Адэр Токунов «Доктрина: Смута в Московии.»

Часть 1

24-е джумада аль-авваль 1735 (20 апреля 2305 г. н.э.), Аравийская республика, Мекка, район «Мекка-2»


Мансур Джакометти лежал на диване в своей квартире, доставшейся ему от покойного отца, муршида Раиса Джакометти, некогда занимавшего должность начальника стратегического командования «Запад» Сил безопасности МИТАД. Эта квартира в обветшавшем доме, расположенная относительно недалеко от центра города — Запретной мечети, являлась по нынешним временам роскошью и стоила целое состояние. Даже в благополучной Аравии подавляющее большинство людей были вынуждены ютиться в жилых комплексах «капсюльного» типа, где помещался разве что автономный модуль жизнеобеспечения или «сундук», как его называли в обиходе.

Во внешности Джакометти сложно было найти что-то запоминающееся, необычное. Смугловатая кожа, европеоидные черты лица, коротко остриженные «ежиком» черные волосы, короткая, в несколько миллиметров длиной, ухоженная бородка. По характерным движениям его глаз современный человек смог бы определить, то, что Мансур использует ИСВ, ИЭВМ, ИНД и прочие нейроэлектронные устройства, тянущие на сумму, непомерную для простого работяги с Пояса, Марса, Луны или Земли, коими являлось большинство из двадцати миллиардного населения территорий, находящихся под юрисдикцией Организации.

Конечно, все крупные компании, так или иначе, стимулировали своих сотрудников устанавливать имплантируемое оборудование, ведь оно в комплексе с «сундуком» обеспечивало полное восстановление работоспособности человека за тридцать-шестьдесят минут сна. Таким образом, работника можно было эксплуатировать как минимум двадцать три часа в сутки, но была тут и обратная сторона. Искусственное увеличение работоспособности приводило к сокращению продолжительности жизни которая составляла в странах МИТАД около пятидесяти пяти лет. Раис Джакометти умер в шестьдесят пять.

Будучи ребенком, Мансур мечтал, что он повторит славную карьеру отца и будет жить очень-очень долго и счастливо, но его мечты разбились о суровую реальность жизни. Достигнув возраста пятидесяти лет, Джакометти был безжалостно «срезан» военно-врачебной комиссией и уволен с действительной службы по состоянию здоровья. Вернувшись в Мекку, он целыми днями валялся на старом отцовском диване или сидел на подушках в саду во внутреннем дворе дома, охваченный глубокой депрессией.

«Тридцать лет на службе и никакого тебе признания и благодарности!» — Джакометти вновь почувствовал приступ бессильной злобы, из-за того, что не мог претендовать даже на десятую часть той славы и почёта, какой обладал отец.

Он, как и другие сотрудники Хасса, в течение всей своей карьеры был вынужден «носить мундир» Департамента королевской полиции Большого Лондона и скрываться под оперативным псевдонимом Майкла Дюрана. Широкие репрессивные полномочия этого органа и ореол таинственности, окружавший его, вызывали у обывателей в большинстве случаев страх, ненависть и зависть, но не уважение.

В очередной раз открыв медицинское заключение, он с болью вновь и вновь перечитывал его:

«В ходе периодической проверки работоспособности потенциала 7-го уровня ХАМАДЖ, полковника королевской полиции, заместителя комиссара полиции г. Лондона, начальника Оперативного управления, личный идентификационный номер — 749683115, именуемого Майклом Дюраном, были выявлены факты систематического возникновения ошибок ИЭВМ... очевидно вызванных физическим устареванием его аппаратных компонентов.

Жалобы на неудовлетворительное состояние здоровья отсутствуют, однако, в ходе проверки были обнаружены признаки деградации ЦНС, выразившейся в нарушении памяти 4-й степени, частых приступах острой головной боли...; деградация иммунной системы; деградация репродуктивной функции, выразившейся в резком снижении потенции...; снижение остроты зрения...; хронический гастрит...

С учетом результатов проверки комиссия рекомендует исключить испытуемого из набора активных операций 12-го михвар Низам уль-Хасс с переводом в набор резервных операций №2 того же подразделения сроком на пять лет с условием проведения аналогичных проверок каждые 6 месяцев...»

Поговаривали, что всё это — следствие хронического воспалительного процесса, вызванного токсинами, выделяемыми биомеханической ИЭВМ, именовавшейся на профессиональном сленге «Ядром». С таким букетом заболеваний можно и не мечтать о продолжении карьеры, тем более, что за тридцать два года выслуги полагалась значительная пенсия и социальный пакет, но Мансур всё равно чувствовал себя брошенным, преданным.

