Оглавление
Это было обычное кафе по дороге в горы, маленькое и ничем не примечательное. Павел зашел туда, потому что устал. Стоял август, здесь, ближе к горам, непривычно знойный, но по ночам все равно падала прохлада. Павел шел и шел, удачно обходя посты, голосовал и ехал на машинах и телегах, не вызывая ничьих подозрений, но в последнее время его все сильнее охватывало чувство потерянности. Он почти забыл, кто он, откуда, куда и зачем идет. Наверное, поэтому он и завернул в кафе. Не только чтобы поесть и согреться после зябкой ночи, но и ради того, чтобы остановиться и обдумать положение.
У входа он придирчиво оглядел себя и решил, что вид у него вполне приличный. Крепким рабочим штанам ночевки на сеновалах были не страшны, кожаной куртке и подавно, а ру-башек он прихватил две и регулярно их стирал. Армейский ежик изрядно отрос, но с не-дельной щетиной это смотрелось даже гармонично. А главное, не навевало никаких мыс-лей о казарме — что и требовалось.
Со своими непокорными, моментально начинающими виться волосами Павел никогда не справлялся. В детстве причесывала мама, а потом короткая стрижка раз и навсегда решила вопрос. Но в последние месяцы ему было не до стрижки, и теперь волосы завивались на висках, за ушами и на затылке. Павел пригладил рукой особенно нагло торчащие вихры и потянул на себя тяжелую дверь.
Внутри царил полумрак — очень кстати. И было почти пусто. Только в углу за столиком сидела женщина и завтракала. Павел не стал особо присматриваться, уловил лишь, что на местную она не похожа. Оно и понятно — местные вряд ли жаловали придорожное кафе.
Заказав кофе и пирожки, Павел расслабленно откинулся на спинку стула. Обстановка наконец напомнила ему, что он не подросток, сбежавший из дома, и не бродяга, вся жизнь которого — непрерывная дорога и поиски пропитания и ночлега. У него была цель — граница. Но вот что делать дальше, как эту границу переходить и как потом миновать горы и уцелеть, он не представлял. Нет, он был готов рискнуть, но только не глупо, не бес-смысленно. Самоубийство в его планы не входило.
Хозяйка кафе, полная пожилая женщина, сама принесла заказ. Он сразу заплатил — при-вычка, приобретенная за последний месяц, оставляющая возможность в любой момент исчезнуть, не становясь при этом вором. Павел не хотел проклятий в спину: он верил, что такие вещи крадут удачу.
Дверь хлопнула. Павел поднял глаза и дернулся от неожиданности, собираясь то ли от-вернуться, то ли вскочить. Тихо выругался и, заставив себя снова расслабиться, откинулся на спинку стула. В кафе заходил патруль. Обычные «внучки́», но и этого вполне могло хватить. Они скользнули взглядом по Павлу, но простецкий вид, как обычно, обманул их. А вот женщина за столиком заинтересовала их гораздо больше. Они прошли прямо к ней. Павел прислушался.
— Это ваша машина возле кафе? Голубая «Ренна»?
— Да.
Двое патрульных умудрились занять очень много места у столика. Садиться они не соби-рались.
— Ваши документы!
Павел с непонятным ему самому интересом наблюдал за происходящим, словно забыв о возможной угрозе для себя.
— Вот, — женщина протянула патрульному права.
Старший патруля, пролистав, швырнул книжечку на стол.
— Паспорт! — потребовал он.
Женщина принялась копаться в сумочке. В этот момент, повинуясь знаку патрульного помоложе, хозяйка зашла за стойку и включила верхний свет. Павел вздрогнул вторично. Причина странного интереса патрульных к молодой женщине стала очевидна. Она была горянка. Причем даже не полукровка, судя по линии бровей и скул и по особой бледности. Темные волосы были заплетены в две косы. Протягивая паспорт, она смотрела на пат-рульных снизу вверх, отчаянно пытаясь выглядеть уверенно. Но у нее не получалось. Па-вел, семь лет отслуживший в спецвойсках, прекрасно видел страх в ее глазах. Видели его и «внучки».
Старший патрульный пролистал паспорт и кивнул, словно это и ожидал увидеть.
— У вас просрочен штамп о лояльности. Пройдемте! — последнее слово он нарочито рявкнул погромче, демонстративно убирая паспорт во внутренний карман кителя.
Женщина вжалась в спинку стула, глядя на него уже откровенно испуганным взглядом.
— Я никуда не пойду, — пробормотала она. — Это какая-то ошибка, у меня все в порядке. Вы не имеете права!
— Вот в отделении и разберемся, ошибка или не ошибка, — сказал патрульный, которого Павел мысленно окрестил Сержантом. — А право мы имеем, не сомневайтесь. Вставайте!
Но женщина откинулась на спинку стула, прижимая к груди сумочку. Она вела себя глупо. Ей нечего было противопоставить патрульным. Павел подумал, что сейчас ее уведут, забыв про него, и все выйдет отлично.
