Глава 2 Проходная пешка
ГЛАВА 2. ПРОХОДНАЯ ПЕШКА
Курьера с письмом Аните я отправил сразу, как только ушел Рэд. Но это официально и долго. В письме ничего существенного, справляюсь о здоровье и приглашаю на семейное торжество. Это письмо попадется на глаза вражеской разведке. Нужно еще организовать депешу, но очень быстро и секретно. Обдумываю, как это сделать. Вариантов несколько, но нельзя прибегать к магии. Отследят очень быстро.
Я заканчивал писать план реформ, когда вошел дежурный и доложил:
— К вам, магистр Фигула, Ваше величество.
Время: девять утра. Быстро он. Молодец.
— Пропусти!
Фигула Старгер — глава алхимиков Империи, профессор университета Саарме. Ровесник Рэдрика. Выбрит до блеска, или зельем каким мажет макушку, чтоб волосы выпадали и не росли. Фигула пришел в ослепительно белом рабочем балахоне, в руках держит лист, на лице глубокая задумчивость.
Я не вытерпел.
— Ну, говори! Что там?
Нет, он, все-таки, подошел к столу и протянул лист. Я пробежал глазами:
1. Ореховое масло
2. Пигмент улитки тыр-быр-фыр,
3. экстракт коры дерева какого-хрен-поймешь,
Заключение: Состав не содержит токсичных веществ.
Что это значит? Лияра все-таки солгала? Пугала меня? А чего хотела? Отравиться у меня на глазах? Нет, помада… ее убежденность. Тот, кто ее навел на меня и дал помаду, решил пошутить?
— Это что, шутка?
— Никак нет, Ваше величество, — это обычная губная помада. Довольно дорогая, судя по ингредиентам. На рынке в порту такая коробочка стоит примерно одну золотую монету — Лит. Ее привозят из Норскола, улиток и кору добывают только там. Там и производство.
— Ого!
— А что вы ожидали в ней обнаружить?
— Мне сказали, что помаде медленный яд. Специально для меня, — белесые брови на лице алхимика полезли на лоб. Он пискнул, а я спросил: — Неужели ничего нет?
Фигула промокнул платком лысину.
— Ваше величество, химического или растительного мы ничего не нашли. А вы знаете, нет такого яда, чтоб его невозможно было обнаружить. Хоть следы, хоть что…
— Покажите баночку магам. — На лице алхимика промелькнула гримаска. — Не надо! Не надо гримасничать, Фигула! Мне ваши симпатии-антипатии… — Я удержался от грубого слова и стукнул кулаком по столу. — Сейчас Вам доставят труп девушки. Я хочу, чтоб вы с магами ее исследовали досконально и доложили мне! Бросьте все силы на это дело. Даю час на выяснение! Подключите главного лекаря Империи Атреллу Браго. Я должен знать и понимать все.
Эта маленькая женщина, Атрелла Браго — профессор медицины, настоящая жемчужина в короне моей Империи.
Боги прислали ее мне тридцать лет назад вместе с мужем беженцами из Рамбата по политическим мотивам. Попросили убежища на аудиенции. Я согласился. Такие уникумы прибыли — грех отказываться. Только безумцы, прагматики нэреиты, захватившие власть в Рамбате, могут бросаться такими гениями.
К сожалению, все мои «жемчужины» — ученые и специалисты экстра-класса оказались страшно ревнивы к славе друг друг. Стоит одного выделить, похвалить и куда прятаться от шептунов? Хорошо, хоть доносы не строчат друг на друга. Не поощряю я этого.
Фигула удалился.
Снова вошел дежурный офицер.
— Ваше величество ждут в зале.
Ах… забыл. Впервые в жизни, что-то забыл. Тренировка, два часа. А зачем она мне теперь? Отменить? Нет. Никто ничего не должен знать. Нет бедствия страшнее, чем паника. Лияра действительно сделала королевский по щедрости подарок.
Тренировка закончилась через полчаса.
— Ваше величество сегодня вы бились хуже, чем вчера. — Тренер говорил, чуть опустив глаза, и вся фигура его выражала уважение. — Я слышал, вы провели бессонную ночь?
Вот трепачи! Все трепачи! Ну да… да… я… что я? Я ходил сегодня в порт, как и в другие дни. Сволочи, все сволочи и болтуны.
— Раньше ты меня не упрекал за это. — Я судорожно ловил ниточку памяти, — Полковник Барреда.
— Раньше ваше Величество не показывали столь скверных результатов на тренировке. — Тренер меня огорчил, а я никак не мог восстановить дыхание.
— Так плохо?
Он поклонился.
— Раньше вы меня не подпускали так близко. Вы устали?
— Да… что-то мне неважно, Барреда.
— Давайте, отложим на завтра?
— Пожалуй, так будет правильно.
Я отдал мечи подбежавшим ассистентам и на ватных ногах направился в бассейн.
Проходя мимо зеркала в раздевалке, увидал поседевшего мужчину… Рэдрика? нет, не его… там был я, только выглядел как Рэд… на все пятьдесят. Вот оно! Действие яда.
Я разделся и прыгнул в бассейн. Вода приняла меня, выбросила на поверхность. В несколько гребков я выплыл на середину и лег на воду, гдядя на прозрачные квадраты купола и бирюзовое небо. Она не лгала. Отрава есть и работает. Что-то мне скажут маги и алхимики?
В бассейне появился Рэдрик, присел на бортик.
— Король! — я не переворачиваясь, на спине поплыл к нему.
— Рассказывай.
— Девушка лежала, как ты и сказал. Мы упаковали ее в мешок для белья и на тележке прачки вывезли из отеля, потом погрузили на повозку…
— Может быть, ты мне каждый камень на мостовой, попавший под ваши колеса, пересчитаешь? Вас никто не видел? Короче! Кто она? — мне все тяжелее скрывать напряжение и раздражение.
Рэдрик замолчал, видимо перематывая в памяти приготовленное повествование до того момента, когда нужно было рассказывать о Лияре.
— Ее зовут, звали, Лиярвениза Аль Фахрадина… — он заглянул в карточку регистрации в порту, — Саланго, Ар Сияддин — это ученое звание.
— Она — раджаска? — смутная догадка забрезжила на краешке сознания.
— По рождению да, асахи, асахайка, из касты раджасов. А по гражданству, — он снова поглядел в карточку, — Республика Рамбат. Цель прибытия на Саармэ — наука.
Я перевернулся в воде и уцепился за край бассейна.
— Какая наука? Любви? Так она — профессор! Она не похожа на асахайку. Я бы допустил, что она из центрального Рипена.
— Нет, мой король, в документах указано — место рождения: Хабиг из Лиды. Но гражданка Рамбата, по матери асахи. Она изучает бабочек, насекомых… Ты ведь бывал в Рамбате? Я слышал, ты учился в молодости там? Знаешь университет в Белизе?
— Да кто его не знает? Военная академия была там же. Потом ее перевели в Ивинсол, после моего выпуска.
