Оглавление
Ломая густые придорожные кусты, справа темной громадой резко вынесся БТР-70, перерезая мне дорогу. Я вдавил тормоз до отказа, выворачивая влево до упора руль. На миг показалось, что вот-вот «Фораннер» завалится на бок. Столкновения избежал чудом, но так приложился о баранку лицом, едва сознание не потерял. И кровь из носа брызнула. Еще несколько секунд пытался сориентироваться, где и что, тряся зачем-то головой.
Неизвестным этого времени хватило.
Брызнуло от сильного удара боковое стекло на водительской двери, оно еще не успело рассыпаться мелкими осколками по салону, как в лицо прилетела влажная холодная струя, словно от дезодоранта. Резануло глаза, затем лютая стужа в какое-то мгновение пронеслась по всему телу, проморозила и приморозила к месту.
И все.
Дальше, будто деревянный, только грузи.
Собственно это и проделали мои неведомые… как их называть? Похитители? Бандиты? Муры? Кто это, мать его так?! На бронетранспортере никаких опознавательных знаков не разглядел, значит, не княжеская дружина. И не Постигающие — кельтского креста тоже не заметил. Друзья Третьяка? А может Гранита?
Меня в мгновение выдернули из машины, схватили под руки и потащили куда-то. Я не мог пошевелиться, но зато все прекрасно чувствовал, волочащимися по асфальту ногами. Каждую долбанную выбоину, камень, палку — все-все. И боль сейчас ощущалась острее — любой тычок обжигал, куда тому паяльнику. Хорошо продолжалось это недолго.
Вновь рыкнул БТР.
Бросили меня на влажную траву, точнее, просто перестали поддерживать, а я упал лицом вперед. Перед закрытыми глазами все плыло. Голова кругом, вроде бы и соображать можешь, и все чувствуешь, но как тот еж в тумане. Только осталось проорать, лошадкааа! Мать их так, кто вы лошади страшные?!
А потом резкая вспышка боли в ребрах, еще и еще!
— Это, сука, тебе за Шушу! — верещал тонкий женский голос.
Какой Шуша?! Какой к херам Шуша?!
Девка же заходилась в истеричном:
— Мразь, какая же ты мразь! Ничтожество… Урод! Ублюдок! Тварь!
…Расцветающие в туманном мареве искры завораживали. Желтые, зеленые, красные, оранжевые, переливающиеся, трехмерные, голографические, плавно летающие и дико мельтешащие, близкие и далекие, но манящие, мои, родные…
И звон в ушах. Тонкий-тонкий.
Вот за что не люблю, когда в ухо прилетает — всегда так.
…и всхлипы…
Не мои.
— Спокойно, Кнопка, он наш! — остановил расправу мужской баритон.
«Ваш»?! Мать вашу, я «ваш»? Как хорошо! Это просто прекрасно и превосходно, потому что боюсь даже представить себя на месте чужого!
Словно мой мысленный вопрос услышала баба, взвизгнула, как циркулярной пилой по нервам резанула или шаркнула напильником по зубам:
— Да?!… Наш?! Наш?! Этот урод? Это животное?!… Надо было убить его еще тогда! Я говорила! Говорила?! Говорила?!
Снова плач. Сдавленная засопливленная ругань.
Да. Здесь меня любили. Мысли какие-то отвлеченные, приправленные злостью, но… И все-таки, какой к хренам Шуша? Рейдер? И кто из них? Очень, очень много я уже всяких «шуш» зашушил, всех сразу и не вспомню.
Мои мысли перебил все тот же голос.
— Запомни, девочка, Улей пусть и не наш Господь, но пути его тоже нам неведомы! Это истина! И истина с большой буквы! У тех, кому не дано, тот долго Знаки не носит. Не задерживаются. Тяжелое это бремя. Ответственное. Потому он наш, пусть даже сам пока и не осознает в полной мере. И прекращай истерику. Шуша же… Соболезную твой утрате, но цель важнее и Шуши, и тебя, и меня, и даже всех нас вместе. Мы пыль, тлен, прах. Так было, есть и так будет.
Это ж надо так с головой рассориться! Проповедник?! Сектанты?!
