Категории
Жанры
ТОП АВТОРОВ
ПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ  » 
Главная » Зомби, Фантастика, Эротика, Секс » Тайна медвежьего черепа
Евгений Константинов: Тайна медвежьего черепа
Электронная книга

Тайна медвежьего черепа

Автор: Евгений Константинов
Категория: Фантастика
Серия: Пограничные возможности книга #1
Жанр: Зомби, Фантастика, Эротика, Секс
Статус: недоступно
Опубликовано: 14-08-2017
Просмотров: 962
Наличие:
недоступно
Форматы: .fb2
.epub
   
Цена: 120 руб.   
  • Аннотация
  • Отрывок для ознакомления
  • Отзывы (0)
Разве мог предполагать сержант погранвойск Федор Посельский, что за полгода до увольнения в запас, станет обладателем древнего медвежьего черепа, который является могущественным порталом! Благодаря ему Федор спасает любимую девушку и избавляется от угрожавшим пограничникам фашистам-зомби…

К несчастью, зомби оставляют «свой след», заражая одного из сослуживцев Федора. Вернувшись на гражданку, в подмосковный городок Истра, сержант запаса вновь вынужден прибегнуть к помощи медвежьего черепа, чтобы, спасая себя и дорогих ему людей, справиться с местной криминальной группировкой…
Первым открыл огонь с верхотуры пограничной вышки замполит лейтенант Борисенков. Словно на стрельбище, припав на одно колено, выпустил одну за другой три коротких очереди. Еще одну – длинную из своего автомата вслед за ним выдал товарищ прапорщик.

– Есть! – выкрикнул Борисенков.

– Нет! Удрал косолапый!

– Не мог я промахнуться!

– А чего ж он удрал-то?

Сержант Федор Посельский, только что выполнивший очередной приказ по охране государственной границы и вернувшийся на заставу вместе со своим нарядом, чертыхнулся, глядя на спускающихся по лестнице, препирающихся командиров, которые, похоже, совсем стрелять не умели. Сам бы он в таких условиях ни за что бы не промахнулся.

Зная по книгам и по рассказам охотников медвежьи повадки, Посельский был уверен, что зверь пришел к заставе на запах помойки, и, если его не ранили, ночью мог вернуться. А это ничего хорошего обитателям заставы не сулило. На всякий случай, с вечера поблизости от помойки следовало бы выставить так называемый «Секрет» – двух или трех вооруженных автоматами пограничников.

Начальник заставы находился в отпуске, поэтому о своих соображениях сержанту пришлось докладывать мрачному замполиту. Инициатива оказалась наказуемой, и лейтенант назначил старшим наряда «Секрет» сержанта Посельского, приставив к нему ефрейтора Иванченко и рядового Сударина.

Ближе к ночи пограничники замаскировались неподалеку от помойки, от которой ощутимо пованивало. Удовольствия провести в таком соседстве несколько часов, было мало, к тому же Федор запретил подчиненным курить, впрочем, как и разговаривать. Однако страдали они недолго – ночную тишину, нарушаемую лишь комариным писком, взорвали выстрелы и звериный рев. Стреляли со стороны отдельно стоящего от казармы офицерского домика, куда наряд Посельского поспешил выдвинуться с автоматами наизготовку.

– На этот раз точно попал! – Заявил замполит. – Первым же выстрелом! Хорошо, ствол с собой прихватил, когда по нужде вышел. Вышел, а медведь прямо передо мной. Теперь валяется где-нибудь поблизости.

Федор включил фонарик, посветил вокруг:

– На предохранитель пистолет поставьте, товарищ лейтенант.

– А если…

– В любом случае, убили вы медведя, или ранили, искать его только утром станем. Сейчас, даже с собаками – слишком рискованно…

…Они вышли на поиски с рассветом – Борисенков и ночной «Секрет» в полном составе, только теперь у ефрейтора Иванченко была на поводке немецкая овчарка по кличке Берта. Собака взяла след зверя буквально от порога офицерского домика. Залаяла, потянула за собой хозяина, но вскоре остановилась, как вкопанная, перед одинокой березкой.

Растущих в окрестностях заставы берез можно было по пальцам пересчитать, но именно под этим деревцем любили фотографироваться пограничники. Совсем недавно, когда березка покрылась молодыми зелеными листочками, поддержал традицию и Посельский. Теперь она была абсолютно голой, листья словно сдуло и унесло порывом ветра. Зато на бело-черном стволе алел широкий мазок. Лейтенант Борисенков провел по нему пальцем и довольно улыбнулся:

– Это кровь. Я же говорил, попал в косолапого!

– И в березку тоже попали, – Федор заметил радом с кровяным пятном след от вонзившейся в ствол пули.

– Ага. Вообще-то я четыре раза стрелял.

– А куда листья подевались? – задрал голову сержант.

– И следы исчезли, – почесал затылок Иванченко, к ногам которого жалась овчарка.