Сержант тем временем приступил к процедуре задержания — схватил женщину за руку и потащил из-за стола. Она упиралась. Второй патрульный рассмеялся, глядя на эту жалкую «попытку сопротивления», но тут же подавился собственным смехом. Потому что беспо-мощная молодая женщина, к тому же формально уже задержанная, вдруг молча вцепилась зубами в руку Сержанта и, освободившись, вскочила на ноги.
Впрочем, вторая попытка сопротивления была не менее безнадежна, чем первая. Пока старший патрульный, матерясь, баюкал прокушенную руку, младший с коротким, но очень злым воплем «Ах ты сволочь!» размахнулся и залепил горянке оплеуху. Она отлетела к стене, уронив сумочку.
Павел сам не понял, что произошло дальше. Его как будто толкнули в спину. Он встал из-за столика — и с этого момента пути назад уже не было. Старший патрульный заметил его движение и оглянулся. Младший был слишком занят, отвешивая вторую оплеуху «своло-чи». Еще можно было, обойдя столик, кинуться в дверь и исчезнуть. Вряд ли его стали бы преследовать. Но Павел, помедлив секунду, шагнул к патрульным.
Со старшим он разобрался в момент — просто дернул за ремень автомата, заставляя поте-рять равновесие, подставил ногу и уронил патрульного на пол себе под ноги, упал сверху, жестко придушил, надавив предплечьем на трахею, и закончил дело расчетливым ударом ребром ладони в висок. Не убил и даже не покалечил, просто успокоил на несколько часов.
Младший обернулся на шум и обалдел. Павел воспользовался его замешательством, чтобы приблизиться вплотную. Но так же быстро на этот раз не получилось: парень был молодой и крепкий. Они с шумом упали на пол, раскидывая стулья, но Павел сумел оказаться сверху и приложить противника затылком об пол. Тот обмяк, но в любой момент мог снова прийти в себя. Павел рывком перевернул его на живот, наступил коленом на поясницу, заломил назад руки.
— Наручники! — рявкнул он, обращаясь к женщине. — У старшего на поясе! Дайте мне, быстро.
Горянка отлипла от стены и исчезла из поля зрения Павла — но лишь на секунду. И тут же вернулась с наручниками в руках. Павел защелкнул «браслеты» на запястьях патрульного. Оглянулся на стойку — хозяйки не было видно.
Павел подхватил с пола сумочку, сунул растерянной женщине. Наклонился над старшим патрульным, все еще пребывавшим в отключке, и вытащил у него из кармана паспорт го-рянки, а заодно и ключи от наручников. Вернулся к младшему и повторил операцию с ключами. Сунул ключи в карман, а паспорт — в руки горянке, подхватил со стула свой рюкзак и кивнул на дверь:
— Пошли отсюда!
Женщина медлила, она явно была в шоке. Ругнувшись, Павел схватил ее за руку и потащил на выход. К счастью, кусаться она не стала.
У дверей кафе действительно стояла «Ренна» — условно голубая, потому что краска почти стерлась, а ржавчина вылезала буквально везде. Павел только головой покачал, ужасаясь, до чего можно довести хоть и старую, но совсем не плохую машину.
— Ключи, — повернулся он к горянке, протягивая руку. Реакции не последовало. — Клю-чи! — повторил он с нажимом. — Мы поедем быстро, поэтому поведу я.
Но женщина только растерянно смотрела на него, ничего не предпринимая. Сейчас он ви-дел: она моложе, чем ему показалось сначала, похоже, его ровесница. У нее были красивые темные глаза, а на бледных щеках разгорались следы от оплеух. Павел вдруг представил ее ощущения и неожиданно успокоился.
— Послушай, — негромко сказал он, переходя на ты. — У тебя есть выбор. Ты можешь вернуться в кафе, извиниться, получить еще пару раз по морде и отправиться в участок. А оттуда — прямиком в лагерь для нелояльных. Без штампа по-другому не получится, сама понимаешь. Я, конечно, из-за тебя засветился, но не особо страшно, так что не думай, что ты мне что-то должна. Я сейчас остановлю попутку и через пару часов буду далеко. Если ты скажешь, что у меня был ужасный местный говор и что я спас тебя, чтоб затащить на сеновал, буду благодарен, но даже это не обязательно. Или ты даешь мне сейчас ключи, мы садимся в твою колымагу и едем эту пару часов вместе. Ты ведь ехала на юг, я не ошибся?
Кивок.
— Ну вот, значит, нам по пути. А через пару часов бросим машину и пойдем каждый сво-ей дорогой. Твою фамилию в паспорте они вряд ли запомнили, так что шансы у тебя есть. Ну что, решай, идешь или остаешься, потому что мы теряем время.
Горянка моргнула, словно приходя в сознание, подумала секунду-другую — и, открыв сумку, протянула Павлу ключи. Они сели в машину, синхронно захлопнув дверцы, и Павел аккуратно вырулил на дорогу.
2
Лиля чувствовала себя как в тумане — или как в театре абсурда. Она даже не поняла, от-куда вдруг нарисовался этот вихрастый парень, вроде бы такой неприметный, но такой опасный и стремительный в драке. Она и ахнуть не успела, как все закончилось. А сейчас он спокойно и уверенно вел ее «Ренну» и вовсе не выглядел угрожающе, а «колымага» показывала невиданную для нее скорость.