И тут рывком кто-то меня перевернул лицом вверх, затем что-то укололо в шею. Секунда, а потом ноздри обожгло едким и густым нашатырным духом. Мир резко и разом вновь обрел краски, расцвел всеми оттенками вечера. И чувствительность вернулась, как выключателем щелкнули. Только привкус во рту железа остался.
Медленно сел на пятую точку, ожидая вспышек боли, и недоумевая, их не было от слова «совсем». Будто не я врезался головой в руль, потом не меня тащили, пинали по ребрам и голове. Смотрел я сейчас вполне ясным взором на дорогу, которая оказалась в каких-то десяти метрах, где с открытой передней дверью стоял мой джип. Накренился немного, бедняга. От него в нашу сторону шел невысокий крепыш, в руках сжимая мою трофейную разгрузку и автомат. Только я начал поворачивать голову влево, как кто-то позади наградил оплеухой:
— Ты башней-то не верти! И глаза в пол! В пол я сказал! Сиди ровно!…
— Дум-Дум, я разве неясно выразился? Еще его пальцем тронете, я эти пальцы отрежу, — перебил того неведомый пока командир.
Сказал просто, буднично, без всякой угрозы в голосе. Озвучил последующие действия. Но что-то было в этом голосе такое — не возникало ни одного сомнения, что он так и сделает. Отрежет. И возможно по локти.
— Встать можно? — спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь, решив ковать железо, пока горячо.
— Да, Люгер, можешь и встать. Только не нужно совершать необдуманных действий, — разрешил все тот же властный голос, — И за оружие не хватайся. Мы тебе зла не причиним. И от тебя его не ждем, поэтому и оставили. Мое слово тому порука. Постоим, поговорим, посмотрим, а потом разъедемся по своим делам. Тебе тоже пока никуда нельзя, спасли, считай. Дальше через три километра две стаи. Небольшие, но тебе бы хватило. Еще минут сорок будут там. Пока не разбредутся. За твоими коллегами увязались.
Я, молча, медленно поднялся, аккуратно без резких движений, ощупывая кобуру. Хотя зачем? Итак тяжесть ПММа отлично чувствовалась. Не соврал неизвестный.
БТР стоял справа в каких-то трех метрах. Возле него хрупкая тоненькая девчонка лет шестнадцати — семнадцати. Толстые джинсы с карманами по бокам, на ногах «Гринды», темная короткая куртка с капюшоном. За плечами рюкзачок и какой-то маленький автомат в обвесе. Кепка, из-под которой выбивалась черная прядь. А глаза большие, зареванные, глупые-глупые, как практически у всех подростков, которые почти сформировались в девушек, но, по сути, пока еще оставались детьми. На меня та смотрела с плохо скрываемой ненавистью. Ясно. Кнопка. Я убил Шушу. А ребенок очень злой.
Рядом так и продолжал стоять, напружинившись, наградивший меня оплеухой здоровяк, или скорее толстяк, судя по объемному пузу, минимум на кегу с добрым пивом. Глядя на него, возникало ощущение, что мужик отнюдь не слабый жирдяй, а по-своему могуч. Опять же вытащил он меня из джипа, как кутенка. Упакован отлично, пусть и не по лучшей острожной моде, но новенький НАТОвский камуфляж, берцы, каска, наколенники и налокотники, РПСка, подсумки, набитые магазинами и гранатами. На ремне кобура с «Глоком» и здоровенный тесак. За плечами AR-15, в полном обвесе с глушителем.
Командир этого отряда и обладатель баритона — высокий и жилистый мужчина, за сорок, лицо узкое, хищное, нос крючковатый, голова лысая под ноль, серо-голубые глаза смотрели пронизывающе. Одет и вооружен так же, как и толстяк.
— Извини за такой прием, по-другому остановить тебя без эксцессов не имелось возможности. Моя вина, но вынужден был присоединиться позже, когда на тебе вымещала ненависть наша маленькая спутница. И я отдам этот долг. Почему мы действовали так? — задал он сам себе вопрос, — Ты нас не знал, учитывая твой характер, мог отреагировать непредсказуемо. Могли и упустить тебя, а это пока недопустимо. И все могло закончиться жертвами с обеих сторон и кровью. Ни тебе, ни нам этого не нужно. Чуть позже расскажу, зачем ты понадобился, а пока представлюсь. Итак, я — Дрек, — протянул тот ладонь.