И действительно – хорошо заметные на влажной земле медвежьи следы обрывались перед березкой, словно зверь вдруг прыгнул на дерево, а с него перепрыгнул куда-то еще…

Глава первая

Остров Медвежьего черепа

Сержант пограничных войск Федор Посельский любил плавать и мог продержаться на воде очень долго. Но сейчас продолжать заплыв становилось все более проблематично. Торчащие из воды останки деревьев встречались все чаще, топляка тоже хватало, поэтому он осторожничал, боясь напороться под водой на острый сучок. И все равно поворачивать назад не собирался.

Федор неплохо ориентировался и был почти уверен, что вскоре выплывет прямехонько к тропинке, тянущейся вдоль рубежа прикрытия. По этой тропинке до заставы, а вернее, до баньки, где осталась его одежда, возвращаться намного быстрее, чем вплавь по озеру.

Была и еще одна причина, благодаря которой он упорно продвигался дальше. В который раз Федор пытался отыскать, так называемый, остров Медвежьего черепа, о котором ему рассказал ефрейтор Литвинов незадолго до своего дембеля. По словам Литвинова, на этом острове, затерянном среди множества местных озер, хранился череп медведя, обладающий сверхъестественными свойствами. Что это за свойства не знал ни ефрейтор, ни его предшественники. Легенда среди пограничников передавалась из уст в уста много лет, но остров Медвежьего черепа до сих пор никто не нашел.

До возвращения на гражданку Федору оставалось меньше полугода, и перед самим дембелем он по традиции должен был поведать об острове кому-нибудь еще. Не просто кому-нибудь, а только другу. Такому, каким был для него Василий Литвинов…

…Ефрейтор Литвинов уже готовился к дембелю, и пребывал в некой эйфории, когда во время боевого расчета сержанту Посельскому вдруг объявили выходной – на следующий день. Выходные давали редко, и Федор решил использовать это с максимальной отдачей – позвал друга Василия в поход на «Старуху». Так пограничники называли и озеро, и стоявшую на его берегу старую заставу, от которой давно остался только фундамент. Хотелось искупаться, позагорать, натаскать на самодельные удочки окуньков, сварить ушицу. Литвинов согласился, не раздумывая.

У них все складывалось как нельзя лучше: и денек выдался солнечный, и рыба клевала – только вынимай… И вот, когда вода в котелке начала закипать, Литвинов рассказал Федору про Медвежий череп, передал, так сказать, эстафету на поиски загадочно места. Но потом, когда уха была почти готова, они вдруг увидели плывущую по озеру лодку и в ней – двух человек.

Переполошиться было от чего – граница с Финляндией-то рядышком! Но от сердца отлегло, года друзья узнали в одном из них лейтенанта Борисенкова. Как же орал замполит, увидев на берегу озера блаженно расслабляющихся своих подчиненных! Оказалось, что выходной сержанту Посельскому дали не просто так, а с определенной целью – чтобы он вместе с приехавшим из отряда на проверку капитаном отправился на озеро ставить сети. И вот – капитан приехал, а рыболова-помощника на месте не оказалось. Пришлось лейтенанту заменить сержанта: обхаживать капитана, грести веслами, самому возиться с сетями…

Такой расклад в дальнейшем ничего хорошего сержанту Посельскому не сулил. С замполитом он и без того не ладил. На первый взгляд Борисенков был, как говорится, соплей перешибешь. На самом деле – жилистый мужик, техничный в плане гимнастики, на турнике ему не было равных. Но турник для пограничника – дело не первостепенное. Важнее же быть: политически подкованным, профессиональным следопытом, отлично стрелять и быстро бегать. Во всех этих ипостасях Борисенков, как и в гимнастике, позиционировал себя одним из первых.

Но тут в плане молодого сержанта Посельского нашла коса на камень. Конечно же, не в гимнастике, тем более, не в политической подкованности, но та уж вышло, что сержант и, как следопыт, оказался внимательнее лейтенанта, и стрелял пометче, и бегал побыстрее. И, к огромной досаде замполита, сержант Посельский однажды это доказал, причем в присутствие почти всего личного состава «Десятки».

На заставе были плановые учения, основным нормативом которых именно бойца-пограничника, способного догнать и задержать потенциального нарушителя были преодоление полосы препятствий, совмещенное с боевыми стрельбами. Этот норматив совмещал в себе многое: траншеи, колючая проволока, натянутая очень низко над землей, бревна, заборы, лестницы, горизонтальные канаты, натянутые на деревьях довольно-таки над землей… И после всей этой круговерти – стрельбой из автоматов по мишеням различной сложности, а потом финишная прямая – кто быстрее добежит. Две практически одинаковых полосы препятствий располагались на, так называемом, рубеже прикрытия, параллельно друг другу. На старт выпускалось по два бойца, чтобы присутствовал именно соревновательный момент.

В тот раз последними в паре оказались сержант Посельский и замполит, которому, вообще-то выполнять норматив было необязательно. Впрочем, как и сержанту, который давно уже заслужил все спортивные знаки отличия. Но Борисенков демонстративно, перед всем строем уже отбегавших и отстрелявших свое пограничников, вызвал Посельского на показательные состязания, и Федор не мог, не имел права не принять вызов.