— Верно… Вот она — преподаватель из этого самого университета, — Рэдрик поглядел снова в карточку и запнулся… — Ты знаешь, сколько ей лет?
— Двадцать-двадцать пять… — выдал я свое предположение.
— Сорок четыре. — Я погрузился с головой… вот-так да… я вынырнул.
— Сильна стала магия лекарей!
Редрик усмехнулся.
— Труп я передал Фигуле и Атрелле Браго, они уже копаются в кишочках…
— Замолчи!
— Молчу.
Я задумался над сказанным. Вылез из воды, вытерся и принялся надевать приготовленную чистую одежду — льняную рубаху и штаны. Что мне сказать Редрику? Само собой, я должен ему рассказать об отравлении, но не сейчас. Он молча наблюдает за мной.
— Ты неважно выглядишь, Хуор, — сказал он. — Безумные ночи любви должны заряжать энергией и молодостью, а ты словно постарел. Я ж говорю — тебе нужно выспаться.
— На том свете высплюсь, — пошутил я, и, только произнеся фразу, ощутил насколько истинен ее мрачный смысл.
Я поманил Реда за собой и вернулся в кабинет, где уже не отсчитывались дни, оставшейся моей жизни. Мой друг, кажется, не заметил пропажи.
У дверей караульный офицер протянул мне пенал с письмом.
— Корреспонденция, Ваше величество. Содержимое проверили на токсичность.
Я взял письмо, осмотрел цилиндр, кроме надписи: Королю Хуору Эленсаару — лично. Ничего.
— Кто принес?
— Ваш адьютант!
— Позови!
С письмом в руках я прошел к себе. Рэдрик следовал за мной, заглядывая за плечо и изучая его издали.
Я не спешил раскрыть цилиндр, осмотрел его и обнаружил печать отеля. Значит, письмо пришло действительно не почтой.
Вошел адьютант. Парень — лет двадцати. Выпускник Сааремского университета. Когда его распределили ко мне, как доложили из деканата — парень сильно расстроился. Ничего. Я лучше знаю, что ему нужно. Гениев в экономике и так хватает. Этот парень нужен мне. А то, что гражданскую службу пришлось заменить на военную — так в гвардии не служба, а курорт!
— Кто доставил письмо?
— Рассыльный гостиницы «Фьорд», Ваше величество, — адьютант побледнел. Он всегда бледнеет, когда я к нему обращаюсь, от этого огненная шевелюра его становится просто пламенеющей.
— Диппочту отправили? — спросил я, чтоб сменить тему.
— Так точно! Рейдер отошел полтора часа назад.
Я взял лист из пачки на столе и написал распоряжение для Фогта Саббата — начальника тайной полиции. Сложив пополам, протянул адьютанту.
— Передашь, кому указано, немедленно и лично. Можешь идти, я позову, когда будешь нужен. — Секретарь взял листок, поклонился и ушел. Никак не изживет гражданские манеры.
Я уселся за стол у окна, так что свет шел слева, пригласил Рэдрика занять место напротив. Осторожно вскрыл цилиндр с письмом, вытряхнул скрученные листки, оболочку отдал Рэдрику — изучать, а листки расправил и придавил гранитным пресс-папье.
— Видимо, «Фьорд» это гостиница, где она остановилась.
Рэдрик кивнул.
— Да, так указано в регистрационной карточке порта. Она забронировала номер две недели назад.
— Когда она прибыла на остров?
— Вчера утром, на Лидийском транспорте «Хариб». Документы, видимо были в порядке, ее сразу пропустили в город.
Я не читая послания, внимательно поглядел на Редрика.
— Выходит, дамочка — лихая баба… была уверена, что именно вчера встретит меня?
— Не факт, что была уверена… но факт, что встретила.
— Ты веришь, что наша встреча была случайной?
— Ни на минутку… очевидно, что все спланировано, только вот с отравлением у нее ничего не вышло, оттого она и покончила с собой.
Я промолчал.
— Думаю, ее кто-то встречал, — сказал я.
— Фьорд и кабак Шхера, где ты ее снял — на разных концах острова.
— В смысле?
— В прямом.
— У нее точно есть информатор на острове. Тот, кто встретил ее, и тот, кто точно знал, что я вечером выйду в город.
Теперь Рэдрик уставился на меня.
— Хочешь сказать, что в замке есть предатель?
— Это очевидно. Резидентуру Рамбата на островах мы знаем на девяносто процентов. Наверняка, из оставшихся десяти есть и кое-кто среди служащих дворца. Как она смогла узнать меня? Откуда она знала, что я пойду снимать проститутку именно в этот кабак именно сегодня? В порту три десятка вполне приличных харчевен с номерами! Поселилась то она на другом конце города! Значит, тогда она еще не знала точно, куда ей придется прийти.
Рэдрик пожал плечами.
— Очень притянуто, действительно. Не нужно быть эленсаром, Хуор, чтобы понять это. Если предположить, что ее встречали, и встречающий знал, что ты пойдешь в город вечером, то почему ее не поселили именно там же?
— Значит, встречавший не знал, куда я пойду. Но узнав, как-то сумел сообщить ей. Вот что, Рэд, составь мне список всех, кто был в курсе вчерашней прогулки. — Я поглядел на часы. Десять утра. Еще четыре часа моей жизни улетело. Я поднял распрямившиеся листки.
«Сын Ажгара!
Если ты читаешь это письмо, значит, я уже мертва, а ты скоро умрешь следом за мной. План моей матери удался. Ты, конечно, забыл о ней. Зачем королю помнить о всяких «букашках»? О девках, которые нужны ему лишь для одного — постельной радости. Понятное дело, ты — эленсар, знающий срок своей смерти. Биологической смерти.
Кто моя мать? Одна из 127 выживших в бойне, которую ты устроил пятьдесят пять лет назад во время Асахайской войны. Она поклялась отомстить тебе за все 12000 смертей юных раджасов, за кровь на твоих руках. Однажды она попыталась это сделать, но неудачно, оставив лишь шрам на твоем лбу. Она очень хорошо описала тебя — убийца Хуор. За полвека ты нисколько не изменился, и мне не составило труда опознать. Привычки твои тоже не изменились. Ты все также вечерами бродишь по кабакам в поисках развлечений. Найти майора Эленкорта, как тебя называли в Рипене, или инженера Эленсаара, как тебя стали называть в Лиде, где ты строил плотину на Пронге… уж тем более императора Хуора первого Эленсаара — было нелегко. Но я нашла. Нашла и отомстила.
Ты, конечно уже отдал помаду для изучения алхимикам, и те лихорадочно ищут противоядие. Напрасный труд. Этот яд сделан специально для Эленсааров. И теперь ты стареешь, только очень быстро… завтра к вечеру ты превратишься в трухлявый пень, в импотента, и сдохнешь. Твои лекари, вероятно, глумятся над моим трупом… мне все равно. Я уже с мамой в царстве Безутешной Нэре, и мы обе счастливы, что ты не доживешь до своего двухсотлетия, что ты не свершишь громадье своих планов и, главное — ты умрешь, не оставив наследника! Будь ты проклят!
