Оглавление
mp3 192 kBps
Читает Алевтина Жарова
— Человек должен жениться хотя бы раз пусть только ради любопытства, — пробормотал Филь, сидя в парадном облачении в карете, направлявшейся в Менону, в обществе приемной матери и Габриэль.
Утро выдалось свежее, и у Филя стыли пальцы в открытых сандалиях. Новая, ни разу не стиранная льняная туника заметно кололась под белоснежной кожаной лорикой мускулата в цвет таким же кожаным поножам. Парадный шлем с поперечным гребнем, отливающий серебром и имитирующий боевой, с белыми орлиными перьями, лежал рядом.
Габриэль и госпожа Фе, казалось, не испытывали никакого неудобства, невзирая на то, что они вдвоем с трудом помещались в пышных платьях на диване кареты. У них совершенно точно ничего не чесалось, больно довольны были их лица. На него они обращали мало внимания, всецело занятые разговором, к которому ему надоело прислушиваться еще в Кейплиге, больно однообразен он был: ритуал вступления в брак, ответственность, права, обязанности. Бр-рр!
Они также не могли простить ему того, что он до сих пор «не осознал своего чудовищного поведения в декабре» и не собирался извиняться, а, наоборот, считал себя оскорбленным. Дошло до того, что перед посадкой в карету, когда очаровательная сестрица, забыв на мгновение их пререкания, спросила у него:
— Филь, как я выгляжу?
Он не смог переключиться на праздничный настрой и выдал:
— Габриэль, у меня нет времени на скандал!
Так они ехали всю дорогу с Ветром, привязанным сзади, и Филь уже думал, что скакать на коне было бы веселей. Он начинал чувствовать себя отверженным, как в то лето, когда впервые ступил на землю Нового Света. Эша могла бы разбавить напряжение, но она отказалась посещать Менону, сославшись на срочную встречу с отцом-сердаром, который должен был накануне вернуться из Старого Света.
Они въехали в Менону в десять, за два часа до прибытия основных гостей, как и предполагалось.
Габриэль и её багаж вкупе с г-жой Фе были немедленно похищены Метой в свою комнату. Филя, как готового одетого жениха, г-н Хозек с парадно одетым Яном увёл под один из четырех праздничных шатров, вытянувшихся в линию до самого леса. Там они приложились к уже известному разбавленному вину с травами. Цветасто разодетый народ суетился вокруг, расставляя на столах посуду.
Приготовленное к торжествам поместье выглядело изумительно. Деревья, окружавшие господский дом, зеленели свежей листвой. Кадки с кустами шиповника ограждали дорожки, сходившиеся к шатрам. Добротные избы, стоявшие на опушке рощи, были украшены гирляндами полевых цветов, как и господский дом.
Розы, лилии и орхидеи присутствовали в списке «необходимых» вещей г-жи Фе и Габриэль, но г-н Хозек пригрозил, что скорее собственноручно подпалит свой дом, чем согласится украсить его трупиками оранжерейных цветов стоимостью с хорошую карету и пару лошадей.
Г-н Хозек в черном шелковом сюртуке того же покроя, что был на Яне, рассыпал по столу листы бумаги с именами гостей.
— Не перепутайте, — наставлял он двух друзей. — Каждого гостя сажать в соответствии с этим планом. Среди них есть несколько лелеющих старые обиды горячих голов, которые не должны оказаться рядом. Это политика, привыкай! — Он похлопал Филя по плечу, которое казалось очень мощным в парадной лорике.
Юноша свернул лист вдвое и сунул его за кожаный пояс у металлической бляхи с выгравированным на ней символом легиона. Указание Флава не распространяться о его приписке к Хальмстему было выполнить не легче, чем поцеловать свой локоть: кусок стены с тремя символическими зубцами, обвитыми шипастой лозой и охраняющей их недоброго вида собакой был известен всей Империи как символ Хальмстема.
Деревянные столбы, поддерживающие шатер, были выкрашены в белый цвет и украшены стилизованными позолоченными цветами. За столбами мелькнуло что-то легкое, белое, воздушное с тем же оттенком позолоты. Мета ступила в шатер, высоко неся голову. Её волосы удерживал золотой обруч, напоминавший тонкую корону или тиару. Позади неё развевалась фата в тон платья, украшенная цветами апельсина.