Сначала они преодолевали полосу препятствий ноздря в ноздрю, затем, на бревнах, лестницах и канатах замполит вырвался вперед, первым начал стрельбу по мишеням, чуть раньше Посельского ее закончил и выбежал на финишную прямую. И вот тут-то сержант догнал и обогнал своего начальника. Пусть, на последних метрах, но победил-таки в импровизированной дуэли, чем заслужил бурные аплодисменты рядового состава, и срежет зубов от замполита.

…Обогнув очередной мыс, Федор увидел знакомые очертания рубежа прикрытия, и остановился – на тропке показался человек в форме. Это могло означать, что заставу подняли по команде «В ружьё!», и пограничники бегут на перехват нарушителя. Но человек был один, к тому же, не бежал, а шел. Приглядевшись, Федор узнал в нем замполита – вот уж с кем сейчас ему меньше всего хотелось бы встретиться!

Нет, ничего криминального он не сделал – сменившись после ночного дежурства, имел право на отдых. Так было заведено, – даже если заставу поднимали по тревоге, и, если хватало людей, бывший дежурный оставался подстраховывать сменщика. И обычно, если позволяла погода, отслужившие ночью пограничники, шли на озеро купаться. Другое дело, что Федор заплыл слишком уж далеко, да и предстать перед лейтенантом в голом виде ему не улыбалось.

На всякий случай он глубоко вздохнул и погрузился в воду с головой. А когда вынырнул, на тропинке никого не было. Зато что-то мелькнуло среди елочек на ближнем берегу. Федор тут же вновь нырнул. Ему стало очень интересно, зачем Борисенков свернул на перешеек, который, как он знал, выводит к заболоченному участку, и дальше дороги нет.

Но искушать судьбу быть обнаруженным не хотелось, и сержант поплыл обратно, теперь уже торопясь, чтобы оказаться на заставе раньше замполита, который непонятно чего забыл в лесу. Впрочем, ему-то какое дело, может он там капканы на зверя понаставил и теперь проверять пошел.

Федор уже перестал думать о Борисенкове, когда со стороны болота послышался пронзительный женский визг. Но какие здесь, в недоступной гражданскому населению пограничной зоне могут быть женщины? Разве что жены замполита и прапорщика, так они в лес не ходят, медведей и змей боятся.

Еще один визг прервал звериный рык.

До армии Федор несколько раз ходил охотиться с отцом на лося, и на кабана. Жутких охотничьих историй он наслушался предостаточно. Поэтому теперь не просто торопился в сторону заставы, а греб, что есть силы. Он по-настоящему испугался – и за себя, и за Борисенкова, который, скорее всего, попал в беду. Но у того хотя бы пистолет с собой имелся!

До баньки на берегу озера Федор доплыл, вконец вымотавшийся. Но отдыхать было некогда. Напялил на мокрое тело одежду, обул сапоги, схватил фуражку, на деревянных ногах побрел в горку, к заставе, надеясь, что товарищ прапорщик не уехал проверять наряды. Если тот все же уехал, придется самому поднимать тревогу и бежать на выручку замполиту…

Лейтенант Борисенков стоял на углу высокого деревянного забора, окружающего заставу, рядом с одинокой березкой, словно специально поджидая Посельского. Сержант подошел к нему, тяжело дыша. Вытер стекающий со лба пот, надел фуражку.

– Где шляешься, сержант?! Купался? Почему форма в беспорядке?

– Я… А вы, как… как там…

– Достал ты меня уже, Посельский!

– Я…

– Марш в казарму! И отбой, отбой!!!
* * *

– Неизвестно, кто кого больше достал, – думал Федор, валяясь на своей кровати поверх одеяла.

Сапоги он сбросил, одежду – не спешил. Хотя ночью и не сомкнул глаз, Федор очень сомневался, что уснет сейчас, слишком много мыслей лезло в голову. В том, что Борисенков дошел до заставы быстрее, чем он доплыл, ничего удивительного не было. Но лейтенант не мог не слышать женский визг и звериный рык со стороны болота. Так почему же никому ничего не сказал? Визжать он мог сам, к примеру, с испугу. А рычать – медведь. Не исключено, что тот самый, по которому Борисенков стрелял недели две тому назад…

Уснул Посельский, как был, в одежде – все-таки сказались и дежурство, и заплыв. А разбудил его, как чаще всего случалось, сигнал тревоги и крик дежурного: «Застава, – в ружьё!» На улицу – с автоматом на плече он выскочил раньше всех. Не прошло минуты, как полтора десятка вооруженных пограничников и одна собака были готовы мчаться во весь дух на самый дальний конец рубежа прикрытия, чтобы не дать предполагаемому нарушителю пересечь границу родной страны. Что они и сделали после того, как замполит отдал соответствующий приказ сержанту Посельскому, а сам уехал на УАЗике на участок, с которого поступил сигнал тревоги.