Лиярвениза аль Фахрадина.
P.S. Да! Одну коробочку этой помады я послала герцогине Лидийской — Аните-Амра. Верные люди передадут, будто бы от тебя. И пусть напоследок тебя обжигает понимание, что она тоже не доживет до своего двухсотлетия!
Смерть всем Эленсаарам!»
Я положил письмо на стол. Я все вспомнил.
Рэдрик, увидав мое лицо, протянул руку за письмом.
— Можно?
— Читай. — Я отдал листки. Рэдрик принял письмо, читал несколько минут, а я уставился слепыми, от внезапно набежавших слез, глазами в окно… Память моя… идеальная память. Хотел бы забыть — да не забудется.
Пятьдесят пять лет… все было как вчера. Мне двадцать один год, я выпускник Высшей военной школы в Белизе — третьем крупном городе Рипена — республики, в последствии объединившейся с другими в Рамбат. Белизская высшая военная школа — академия.
Курсант Эленкорт — отличник боевой подготовки. Артиллерист. Да, моя военная специальность — артиллерия. Баллисты и катапульты, паровые и пружинные. На сжатом воздухе и перегретом паре — самых разных систем. У меня прекрасная память, я произвожу вычисления углов и баллистических траекторий за секунды в уме. Я держу в памяти все данные орудий.
Асахайская война из разряда гражданских, быстро не могла окончится. Небольшой народ Асахи — асахайцы или асаги — в горах на северо-востоке Рипена. Независимый и гордый. Долгое время асахи считали себя независимым народом, хотя Рипен всегда полагал их своими жителями. Это недоразумение длилось веками, пока, после заключения очередного договора о спорных территориях по большому рипенскому хребту — Асахай окончательно отошел к Рипену.
Они не пожелали покориться. Главным аргументом был религиозный конфликт: асахи — отказались от поклонения двум Богам — Литу и Нэре, объявив, что бог — один, невидим, неназываем и довольно ревнив. И можно было бы не обращать на это внимания, молитесь вы, как хотите и кому хотите, однако они ведь решили доказывать всем истинность своей веры, а все, кто не признает этого — неверные и недостойны жить пред Богом единым и в свете его любви и строгости.
Они объявили, что не станут платить податей неверным. Религиозные фанатики — раджасы убивали сборщиков налогов, отрезали им головы и отправляли посылки в финансовое управление. Кроме этого они объявили войну республике Рипен и захватили пять приграничных городов, мечами принудив жителей принять новую веру.
Это война мышей против кошек. Чего они добились? Чтоармия Рипена вышла угомонить распоясавшихся религиозных безумцев.
Выпускник, лейтенант Эленкорт, принял батарею и так хорошо воевал при осаде Фадра — небольшого городка в горах Дор что после захвата города, был вызван в ставку Верховного главнокомандующего, награжден орденом «Офицерской доблести третьей степени!» произведен в звание майора и командира артдивизиона, а это 300 орудий и полторы тысячи единиц прислуги. Я получил маленькую армию и предписание передислоцироваться в распоряжение 3 армии. Главное в наградном листе было отмечено, что «в результате моих бомбардировок не пострадал ни один гражданский объект!.
У меня был порученец из солдат добровольцев, студент-филолог. После того, как раджасы повы́резали половину взрослого населения захваченных городов, особенно жрецов обеих конфессий, на мобилизационные пункты хлынул поток молодых людей, желающих отомстить за гибель родных.
Смышленый малый шестнадцати лет. Как его звали? Серик… да Серик Оорт. На марше мы шли через перевал, чтоб сократить время на десять дней. Асахайский перевал имеет два рукава: верхний и нижний, верхний короче и шире, нижний длинее и уже. Я приказал идти верхом. Огибая кряж, мы поднялись и вышли в небольшую долину — передовой отряд обнаружил крепость в скалах. На карте моей ничего такого отмечено не было. Над башней развивался черно-зеленый с золотым шитьем флаг народа Асахи. Боевая крепость? Разведданных о ней ни у кого, никаких.
Если бы не этот флаг, я, вероятно, прошел бы мимо, не останавливаясь.
Боевое знамя потребовало разбирательства. Доложить начальству, что я прошел мимо боевого объекта противника и не отреагировал, не выяснил, что это — получить репутацию беспечного дурака, который оставляет в тылу у себя явных диверсантов.
Секретный объект раджасов?
Я послал разведку в поисках местных жителей: пастухов или охотников, и одновременно отправил двух парламентеров с предложением сдаться. Увы, день прошел впустую, никого мои разведчики не нашли.
Армия Рипена теснила противника в долине. За перевалом расположилась главная крепость раджасов — Кре́кс, осажденная третьей армией. За Крексом открывалась дорога в проклятые земли Харанда. А точнее это был конец пути, ибо в аду не живут.
И вот еще обнаружился какой-то странный объект в горах. Кто там? На что им надеяться в этом гнезде? Я со своими математическими мозгами не мог допустить, то, что допускали предводители восставших: ни один военачальник не пойдет верхней дорогой, если есть нижняя! Нижний рукав хоть и длиннее и уже — но ровнее и не так крут. Конечно, армия растянется на сутки и даже больше, но она меньше устанет, к тому же вода рядом, которая так нужна и людям и коням.
А я пошел!
Парламентеры мои не вернулись. Из-за крепостной стены вылетел мешок с их головами. Кроме этого там был кусок козьей шкуры с безграмотной надписью на старохарандском: «Вы вси умрети ни верныи сыны Азгара!».
Уговоры кончились. Я отдал приказ «К атаке!». Орудия расположились полукругом и тремя рядами. Мы обстреливали эту крепость весь день до сумерек — двенадцать часов, в надежде, что там найдется хоть одна трезвая голова, которая спустит боевое знамя и поднимет сигнал о сдаче.
Полдня они огрызались. Их снаряды не долетали даже до первой линии моих батарей. От ударов тяжелых орудий дрожала земля. К вечеру я дал команду прекратить. Серик, изучавший в университете язык и культуру народа Асахи, возбужденно уговаривал отпустить его на переговоры. Он был уверен, что сумеет убедить этих фанатиков сдаться. Меня мучили сомнения. Я уже собирался послать окончательное предложение о сдаче в том же мешке, в котором получил головы моих парлдаментеров, а Серик уже летел к воротам крепости с красным вымпелом переговорщика.
Лошадь его вернулась меньше чем через час, волоча за собой его труп истыканный стрелами.
С этого момента бомбардировка крепости не прекращалась трое суток ни на минуту. Мы собрали все подходящие валуны. И уже когда от ее стен и фортов осталась лишь гора дробленого камня, командиры и вся орудийная прислуга пошли на приступ.