Несколько минут прошли в молчании. Потом неожиданный спаситель покосился на нее и спросил:
— Значит, едешь на юг, да? Семья в Приграничье?
Лиля посмотрела на него и чуть усмехнулась. Она почти пришла в себя.
— А ты ничуть не похож на местного деревенщину: ни говора, ни приглашения на сено-вал. Однако прячешься от патрульных. Какие-то неприятности?
— Ладно, уела, — засмеялся он. — Не будем задавать друг другу лишних вопросов. Но, может, хотя бы познакомимся? Я Павел.
— Я Лиля. Лилия Бет-Тай.
Он кинул на нее быстрый, но внимательный взгляд. Помолчал. Потом сказал:
— У тебя не в Приграничье семья, а в горах. Угадал?
Лиля стиснула пальцы на ни в чем не повинной сумке.
— Да, — тихо ответила она. — И я хочу туда вернуться.
Павел присвистнул. Повисло молчание.
— И как ты собираешься туда попасть? — наконец спросил он. — С просроченным штам-пом — через закрытую границу?
— Я там выросла. Я знаю тропы, — Лиля упрямо тряхнула головой. — У меня получится.
— Не буду спорить, я там не был, — Павел машинально потер подбородок (младший пат-рульный все же успел разок его приложить). — Но я сомневаюсь, что у тебя получится добраться до гор.
— Почему? — Лиля почувствовала, что злится. — Как-то я добралась сюда! Эти патруль-ные — просто досадная случайность!
— Конечно, — он серьезно кивнул. — Но чем ближе к югу, тем больше будет бросаться в глаза твоя внешность и тем чаще будут тебя останавливать. А ближе к горам станут опасны и местные. Это ты понимаешь?
Лиля промолчала.
— Как получилось, что у тебя просрочен штамп? — спросил он.
—Так и получилось, — Лиля сама не понимала, почему отвечает ему. Наверное, ей просто давно хотелось хоть с кем-то поделиться, и случайный попутчик, к тому же и сам в бегах, подходил для этого как нельзя лучше. — Я уволилась с работы. Мне нужно было подгото-виться… решиться… А что без работы мне не поставят штамп, я просто не подумала. Еще месяц назад спокойно ставили.
Павел кивнул.
Промелькнул указатель поворота на какой-то поселок. Павел аккуратно притормозил и съехал на обочину.
— Что случилось? — она в тревоге обернулась назад, но ничего подозрительного на доро-ге не увидела.
— Ничего, — Павел помолчал, смотря в лобовое стекло и барабаня пальцами по рулю. — Машину тебе все равно придется бросить. Впереди еще много постов. А «Ренну» скоро начнут искать.
Лиля вновь испытала приступ злости на этого непрошеного спасителя, из-за которого остаток пути ей придется идти пешком, — и тут же напомнила себе, что без него уже си-дела бы в отделении и вряд ли бы ей там понравилось. По сравнению с этим потеря ма-шины казалась пустяком.
— И что мне теперь делать? — зачем-то спросила она, не слишком ожидая ответа.
— Я тоже иду к горам, — неожиданно сказал он.
— А ты зачем? — она вскинула на него глаза. — Ты не горец. И даже не полукровка. Масть не та.
— Это верно, — Павел взъерошил рыжевато-русые волосы, почесал откровенно рыжую щетину. И решился: — Я хочу пройти через горы на Мыс.
Лиля в изумлении уставилась на него.
— Ты не сможешь, — наконец сказала она. — Лучше попробуй как-нибудь иначе. Если даже ты перейдешь границу, тебя прихлопнут там.
— Твоя родня?
Она уже хотела ответить резкостью, но взглянула на него и осеклась. Он смотрел на нее без насмешки, без вызова, без малейшего сочувствия или ненависти — без всего, от чего она так устала. Просто задавал вопрос и рассчитывал получить ответ. Глаза у него были пронзительно-серые, а на лице — на носу, на щеках, на лбу — вдруг обнаружились вес-нушки. Лиля сглотнула комок, неожиданно образовавшийся в горле, и ответила:
— Клан Бет-Тай очень сильный. И гордый. Так что да, это и про мою родню.
Павел продолжал смотреть на нее спокойно и внимательно, но волнение все-таки выдал — почесал нос, прежде чем сказать:
— Так может, если я помогу тебе, ты поможешь мне?
— В каком смысле? — она еще не понимала.
— Очень просто. Я помогу тебе сейчас, на пути к границе. Я лучше умею прятаться, идти по пересеченной местности, обходить патрули и вообще выживать. Уже почти месяц этим занимаюсь, и, как видишь, успешно. А документов у меня вообще нет. Я помогу тебе — а за это ты проведешь меня по своим тропам и замолвишь за меня словечко перед своей родней, чтобы я смог пройти через горы и попасть на Мыс. Сможешь?
Лиля покусала губу.
