владимир Антонович, с вашим, как вы говорите, седалищем совершенно согласен.
- И, в конце концов, я делаю следующий вывод: преступники за нами не успевают. Требование свое они предъявили, вполне располагая свободным временем. Поджог – это, скорее, от невозможности быстро организовать что-нибудь более изящное. Например, в силу отсутствия нужных специалистов из числа воровских профессий. Ну а инцидент в трактире – это уже явный экспромт, авантюра, на которую наши противники вынуждены были пойти по причине катастрофического цейтнота.
Клейст по своему обыкновению с минуту подумал прежде, чем ответить.
- Вынужден с вами согласиться, - выдал он наконец.
- Получается, - продолжил я, ободренный поддержкой компаньона, - нам просто надо в обычном темпе доехать до Тамбова и зафиксировать свою победу. По моим ощущениям, мы сейчас опережаем самых шустрых преследователей минимум на полчаса. И это с учетом нашей трапезы.
- Ваши бы слова да богу в уши, - откликнулся механик.
- У вас есть какие-то сомнения?
- Разумеется. Я ведь так до конца и не проверил мобиль. Кто знает, что успел накрутить тот прохвост.
- Думаете, вероятна поломка?
- По крайней мере, я ожидаю, что она случится. И если ее не произойдет, я буду, во-первых, весьма удивлен, а во-вторых, крайне обрадован. Ведь у тех бандитов есть две цели. Первая – это обеспечить выигрыш нужному человеку. А вторая – наказать нас с вами за непослушание. И если у нас возникнет серьезная поломка, то посланные за нами следом костоломы вполне могут осуществить свою угрозу.
Слова Клейста меня смутили: о таком я подумать не успел. И, как назло, через несколько минут под капотом что-то брякнуло, засвистело, и мобиль тут же окутался облаком пара. Я только и успел, что затормозить и поспешно выскочить наружу, прикрывая лицо рукой в перчатке. Отбежав на пару метров назад, увидел по другую сторону аппарата своего компаньона, с виду целого и невредимого. Вроде, обошлось. Хорошо, что пар вырвался в закрытом пространстве капота, иначе быть бы нам обваренными, ничуть не хуже раков.
- Как вы, Николай Генрихович? – спросил я, подойдя к механику.
- Вроде бы цел, бог миловал. Наверное, один из патрубков конденсатора оторвался. Видать, тот мерзавец что-то все-таки открутил. Пусть не совсем, но нам хватило. В дороге от тряски открутилось окончательно, вот и результат. Починить, думаю, будет несложно. Но придется выждать хотя бы четверть часа: пусть котел остынет.
Облако пара развеялось уже через минуту. Мы сообща откатили мобиль подальше на обочину, открыли все капоты и, усевшись на траве чуть поодаль, принялись ожидать момента, когда можно будет приняться за ремонт. Говорить было не о чем, и мы сидели молча. Клейст, стянув с головы шлем и расстегнув куртку, глядел в небо, подставив лицо солнцу и легкому ветерку. Я же расхаживал туда-сюда, нарезал круги вокруг мобиля, заглядывал под капот, пробовал ладонью воздух над котлом и каждый раз с досадой отходил: рано. В конце концов, Клейст не выдержал:
- Владимир Антонович, ну что вы мельтешите? Ей-богу, от этого котел быстрей не остынет. Сядьте, посидите. А то и полежите, нервы целей будут.
Я послушался. Присел чуть в стороне, а потом и вовсе откинулся на спину, раскинув руки. Щебетали птицы, летали стрекозы, цвиркали кузнечики – в природе царила полнейшая идиллия. Гонка? Какая гонка? Куда спешить? Зачем? Все сущее неизменно и пребудет неизменным в веках.
Неожиданно для себя, я настолько погрузился в созерцание, что совершенно потерял представление о времени. Вывел меня из этого состояния опять же Клейст, когда, покряхтывая, начал подниматься. Встрепенулся и я:
- Думаете, уже остыло, Николай Генрихович?