Мне, конечно, хотелось отомстить за Серика… Я ждал, что уцелевшие защитники крепости выйдут в рукопашную… но не вышел никто. Мы принялись разбирать завалы, складывая трупы перед крепостью на лугу. Из взрослых мы насчитали семьдесят четыре старика и пятьдесят старух, семьсот женских трупов, остальные были мальчишки и девчонки не старше тринадцати-четырнадцати лет. Мы нашли уцелевших десятилетних девочек и мальчиков с малышами и младенцами в подвалах, куда добрались к исходу третьих суток. Я этого не видел. Меня связали и положили в обозе, отобрав при этом все оружие.
В тот день я плакал первый раз в жизни. Я проклинал себя и войну и Асахайских фанатиков… Друзья-офицеры напоили меня вусмерть… трупы сожгли по нэреитскому обряду, жрецов искать было негде и некогда, чтобы молитвенным обрядом отправить в ее царство. На гладком монолите выделявшемся из скал, я приказал написать: «Здесь погибли, но не сдались двенадцать тысяч детей народа Асахи, вечная память упрямцам».
Выживших детей обозом отправили в комиссию по перемещенным лицам. Помню, отрезвев немного, я стоял, глядя на повозки с детьми… одна девочка из старших подбежала ко мне, плюнула и что-то гневно кричала, явно проклиная.
Добравшись до 3-й армии, я подал отчет, следом рапорт об отставке. Меня рвало при одном воспоминании о бойне, которую сам же устроил.
Предводители раджасов Асахи, узнав о гибели «горного гнезда» разом покончили с собой. Война закончилась за два дня, после моего прибытия в расположение армии.
Торжествовали победу недолго. Нашлись обиженные и правозащитники. Они всегда появляются, когда заканчиваются боевые действия.
Они берут на себя право судить тех, кто рисковал собой и определять меру ответственности за каждое решение. Воевать их нет — но вот потом решать, кто прав, а кто нет, это они всегда первые!
Майор Эленкорт, не выполнив в точности приказ, погубил гражданских и детей!
И эти же деятели, до жидкого поноса боявшиеся фанатичных раджасов, пропихнули законопроект о ликвидации вообще такой республики — Асахи, принудительно выселив и развеяв по миру целую нацию. Только, чтобы никто, нигде и никогда снова не образовал подобного единства в вере и образе жизни.
Народу асахи запрещено селиться и создавать места компактного проживания. Им запрещено также отправлять религиозные обряды противоречащие законам республики. Однако, желая, видимо, сгладить вину перед малым народом, меня судили. Как военного преступника. Приговор прозвучал странно: «За невыполнение приказа, самовольное вступление в боевые действия без приказа руководства, использование имущества армии Рипена в личных целях: лишить майора Эленкорта званий и орденов, как опозорившего честь офицера и изгнать из страны». Странно, ведь я к тому моменту уже два года был в отставке, но находился под домашним арестом. Приговор принял с равнодушием. Учитывая, что никаких репрессий и задержаний ко мне не применили, наоборот — остракизм, я уехал в Лиду, куда меня пригласила сестра, и там, довольно долго занимался строительством плотин на горных реках.
Строительство промышленных объектов и гидротехнические установки — моя гражданская специальность. После работы я обычно шел в корчму, там обязательно находилась смазливенькая девица не отягощенная целью непременно выйти замуж, но охотница до любовных удовольствий.
Так прошло одиннадцать лет. Менялись места работы, объекты, проекты, менялись и подружки.
Однажды, от сестры прибыл порученец и привез письмо, в котором сообщалось, что наш брат тяжело болен, и мне надлежит немедленно выехать домой в империю, на Саармэ.
Эрик пятый Эленсаар — император-ученый. Он занимался… я даже не могу толком объяснить, чем он точно занимался. Что-то связанное с высокими энергиями и пространством. Мы с ним мало общались, пока я был молод, потом я уехал в Рипен. В те недолгие периоды общения в семье на Саармэ, я узнал, что Эрика очень волновал утраченный секрет мгновенных перемещений, широко используемый в древнем Харанде и он все силы свои положил на изучение принципов сопряжения пространств.
Я отправил необходимые письма руководству строительства, и в тот же вечер в деревенской корчме встретил чернобровую горянку лет двадцати. Мы пили за мой отъезд. Она танцевала, аккомпанируя себе колокольчиками на ногах и руках, поддерживая ритм ударами в небольшой бубен… она танцевала для меня! Помнится, захмелев, я обнял ее за талию и спросил:
— А со мной станцуешь? Давай, кто кого!?
Она кивнула и потащила за собой в круг между столами. Посетители корчмы хлопали, а мы танцевали. Она крутилась вокруг меня. Это было соревнование, кто истощится скорее? Откуда ей было знать, что Эленсаары не устают. Мы двужильные, стожильные… и конечно, она повалилась мне на руки, а я, получив награду, понес ее к себе в комнату под одобрительный хохот и аплодисменты посетителей корчмы.
Она отдалась добровольно, я бы даже сказал — с удовольствием, и, лежа рядом со мной, она спросила на ломаном лидийском:
— Ты будешь мой замуж?
Я отодвинулся и покачал головой.
— Нет… мне не нужна жена… — я ждал слез. Чего угодно. Но она вдруг взвилась, оседлала меня, и чудом я перехватил ее руку с кинжалом, уже рвущем кожу на лбу и виске, я откинул ее. А она рычала и шипела как дикая кошка, не решаясь снова напасть:
— Ты умрешь, неверный! Убийца! Ты умрешь, будь пирокляты!
Я отобрал у нее кинжал. Кое-как перевязал раненую голову. Собрал вещи и ушел. Через сутки я уже был в порту, а еще через неделю прибыл на Саармэ. Я даже не знаю, как ее звали, ту мстительную маленькую танцовщицу.
На месте «Горного гнезда» и большого погребального костра сейчас мемориал.
А имя Хуор у представителей народа асахи означает — демон. Как мне потом рассказали, у них ходит легенда, будто демон смерти Ажгар вселился в Хуора — меня, чтобы погубить весь народ асахи, который выбрал свою особую веру. Чушь, конечно.
Понятно, почему письмо начинается с обращения: «Сын Ажгара!».
Значит танцовщица и девочка-раджаска из крепости — это один человек — мать Лияры? И тут меня словно подбросило. Ну, конечно — это она! Рэдрик, положивший письмо на стол, удивленно выпучил глаза. Я ничего не успел сказать. Вошел дежурный офицер гвардии.
— К вам магистр Фигула, Атрелла Браго и Легир Арахенский, ваше величество!
Вовремя, ничего не скажешь.
— Пропусти! — Я скатал письмо и засунул обратно в пенал. Рэд теперь знает о том, что я отравлен. По его поведению, было заметно, что он рвется еще что-то спросить, но я, глядя на входящих, только приложил палец к губам и качнул головой «не надо».
Магистр Фигула и глава магов Легир, вошли первыми. За их спинами скрывалась величайший врач империи — Атрелла Браго. Меня умиляла ее манера все время от меня прятаться. Где бы мы ни встречались.