Скорее всего, никакого нарушителя не было. Система сигнализации срабатывала по многим причинам: из-за лосей, не обращавших внимание на колючую проволоку, натянутую вдоль контрольно-следовой полосы; из-за медведей и росомах; случалось, сон пограничников нарушали падавшие от старости либо под порывами ветра деревья... Поэтому всякий раз, не успевали погранцы пробежать несколько километров, чтобы занять позицию для встречи потенциального нарушителя, как поступал сигнал «Отбой!», означавший, что ничего страшного не произошло, можно спокойно возвращаться на заставу.

Федору иногда даже становилось обидно, что они каждый день бегают туда и обратно и все без толку. Нет нарушителя, значит, нет возможности его задержать, отличиться, заслужить награду – лучше всего, конечно же, отпуск домой, чтобы повидать родных, друзей, встретиться с любимой девушкой…

Он всегда старался бежать по тревоге впереди всех. Ноги сами несли, да и бегать, как и плавать Федор любил. Вырваться вперед не получалось в том случае, если кто-то из сослуживцев бежал с собакой на поводке. Оно и понятно – собака тянула за собой хозяина, экономя его силы. В этот раз первым бежали ефрейтор Иванченко с овчаркой Бертой, и сержант едва за ними поспевал…

…С неделю назад в жизни Александра Иванченко случилась беда – в письме из дома сообщалось, что его любимая девушка Ольга, провожавшая Саню в армию, исчезла при загадочных обстоятельствах. Все пока было неясно, но школьный друг Александра писал, что Ольга буквально испарилась во время ежегодной встречи выпускников – возможно, ее похитили, возможно, сама нашла с кем-то «свою новую судьбу», о чем до сих пор не сообщила ни родным, ни подругам.

Иванченко утверждал, что Ольга – умопомрачительно красива. Но, глядя на ее фотографии, которыми хвастал ефрейтор, Федору она как-то не особо приглянулась. Лицо какое-то уж слишком осунувшееся. На каждой фотографии у нее на шее, на золотой цепочке блестели рядышком христианский крестик и мусульманский полумесяц, что Федора удивило. Иванченко пояснил, что Ольга крещеная в церкви крещеная, но считает, что всем религиям необходимо объединиться, чтобы на этой почве в мире не было разногласий. И вот – бесследно исчезла… О чем сейчас думал ефрейтор, бежавший по петлявшей среди кочек и валунов тропинке, можно было лишь догадываться.

Миновав перешеек, разделявший два озерца, и поднявшись на очередную сопку, Федор оглянулся. Пограничники отставали. Кто-то не слишком торопился, кто-то вообще перешел на шаг. Это было не страшно, – Федор знал по опыту, что большинство окажется на нужном участке вовремя и границу они перекроют надежно. Тем более, самый дальний и серьезный участок достанется лично ему и ефрейтору с собакой.

Тропинка нырнула с сопки вниз и вывела на очередной перешеек. В конце его виднелся столб с замаскированным гнездом, куда можно было вставить штекер телефонной трубки и узнать, как дела на заставе. Что и сделал Посельский, следуя инструкции.

– Отбой, – не дожидаясь вопросов, доложил дежурный по заставе.

– А что там было-то? – все-таки спросил Федор.

– Медведь колючку порвал…

– Куда прошел?

– В сторону тыла.

– Понятно.

Выдернув штекер из гнезда и сложив руки рупором, Федор крикнул во всю силу легких:

– Отбой! Отбо-ой!

Он догадывался, что пограничники не станут торопиться с возвращением на заставу, где их могут нагрузить какой-нибудь работой. Тем более, погода радовала. По дороге можно было задержаться на какой-нибудь полянке, чтобы полакомиться земляникой. Какая же она была здесь крупная, ароматная, сладкая!

Там, где Федор остановился, поджидая Иванченко, никаких полянок и берез не было, куда ни кинь взгляд – сплошь сосны да ели. Но все равно несколько березовых листочков лежали на мху. Глядя на них, Федор вспомнил потерявшую весенний наряд березу, в которую попала пуля Борисенкова. Не исключено, что это те самые листья, принесенные сюда ветром…

– Что на заставе сказали, командир? – поинтересовался подошедший ефрейтор. Его собака вдруг зарычала и принюхалась к листьям на мху.

– Медведь в сторону тыла прошел…

– Может, тот самый? – кинолог натянул поводок. – Фу!

– Может быть, – нахмурился Федор. – Ладно, двигаем домой.

Он пропустил собаку и Иванченко вперед, а сам, как всегда, пошел на заставу последним. И только выйдя на перешеек, сообразил, что накануне, во время своего заплыва именно здесь видел лейтенанта Борисенкова, который затем свернул в лес. Федор размышлял об этом всю оставшуюся дорогу, но так ни до чего и не додумался. А подходя к той самой осиротевшей березке, с удивлением увидел на ней несколько веток с зеленеющими листьями…
* * *

После ужина у Федора оставалось свободное время до выхода в дозор, которое он провел в комнате отдыха перед телевизором. Наибольшей популярностью пользовались футбол, хоккей, еще музыкальные передачи и новости, в которых в последнее время все чаще звучали сенсации.