- Кто знает – надо посмотреть. Вообще говоря, пора бы. Да и наши потенциальные преследователи не дают мне спокойно сидеть. А вы вот совершенно, я вижу, расслабились. Это правильно: вдвоем там делать нечего.
Механик подошел к мобилю, сунулся под капот и через минуту загремел ключами, что-то откручивая или, напротив, прикручивая. Я подошел, глянул через его плечо:
- Патрубок?
- Он самый. Резьбу сорвало к чертям, теперь его остается только выбросить. К счастью, есть чем заменить. Так что еще минут десять, максимум пятнадцать, и поедем дальше. Можете полежать еще немного, а я как ремонт закончу, так сразу вас позову.
Лежать я не смог, хоть и честно попытался. Встал в сторонке и принялся глядеть на дорогу. Со стороны Тамбова все было пусто. А вот со стороны Тулы показалось облачко пыли. Я насторожился, вынул из кармана револьвер и присел за мобилем. Клейст на мои действия внимания не обратил и продолжал увлеченно брякать ключами под капотом.
Облако пыли приближалось, увеличивалось и, наконец, из-за ближайшего поворота со стороны Тулы вылетел мобиль. Я пригляделся: «Скорость» с девицей Боголюбовой за рулем. Фу-у! эти точно стрелять в нас не будут.
Мобиль конкурентов пролетел мимо, а механик даже успел продемонстрировать мне непристойный жест. Интересно, Боголюбова это заметила? Клейст заметил точно. Он на секунду обернулся, увидал согнутую в локте руку «скоростного» механика и яростно забренчал ключами. Не прошло и минуты, как он поднялся на ноги:
- Можем ехать, Владимир Антонович. Только воды долить нужно. Почитай, вся паром ушла.
Пока Клейст убирал инструмент и закрывал капоты, я долил в бачок дистиллированной воды до нормы и запустил нагрев. Еще две минуты, и мы помчались вперед.
«Скорость» опередила нас минут на десять. Это, из расчета пятидесяти миль в час, чуть больше восьми миль. Если разница в скорости около тех же восьми миль, догоним мы их через час. Конечно, по общему времени прохождения маршрута мы и без того победили. Но если, ко всему прочему, еще и первыми придем, будет совсем замечательно. До финиша примерно сто миль, два часа пути. Час догонять, и еще час лететь в полном одиночестве, заставляя всех конкурентов глотать пыль из-под наших колес.
Меня, что называется, зажгло. Азарт – штука такая, заразительная. Вот я и заразился. И сейчас вдохновенно крутил баранку, заставляя мобиль выписывать на дороге кренделя, огибая одну яму за другой.
К исходу часа впереди показалось, наконец, облако пыли.
- Догоняем! – оживился Клейст.
Он, кажется, тоже заразился азартом.
Облако росло, приближалось. Еще пара поворотов и начнется уже непосредственная схватка за победу на последнем этапе. Держись, «Скорость», «Молния» быстрее!
Я не сразу понял, что это был за звук. И лишь спустя несколько секунд, когда пыльное облако впереди сменилось белым облаком пара сообразил: котел. Недавно у нас, теперь у них – это что, норма? Но у нас – результат диверсии. А там из-за чего?
Через пару минут я затормозил у разбитого вдребезги мобиля. Видимо, взрыв котла случился прямо перед поворотом. Облако горячего пара напрочь перекрыло видимость, да и глаза Боголюбовой наверняка закрылись сразу же, рефлекторно. По крайней мере, у меня было именно так. Ну а потом – все понятно. На полном ходу мобиль вынесло на обочину, и он влепился в здоровенный валун. Рука гонщицы держалась за рукоять тормоза, но, видимо, силы затормозить не хватило. Механик, любитель неприличных жестов, лежал рядом с камнем: при ударе его выбросило из машины. А Настя Боголюбова, как и я пару месяцев назад, сидела на своем сиденье, уткнувшись лбом в пустую рамку ветрового стекла.