Невероятной скромности и душевной красоты женщина. Она была совсем не в моем вкусе, но из уважения к ее уникальным способностям я невольно оказывал ей знаки внимания, когда встречались на приемах во дворце или на совещаниях правительства, куда приглашали экспертов-специалистов.
И каждый раз она краснела и отводила глаза. Тайну этих смущений мне однажды доверительно раскрыл ее муж — Орингаст Браго, который немного уступал мне в росте. Она обожала высоких мужчин и как все женщины, не считавшие себя красавицами, легко становилась жертвой комплиментов.
Только вот мне она куда нужнее была в роли врача, а не любовницы. Да и Орингаст — бывший офицер войск специального назначения и разведки Рамбата — порядочный и незаслуженно пострадавший человек. Сейчас получал пенсию и преподавал военную историю в школе мальчишкам и девчонкам острова Дорн.
Я указал вошедшим профессорам на кресла у стола и осведомился:
— Ну, господа специалисты, что вам удалось выяснить?
Фигула взял слово первым, видно, они так заранее уговорились.
— Когда вы, ваше величество, распорядились показать помаду магам, вы были как всегда совершенно правы. Помада действительно отравлена. Но о свойствах этого яда уважаемый Легир расскажет лучше меня.
Я перевел внимание на мага, но боковым зрением наблюдал за Рэдриком. Тот с момента прочтения письма сделался суетлив, и пока маг не начал докладывать, он быстро проговорил:
— Я вас покину, ваше величество?
Я кивнул. Насчет верности старого друга у меня сомнений не было, однако стало любопытно, что он задумал?
Рэдрик выскочил из кабинета.
Легир разложил перед собой листки.
— Ваше величество, в коробочке с помадой яда как такового в привычном смысле — нет. Для простых людей она абсолютно безвредна. Ореховое масло, составляющее основу помады, зачаровано исключительно на кровь Эленсааров таким образом, что фактор, стабилизирующий процесс старения, особое вещество в каждой клетке вашего организма — разрушается, а само старение многократно ускоряется.
Фигула кивнул, и тут в его глазах загорелось понимание. Я жестом остановил его порыв.
Что ж, вот все и подтвердилось официально. Легир замолчал, глядя на меня. А Фигула, понявший, молчал, как я приказал.
— Да, уважаемые, меня отравили. — Я проговорил это спокойно и с некоторой усмешкой. Только давайте без ненужных эмоций… все слова приберегите для похорон. У меня не так много времени, чтоб тратить его на эмоции. Что вы можете доложить по девушке?
Первой вышла из ступора Атрелла и принялась рассказывать:
— Начну с того, что эта женщина — эленсар. Ее биологический возраст не соответствует фактическому. Состояние ее органов соответствует примерно двадцати пяти — тридцати годам. В крови ее еще сохранились остатки фактора стабилизирующего старение. Фактически: она отравлена была дважды: сперва, ядом из помады и потом — быстрым ядом растительного происхождения — слевзики. Это растение широко распространено на землях империи. Шарики с этим ядом можно купить на рынке в порту, моряки его используют для выведения крыс в трюмах. Яд слевзики относится к блокаторам всей мускулатуры, включая мышцы дыхания и сердца. Действует за минуту-две.
Я кивнул.
— Вы ее вскрывали?
— Вы знаете, что мне это не нужно, но судебная экспертиза требует протокола вскрытия, — ответила Атрелла.
Детский звонкий голос профессора невольно вызывал на моих губах улыбку. Как она читает лекции студентам? Те, наверное, хохочут. Атрелла продолжала:
— При вскрытии зафиксировано, что девушка была тяжело больна.
Я насторожился.
— Поподробнее! Выходит, что она сама не знала, что эленсар?
— Вполне возможно. В мире немало бастардов-эленсаров, которые не знают о своем происхождении. Тайна отца для них часто раскрывается не сразу, а после тридцати-сорока лет. — Атрелла объясняла спокойно, — У нее в очень тяжелой форме развивался рак крови, ваше величество, если б она не отравилась, она умерла бы через пару месяцев и это никак не связано с ее родословной, скорее с профессией и использованием токсичных веществ для консервации насекомых. Я не сторонница легкой смерти в любом виде, но должна признать, что смерть от болезни ее была бы очень мучительной.
— А вы могли бы ее спасти?
— Весьма возможно. — Признала свою уникальность профессор Браго. — Но врачей моего уровня на материке сейчас может не быть. Профессор Орзмунд — мой отец, умер год назад, его друг профессор Анколиме исчез уже давно. Других, способных взяться за такое лечение, я не знаю. Вероятно, ее еще и убедили в неизлечимости болезни, иначе, зачем было принимать такое решение?
Я понял. Понял очень многое. Лияра — кукла, марионетка… мой враг дергал ее за невидимые ниточки. Асахи, кровная месть и неминуемая скорая смерть — такие удобные инструменты.
Специалисты чуть не хором обратились:
— Ваше величество, позвольте нам попытаться спасти вас?!
Я усмехнулся.
— Валяйте. Что от меня нужно?
— Ваша кровь, — сказал Фигула, доставая из кармана балахона стеклянный цилиндр, в котором каталось несколько прозрачных капель.
Я засучил рукав, скрутив его жгутом, и несколько раз качнул кулаком, протянул алхимику. Он приложил цилиндр крышкой к руке, щелчок — в сосуд ударила тонкая багровая струя, рассыпавшаяся алым бисером по стенкам. Когда сосуд наполнился, еще раз щелкнуло, Фигула положил колбочку с кровью на стол, осмотрел место инъекции. Там остался маленький кружок от присоски.
— Все нормально, — сказал я, опуская рукав. — Колдуйте.
Атрелла приложила пальцы к моей руке, но ничего обнадеживающего на ее лице я не увидел.
— Безнадежен?
Она покачала головой.
— Вы просто стареете, как обычный человек. Может быть чуть-чуть быстрее. Это неприятно, наверное. Но остановить это я не могу, я же не маг. В лучшем случае, вы станете выглядеть на свой реальный возраст.
Я позвонил в колокольчик. Вошел дежурный офицер.
— Адьютанта, живо! И распорядитесь подготовить мою яхту. — Я поглядел на специалистов. — Магистры Фигула, Легир и профессор Браго останутся в замке под домашним арестом. — Те аж подпрыгнули. Атрелла попыталась сказать что-то, но я прервал их: — До особого распоряжения. — Я их успокоил, — не волнуйтесь, друзья мои, это на сутки, максимум — двое.
Офицер отдал честь и вышел.
— Значит так, господа специалисты, вы знаете больше, чем мне бы хотелось. Но в том нет вашей вины. Побудете в замке до моей смерти, я не хочу, чтоб информация об отравлении раньше срока растеклась по островам. Тайна эта имеет важное стратегическое значение для безопасности империи.
Маг, лекарка и алхимик удалились.