Вот и сейчас сообщили о загадочном исчезновении победительницы международного конкурса песни, который пограничники смотрели два дня тому назад. Федор с товарищами тогда еще затеяли спор, сколько может стоить маленькая золотая корона, которую вручили певице, на что Борисенков высказался, мол, красота и голос девушки дороже любого золота. После чего спор прекратился. Самым невероятным и необъяснимым было то, что исчезла певица из летящего самолета! По словам ее менеджера, незадолго до посадки она зашла в туалетную кабинку бизнес-класса, причем с той самой короной на голове, но так и не вышла. Когда обеспокоенные проводники вскрыли запертую изнутри дверь, кабинка оказалась пуста…

«Исчезла из летящего самолета… Бредятиной людям мозги пудрят!» – думал Федор в ту темную ночь, идя с автоматом на плече вдоль контрольно-следовой полосы. Пройти предстояло с одного фланга на другой пятнадцать километров, и за это время поразмыслить можно было много, о чем. Больше всего мечталось, конечно, о дембеле, о предстоящей встрече с друзьями, с любимой девушкой.

Федора на гражданке ждала Людмила, с которой он переписывался. Как правило, девушки парней из армии не дожидались – два года срок немалый. Федор надеялся, что сам станет редким исключением. Но очень сомневался, что в этом плане повезет рядовому Сударину, который также с автоматом на плече шагал впереди него. Уж больно вызывающе-красивой выглядела пышноволосая брюнетка в купальнике цвета морской волны, фотографию которой Сударин всегда носил с собой, и которую тоже звали Людой. Сударин познакомился с Людочкой всего лишь за месяц до призыва в армию и верил, что у них настоящая любовь…

Верьте-верьте, товарищ рядовой. Хотя, Сударин был хорошим парнем, и Федор был бы рад, сложись у того с брюнеткой все действительно по-хорошему.

Пятнадцать километров остались позади, но, связавшись с дежурным, Посельский узнал, что машина, которая должна была их забрать, сломалась, и неизвестно, когда ее починят, а другая машина только что выехала по тревоге на противоположный фланг. Возвращаться на заставу пришлось пешком, да еще под дождем. Устали, промокли и вместо пяти утра пришли в половине восьмого. Хотя здесь был свой плюс, – положенные часы сна переносились на послеобеденное время, а значит, на занятия или хозяйственные работы никто их поднимать не станет.

Вернувшийся наряд «Дозор», как и всех, кто служил ночью, дожидался на кухне дополнительный паек – на каждого: кусочек копченой колбасы, порция сливочного масла, четыре куска сахара, три печенюшки, хлеб и стакан молока. Но одним пайком Федор решил не ограничиться и, велев повару сбегать в подпол за квашеной капустой, в четыре руки с Судариным принялся чистить картошку. «Гонять шмеля» – так говорили погранцы, когда жарили на подсолнечном масле порезанную соломкой картошку – с луком, красным молотым перцем и листьями лаврушки. Это считалось нарушением устава, но солдатики на «шмеле» попадались редко и, наверное, не потому что соблюдали конспирацию, а из-за того, что начальство обычно на такую подпитку закрывало глаза.

Наелись до отвала. Оставалось быстренько почистить оружие и залечь спать с надеждой, что заставу в очередной раз не поднимут по тревоге. Была суббота – любимый пограничниками банный день. Парилка у них была знатная – с вениками, с обязательным купанием в озере и, что доставляло дополнительное удовольствие – питием клюквенного морса. Настроение у сержанта Посельского и рядового Сударина было изумительное. А тут еще и почту из отряда привезли, и их обоих порадовали письмами!

Судя по твердости конверта, Федору прислали еще и фотокарточку. Он зашел в безлюдную комнату отдыха, где бережно вскрыл конверт. На фото красовалась его Людмила – в пышном белоснежном платье невесты и в фате. Письмо было коротким: «Феденька, ты слишком долго служишь… В день своего двадцатилетия я выхожу замуж! Как тебе мой свадебный наряд? Целую тебя в последний раз! Твоя бывшая любовь…»

Ты слишком долго служишь… Долго служишь? Слишком долго!

Федор грохнул кулаком по столу. Служить ему осталось, полгода… Он с силой вжал ладони в глаза, заскрежетал зубами. Сколько же раз ему говорили, что глупо верить в верность, оставшихся на гражданке девчонок, в так называемую солдатскую любовь, глупо надеяться, что тебя дождутся!

– Ну-ка, ну-ка... Ага, – выхожу замуж? И когда же у твоей… бывшей – день рождения?

Федор оторвал руки от лица, прищурившись, посмотрел снизу вверх на лейтенанта Борисенкова. Очень захотелось вскочить и двинуть ему в грызло. Вместо этого ответил сквозь зубы:

– Сегодня.

