Оглавление
В комнате было темно. Немного света давала анимированная голограмма: огонь в очаге, над которым был подвешен котелок. Пламя мелькало, по комнате бегали огромные мохнатые тени.
А на полу перед голограммой валялось неподвижное тело.
Испуганная лиса вылезла, подошла, склонилась – ей показалось, что обитатель комнатки мёртв. Но сладкое посапывание и нежный, пробивающийся аромат перегара указывали: нет, он был всего лишь пьян. Однако пьян он был, что называется, в дрова – дошираки вообще плохо переносят алкоголь, а этот, судя по всему, изрядно приложился к бутылочке. Которая, кстати, была при нём: даже в бессознательном состоянии бамбук не выпустил из рук своё сокровище. От посудинки несло спиртягой.
Алиса задумалась. Она должна была сделать то, чего от неё требовали. Но совокупляться с бревном было невозможно. Возвращаться или звать крысу очень не хотелось: та вполне могла сорвать злость на лисе. К тому же низ живота снова напомнил о себе: измученная воздержанием вагина требовала уже неважно чего – ну хоть чего-нибудь.
Лиса осмотрела бамбука – как ген-мастер смотрит обычную заготовку. Это и была обычная заготовка из вольера – плоское желтоватое лицо, узкие глазки, большой рот. Выделялся только нос: он был нестандартно длинным и напоминал пику. Алиса потрогала кончик — зелёный, гибкий: похоже, отрос недавно. Вспомнился рог цилиня. Матка отреагировала на воспоминание так, что Алиса едва удержалась на ногах. Терзающего Алису внутреннего зверя нужно было накормить. И немедленно.
Она осторожно развернула бесчувственное тело поудобнее и осторожно села бамбуку на лицо, уткнувшись мордочкой в пах. Там не было ничего необычного – еле заметные выпуклости маленьких яичек и довольно крупный член, напоминающий ивовую ветку. Лиса осторожно его потрогала: он был очень твёрдый, но, увы, вялый. Алиса понимала, что поднять его можно, если немного потрудиться – в конце концов, она была лисой и знала такие вещи на генетическом уровне. Но своё ей было получить необходимо прямо сейчас.
Тело, принимая бамбуковую пику, сначала отозвалось резкой болью – дни воздержания подействовали не лучшим образом. Потом стало хорошо, даже очень. Лиса принялась сжимать бёдра, и очень скоро кончила, потом ещё и ещё. Лицо бамбука было залито лисьей смазкой, деревянная башка постукивала об пол в такт движениям, но он так и не проснулся – только чихнул пару раз, не прерывая пьяной дрёмы.
На другом участке работ дела тоже шли неплохо: лисий язык мог раздраконить и мёртвого, а бамбук был всего лишь нажратый. Тем не менее, мужские рефлексы у него не атрофировались: довольно скоро веточка начала подавать признаки жизни.
Алиса уже собиралась было сменить позицию и оседлать бамбука, что называется, по-взрослому, когда откуда-то со стороны двери послышались шаги и голоса. Кто-то шёл сюда – и он был явно не один.
Испуганная лиса попыталась вскочить. Увы, вагину от страха свело внезапным спазмом, и деревяшку буквально заклинило. Алиса рванула задом – внизу ударило болью, но расцепиться с проклятым бамбуком она не смогла.
Шаги и голоса тем временем приближались.
– По р-рюмочке, по м-маненькой, нн-лей-нн-лей-нн-лей, — у певца заплетался язык, точнее – клюв: судя по голосу, это был кто-то с птичьей основой.
– По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей! – этот гнусавый голос был явно конячий, что подкрепило убедительное ржанье. Лиса его узнала – то был лаборант Скарятин из лаборатории Коллоди.
Алиса сосредоточенно вдохнула, выдохнула, сильно, до боли, сжала интимные мышцы, расслабила, снова сжала, пытаясь сняться с крючка, на который сама себя насадила.
– Совсем молодёжь пить разучилась, — пробасил кто-то третий, очень похожий на самого Коллоди. — Подождите, ребята, у меня где-то ключ…
– Йы… ю… яюшки… — забормотал бамбук, просыпаясь и вяло шевелясь. – Чип… ты чё ли… жопой сел… ща урою, деф позорный…
Лиса отчаянно дёрнулась – и почувствовала, что деревяшка хрустит. Ещё одно усилие – и она отломилась.
Враскорячку, с острой палкой внутри, лиса метнулась к люку. Бамбук за спиной мычал и пытался ругаться. Потом послышался звон и бульканье – похоже, деревяшкин нащупал заветную посудинку и приложился.
– Скобейда дефная, — досадовал голос за дверью, — ну где же он… а, вот…
В двери заскрежетало. Алиса нырнула в люк.