Я выскочил из своего аппарата и кинулся первым делом к Боголюбовой. Стянул с нее шлем, проверил сонную артерию: жива! Осторожно взял на руки, перенес подальше от дороги и бережно уложил на траву. Ощупал руки-ноги, вроде целы. Спина – неясно, нужен врач, а не такой дилетант, как я. На лбу наливается здоровенная шишка. Наверняка имеется сотрясение. Я тут же вспомнил свое путешествие на мобиле в день попадания и содрогнулся. Нет, сидя ехать пятьдесят миль в таком состоянии решительно невозможно. Здесь нужен санитарный фургон.
Пока я разбирался с Боголюбовой, Клейст подошел к механику «Скорости». Снял с него очки, поглядел на лицо, поднял было руку – пощупать пульс - и тут же уронил. Повернулся ко мне, беспомощно развел руками: мол, помогать уже некому.
- Что делать будем, Николай Генрихович?
- А что тут можно сделать?
Клейст выглядел растерянным, словно и в самом деле не знал, за что взяться. Пришлось принимать командование на себя.
- Нужен врач, и как можно быстрее. Но и оставлять Анастасию Платоновну просто так тоже нельзя. Я предлагаю, чтобы вы остались здесь, просто на всякий случай. А то набредут какие-нибудь тати, пограбят, а то и еще чего пакостного удумают с почти благородной девицей. Я же поеду в Тамбов за врачом. По моим прикидкам, осталось проехать менее полусотни миль. Обернусь, если ничего не случится, часа за два.
- Владимир Антонович, а если те, из Орла появятся?
- Вам они ничего не сделают. Они же меня пугали, ко мне и все претензии. А вам, на всякий случай, вот:
Я достал из кармана револьвер.
- Умеете обращаться?
- Вполне. А вы что, всегда его с собой носите?
- Всегда. И, знаете, несколько раз он пригождался. Однажды жизнь спас. К счастью, не мне.
- Давайте, - решился, наконец, Клейст. – Езжайте с богом, а я тут покараулю. И знаете что, когда в Тамбов вернусь, тоже прикуплю себе револьвер.
Я прыгнул за руль и погнал мобиль так, как никогда не гнал за все четыре дня. Наверное, потому, что от этого раньше не зависела жизнь человека. Пятьдесят восемь миль в час? Ха! Думаю, что было не меньше шестидесяти пяти. Как мобиль по частям не рассыпался – непонятно. Но примерно через сорок минут я въехал в Тамбов.
Полиция работала четко, зеваки нервировали, но под колеса не прыгали. Я пронесся по улицам, прогрохотал по булыжнику и, проигнорировав толпу, затормозил на углу рядом с городской больницей.
- Врача! Срочно! Вопрос жизни и смерти!
Служитель молча ткнул пальцем наверх.
Прыгая через две ступеньки, я взбежал на второй этаж. Кабинет моего знакомого Марка Соломоновича Кацнельсона был приоткрыт.
- Марк Соломонович!
Доктор вздрогнул, проливая коньяк из рюмки на полировку стола.
- Марк Соломонович, срочно нужна ваша помощь!
- В чем дело?
- Авария.
- Сейчас отправлю дежурный фургон. Где случилось? Кто пострадал?
- На тракте. Анастасия Платоновна Боголюбова.
Секунда, и Кацнельсон уже стоял рядом со мной в плаще-пыльнике поверх сюртука и с саквояжем в руках.
- Что ж вы сразу не сказали? Едем!
Я кинулся вниз по ступенькам, чуть не снеся на выходе того же служителя. Пока я забирался в мобиль, врач уже выскочил на улицу. Уселся рядом со мной и повторил:
- Едем!
- Держитесь крепче, Марк Соломонович! – предупредил я. – Вот здесь.
И рванул с места, настолько быстро, насколько мог позволить мобиль.