Борисенков взял со стола фотографию:

– Да, свадебный наряд шикарный.

Федор медленно поднялся.

– Мой тебе совет, сержант. Забудь ее. Вычеркни из памяти. Словно и не было никогда этой твоей любви.

– Верните фотку!

– Спокойно, Посельский, – отступив на шаг, лейтенант бросил фотографию на стол. Скользнув по гладкой поверхности, она спланировала на пол.

– Сука! – сжав кулаки, Федор двинулся на замполита.

– Но-но, сержант! – пятясь к двери, крикнул тот. – Хочешь на дембель рядовым уйти? Или вообще в дисбат попасть?!

Замахнувшись, Федор бросился вперед, но Борисенков проворно юркнул за дверь, из коридора донеслись быстро удаляющиеся шаги. Догонять его Федор не стал. Обойдя стол, поднял фотографию «своей бывшей». Не исключено, что именно в эти минуты Людмила надевала на палец обручальное кольцо…

Он разорвал фотографию на две части, сложил их и разорвал еще раз, и еще. То же самое проделал с конвертом и письмом. Мусор выбросил в урну. Наверное, прав замполит – раз и навсегда вычеркнуть все из памяти! Но ведь не получится, не получится!!!

В спальном помещении рядом со своей кроватью, опершись спиной о тумбочку, сидел на полу рядовой Сударин, – пустой взгляд устремлен в потолок, в руке листок бумаги. Федор присел на соседнюю кровать:

– Что, брат, тебя, как и меня, тоже девчонка бросила?

– Она утонула, – еле слышно произнес рядовой.

– Что?! Кто утонул?

– Людочка моя утонула, – трясущейся рукой Сударин протянул сержанту листок.

Почерк был неровный, корявый, Федор с трудом разбирал слова:

«…купаться на наше место. Забежали в речку толпой и Люда вместе со всеми. Когда все вылезли и стали вино разливать, увидели, что Люды с нами нет. Думали куда-то отошла. Но вся ее одежда была на месте, а ее все не было. Звали, везде искали, в реку ныряли. Водолазы тоже ее не нашли…»

Федор сполз на пол и прислонился спиной к соседней тумбочке. Ну и кому из них двоих теперь хуже? Не стала бы жизнь легче, если его Людмила тоже утонула? Сударин шмыгнул носом. Он имел полное право плакать, Федор – не имел. Слов, чтобы успокоить парня не было – как тут успокоишь…

Они сидели бок о бок и ничего не говорили до тех пор, пока громкий сигнал тревоги и крик дежурного: «Застава, – в ружьё!» не заставили встрепенуться.

– Отставить! – сержант твердо положил руку на плечо попытавшегося подняться Сударина. – Отдохни, брат, поспи, без тебя сбегаем.

Надеясь, что парень не наделает глупостей, Посельский выскочил из спального помещения, схватил свой автомат в оружейной комнате и на крыльце столкнулся с Борисенковым.

– Товарищ лейтенант, у рядового Сударина на гражданке девушка погибла. Утонула! Я велел ему на заставе остаться, чтобы…

– Правильно сделал. – Борисенков вытер пальцами поджатые губы. – Давай, выдвигайся на рубеж за командира. Прапорщик с тревожной группой поедет, а я за Судариным присмотрю.
* * *

– Отбо-о-ой! – привычно крикнул во весь голос сержант Посельский, вынимая штекер телефонной трубки из крайнего столба правого фланга рубежа прикрытия. На этот раз он обогнал всех, благо кинолог с собакой с ними не бежал. И как обычно, тревога была ложной.

Присел перевести дух. Ну и денек выдался! Хорошо хоть вечером на дежурство заступать – бегать не придется. Все, теперь на заставу можно к самому обеду вернуться, а потом завалиться спать до боевого расчета…

Обратно Федор шел, ни о чем не думая, даже по сторонам не смотрел. Остановился, увидев под ногами несколько березовых листочков. Впереди был перешеек, на котором во время заплыва увидел Борисенкова… Где-то здесь лейтенант свернул в лес, и через некоторое время Федор услышал женский визг, немного погодя – звериное рычание…

Федор свернул с тропинки и углубился в заросли ельника. Которые вскоре поредели, и начался редковатый хвойный лес с пружинистым мхом под ногами. Справа меж деревьев блеснула вода, и он двинулся к берегу озера, чтобы не заблудиться. Да и Борисенков, скорее всего, проходил где-то там. Точно! Вблизи берега сыроватый мох кое-где был примят, а еще в одной из ямок Федор обнаружил березовый листочек.

Он пошел по следам, которые постепенно стали уводить от озера. Чем дальше, тем они становились заметнее, зато под ногами все сильнее хлюпало. Федор старался ступать след в след, проваливаясь все глубже и глубже, до тех пор, пока не наступил на утопленное во мху дерево, параллельно которому лежало еще одно. Пройдя по ним немного, он догадался, что это не просто деревья, а слеги, которые специально прокладывали для прохождения по заболоченным местам.