Доложил адьютант, что прибыл начальник тайной полиции. Подчиняясь протоколу, адьютант перечислял звание и должность его, я взмахом руки остановил доклад.
— Сынок, сядь тут, — я указал на еще теплое от зада алхимика кресло. — Если ты думаешь, что у меня ранний склероз, и мне нужно напоминать в каком звании и как зовут начальника моей контрразведки, то ты ошибся. — Парень опять побледнел. Я достал из стола бутылку Салийского два бокала и открывалку. — Займись-ка, — и, пока адьютант открывал и наливал, обратился к главному контрразведчику империи.
— Что вам удалось выяснить о ней?
Генерал Саббат очень неприметная скромная личность, не садясь, принялся докладывать:
— Особа, связи и знакомства которой вы поручили нам установить, прибыла на Саармэ вчера в час по полудни, на лидийском транспортном судне «Хариб». Согласно сопроводительным документам, она — исследователь насекомых, сотрудник Вализского университета, откомандирована в Саармэ для отлова бабочек на островах Халанского архипелага, что на юго-западе империи.
— Посреди учебного года? — засомневался я.
— Я тоже удивился, но как мне объяснили наши специалисты, у этих тварей короткий период вегетации — размножения, они вылупятся из куколок через три дня, неделю будут спариваться, завалят своими яйцами все острова, после чего разом сдохнут. Трупы и яйца являются частью пищевой цепи, каких-то птиц и рыб, населяющих океан в этом районе…
Я кивнул. Все логично. Ученая дамочка едет в мою империю — ловить редких бабочек, останавливается на сутки на моем острове, встречает меня, узнает, травит, травится сама, при этом, будучи смертельно больной, перед тем как встретить меня, пишет и оставляет письмо на мое имя, с точным указанием утром отправить его во дворец не почтой, а с посыльным. То есть еще до нашей встречи она знала, что мы встретимся, и она меня наверняка отравит.
План составлен заранее. Но что-то во всей этой истории не укладывается. Хорошо, она живет — не тужит у себя в Рамбате, ее фанатичная мамаша накрутила ей мозги насчет кровной мести, но она не торопится ее исполнять, пока… пока не узнала, что сама смертельно больна? Или у нее не было яда? Или вообще что? А, может быть, у нее не было плана… У меня сложилось стойкое ощущение, что ее будто повели за руку. В таком случае — кто повел?
— Хорошо. Дальше? — я взял один бокал поставил его перед генералом, жестом пригласил его сесть. — С кем она встречалась?
Генерал взял бокал, не садясь, поднес к губам.
— Офицеры пьют стоя! За здоровье вашего величества!
— Тогда и я встану, — сказал я, поднимая бокал, — Замечательный тост.
Мы отпили по полбокала. Генерал, наконец, сел.
— Официально — ни с кем. Но один из наших общих знакомых оказывался в тех же местах, где была она, как бы случайно.
— Хорошо, Саббат, и кто же он?
Генерал положил передо мной листок со списком. Я пробежался по именам, должностям, уперся взглядом в знакомое имя, обведенное в рамочку.
— Уверен?
— Так точно, ваше величество, имеются свидетели, рапорта.
— А подробнее?
— Он был в порту во время прибытия транспорта, мы его не допрашивали пока (я вздохнул), потом он около часа что-то искал на рынке, как мы выяснили — купил кое-какие украшения, якобы для любовницы, коробку крысиного яда — на соке слевзики.
Женщина остановилась в гостинице «Фиорд», он тоже там был, бронировал для себя и любовницы номер. Второй раз он зашел в отел Фьорд вечером. Сидел в харчевне. Она там ужинала. После чего она переоделась и вышла в город, в таверне «Шхера» возле грузового порта встретилась с высоким мужчиной, снявшем номер в отеле «Саармэ» под именем капитана Эленкорта.
Я кашлянул и перевел тему опять на вероятного шпиона: Саббат, наверное, сейчас обескуражен. Не надо его недооценивать. Сейчас он Лияру считает моим агентом, который помог мне найти резидента в замке. Пусть так и считает.
— Надеюсь, вы не делали обыска в его жилище? — генерал отвел глаза. — Я был о вас лучшего мнения, Саббат.
— Все сделали очень аккуратно, ваше величество. Мы б не решились без вашего распоряжения, но приобретение им яда насторожило. Кстати, по результатам осмотра выяснились весьма любопытные вещи.
Аьютант мой заскучал, но старался не подавать виду. Я остановил жестом Саббата, на листочке написал записку, протянул ее адьютанту.
— Держи. У пятого пирса стоит моя яхта уже под парами. Лети стрелой. Яхта тебя доставит на Раавен, записку отдай матери. Дальше следуй ее указаниям, она все поймет. Ты меня понял? — адьютант снова побледнел, кивнул, но тут же исправился, вскочив смирно, отрапортовал:
— Так точно, понял, ваше величество. Разрешите выполнять?
— Давай! Только помни, задание особой важности и очень секретное.
Преисполненный осознанием важности своей миссии, мой личный помощник
— Продолжим, Саббат. Какие же вещи выяснились?
— На входной двери были установлены так называемые «флажки», вы знаете, что это? — генерал собрался мне объяснять, я махнул рукой. — Тайные метки, оставляемые жильцом — никакой магии, но ясно показывают хозяину — были ли незваные гости в доме, пока он отсутствовал.
— Знаю. «Флажки» законом не запрещены. Что дальше?
— Не запрещены, да, но сам факт подозрителен. Три флажка на входе. Внутренние двери тоже помечены. В прихожей установлена любопытная штука — счетчик незнакомцев.
— То есть?
— Да, такая вот коробочка с цифрами, как только новый человек входит в дом делает плюс один.
— И где он ее взял?
— Как мы узнали, эти счетчики были заказаны сетью магазинов с простой целью — считать новых посетителей. Выпускают их мастерские при академии магов. Студенты подрабатывают.
— Опять все — легитимно. Но вас-то он сосчитал! Как же выкрутились?
Генерал смущенно улыбнулся.
— Да, в общем, просто. Купили точно такую же, поставили на входе на КПП гарнизона замка и прогнали три роты. Как только число сравнялось с нужным, установили в его прихожей.
Я кивнул, улыбнувшись. Представил себе эту картину. Самое простое решение — самое верное.
— Это все странности?
— Нет. Мы нашли у него шифровальную доску.
Я знаю такие штуки. Шифровальная доска относится к изобретению магов Рамбата, а те слизнули идею еще из артефактов древнего Харанда. Когда я учился в академии и служил в их армии, мы широко пользовались такими досками. Накладываешь на нее обычный лист, пишешь донесение, потом на краю доски выставляешь ключ, выдаваемый особым отделом каждый день — текст на листе меняется на зашифрованный. Прочесть можно на такой же доске, если знаешь ключ. Расколоть такую шифровку без магии невозможно. На взлом дается одна попытка. Если не удалось прочесть — все. Даже доска не поможет — шифровка просто уничтожается в труху.
— А вот это уже улика! — я оживился. — Надеюсь, вы не наследили?