— Послушай, — сказала она. — Это так неожиданно… Все вообще как-то внезапно про-изошло. У меня голова кругом. Я думала, что без этого всего обойдется — без того, чтобы бежать, прятаться…
— Я понимаю, — мягко ответил он. — Но ты должна справиться — или просто развора-чивайся и езжай обратно на север.
— Ты прав, — она потерла рукой лицо.— И ты прав в том, что мне понадобится помощь. Я совсем не умею… выживать. Но я не могу тебе ничего обещать. Нет, тропами я тебя проведу, а вот дальше… Я слишком давно не была там. С тех самых пор, как… Ну, ты по-нимаешь.
Павел кивнул.
— Ну вот… Я знаю, что родня примет меня, но что мое слово защитит чужака, я не увере-на. Но я могу попробовать.
— Попробуем, — Павел тряхнул головой. — Терять мне в любом случае нечего. Я как раз сидел в кафе и думал, как пересечь границу и пройти через горы, и тут появилась ты… Итак, ты готова?
Лиля кивнула.
— Тогда пошли. Возьми только то, что тебе будет нужно позарез. Положи в рюкзак. Рюкзак у тебя есть?
Снова кивок.
— Хорошо, — Павел забрал с заднего сиденья свою поклажу и толкнул дверцу машины. — Не стоит терять время. Нужно успеть до темноты.
Что именно успеть, он не уточнил, а Лиля не стала спрашивать.
3
Заперев «Ренну» и швырнув ключи зажигания в кусты вместе с ключами от наручников, Павел повел Лилю прочь от дороги. Они спустились по крутому склону, пересекли узкую полоску кустарника, и перед ними неожиданно открылась река и вид на противополож-ный, пологий берег. Деревни там перемежались полями, озерами и островками леса. Да-леко на горизонте синела полоса гор. Павел довольно кивнул, словно именно это место и ожидал найти. Позже, увидев карту, которую он таскал в рюкзаке, Лиля поняла, что так и было: основные вехи намеченного пути он помнил почти наизусть и «Ренну» именно тут остановил не случайно.
— Нам туда, — он показал на равнину. — Часть пути проделаем по реке. Она делает крюк, но все равно так получится быстрее и безопаснее, чем пешком напрямик.
Лиля только кивнула, не желая признаваться, что с юности не путешествовала по пересе-ченной местности. Впрочем, и страха она не испытывала, наверное заразившись уверен-ностью от неожиданного попутчика.
Тем временем Павел, хватаясь за ветки, спустился по откосу, попрыгал на травяном бе-режке и поднял голову:
— Ну, давай! Помочь?
Она покачала головой.
Через минуту они уже шли по берегу. По левую руку трава заканчивалась крутым песчаным обрывом, а внизу, вдоль воды, тянулась тонкая полоска каменистого пляжа. Лиля хотела спросить, где Павел собирается брать лодку, но решила не задавать глупых вопросов.
Павел шел и шел, изредка оглядываясь и проверяя, не отстала ли спутница. Потом вдруг резко остановился, хотя ни деревни, ни лодок поблизости не наблюдалось. Приложил руку ко лбу, разглядывая противоположный берег.
— Лиля, — спросил он неожиданно. — А ты плавать-то умеешь? Вот здесь переплывешь?
— А вещи? — Лиля изумленно уставилась на него.
— Для вещей сделаем плотик. Ты мне скажи — доплывешь? Или мне за тобой возвра-щаться?
Лиля оценила взглядом ширину реки и сказала:
— Не надо. Я доплыву.
Они спустились на пляж. Лиля скинула рюкзак и начала стягивать джемпер.
— Вода, наверное, холодная, — сказала она.
— Сейчас проверим. Погоди раздеваться, я поищу ветки для плота.
В рюкзаке у него нашлись и тяжелый нож с обоюдоострым лезвием, и веревка. Лиля не сомневалась: при необходимости он соорудил бы и плот для них двоих. Но особой нужды не было: после жаркого дня вода ощутимо нагрелась, да и плыть было не так уж далеко.
Доделав плотик, Павел принялся увязывать на него рюкзаки и одежду. Последней он стя-нул футболку, чтобы прикрыть ею вещи. Плечи и спина у него тоже оказались сплошь ко-нопатые. Лиля никогда еще не видела столько веснушек сразу, тем более на молодом крепком мужчине. Она невольно улыбнулась, разглядывая его. Он повернул голову, пой-мал ее улыбку. Спросил:
— Что?
— Ничего. Какой ты конопатый! — она вдруг поймала себя на желании провести рукой по этим загорелым, покрытым веснушками плечам и смутилась окончательно.
— Да уж, что есть, то есть, — ответил он, не заметив краски, прилившей к ее щекам, и за-тянул последний узел. — Ну что, вперед?
Он встал, повернулся к ней правым плечом, и Лиля увидела татуировку. Ей, как и всем в Ре́ссии, был отлично знаком этот черно-белый орел. Она застыла, не сводя глаз с рисунка. Павел вздохнул.
— Прости, что сразу не сказал. Глупо, понимаю. Ты бы все равно увидела.
— Так ты из спецвойск?
Павел взъерошил волосы.