Слеги закончились у крутого подножия сопки, словно только что выросшей из-под земли. Больше ни слева, ни справа следов видно не было, и Федор стал карабкаться вверх. На вершине, запыхавшийся, огляделся – вокруг одинаковый лес, и только впереди за скоплением валунов виднелась вода. Пока спускался, подувший с озера ветерок донес запах тухлятины. В следующую секунду сержант сорвал автомат с плеча и передернул затвор. Если поблизости есть падаль, то и медведь может оказаться рядом. Несмотря на возникшее желание немедленно повернуть назад и поскорей оказаться на заставе, Федор продолжил спуск.

С этой стороны сопки было совсем сыро, но слеги тоже имелись, судя по направлению, вели к тому самому скоплению валунов. Федор прошел по ним, но слеги начали медленно погружаться, и он не придумал ничего лучшего, как побежать вперед по этим скользким, обтесанным и неизвестно, когда и кем проложенным жердинам. Он бежал, понимая, что останавливаться нельзя, тем более что жердины уже не просто лежали на сыром мху, а, кажется, плавали в воде. И лишь очутившись на твердой земле, осознал, как ему повезло не поскользнуться и не оступиться.

Нормально отдышаться не получилось из-за вновь ударившей в нос вони. Похоже, ее источник был где-то поблизости. Федор поднялся на пригорок, протиснулся между двумя валунами и едва не выронил автомат…

Валуны высотой с рост человека окружали ровную земляную площадку, на которой тут и там во множестве были разбросаны полуобглоданные кости, черепа, куски разлагающегося мяса, комки спутавшихся волос и засохшая кровь, всюду кровь. Особенно много ее было на плоском овальном валуне, лежащем посередине площадки. Рядом с ним Федор увидел кучу одежды: забрызганные кровью джинсы, юбка, женские туфли, кроссовки, бюстгальтер, разорванные сорочка и купальник цвета морской волны...

Откуда здесь все это? Впору было зажмуриться и, открыв глаза, утешиться, что все привиделось. Федор так и сделал, но, как и отвратный запах, ничего не исчезло: кости, черепа, купальник – цвета морской волны… Точно такой же был у девушки рядового Сударина, которая утонула несколько дней тому назад.

Бред какой-то!

Валун посередине площадки, похожий на жертвенный алтарь, был Федору примерно по пояс, и на его дальнем, немного приподнятом крае лежал еще один череп – по размерам раза в два крупнее человеческого. Череп медведя?

Федору показалось, что в глубине распахнутой, ощетинившейся огромными клыками пасти что-то блестит. На всякий случай он вставил в пасть ствол автомата и просунул в нее руку. Ухватил пальцами что-то холодное, металлическое и медленно вытащил… корону. Золотую корону. Не похожую на те, которые носили цари, эта выглядела декоративной и более всего подходила для украшения победительницы какого-нибудь модного конкурса…

Он вновь просунул руку внутрь черепа и вытащил золотое кольцо и цепочку, на которой висели рядом христианский крестик и мусульманский полумесяц. С минуту Федор рассматривал драгоценности, затем убрал их в свой подсумок, собираясь обследовать череп еще раз, но тут тишина нарушилась хлюпаньем. Кто-то приближался к острову с той же стороны, откуда прибежал по слегам он сам. Судя по всему, этот кто-то тоже бежал. Не мешкая, Федор протиснулся между валунами и залег с автоматом наготове.

Долго ждать не пришлось. Он не ошибся в своих предположениях – на забросанной костями площадке появился лейтенант Борисенков. Помахивая рукой перед носом, замполит как-то привычно, словно к столу, подошел к алтарю. Снял с себя портупею и ремень с кобурой, небрежно бросил их на землю. Обойдя алтарь, встал у изголовья, напротив черепа. Федор подумал, что Борисенков собирается залезть в медвежью пасть за драгоценностями, но тот медленно приложил ладони к отполированной дождями желтой кости и закрыл глаза.

По словам Литвинова, легендарный медвежий череп обладал сверхъестественными свойствами. Федор получил возможность в этом убедиться: не прошло и минуты, как воздух вокруг алтаря задрожал, и на нем буквально из ничего появился человек, облаченный во все белое. Если точнее – девушка в подвенечном платье и фате.

Борисенков приподнял фату, и Федор чуть не закричал, узнав свою Людмилу. Он вновь зажмурился, думая, что спит. Нет, не спал. На его глазах каким-то необъяснимым способом Людмила, которая в это время должна была гулять на собственной свадьбе, перенеслась за тысячу километров, на остров Медвежьего черепа.

Меж тем лейтенант, как само собой разумеющееся, деловито снял с неподвижной невесты серьги, золотую цепочку, обручальное кольцо, перстенек и засунул все это в медвежью пасть. Затем завел ее руки за голову и просунул обе кисти в пасть, которую захлопнул словно капкан. После чего достал из кармана перочинный нож и поднес лезвие к свадебному платью.