«Наверное, то же самое пережил и отец!» — подумал он, вспоминая события более чем тридцатилетней давности. Только что отгремела Семидневная война с Тихоокеанским блоком, закончившаяся победой Британии и МИТАД, что привело к отторжению от США большей части их территории в пользу возрожденных Североамериканских колоний Соединенного королевства.

Раис Джакометти, один из главных героев этой маленькой победоносной войны, был повышен в должности, щедро награжден и обласкан руководством Организации. Теперь его считали необходимым приглашать на всевозможные официальные и «светские» мероприятия.

Играть роль «свадебного генерала» отцу не нравилось, но приказ есть приказ. И вот, в один из летних солнечных дней, прославленного военачальника в очередной раз вызвали на заседание Дивана. Он вернулся обратно вечером того же дня, но уже, как говорится, «без погон». О том, что произошло на злополучном заседании, Джакометти-старший никогда не говорил. Это был первый раз, когда Мансур увидел отца плачущим, сгорбленным, раздавленным.

Даже его ближайший друг и сослуживец, Адан Интриаго, возглавивший впоследствии стратегическое командование Амана «Марс», ничего не смог выведать по этому поводу или, может, просто скрыл правду. С другой стороны, если бы не протекция муршида Интриаго, Джакометти-младший закончил бы свою карьеру не в Лондоне, а, вероятнее всего, где-нибудь на «Гиене», и причём гораздо раньше.

От самокопания его отвлек странный звук.

— Алейкум ассалям! Эй, кто там?! — спросонья пробурчал он. Его жена, Марьям, уже минут пятнадцать копалась в коридоре, а затем зашла в комнату. Её лицо было, как будто вырублено топором, хотя, надо признать, достаточно искусно. Создавалось впечатление, что мастер, сделав грубую работу, так и не завершил её до конца. Волосы Марьям были густыми, тёмно-русого цвета, длинными, сплетенными в несколько кос, с вплетенными в них разноцветными лентами и металлическими украшениями. Она была одета в длинную хлопковую курту тёмно-зеленого цвета с анимированным геометрическим узором и шаровары.

Несмотря на то, что Марьям тратила на свою внешность колоссальные деньги и выглядела очень ухоженной, она казалась Мансуру чем-то вроде старой, добротной мебели — красивой, удобной, не более того.

После женитьбы на Фатиме он вдруг увидел в Марьям прекрасную Лейли, но было поздно. Жена так и не простила ему второго брака, который она считала предательством, совершенным мужем исключительно по эгоистическим карьерным соображениям.

Марьям плюхнулась рядом на кровать.

— Тебе ещё не надоело валяться? — спросила она на итальянском. Ей нравилось тренировать свой навык языка, хоть немного напоминавший о жизни «до Фатимы». — Всё горюешь о погибшей блистательной карьере?

Джакометти утвердительно кивнул головой.

— Я, честно говоря, думала, что ты помрёшь прямо на службе. Раз — и нету! Это часто бывает с пересидевшими свой срок. Ты же сам знаешь!

— Может, так оно было бы и лучше... — прошептал Мансур.

— Для тебя — да! Для меня и детей — нет! Но, я понимаю, тебе на это наплевать!

— Но моими деньгами пользоваться тебе нравилось! — съязвил Джакометти.

— Это твоя святая обязанность! Кстати, ей, — Марьям показала в сторону соседней комнаты, — ты никогда ни в чем не отказывал!

— Я на неё трачу в три раза меньше, чем на тебя, моя дорогая! — Мансур первый раз улыбнулся.

— Ну ты и сволочь! — жена отвернулась от него.

— Надоели твои истерики, — спокойным тоном произнёс Джакометти, — сколько я помогал твоим родителям. А вместо благодарности — истерики!

— И когда я тебе надоела, ты взял Фатиму?

— Она оказалась в трудном положении, я не мог пройти мимо...

— Ври больше! Ты не мог пройти мимо должности помощника комиссара полиции Лондона! Я тебя знаю как облупленного, мой милый! Больше всего ты любишь власть!

— Да, люблю, — зачем-то согласился Мансур.

— Тебе так нравится, как она носится с тобой, подчиняется во всем. Снимает с твоих ног обувь, когда ты приезжаешь в её лондонскую квартиру?— продолжила «пилить» Марьям. — Так вот, ты ничем не отличаешься от ненавидимого тобой де Виллье. Просто он получил генеральские погоны, а ты — нет!

— Не получил… — Мансур уставился в потолок. — А ведь мог бы стать комиссаром полиции всего Лондона.