Я, чуть подумав, пожал. Посмотрим на аргументы, всегда можно высказать «фе» и не только руками. Но меня пока интересовал вопрос, кто они такие?
— Тебя, как зовут — мы знаем, это Кнопка. Это Дум-Дум, — ткнул он пальцем в толстяка, — А это Джек.
Он указал на последнего товарища, который сейчас довольно уверенно копался в моей добыче. Для чего расстелил прямо на земле небольшой тент, и внимательно осматривая каждую вытащенную вещь, отправлял ее туда. К слову сказать, когда тот дошел до пачки княжеских рублей, знакомых мне еще с нашего совместного пути с Гранитом, а тот, похоже, не путешествовал без наличности, то никак на них не прореагировал, небрежно бросил туда же. Не удостоилась внимания и ресовская рация, и плоский бинокль. По всем признакам выходило, искал он что-то определенное.
— Граниту по случаю досталась одна наша вещь, которую мы хотели бы вернуть. И очень. Поэтому так встретили.
В отдалении раздался приближающийся звук автомобильного двигателя, который не вызывал у моих «своих» никакой обеспокоенности. Вот он мазнул по нам светом фар. Интересный автомобиль. Двухместный бронированный джип на огромных колесах, расположенных очень близко друг к другу. Отчего он смотрелся как детская игрушка. Но боевой модуль, на котором был установлен КОРД, спаренный с ПКТ, а также два пусковых контейнера, говорили четко — эти ребятишки прикурить могут дать по-взрослому. С водительской стороны выбрался длинный, болезненно худой мужчина, одетый и вооруженный с остальной компанией единообразно. На голове шпска. Когда он приблизился — стало понятно, редкая птица залетела — альбинос. Тот не обращая на меня внимания, с места в карьер начал докладываться главному:
— Гранита завалил Кварц, все, как с ним условились. Он, — тот кивнул на меня со злостью, — Нашего кваза грохнул, ресевский кинжал никто не учел, тот разгрузку в зубы и по газам. Тело обыскали, и даже погрузили, машину вот их взяли. Но ничего пока поверхностный осмотр не дал. Тим и Докер сейчас у границы кластера, замерят все по плану. Хорошо вы успели Люгера тормознуть…
— Кварц сделал свое дело, пусть и ценой жизни, — довольно спокойно ответил Дрек.
— Тут ничего нет! — чуть повысив голос, сказал Джек, закончивший, по всей видимости, разбирать мои, повторюсь Мои трофеи.
Главный задумался, как-то рассеянно и недоуменно посмотрел по сторонам. В это время беломордый разродился матом. Матом забористым, заливистым, многоэтажным, красочным, пестрящим эпитетами. Минуты три не останавливался. Затем сжал и разжал кулаки и проорал в сторону, несколько раз, во всю глотку.
— Ааааа! Ааа!
Командир оставался спокойным, а альбиноса несло. Столько эмоций… Это что за истерики? Неужели на спеке? Уж я-то знаю…
Тот сделал судорожный глоток воздуха, как рыба, выброшенная на берег, еще и еще.
— Валька… Все зря…, — сдавленно произнес, опустил голову, сдергивая правой рукой вязанную шапку, в которую и уткнулся лицом, смяв ее в кулаке. Повернулся, мазнул по мне взглядом, а в глазах плескалась ненависть. Злоба лютая, так доберман смотрит на того, кто его бьет, а он в наморднике и на цепи. Но зарубку на память делает глубокую, продольную, которая, дай волю, станет крестиком.
— Грек, он не причем…, — сказал тихо и очень твердо Дрек, положил руку тому на плечо, сжал.
— Знаю, — тот покивал, так и не отводя, от меня взгляд, — Знаю… Так бы убил… сразу, сходу. Вот если бы хоть насколько был причем!
Он потряс прижатыми друг к другу большим и указательным пальцами правой руки.
— И еще, напомню, — командир их паствы внимательно всмотрелся ему в глаза, — Это был выбор Валентины. Добровольный.
— Выбор, выбор! Мля, ты думаешь мне от этого легче? Было бы за что… Говорил, давайте вместо нее я!
— А, если бы все произошло не так, ты уходишь, а Валентина воевать вместо тебя? Запомни! Наш враг уничтожен, он угрожал всем и всему, что нам дорого. И это благодаря ее самопожертвованию. Мы будем помнить Валю, потому что за всю историю существования Черных, еще не встречалось нам подобных и столь опасных порождений Стикса. По воле и законам Улья мы живем и умираем. Он наш отец, он наша опора, и он не даст заблудиться на этом пути!