— Мы очень старались, ваше величество. Доска была замаскирована под настенное панно. Отчасти нам повезло распознать такую улику.
Я позвонил в колокольчик и снова явился дежурный офицер.
— Министра обороны — немедленно! Саббат, срочно закрыть порты империи по категории «три». Начать полномасштабные учения в шести флотах. Готовьте приказы по своему ведомству. Предупредите резидентуру в Рамбате, Пину, Вализе… активируйте лагеря десанта в Дереторе и у побережья Харанда. Этого говнюка сразу не берите, пускай подергается и накосячит, он узнает о моих приказах и попытается связаться с посольством… Главное, не дайте ему покончить с собой, когда поймет, что раскрыт. И надо выявить всю его сеть помощников на острове и в Империи. Он много знает. И должен все рассказать.
Я в бешенстве. Но не зол. Это рабочее состояние холодного рассудка. Но если б мне сейчас дали возможность стереть с лица земли Рамбат, я делал бы это медленно… Ничего, они еще попляшут. — Саббат, мы начинаем план — «Переход». Пакет с приказами у вас в сейфе.
Генерала сдуло с места.
Дежурный вернулся, убрал бокалы и бутылку, протер стол. Я ему сказал:
— Экстренное совещание совета министров сегодня на пять вечера. Оповестить всех. — Он отдал честь и вышел.
Явился министр обороны.
— Добрый день, Ваше величество!
Поприветствовал меня адмирал Мирель Параведра. Мирель — имя и мужское и женское одновременно. И моего министра это конфузит.
— Здравствуйте, адмирал.
— Что-то случилось?
— Пока нет, адмирал, если б случилось, вы б получили приказ о мобилизации. — Это я так шучу. Адмирал оценил, улыбнулся.
— Но ведь есть причина для столь неотложного вызова, ваше величество?
— Несомненно, адмирал. Есть. Вам надлежит разослать флотам приказы…
— Я внимательно слушаю. — Параведра достал блокнот и приготовился записать. А я подошел к большой карте мира, раздвинул шторки и принялся указкой передвигать кораблики по морям.
— Первому и третьему флотам — блокировать подходы к империи в проливах. Проверьте и проведите суточные учения с фортами. Четвертому флоту подойти к территориальным водам Рамбата, но не пересекать черту. Ждать приказа. Пятому флоту занять оборону у Лиды. Держать воздух. Летающие шары есть не только у нас. Привлеките магов с военной кафедры академии. На трое суток перекрыть внутренние моря. Рыбакам сообщите — будет выдана компенсация за причиненный ущерб, думаю им приятно будет отдохнуть с семьями. — указка уперлась в небольшую островную группу на юге. — И еще адмирал — архипелаг Раавен — это особая зона. Подготовьте транспорты во всех портах. Беспрепятственно может туда или оттуда ходить только моя яхта. Все понятно?
— Так точно, ваше величество. — адмирал озадачился, но виду не показал, как его удивил мой приказ. — Вы можете объяснить?
— Дорогой мой адмирал. — Я закрыл карту, подошел и обнял за плечи верного служаку, — в свое время. Сейчас — не могу. Я суеверен. Выполните приказ. Да, и флотам передайте: в бой без крайней нужды не вступать, только в случае нападения. На провокации не реагировать. — У адмирала волосы приподняли фуражку. — Наша задача — не допустить войны. Но если они все-таки нападут — надо им надрать задницу, так, чтоб неповадно было впредь. Главное сейчас — оттянуть все их флоты и армии на южную границу Ханута.
— Но кто вероятный противник?
— Я полагаю, что попытается вмешаться в наши внутренние дела республика Рамбат. В качестве ответного нашего хода, они будут ждать десант в Хануте. И нужно укреплять их в этой уверенности. Выполняйте, адмирал. Через сутки вам все будет объяснено. А пока — начните учения так, как если б началось вторжение…
— Они с ума сошли?
— Вполне возможно, адмирал, во всяком случае, через два дня они попытаются нас подчинить и вручат ультиматум.
— О, Боги! Безумцы… наверное, им не известны наши нововведения во флоте и армии?
— Им очень многое известно, дорой Мирель, мы ведь не скрываем разработок нового оружия, — я улыбнулся, — но знают они далеко не все. Выполняйте приказ.
***
Двадцать один год назад я лично занимался составлением карты империи. Дело в том, что она насчитывает до двух тысяч островов, более-менее пригодных для жилья, и почти столько — же малопригодных и непригодных. За без малого две тысячи лет существования династии Эленсааров, карта империи расширяется, на нее наносятся новые объекты. Каждый новый император считал своим долгом открывать и присоединять к владениям новые острова.
Я сумел переплюнуть всех. Жизнь не стоит на месте, наука — тоже. Острова начали поднимать и наращивать. Но сперва они открывались.
Каждый раз на коронации уже тысячи лет в империи проводится фестиваль. И каждый год в этот день в небо над островами взмывают легкие бумажные шары со свечой внутри. Феерическое зрелище. Все запускают, клеют, запускают… и вот я возвращаюсь на Саармэ. Брат Эрик, бледный, исхудавший и облысевший, назначает меня преемником, еще до его смерти проходит коронация, я — император… и ночью с городской площади Саармэ взмывают светящиеся шары. Я повернулся к сидящему в кресле Эрику и спросил:
— А почему они поднимаются ты не думал? — хотя ответ уже родился в моем мозгу.
— Теплый воздух стремится вверх, — сказал Эрик, — а внутри свеча… вот и взлетает. — Он произнес это, и мы поглядели друг на друга и поняли мысль, посетившую нас. — Только не лезь туда сам, — сказал Эрик, потому что ненужных слов мы не говорили… — пошли солдата, потом наградишь за смелость.
Это не в правилах Эленсааров. Через месяц, во дворе замка я испытал первый шар, поднявшийся на триста метров (сколько каната хватило) подогреваемый жаровней с углем. Шар поднял почти полтонны груза. Дальше все было как обычно. Через год воздушные шары уже выпускались на фабрике, использовались и в армии и для снятия планов. А спустя три года появились сигарообразные шары с гребными как у кораблей винтами и паровыми двигателями — дирижабли, следом за нами идею стянули во всех странах, приписывая изобретение себе.
Не стану лукавить, эта идея пришла в голову не только мне. Подобные суда создавались в большом секрете и на материке. Впрочем, хорошие мысли обычно посещают сразу несколько голов! Республиканцы всегда ревностно хранили от нас — имперцев свои секреты. Мы отвечали им тем же.
На одном пустынном островке картографы обнаружили древние развалины. В архив ушли тонны отчетов, рисунков, чертежей. Островок с развалинами оказался стратегически выгодной позицией для строительства военной базы и порта. Но не успел я издать указ о строительстве, как ко мне примчались археологи и завопили, что там уникальные памятники древнейшей культуры со времен летающих городов, и остров надо объявить заповедником.