Несмотря на рвущуюся наружу ненависть, Федор подкрадывался к замполиту со спины очень осторожно, чтобы под ногами не хрустнули ни один сучок, ни одна кость. Борисенков справился с одеждой девушки, оставив на ней одни лишь туфли, и принялся шлепать ладонью по ее щекам, приводя в чувство, когда Федор обрушил на затылок замполита приклад автомата.
* * *

– Рассказывай!

Лейтенант Борисенков лежал на забрызганном кровью валуне лицом вверх, его кисти были в пасти медвежьего черепа, захлопнутой, как убедился Федор, довольно надежно. Людмила сидела, прислонившись спиной к этому же валуну и раскачивалась из стороны в сторону словно в трансе. Федор еще раз ткнул лейтенанта стволом автомата в бок.

– Рассказывай!

– Сколько прошло времени, пока я был без сознания? – облизнув губы, спросил тот.

– Торопишься?

– Медведь! На остров приплывет медведь!

– Когда?

– Скоро. Он чувствует, когда дотрагиваются до черепа. Освободи меня, Посельский!

– Как все это действует? Каким образом здесь появилась моя Людмила?

– Откуда такая вонь? – наконец-то подала голос девушка.

– Быстрей, освободи меня! – закричал Борисенков. – Я все объясню, но потом, когда мы уберемся с этого проклятого острова…

– Мы не станем дожидаться медведя, – усмехнулся Федор. – Оставим тебя тут, а сами уйдем. Понял?

– А что на заставе про нее скажешь, а, сержант? Как объяснишь ее появление?

– Это ты мне сейчас объяснишь! – Федор замахнулся автоматом, примеряясь ударить лейтенанта прикладом в пах.

– Это мистика! Колдовство! – быстро заговорил Борисенков. – После того, как я ранил медведя… Ты ведь помнишь? Помнишь! Этот медведь меня околдовал. Следующей ночью меня что-то потянуло сюда. И я пошел, ничего не соображая. Очутился здесь, на острове, когда начало светать. Я, машинально, понимаешь, машинально приложил руки к черепу, и тут же на жертвеннике появилась моя жена. Я подумал о ней, понимаешь, держась за череп, я представил свою жену на этом алтаре, и она по-настоящему перенеслась сюда…

– Где я? – вдруг закричала Людмила. Федор встретился с ней взглядом. Ее лицо было очень бледным. Она узнала его и собралась что-то спросить, но вместо этого зажала рот руками. Не помогло – содержимое желудка вырвалось наружу.

– Но твоя жена вернулась домой живой и здоровой… – обратился Федор к Борисенкову.

– Да! И она ничего о той ночи не знает. Она не успела проснуться. А я приложил руки к черепу, мысленно представил, что она лежит на своей кровати, и она исчезла, вернулась домой.

– Врешь!

– Освободи меня, я докажу!

– Как докажешь?

– Все дело в черепе. Он… я не знаю, как объяснить… При помощи него можно добиться…

– Говоришь, достаточно до него дотронуться и представить? – Федор закинул автомат на плечо и встал в изголовье алтаря. Огромный медвежий череп, казалось, врос в него намертво…

Людмилу, согнувшуюся в три погибели, продолжало тошнить. Федор подумал, что когда Борисенков колдовал, она, скорее всего, сидела за праздничным столом, пила шампанское, поглощала деликатесы… Возможно, кружилась в танце со своим мужем…

Он был уверен, что Людмила справляла свадьбу в доме своих родителей. В большом деревенском доме со множеством комнат, одной из которых была спальня «его бывшей». Поднося руки к медвежьему черепу, Федор вспомнил, как в объятиях любимой проводил в той самой спальне счастливые часы, бессонные ночи.

Через несколько мгновений он почувствовал легкое головокружение, и тут же Людмила словно растаяла в воздухе, оставив после себя фату и лужу полупереваренных деликатесов. Со стороны озера послышался уже знакомый Федору звериный рык.

– Медведь! – прохрипел лейтенант. – Посельский, быстрее! Сдвинь на себя и разожми эти чертовы челюсти. Уходить нам надо! Убегать!

– Свою жену ты вернул домой, а дальше? Что делал после этого?

Зажмурившись, Борисенков замотал головой, твердя:

– Быстрее, сержант, быстрее! Мы не успеем, не успеем…

Звериный рык раздался значительно ближе, чем в первый раз.

– Я ухожу, – сказал Федор.

– Нет, подожди! – Замполит, как мог, приподнял голову, и теперь казалось, что его глаза вот-вот вылезут из орбит. – Я приложил руки к черепу и представил, что на алтаре появится Ольга – любимая девушка ефрейтора Иванченко. И она появилась…

– Что ты сделал после этого? Ну!

– Это не я! Это все медведь…

Оставьте ваш отзыв


HTML не поддерживается, можно использовать BB-коды, как на форумах [b] [i] [u] [s]

Моя оценка:   Чтобы оценить книгу, необходима авторизация

Отзывы читателей