И столько веры было в этом голосе в собственную правоту, в истинность произносимого, что меня до печенок пробрало. Точно сектанты! И все с головой дружить перестали давным-давно!
Не важно, по какой они живут и действуют религии или идеологии, важно другое, для них ничего и никогда не значила ни своя жизнь, ни тем более чужая. Великие цели. Костры до небес. Заходящиеся в криках боли еретики и неверные. Убивайте всех, а Господь или Всевышний разберутся, кто грешник, а кто агнец. И я им «свой»?! Что-то терзают меня сомнения. Большие такие сомнения!
Альбинос сплюнул зло в сторону, обвел вновь нас всех невидящим и ненавидящим взглядом, а затем отошел к БТРу, оперся о броню спиной, выудил сигареты. Сломал, доставая первую, вторую… На помощь пришла Кнопка. Забрала пачку, щелчком выбила одну, вставила тому в дрожащие губы, сама же чиркнула зажигалкой, огонь которой тот поймал с трудом.
— Плохой день сегодня, и вести плохие, — сказал, явно обращаясь ко мне, но смотря в сторону Дрек.
— А что вы ищите? — ожидая, что тот ничего не скажет или ввернет «все грехи от знаний». Но нет, я ошибся.
— Кубик, черный кубик, из того же материала, как Знак у тебя или у меня. Сторона два сантиметра, цепочка и обрамление из платины. Не видел такой?
Я отрицательно покачал головой.
— Нет, не доводилось, — повторил уже вслух, решив задать вопрос, — А почему вы их просто с квазом не захватили? Раз думали, что у них ваша вещь. С вашими-то силами…
Неожиданно спокойствие слетело с лица сектанта, даже на миг оно перекосилось. Тоже злобой. Они что тут, озверин пачками глушат?
— Молодой человек, — претензионно начал тот, но взял себя в руки и продолжил вполне дружелюбно, если можно так сказать про тех, у кого с головой беда, — Ты хоть понимаешь, что такое был Гранит? Не знаешь?! И твой бывший командир — змея. Хладнокровная, все просчитывающая кобра, выжидающая время для стремительного и смертельного броска. И охотился он на нас. Вот тебе далеко не полный перечень его умений: один из величайших стелсеров, под невидимостью даже лучшие сенсы не могли его найти; смертельное касание; быстрострел; снайпер; уязвимые точки; сильный клок-стопер; слабый сенс; нечувствительность к перезагрузкам; направленная эмпатия и абсолютная неуязвимость…
— Он бы нас всех здесь, как каток пивную банку, в асфальт закатал! — рубанул Дум-Дум, прислушивающийся к разговору.
— Ему кваз, который, как боец — олень-оленем, — я говорил медленно, смотря в глаза Дреку, — Башку с одного выстрела снес. И реакция на слова Гранита, от знахаря была ожидаема. Странная все просчитывающая змея… Как так? Неужели тот не мог просчитать, что…
— Он все просчитал! — оборвал меня сектант, подумал, на лице промелькнуло выражение некого душевного терзания, типично Гамлетовский вопрос: «быть или не быть?», открывать что-то мне или нет, —Тебя посвящу в некоторые детали, ты наш, и небольшая толика информации не повредит. Время есть, мы ждем, когда вернется еще одна наша группа, а ты, когда уйдут с дороги к Сердцу Дьявола зараженные. С собой мы тебя не возьмем. Рано.
Да, чтобы так всегда было! И никогда не стало в «самый раз»!
Я достал сигареты, закурил, демонстрируя, что весь во внимании.
— Так вот, Гранит не опасался Кварца, и его нападения, да и других ударов в спину. У него была абсолютная неуязвимость, которая могла активироваться, как по желанию, так и тогда, когда ему угрожала смертельная опасность. Подозреваю, с таким Умением можно выжить в эпицентре ядерного взрыва. Хотя время действия ограниченно — около пяти — десяти минут в сутки. Это мы говорим именно про Гранита. Но тут нюанс, на количество активаций никаких лимитов нет, а отразить пулю, к примеру, доли секунды.