— Как бы сказать… Уже нет.
— Уволился?
Он медленно покачал головой.
Лиля прикусила губу.
— Дезертировал?! — вырвалось у нее. — Так вот почему у тебя нет документов…
— Ну да. Не смог достать свои — не хотелось никого подставлять. А фальшивые… Вре-мени не было. Да и связи не те.
Лиля больше ничего не стала спрашивать. Только все-таки протянула руку и потрогала грозный символ на усыпанном конопушками плече — странное, какое-то невозможное сочетание. Потом кивнула головой в сторону реки:
— Ну что, поплыли?
И вошла в воду.
Плыли довольно долго, течение оказалось сильным. Лиля то и дело хваталась за плотик, отдыхая, а Павел продолжал буксировать уже двойной груз вперед, но когда они выбра-лись на берег, запыхавшимся он не выглядел. Наоборот, сгрузив на сухое место плот, он вернулся за Лилей и буквально вытащил ее из воды, тяжело дышащую, в мокром, мало что скрывающем нижнем белье. Она села на песок, прикрываясь руками и дрожа: на берегу было совсем не жарко. Павел тут же выдернул из связки одежды первое, что попалось, — свою куртку — и накинул ей на плечи, укутал, на мгновение сжал ее руку:
— А ты молодец! Отлично справилась.
— По сравнению с тобой — так себе, — она слабо улыбнулась.
— Не бери в голову. Сравнила, — Павел попрыгал на месте, обсыхая. Холодный ветер, казалось, его совсем не беспокоил. — У меня все же спецподготовка. И я вырос на реке. Я хочу переодеться, извини.
Он отвернулся и без особого смущения скинул мокрые трусы и натянул штаны прямо на голое тело. Лиля хотела опустить глаза, но не успела — и невольно залюбовалась ладной мужской фигурой.
— Одевайся, холодно, — он обернулся, вытираясь подмокшей при переправе футболкой. Лиля моргнула, отводя глаза от рыжей поросли на груди, и потянулась к рюкзаку за одеж-дой.
Мокрую футболку Павел накинул на плечи, рубашку завязал на поясе, подхватил в одну руку рюкзак, а в другую ботинки.
— Пошли, поищем место для костра, — сказал он и направился вдоль берега, увязая бо-сыми ногами в песке. Лиля, секунду помедлив, двинулась за ним. Голова у нее почему-то кружилась, а земля так и норовила выскочить из-под ног. И очень хотелось прислониться к чему-нибудь крепкому и надежному, например к его конопатому плечу.
Чуть подальше от берега, на полянке в густой кустарниковой поросли, Павел кинул на землю рюкзак и принялся собирать хворост.
— Подождем, когда совсем стемнеет, — сказал он. — А пока перекусим и согреемся.
— А где ты возьмешь лодку? — не выдержала Лиля.
— Там чуть ниже по реке деревня, — Павел показал на запад, где солнце неуклонно при-ближалось к линии горизонта. — Украдем что-нибудь. Я это ненавижу, но светиться, по-купая лодку, нам уже нельзя. Я попозже схожу туда на разведку, подберу что-нибудь.
Они перекусили хлебом и молоком из рюкзака Павла.
— У меня тоже кое-что есть, — сказала Лиля робко.
— Что именно? Испортиться может?
— Да нет. Сухари. Орехи. Сухофрукты.
— Тогда оставь. Пусть будет НЗ. Еду все равно придется добывать.
— И как?
— Подумаем об этом завтра, — он усмехнулся.
В сумерках, когда костер уже почти прогорел, Павел действительно собрался на разведку. Он оделся, зашнуровал ботинки. Собрал рюкзак и бросил его Лиле, оставив себе только нож и карманный фонарик. Сказал:
— На всякий случай давай договоримся, как тебе действовать, если я не вернусь.
Лиля с тревогой воззрилась на него.
— Так вот, если я через два часа не вернусь, уходи.
— Куда?
— Это уж как сама решишь. У тебя остается карта. Горы вот там, — он махнул рукой на юг.
— Но, Паша… — она в первый раз назвала его по имени. — А если тебя просто что-нибудь задержит? С чем ты быстренько разберешься и вернешься обратно? Как ты меня найдешь?
Он нахмурился.
— Хорошо, тогда давай так. Через два часа бери вещи и уходи с поляны. Да хоть вот в эти заросли, тут довольно трудно человека найти. Жди меня сутки. Больше — бессмысленно. Да ты больше и не выдержишь. Если я приду — я приду сюда, на эту поляну. И знаешь что… ну мало ли… В общем, если все будет в порядке, если я приду добровольно, а не под давлением, чтобы тебя выманить, я буду что-нибудь насвистывать. Что ты сразу узнаешь?
— «Сероглазый король», — ляпнула Лиля и прикусила язык. Известный романс известно-го тенора на стихи трагически погибшей поэтессы, конечно, знали все, но петь его счита-лось чуть ли не дурной приметой. Лиля же всегда цепенела и обмирала как от слов, так и от мелодии.
— Неплохо, — неожиданно хриплым голосом отозвался Павел. — Попробую вспомнить. Напоешь?
