Оглавление
Два всадника не спеша ехали по тропе, чуть заметной в Сырой роще. На первый взгляд они будто военные или жандармы, если судить по бушлатам и оружию, притороченному к седлам. Но если приглядеться, то это только фасон одежды военного покроя, впрочем, у одного из всадников, того что моложе и выше ростом, выправка все же военная, да и в седле сидит увереннее…
В Степной провинции уже вступила в свои права весна, и даже в вечерних сумерках пахнет первыми полевыми цветами, дует теплый южный ветер, а все проселочные дороги уже давно просохли.
– Все же надо было ехать на одноколейниках и по торговому тракту, – тот, что старше привстал в стременах и посмотрел вперед.
– Устал? – спросил молодой.
– Да, стар я уже для таких долгих поездок верхом.
– Скажешь тоже, стар… А на одноколейниках согласен, было бы гораздо быстрей, но шумно и за-метно, а так, этой старой тропой приедем в город не привлекая внимания.
– Откуда ты про нее знаешь?
– Шутишь? Забыл, кем я был перед Северной войной?
– А, ну да, – кивнул тот, что старше и снова привстал в стременах.
– Да что ты подпрыгиваешь? Скоро приедем уже.
– Там есть кто-то… впереди.
Всадники, одновременно придержали коней, натянув поводья.
– Уверен? – уточнил молодой.
– Шутишь? – парировал старший, – забыл кто я?
– Стрелок, – хмыкнув, ответил молодой.
Захрустев, с треском на тропу упало дерево, а одновременно с этим, выскочив из темноты рощи, всадников окружила дюжина вооруженных людей…
– А ну, слезай! Все, приехали! – прокричал кто-то.
Донеслись щелчки затворов и курков.
– Я же говорил, – Стрелок вздохнул, – ты не узнаешь этот город.
– Шуметь не хочется, город близко совсем, за рекой… – молодой тоже вздохнул.
– Тогда придется делать тихо…
– Угу…
– Да что вы там треплетесь! – с револьвером в руке к всадникам подошел отвратительной внешности тип, с рыжей копной волос на голове, переходящих в тощие бакенбарды и такие же тощие усы, – не хотите жить?
– Да хотелось бы, – отпустил поводья и поднял руки молодой.
– Тогда слезайте!
Подчинившись лесным налетчикам, всадники спешились.
– Похоже, вояки отставные, или жандармы, – прокомментировал кто-то.
– Не люблю жандармов, – хмыкнул отвратительный тип и, чуть повысив голос, сказал: – Айзэ, ну-ка, зажги фонарь, проверим, что нам сегодня досталось, а потом решим, отпускать их или нет.
– Пора… – тихо сказал Стрелок.
Стрелок и его попутчик сорвались с места, превратившись в две смертоносные тени. Блеснули и за-метались клинки в свете полной луны, тени перемещались меж вооруженных людей, которые тщетно це-лились из своего уже бесполезного оружия и прощались со своими бесполезными жизнями. Над Сырой рощей пронеслись и затихли несколько наполненных ужасом и болью вскриков, не прошло и минуты, как все было кончено…
– Ты не прав, Стрелок, – молодой присел у неприятного типа с рассеченным горлом, вытер об его за-саленный старый камзол сначала длинный штык от походной винтовки старого образца и вернул его на привычное место – за голенище сапога. Потом обтер обоюдоострый широкий клинок ножа и убрал его в ножны на поясе за спиной, – этого рыжего я узнал, он часто у рынка ошивался, выискивая простаков и зазевавшихся торгашей. Так что не думаю, что Латинг сильно изменился.
– Ты ведь говорил, что это спокойная тропа, – Стрелок наклонился, поднял ногу другого несостояв-шегося налетчика и обтер об его штанину свой нож.
– А разве не спокойно? – молодой забрался в седло, – посмотри на небо! Какая луна, какие звезды! Тишина! О, река там, слышишь? Поехали, пока совсем не стемнело, нам еще ферму эту искать...
Спустя час, проехав окраинами столицы Степной провинции, всадники спустились в долину, по ко-торой были разбросаны с десяток ферм.
– И какая? – Стрелок поскреб двухнедельную щетину.
– Судя по всему вон та, – молодой указал на ферму, покосившимся забором прильнувшую к дороге, – видишь, дым идет не из трубы хозяйского дома, а пристройки?
– Вижу, поехали, хочется есть, выпить и спать.
Действительно, это была единственная ферма, где тускло горел свет и поднимался дым из печной трубы в небольшой пристройке к конюшне, да и выглядела ферма заброшенной, но ворота, к которым подъехали всадники, были закрыты. Молодой спешился, поднял небольшой камешек и бросил его в окош-ко пристройки. Дернулась штора за окном, затем дверь пристройки отворилась и с масляным фонарем в руке появилась женщина.
– Что вам нужно? – негромко крикнула она.
– Мы привезли волчьих шкур на продажу! – крикнул в ответ Стрелок.
Женщина засуетилась и быстрым шагом пошла к воротам, которые спустя мгновения, скрипнув, от-ворились, и всадники въехали во двор.
– Я сейчас разбужу Тенье, он сведет лошадей в конюшню…
– Не нужно, – Стрелок ловко спрыгнул на землю, – вы все сделали, что от вас требовалось?
– Да, – часто закивала женщина, было заметно, что она не столько волнуется, сколько боится ночных гостей.
– Хорошо, – Стрелок повернулся к лошади, извлек из седельной сумки увесистый кошель, который приятно звякнул, – вот, возьмите и вместе с сыном уходите на рассвете, а к вечеру следующего дня вас не должно быть в городе, расположитесь на новом месте – сообщите Рузье телеграммой, вам понятно?
– Обязательно ждать рассвета? – женщина протянула руку к кошельку.
– Вы хотите уйти сейчас?
– Да, еще успею на ночной экспресс на юг!
– Что ж, идите, – пожал плечами Стрелок, – тогда мы в домике прислуги и заночуем. Собирайтесь, а мы пока сами займемся лошадьми.
Подобрав подол, женщина поспешила в домик.
– Тенье! Тенье, вставай сынок, нам надо идти!
Спустя полчаса Стрелок довольно развалился на небольшом топчане и, лежа, ногами стянув с себя сапоги, один за другим, облегченно вздохнул и сказал:
– Нет, все-таки я стар для конных переходов.
– Ты же есть хотел…
– Все-таки больше хочу спать, чем есть!
– А я, пожалуй, хлебну чаю, да покурю на улице, – сказал молодой, снял с тлеющего очага большой медный чайник, наполнил кружку, потом, обстучав себя по карманам, отыскал трубку, вышел за дверь и присел на ступеньки покосившегося крыльца.
– Да! Ты себе что, так и не станешь брать другое имя? – уже засыпая, спросил Стрелок.
– А зачем?
– Ну…
– Да мало ли Кинтов в терратосе!
Стрелок ничего не ответил, он уже заснул, а Кинт, глядя в ночное небо над городом, в котором не был уже четыре года, тяжело вздохнул, думая о том, как много ему теперь нужно сделать и как долго он этого ждал…