— Так как тогда…, — начал задавать вопрос я, тот же властно вскинул руку, призывая к молчанию.
— Имей терпение, Люгер, и тогда не придется зря сотрясать воздух Стикса. На этот вопрос я отвечу.
Промолчал, мне важна информация, а не что-то иное, но это пока, всегда можно поменять приоритеты. Да и сам чувствую, на взводе. Все-таки не каждый день убиваешь и узнаешь про людей, с кем хлеб делил, кому на восемьдесят процентов доверял, такие подробности. Сектант только улыбнулся, будто мысли мои прочел, но продолжил таким же ровным менторским тоном.
— Любой, абсолютно любой Дар от Улья имеет свои ограничения. Это его ахиллесова пята. И абсолютная неуязвимость Гранита не выходила за общие рамки. Дар переставал работать, если кластер уходил на перезагрузку. И выключался он за восемнадцать минут до этого момента. Кластер, который ты покинул, стандартный. Он недавно обновлялся и никак, повторяю никак и никаким образом, не должен был уйти на нее вновь. Поэтому твой бывший командир и не опасался удара в спину, хотя он и не знал про эту свою слабость. Но… Как ты сам видел, перезагрузка произошла раньше запланированного. Гораздо раньше и случилась ровно тогда, когда ей следовало случиться, — улыбнулся, но натянуто.
— Вы знаете время всех перезагрузок? — спросил я не потому, что так думал, пока еще не доставало данных каким образом все произошло, а для самого вопроса, которого жаждал этот непонятный проповедник.
Хай душу потешит, больше скажет.
— Нет, и Черным их знать не нужно. И еще, мои ответы будут первым твоим уроком. Тем более, я вижу, что ты сроднился со Знаком, так мы называем амулеты с черным квадратом. Кроме того, что он тебя защищает от слабых ментальных воздействий извне, и чем дольше он с тобой, тем лучше, а еще при помощи него ты можешь перезагрузить любой стандартный кластер, когда тебе этого захочется. Процедура достаточно простая. Находишь метку, которую без Знака не увидишь, — черный квадрат, их в стандартных очень и очень много, чем ближе к Пеклу, тем больше, они постоянно меняют свое местоположение, но периодичность раз в четыре — пять часов. Так вот, находишь, кладешь на квадрат руку, может и прижимаешься, то есть контактируешь любой обнаженной частью тела, и дальше ты поймешь, что делать.
— Вуаля, Перезагрузка велком! Всем плохим хана, новые ништяки, — опять вмешался Дум-Дум.
Мой мозг работал в этом же направлении, нарисовал, да в красках, возможности использования. Да с такими перспективами… На сказку похоже. Что-то здесь нечисто.
— Неплохо! И в чем подвох? — спросил я.
— Умный, и это радует, — улыбнулся Дрек довольно, — У всего в Улье есть обратная сторона. И это нужно помнить всегда, везде и всюду. Подвох заключается в том, что цена незапланированной перезагрузки — жизнь. И не чья-то, а именно твоя. Добровольно отданная, положенная на алтарь Стикса.
— Я правильно понял, чтобы достать Гранита, кто-то из вас ее отдал?
— Да. Но, даже его смерть для нас — отличный результат. Даст Улей, Метазнак мы найдем, это его дар, а не найдем, значит, так тому и быть. Он дал, он же и взял.
— Отчего вы боялись Гранита? Зачем он вам преследовал?
— Знание — сила. Слышал про такое? Вот и здесь оно самое. Досталась ему одна наша вещь случайно, он начал копать в этом направлении. И да, несмотря на наши знания, мы ему не противники. А наши две боевые группы Гранит уничтожил. У нас тут у всех Дары очень специфические и больше на взаимодействие с Ульем рассчитанные, а не воевать с рейдерами, внешниками или мурами. Да и не интересуют они нас по большому счету. У нас свои цели и миссии. Но тебе пока рано про это все знать. Тот был угрозой.
— Ясно. Слушай, еще вопрос, Знак теплеет — это что значит? Об опасности предупреждает?
— Нет, что кто-то из своих рядом — идущих путем Стикса.
— Когда меня крестили, амулет нагрелся, но я явно чувствовал опасность. И ощущение, что по самому краю прошел, так просто не возникает. Думаю, едва не пристрелил тогда меня Третьяк, для чего и зачем, уже не узнаю, — да, чувство сродни сумасшествию и оказалось, Знак совсем не об опасности предупреждал.