Лиля кашлянула. Было уже почти темно, лицо Павла терялось в зыбких сумерках. Обхва-тив плечи руками — несмотря на тепло от угасшего костра, ее снова пробрала дрожь, — она тихонько затянула:
— Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.
Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:
«Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.
Жаль королеву. Такой молодой!..
— За ночь одну она стала седой»[Анна Ахматова «Сероглазый король»], — подхватил он так же тихо. У него оказался приятный, глубокий голос.
Она спела еще строфу, а последние строчки он просвистел. Спросил:
— Узнаваемо?
Лиля кивнула, не в силах произнести ни слова. В глазах у нее стояли слезы. Она судорож-но вздохнула, переводя дыхание, и прошептала:
— Только ты, пожалуйста, возвращайся.
— Вернусь, — голос у Павла тоже дрогнул. — Все будет хорошо, — добавил он, коснулся ее плеча уже знакомым подбадривающим жестом и исчез в темноте.
От его прикосновения Лилю словно током ударило. Прижав к себе тяжелый рюкзак, она съежилась и закрыла лицо руками. Ей вдруг стало ясно: она знает этого парня всего не-сколько часов, а ей кажется — всегда. И она выть готова при одной мысли, что он не вер-нется.
4
Он вернулся через час и нашел ее дремлющей у погасшего костра.
— Лиля, — тихо окликнул издалека. — Это я! Все нормально. Пойдём.
Они надели рюкзаки, он взял ее за руку и двинулся через кусты вдоль берега.
— Осторожно, здесь смотри под ноги. Перепрыгни ручей, — изредка шептал Павел. — А теперь тихо, деревня уже близко.
Их шаги зашуршали по песку.
— А вот и моя добыча, — прошептал Павел.
Он помог Лиле перебраться через борт, столкнул на воду ветхую плоскодонку и сам ловко запрыгнул следом, не замочив ботинок. Их стало быстро выносить на середину реки. Па-вел взялся за весла и придал лодке направление.
— Не уверен, что у нее вообще есть хозяин, — сказал он вполголоса. В тишине голоса да-леко разносились по воде. — Но если даже есть, он явно поплатился за свою нерадивость.
— Мы не потонем? — шутливо спросила Лиля. Она устроилась на корме, вытянув ноги и подложив под спину рюкзак.
— Ты же умеешь плавать, — он тихо засмеялся. — Не потонем, не бойся. Два дня пути эта посудина выдержит.
Они замолчали, и стал слышен только плеск воды. На берегах не было видно ни одного огонька. Разве что-то мелькнуло на северном — может, машина проехала по трассе.
Похолодало. Лиля достала из рюкзака куртку, накинула на плечи.
— У меня в рюкзаке шерстяное одеяло, — подал голос Павел. — Возьми. Мне не нужно, я все равно буду сидеть на веслах всю ночь. Если замерзну, погребу.
— Спасибо… — Лиля не стала жеманно отказываться от дополнительной тёплой вещи. Закуталась в одеяло и затихла на корме, глядя в небо. Сон не шел. Вместо сна ее накрыло странное ощущение нереальности. Ей казалось, что она и этот конопатый парень на веслах одни в целом мире. Странно замирало сердце, и опять закипали слезы. Боясь ненароком всхлипнуть, Лиля накрылась одеялом едва ли не с головой и вскоре уснула.
После полуночи взошла луна. В ее холодном, мертвенном свете Павел отчетливо увидел оба берега. На южном, пологом показались далекие огоньки, высокий северный нависал темной громадой. Журчала вода под днищем. Не думалось ни о чем. Он лишился дома и почти лишился родины, он не знал, что будет с ним завтра. Но на корме спала женщина, которая была ему нужна, а он был нужен ей. И ему впервые за много дней было хорошо и спокойно.
Под утро, когда спустился туман и все вокруг окутала предрассветная тишина, Павел за-гнал лодку глубоко в камыши на южном берегу. Один конец веревки накинул на торчащую корягу и закрепил, другой обвязал вокруг скамьи. Потом осторожно перебрался на корму и скользнул к Лиле под шерстяное одеяло. Она сонно завозилась, а потом испуганно замерла. Он обнял ее и шепнул в ухо:
— Не бойся, я просто к тебе в тепло.
Лиля тихонько вздохнула и осторожно прижалась к нему покрепче.
День второй
5
Утром она проснулась первой. Павел безмятежно сопел ей в ухо. Она выползла из-под его руки, подоткнула обратно одеяло и села на скамью. Солнце уже взошло. Громко шуршали камыши. Орали птицы. Но в остальном вокруг царил покой. Поверить, почему они здесь, было почти невозможно, такими далекими казались здесь и сейчас государственная поли-тика по отношению к горцам, закрытые границы, гражданские лагеря и штампы о лояль-ности.