— Ну так за что же ты гнобишь себя! Всё! Хватит! Уволился и аль-хамду-лилля! Пенсия у тебя — огромная, жильё есть, да ещё и не в одной стране! Займись семьей своей, наконец!

— Займусь... Займусь! — буркнул Джакометти. Ещё будучи курсантом он выработал привычку постоянно следить за новостями. Тому, кто не обладает способностью запоминать и анализировать большие объёмы данных, служба в Хассе заказана. Ведь тот, кто может управлять информационными потоками — будет править миром. Кроме того, это неплохой способ отвлечься от мрачных мыслей.

При помощи браузера всемирной нейросети или ШАБАС, синхронизированной с ИСВ, Мансур зашел на портал «Би-би-си». Новость о казни членов организованной преступной группы под руководством Рахмана Вальца уже несколько дней не сходила с первых строк.

Рахман, или точнее Гюнтер Вальц, обвинялся в убийствах, похищении человеческих органов, занятии незаконной медицинской деятельностью и уклонении от уплаты налогов. Вальц был человеком неординарным. Начав медицинскую карьеру в Евросоюзе, он был исключен из Европейской ассоциации врачей за нарушение медицинской этики и эмигрировал в Соединённое королевство. Здесь он развернул бурную деятельность, выполняя заказы воротил преступного мира британской столицы, причём, зачастую, враждующих между собой.

— Как ему так долго удалось держаться на плаву? — ответить на этот вопрос однозначно Мансур не мог до сих пор, а его всегда раздражали дела, не доведённые до конца.

Дело Вальца стало последним уголовным делом, раскрытым им в должности заместителя комиссара королевской полиции Лондона, за что «Дюрана» посвятили в кавалеры ордена Британской империи. Он был, безусловно, доволен очередной наградой, но «высочайшие» приемы, банкеты в кругу придворных уже успели изрядно надоесть за более чем двадцать лет службы в Соединённом королевстве.

Несмотря на блистательный успех Джакометти вышел от короля с тяжелым осадком на душе. При дворе дали ясно понять, что предел его карьерного роста достигнут, вопреки планам «Майкла Дюрана» занять место Гопалдаса Такура — нынешнего комиссара лондонской полиции.

Мансур ещё раз включил ролик «Би-Би-Си» с демонстрацией казни Вальца. Она производилась на фоне живописного шотландского пейзажа, видимость искусственно ограничена виртуальным «туманом». По локации можно перемещаться, однако приблизиться вплотную к эшафоту невозможно. Ощущается легкий ветерок, солнечно, поют птицы.

Выводят осуждённого. У него спрашивают имя, фамилию, дату и место рождения. Тот отвечает. Затем его кладут на эшафот. Фиксаторы обжимают его, а транспортёр перемещает вперёд. Крупным планом демонстрируется лицо казнимого. Биометрическая информация ещё раз сверяется с картотекой. Далее появляется палач, одетый в форму 1-го Собственного Его Величества отряда палачей. В руке он держит так называемое «специальное лучевое режущее устройство» Ван Рейн «Слагзваард», напоминавшее по форме классический меч с прямым лезвием. Фатима, служащая во 2-м отряде палачей, рассказывала, что эта штука очень легкая и работать ей — одно удовольствие.

Зачитывают приговор. Палач взмахивает мечом, и голова Вальца моментально отделяется от тела, упав вниз. Кровь от воздействия сверхвысоких температур тотчас запекается, от шеи казненного поднимается дымок.

«Запах, как от шашлыка», — вспоминал Мансур слова жены. После совершения казни было проведено медицинское обследование тела и подтверждён факт смерти. На этом запись заканчивалась.

«Погоняв» некоторое время в сетевую игру «Предел», Джакометти свернул окно браузера. Тем временем на раскладном столике со встроенным модулем приготовления пищи, так называемой «кормушкой», появился его любимый хайдерабади бирьяни и ласси. Мансур вспомнил, как с друзьями отдыхал на берегу Каспийского моря во время прохождения курсов повышения квалификации в училище «Джабал Абдулла» или «Зеленогорске». Оно находилось в пригороде крупного мегаполиса юга России — Махачкалы. В другом районе города — Каспийске располагалась крупная база вооруженных сил Евразийского Союза. Периодически устраивались так называемые «недели дружбы», в ходе которых военнослужащие имели возможность познакомиться с бытом своих «соседей», культурно отдохнуть и, ко всему прочему, вкусно поесть. Кроме того, эти встречи помогли Джакометти подтянуть свой разговорный русский на более-менее сносный уровень.