— Э-э... простите меня, — пробормотал Филь, шагая навстречу невесте, которую сейчас более всего на свете желал заключить в объятия.
Из-за спины Меты показалась Габриэль. На девушке было платье нежно-бирюзового оттенка, как осветленная морская пена, длинное и струящееся. Одетая поверх полупрозрачная юбка была расшита луками со стрелами. Застежка в виде маленького лука со стрелой держала лямку платья на плече.
Плотная асимметричная шапочка из павлиньих перьев, переплетенных так, что были видны "глаза", удерживала чёрные волосы, завитые природой крупными кудрями и спускавшимися на плечо и часть спины. Туфли на высоких каблуках несли украшение в форме стрелы, а на пальце девушки красовался огромный аквамарин.
— Так, — сказал Ян, поднимаясь. — Вы меня тоже все простите…
Два друга, как зачарованные, двинулись навстречу разодетым девицам. Уши Меты порозовели. Габриэль зарделась как маков цвет и вскинула руку к рукаву.
— Ой, мамочка, я забыла брошь!
— Я принесу, — заверил её Филь, не сводя взгляд с Меты.
— Мы принесем, — эхом отозвалась она, разглядывая его, будто увидела впервые.
Сердце Филя билось так сильно, что воздух вокруг него сделался густым, мешая ему двигаться с привычной легкостью. Он потерял способность видеть, что творится вокруг.
Он взял ладонь Меты в свою, она крепко сжала его пальцы. Обжигающая волна прокатилась по его телу. Филь отпустил её ладонь от греха подальше, но продолжал ощущать через воздух каждый изгиб её тела. Мета стрельнула в него глазами и улыбнулась. Встретившаяся им г-жа Фе в наряде немного темнее, чем у Габриэль, в охотничьего стиля шапочке с павлиньим пером, раскланялась с ними, задержала взгляд на Филе и поспешила к мужской половине семьи Хозек.
— Нам на третий этаж, — сказала Мета, скользя мимо слуг, заполонивших подходы к дому. Каждому было чем заняться: кто поправлял цветы, кто разносил холодные блюда и расставлял скамьи.
На лестнице никого не оказалось, и теперь ничто не отвлекало Филя от фигуры Меты, ступающей впереди. Решив, что заработает сердечный удар еще до третьего этажа, он с усилием перевел глаза на дубовую стену, несущую на себе следы многолетней деятельности детей г-на Хозека. Наткнувшись взглядом на особенно глубокие корябины в дереве, Филь припомнил, что этому дубу более сотни лет уже в высохшем виде, а значит, отдельные отметки могли быть сделаны сердарами, которые, по слухам, изначально выстроили этот дом.
— Если мы не хотим выглядеть сгорающими от страсти куклами несколько часов подряд на собственной свадьбе, — опустив глаза, сказала Мета, заходя в светлую комнату с кучей разнообразной одежды и двумя обширными сундуками на полу, — есть только одно средство против этого мучительного ступора!
Она обернулась и показала глазами на внушительный засов с внутренней стороны двери. Вид у неё сделался озорной. Её фата полетела в один угол, туфли — в другой. После чего она вытянулась перед Филем, как солдат, с пылающими щеками и сумасшедшими глазами.
— Ты уверена? — выдавил он, догадавшись, что она задумала, и оттого совершенно теряя соображение.
— У тебя есть лучше предложения?
— Габриэль хотела какую-то брошь.
— Подождет!
— А если придет?
— Не придет. Твоя сестра более проницательная, чем кажется.
Её руки обвили его шею, дрожащие пальцы погрузились в его волосы. Он притянул девушку к груди и безраздельно отдался единственному ощущению: Мета у него в объятиях, её удивительно нежные губы отвечают ему, и он не в силах оторваться от них.
Её кожа была необыкновенно гладкая и душистая. Зарывшись носом ей в шею, Филь принялся расстегивать длинный ряд пуговиц сзади у неё на платье. Мета, в свою очередь, занялась ремнями, удерживающими его лорику.
Волна самых разнообразных чувств нахлынула на Филя, от стыда до смешливости. Мета испытывала что-то похожее. Когда лорика упала на пол, она махом стянула с него льняную тунику и, зарывшись лицом в его обнаженную грудь, тихо засмеялась. Следом на пол упало её платье и шелковая сорочка.