Лиля посмотрела на Павла. Ну ладно, она… Понятно, как она оказалась чужой среди чу-жих, как дошла до такой жизни. Но Павел… Что заставило его дезертировать и бежать из страны? Он показался ей таким уверенным, таким спокойным. И опасным, да. Но только не для нее. Мог он совершить что-нибудь, за что потом не захотел отвечать? Вполне воз-можно, подумала она. Он способен и убить, если что. Запросто. Она это знала, чувствова-ла. Но с удивлением осознавала — ей все равно. Ей просто хорошо рядом с этим мужчи-ной с армейской татуировкой, рыжими завитками на висках и веснушками везде, где только можно.
Павел завозился под одеялом, открыл глаза и рывком сел. Но, увидев Лилю, тут же рас-слабился:
— Я думал, ты куда-то делась, — честно сказал он.
— Куда же я теперь от тебя? — улыбнулась она. — Ты так далеко меня завел.
— Не дальше, чем ты сама стремилась, — ответил он.
Двусмысленности своего диалога они не заметили.
Павел встал на колени, потянулся. Скинул куртку: было уже тепло. Потом подтянул к себе рюкзак, достал нож, компас и карту. Нож и компас положил рядом, карту расстелил на дне лодки. Пробормотал себе под нос:
— Сообразить бы, где мы. Но для этого надо выйти к людям. — Он свернул карту и кинул в рюкзак. Компас отправился туда же, а нож — в карман штанов. — Примерно я пред-ставляю, но надо бы точно. Пойду прогуляюсь.
— Может, я с тобой?
— Не стоит. Тебя ведь даже не замаскируешь никак, с такими бровями и глазами. Здесь такие места, что каждый незнакомый человек на виду, а тебе так и хочется проверку на лояльность учинить, — он улыбнулся, смягчая насмешку, но тут же согнал улыбку с лица. — А чем дальше к горам, тем будет хуже, поверь. Там проверками не обойдется.
— Ты… видел?
Павел не ответил, но она поняла и так. Отвела глаза.
— Надо еще еды добыть, — он заговорил о другом. — У меня ничего. И вода почти за-кончилась, — он потряс фляжку.
— У меня целая бутылка.
— Хорошо, оставь пока.
Он достал из рюкзака холщовую котомку, перекинул через плечо. Внимательно посмотрел на Лилю.
— Мне действительно надо идти,— сказал он. — По-другому никак, извини. Буду идти обратно — на подходе начну насвистывать, сиди и слушай.
— «Сероглазого короля»?
— А почему бы и нет? — спросил он и неожиданно улыбнулся ей, как еще не улыбался, — широко и светло, совсем по-мальчишески, так, что ямочки проступили на щеках. Лиля просто не могла не ответить на эту улыбку. Но тут же с тревогой попросила:
— Возвращайся.
— Вернусь. Но если что… Сутки, ты помнишь?
Она кивнула.
Павел снял ботинки, расстегнул рубашку почти до пояса, еще больше взъерошил лохмы на голове и сразу превратился в местного босяка.
— А говор? — спросила она.
— Будь спо-о-ко-ойна, — проговорил он, растягивая гласные, и, расхохотавшись, спрыг-нул в воду и скрылся в камышах.
6
Выбравшись на берег, Павел быстро сориентировался и уже через несколько минут вышел на проселочную дорогу. Впереди поднимались дымки: за холмом пряталась деревня. Вскоре забрехали собаки. Павел подтянул штаны, заляпал их дорожной пылью, убедился, что татуировка надежно скрыта закатанным рукавом рубашки, и ступил на деревенскую улицу.
Оценить его маскарад, впрочем, было некому: улица была пуста. Крестьяне были заняты в садах, полях и на огородах. Павел шел, пытаясь заглянуть за высокие заборы, и прикиды-вал, чей бы сад обнести на десяток крупных, краснобоких яблок. Увидел колодец и тут же наполнил водой флягу. Миновал еще несколько домов и наконец заметил живого человека. У одной из калиток стояла древняя старуха. Она разглядывала прохожего, подслеповато щурясь. Павел направился прямо к ней со словами:
— Боги в помощь, матушка!
Он не стал нарочито копировать местный говор, боясь переиграть. Вместо этого он заго-ворил в резкой, отрывистой манере, как говорили его отец и мать, как говорил он сам, по-ка не переехал в большой город. Простая деревенская манера, только северная, далекая от этих мест. Чтобы ее изобразить, Павлу не требовалось никаких усилий.
Старуха, конечно, сразу распознала этот говор, и лицо у нее смягчилось. Времена были смутные, и по дорогам шаталось немало деревенских парней из самых разных концов страны — в поисках заработка, ночлега, а то и невесты.
— Боги в помощь и тебе, сынок, — приветливо ответила она. — С чем пришел? Работу ищешь? Тогда придется тебе хозяина ждать, я тут ничем не помогу.
— Нет, спасибо, — Павел улыбнулся. — Я как раз подзаработал на днях. Мне бы потра-тить! Хлеба и молока не продадите?
— Продам, отчего не продать, — кивнула старуха и назвала цену. Павел протянул ей ко-томку, и через несколько минут она вернула ее изрядно потяжелевшей.
— Ты бы остался, сынок, подождал хозяина, — предложила старуха. — Нам работники сейчас очень нужны.
— Не могу, — Павел покачал головой. — Я дальше пойду.