— Скорее это твоя интуиция. Ты прав, прошел по краю. Вот только опасность тебе грозила не со стороны Третьяка, по крайней мере, тогда, а… Пожалуй, тут не обойтись без предыстории. Провидца мы встретили, пусть и свежего, в Семьдесят Седьмом по острожным картам, за Гранитом, когда следили. И он Кнопке напророчил, мол, будете вы идти по следу недавно крещеного, как окрестят его второй раз, самого дорогого тебя лишит. Вот, как увидели и поняли, что Третьяк затеял, она хотела тебя во время крестин прикончить. Угрозу купировать. Снайперша из нее та еще, но там и ста метров не было. Все момент выбирала, как лучше. Я успел вовремя и не позволил. Провидцы всегда говорят то, что видят, и никогда не обманывают, и ты действительно убил самое дорогое — Шушу.
— Какую еще Шушу, мля? — не выдержал я. Достали этой шушей!
— Его не забудешь. Это лев-кваз.
— Кваз-лев. Шу-ша? — я по слогам произнес каждое слово.
— Да, это был ее питомец.
— Выходит это вы нам там организовали встречу?
— Мы. Нам нужен был Гранит. Надеялись на Шушу, а также других зараженных. Хотя я был против, нет, — выставил вперед ладонь, — О гуманизме даже не думай или о том, что хочу хорошим показаться. Руководил мной голый прагматизм, мне тоже Провидец сказал, что ты нам в самом главном нашем деле поможешь, и ты помог — подозреваю, только из-за тебя удалось убить нашего врага. А шансов выжить при атаке Шуши, было мало, кроме Гранита, конечно.
Я ничего не сказал, даже хмыкнуть не получилось. Помогли! Натравили стаю зараженных, нагнали высшей элиты, сказали «фас» льву... Тьфу ты, Шуше. Шушеньке! Шушлайке… Мать его так!
Злоба просыпалась лютая. Прикрыл глаза, затянулся горьким дымом, досчитал до десяти. Немного отпустило.
— И каково ваше предназначение?
— Тебе про это рано знать. Просто не готов.
— А когда буду?
— Это никто не скажет, — помолчал, добавил, — Вот зачем ты Знак взял? Не знаешь? А я тебе скажу, потому что так надо было.
Отличный ответ. Почему? Так надо!
— Ты говоришь, что Гранит, очень крутой, но отчего он Третьяка просто не убил, раз ненавидел или меня...
— Про Третьяка — откуда мы знаем? — вмешался неожиданно альбинос, Дрек чуть отошел, — Захотел именно так все обставить. А ты… сам по себе, да нахрен ты ему не сдался! С тобой он разговаривал, время тянул, нас выманивал. С квазом там у них тоже все непросто было, он с ним-то и пошел, его в связи с нами подозревал. И просто ждал, когда начнем действовать. Обозначимся. Пойми, понимаю, непросто… Но для тех, кто здесь больше полугода — ты, пусть и свежак, но ты просто мясо. Нет, не так, ты обычное топливо, биомасса Улья. Даже не муравей, муравей заслужил право на жизнь здесь. Ты — пока нет. И вот представь, что у них творится в головах, да у каждого из нас, когда каждый, каждый чертов день ты видишь смерть, ты с ней живешь. Ее отголоски везде — объеденные костяки, зараженные, а ведь это раньше тоже были люди, хорошие или плохие, но люди… И всегда помни, что каждую чертову минуту, каждую чертову секунду, здесь сжирают человечество. Жрут здоровых и сильных мужиков, жрут слабых и малохольных, толстых и худых, жрут женщин, красивых и страшных, фотомоделей и доярок. И детей, подростков и младенцев. Всех… просто жрут!
Замолчал, подумал, потом улыбнулся, а скорее, скривил тонкие губы. Сбавил тон, продолжил почти шепотом.
— И ты, даже проходя в двух шагах никому ничем не можешь помочь, и не потому что ты такая сука, а потому что не можешь! Понимаешь ты?! Свежак?! — он почти выкрикнул мне в лицо, брызгая слюной. Я чуть отодвинулся. Тот вздохнул глубоко, беря под контроль эмоции, — Все здесь предопределено. Фатум. И даже твоя жизнь зависит только от Удачи, которой награждает тебя Улей. Толстяк, страдающий от одышки, с минусовым зрением и плохим слухом здесь может спокойно пройти там, где отряд спецназа сгинет. Удача, слепая удача помогает выживать, а не твои кондиции, данные, ум, еще что-то. Имеют значение только планы на тебя Стикса. Точка. Это… А ты знаешь какая самая распространенная смерть среди опытных рейдеров?
Последний вопрос был риторический, повисла гнетущая тишина, я потянулся за сигаретами вновь.
— Самая простая. Пуля. В башку! — ответил тот на свой же вопрос, кивнул утвердительно, неожиданно неуловимым движением выхватил пистолет и ничуть не задумываясь, приставил его к виску и выжал спуск. Выстрел. Брызнула кровь и мозги на броню. Пуля мерзко взвизгнула, обдирая краску с борта БТРа. Альбинос же завалился на бок. Засучил ногами.
Дрек на пару секунд прикрыл глаза.
Кнопка бросилась к телу, что-то говорила, причитала. Слезы бежали по щекам.
А меня от такого цирка в холод бросило. Воистину верна поговорка: «Бей своих, чтобы чужие боялись». Тут же… Ад и мрак… И это «свои»? Куда же я опять врюхался?!
— Отойдем, — спокойно сказал предводитель секты, — Вот такая у них смерть. У тех, у кого нервы не выдерживают. И не думай, что слабак. Сильный был парень. Такое прошел и такое видел… Ладно, не будем. Всех нас по-разному ломает. Трофеи свои забери. Что-то еще нужно? Я обещал компенсацию.
Вот что мне нужно? Чтобы самому сильно в долги не залезть? Мне нужно уматывать отсюда, пока у них тут совсем башни не посрывало на радостях, ладно бы массовый суицид устроили, да только вряд ли. Пока у меня практически все имелось. Кроме… Вот же идиот! Мозг совсем отключился, боевые трофеи… Готов всю историю ментатам поведать? А у Гранита все узнаваемое.
— Да, есть одна просьба. Трофеи хочу поменять, готов по бросовой цене все отдать, кроме патронов. Мне нужен автомат под семерку, гранаты, и…, — я решил обнаглеть, — И гранатомет. Не подствольный.
— У нас не магазин. Но автомат под семерку есть, с атомитами на твое счастье повстречались. Гранатометов нет.
До слез было жалко менять высокотехнологичное оборудование на то, что предложили. Достался мне АК-103, давно не чищеный, без всяких изысков, однако новый, в порядок привести и отлично! Пять запасных магазинов к нему. Двадцать пачек патронов, еще и гранитовские все повыщелкивал. Так же мне дали девять гранат: шесть РГД и три Ф-1. Два десятка патронов двенадцатого калибра, нож, явная самоделка, но хороший. ПММ и пять патронов к нему.
— Был еще обрез, но мы его даже брать не стали, — прокомментировал Дум-Дум, — Если хочешь вон Грека «Глок» забери, у нас их в достатке, автоматов мало, поэтому извини. Да и барахло нам твое по большому счету не нужно. Это мы тебе так даем, Дрек сказал.
Оставил себе все карты, пухлый блокнот, исписанную общую тетрадь, переложил сразу к своим документам. Деньги, нашлась и металлическая коробка с двумя споранами и тремя горошинами. Ее выкинул, остальное себе. Как и с десятком шприц-тюбиков с рад-спеком. Больше ничего, что не могло быть опознано и не убрано подальше от пытливых глаз, не имелось.
— Забирайте, у нас же обмен или где? — на самом деле, не хотелось остаться должником. Мало ли, что им в голову придет.
— Еще вопрос, можно? — главарь на меня посмотрел так, как на надоевшую муху, но кивнул.
— Перстень со Знаком, что значит?
— Посвященный, идущий своим путем, — односложно ответил тот.
— А как у нас?
— Нас ведет Улей. Это все?
— Знак теплеет, когда эти и эти встречаются?
— Нет, только, когда свои. Сейчас чувствуешь? Нас греют общие цели!
Да, давно уже почувствовал тепло, исходящее от него.
Я кивнул, махнул рукой прощаясь, свернул все полученное в тент, который приватизировал.
И, скорее отсюда, скорей!…