— Ну тогда удачно тебе добраться, — пожелала старуха.
— Как деревня-то ваша называется, мать?
— Приречье, — ответила старуха и заковыляла вглубь роскошного сада.
Как только она скрылась из виду, Павел не удержался и, поднявшись на цыпочки, сорвал пару крупных, истекающих соком яблок, висевших прямо над головой. Лохматый пес поднял голову у крыльца, но, должно быть, обманулся разговором с хозяйкой — лаять не стал. Павел бросил яблоки в котомку, свернул на зады, чтобы не светиться лишний раз на деревенской улице, и, путаясь в высокой траве, поспешил к реке.
7
Они позавтракали нехитрой деревенской снедью, и Павел, убрав остатки еды в рюкзак, снова склонился над картой.
— Разобрался, где мы? — спросила Лиля, глядя ему через плечо.
— Ага, — он ткнул пальцем в один из речных изгибов. Лиля только сейчас заметила, что карта у него очень подробная, с обозначением всех, даже самых маленьких, деревень. — Думаю, сейчас нет смысла перебираться на берег. Проплывем вот эту излучину, — палец Павла скользнул по карте, — а вот здесь, где река начинает сильно забирать к западу, бро-сим лодку и пойдем пешком. Там уже рукой подать до Приграничья. Одно плохо — полно патрулей, и ночевки у костра — дело рискованное. Придется, наверное, заходить в дерев-ни…
— Ты уже придумал, как меня замаскировать? — грустно пошутила Лиля.
— Пока нет, но я в процессе, — вполне серьезно ответил он. — Ты смотри, смотри, — подтолкнул он ее, увидев, что Лиля вместо карты смотрит на южный горизонт. — Сама сказала, что знаешь тропы, но не по всей же границе. Покажи, куда конкретно нам дви-гаться, а я выберу дорогу.
Лиля наклонилась над картой, соображая. Потом ткнула пальцем в участок Приграничья.
— Вот здесь уже наши места.
— Ближе к западу? Отлично. Почти по дороге, можно сказать. И крупные города обходить не придётся.
— Думаешь, нас еще ищут? — тихо спросила Лиля.
—Трудно сказать, — Павел поскрёб вихрастый затылок. — Машинку твою, конечно, давно обнаружили, а вот что подумали о том, куда мы делись… Может, я тебя убил и закопал где-нибудь. Но даже если не ищут — мы в любом случае парочка очень уязвимая. Небла-гонадежная горянка и «орел» без документов… Хотя… — он осекся и посмотрел на нее взглядом человека, на которого снизошло озарение. — А что, это может сработать. Время, конечно, потеряем, но нам всего-то два, ну максимум три дня идти.
— Ты о чем? — Лиля тревожно посмотрела на «озарённого». А он и правда весь как будто светился на ярком солнышке — и выгоревшие рыжеватые завитки на затылке, и веснушки, и серые глаза. Лиля сморгнула, словно пытаясь прогнать наваждение.
Что он увидел в ее глазах — бог весть. Но только вдруг внезапно забыл, что хотел сказать. Глаза у горянки были бездонные, кожа белая и нежная. И она была совсем не похожа на девушек, к которым его прежде тянуло…
Раздался шум крыльев и громкий всплеск — утка спикировала прямо над их головами и приводнилась, обрызгав лодку. Наваждение исчезло. Оба очнулись. Лиля отвернулась и стала копаться в рюкзаке. Павел принялся сворачивать карту.
— Так что ты придумал? — вдруг вспомнив, спросила она.
— А? — Павел непонимающе посмотрел на нее. — Придумал? Ах да. Я поведу тебя по Приграничью под конвоем.
— Что?
— Что слышала. Проще простого. Ты горянка, рвалась домой, а я тебя поймал и теперь конвоирую на север. Я «орёл», а ты… ну, может, диверсантка. Мне-то все равно, я выпол-няю приказ.
— Без документов?
— Такое сплошь и рядом бывает, особенно если на задании. Да нас и не спросит никто, если правильно себя повести. Главное — избегать патрулей. А если и встретим — это то-же еще не конец света. Вряд ли сюда добралась информация обо мне, так что и патрулю лапши на уши навешать можно. А местным вообще не надо ничего говорить, хватит и то-го, что горянку ведут куда-то со связанными руками.
Лиля хотела возмутиться, уже открыла рот — и промолчала. Он был прав. Только это, пожалуй, и сработает. Разве что одно но…
— Как же ты поведешь меня на север, если мы вроде как идем на юг?
— Будем заходить в деревни с противоположного конца, — серьезно сказал он. — А по-том снова сворачивать куда надо. Дорог придется избегать.
— Рискованно.
— Я знаю. Но иначе вообще никак.
— Хорошо.
8
К вечеру они миновали намеченную излучину и остановились на маленьком, удачно под-вернувшемся на пути островке. С тех самых пор, как они встретились, Лиля не видела по-близости ни одного человека и время от времени всерьез сомневалась, что остается в сво-ем уме. Ну в самом деле, разве такое возможно здесь, в огромной, густонаселенной стране?