Я — человек, считающий себя культурным, хоть и король. Я понимаю, что такое исторические ценности. Я выбрал другой остров в пределах видимости этого. Но про развалины не забыл. Тем более, что в архивах нашел упоминание и об этом островке и о строении на нем. Пока шло строительство порта и базы, я несколько раз наведывался с инспекцией. По моим данным, археологи, несмотря на громкие вопли о ценности строений, так до них не добрались за несколько лет. И я решил стать первым, кто посетит заповедный островок.
Четверо матросов, лодка, спокойное море… плеск весел, легкие брызги и вот уже днище скребет по песку. Мы вышли на берег, выволокли лодку и пошли по острову. От бухты берег круто взял вверх, поднимаясь, я увидал, что остров с трех сторон окружен манграми, одна бухточка и скалы. Я поднимался все выше, забыв о сопровождающих мастросах, бедняги устали, пока гребли, а уж лезть за мной на плато им было совсем невмоготу. Поднявшись я увидал развалины. Когда-то это было величественное строение — ступенчатая пирамида, будто расколотая надвое точно посередине высотой порядка ста метров. Однако, уцелела только одна половина, вторая, обращенная к морю больше подверглась влиянию ветра и песка. Больше всего мне хотелось увидеть остров сверху, и я принялся подниматься по метровым ступеням уцелевшей части пирамиды. Почти добравшись до самого верха, я оглянулся, увидал, как на плато к пирамиде выбираются мои матросы, что на противоположном берегу имеется печаный пляж, на котором валялась доска с парусом… Кто это бы мог быть? Потом взгляд мой сместился на сухую каменистую площадку у основания пирамиды и я увидал, что из черной тени в щели между половинами пирамиды выбегают странные существа, что-то среднее между обезьянами и лягушками. Я не слышал звуков, ветер дул от меня, но я видел, как падали матросы, пораженные стрелами или еще чем-то. Пришельцы увидали меня и полезли вверх. Восемь. Их тела в солнечных лучах отливали металлическим серо-зеленым блеском. Выпученные глаза сверкали, а в плоских безгубых ртах они держали кривые ножи. Пока передние лезли, зажав в зубах клинки, задние поднявшись на пару ступеней, подняли длинные духовые трубки, и выстрелили… порыв ветра уберег меня от ядовитых стрел.
Я отламывал куски кладки и швырял в приближающихся тварей. Оружия со мной не было, матросы охранявшие, убиты, мой меч остался в шлюпке.
Краем глаза я заметил внизу что-то огненное. Швыряя очередную глыбу в лезущих тварей и стараясь сбить с ног, я увидал, как к подножию вышла явно женская фигура, на голове которой полыхал огненный куст. Их предводительница? Эта мысль исчезла сразу, как только девушка вскинула руки и с них слетели синие молнии, ударившие в верхних тварей, те дико заорали, из их ушей и ртов повалил дым, и они прямо на моих глазах принялись разваливаться, а ветер уносил пепел. Молнии ветвились, и все больше тварей сгорало. Наконец, последняя исчезла. А я принялся спускаться вниз, не сводя глаз с рыжеволосой девушки.
Это было еще то чудо. В облегающих штанах из дельфиньей кожи, держащихся на бедрах, с талией, на которой я легко могу свести пальцы обеих рук, и в кожаном топе из такой же шкуры. Она одета была для морских путешествий с парусом. Вот чья досочка валялась на отмели! Зеленющие глаза и огненная грива. Лет ей от восемнадцати до двадцати. И она нахально рассматривала меня, а потом спросила.
— И какого Ажгара вы туда полезли? Что вы вообще тут делаете?
Я развел руками и объяснил.
— Так, мы тут это… строим неподалеку, значит… вот… приплыли посмотреть — что здесь? А вы — кто?
Она продолжала смотреть на тупицу-строителя, потом с небольшой долей презрения — самую чуточку, что б я понимал, кто есть кто, сказала:
— Здесь заповедная зона! Указом императора строить что-либо запрещено! А я тут практикуюсь в магии. Я учусь в академии. — Добавила она, на этих словах интерес ко мне в ее глазах погас мгновенно и окончательно. Но я настоял на ответе.
— А поподробнее?! Как тебя зовут? Кто родители? Почему одна?
— А кто вы такой, чтоб задавать такие вопросы? — Рыжая направилась к телам моих матросов. — Я из высшей касты, попрошу на вы. Соблюдайте субординацию и этикет!
— Я — скромный строитель, спасенный могущественной волшебницей от злобных тварей. Кстати — откуда они повылазили?
Она снова презрительно посмотрела на меня, ничего не ответив. Видимо размышляла, что-же сказать? Я обошел ее и принялся осматривать матросов. Убиты все.
Нападавшие оказались пиратами — морскатами, подводные морские обитатели, творения древних магов Харанда, часто выползающие на берег. Эти бандиты основали себе лагерь на моем острове.
— Помоги мне. — Я перешел на ты. — Нужно спустить погибших и погрузить тела в лодку.
— Я устала, — заявило рыжее создание, — тащите сами.
Просто ей показалось недостойным выполнять мои просьбы. Я для нее показался слишком низкого социального статуса. Для подростков — студентов такое поведение естественно и простительно. Не заслужив еще в жизни ничего сами, они предпочитают кичиться своим происхождением от родителей. Взрослые люди обычно стараются не подчеркивать свой социальный уровень, к какой бы касте ни принадлежали. Ведь он не столько указывает на права, сколько на обязанности и ответственность перед империей.
Касты это всего лишь знак уважения, на который может рассчитывать носитель ее в обществе, и только. Но для подростков это значит очень много. С возрастом эта спесь у большинства проходит.
Не получив помощи, я сложил тела в тени мангровых деревьев, на камнях, чтобы не сожрали звери и насекомые, и повел ее за собой. Пока я греб к острову, где шло строительство, она смотрела на воду.
Я снова спросил:
— Так откуда взялись те твари, ты знаешь? Чего они от меня хотели?
Она пожала шелушащимися от загара худыми плечами и ответила:
— Я не знаю, похоже, что там пиратский лагерь морскатов. Я второй раз на этом острове. Сама удивляюсь. Раньше я их тут не встречала.
Ее звали Сиби — Сибилла Траален. Она была студенткой академии, училась на отделении тепловых процессов, в просторечии называемом «магией огня». У нее еще с младенчества обнаружились способности к пирокинезу. Ее родитель, управляющий всей группой островов Раавенского архипелага — губернатор. Девочка сильно удивилась в первый раз, когда на причале вдруг раскрылось, кто я. Она жутко смутилась.
Второй раз она удивилась, когда я издал указ «за особые заслуги перед империей» присвоить Раавенскому архипелагу статус герцогства, и передать эти земли в пожизненное владение Сибилле Траален. Так юная волшебница стала герцогиней Раавенской.
Развалины на острове оказались законсервированными вратами. Из летописей я узнал, что таких врат в мире всего пять или шесть. Тысячи лет они считались неактивными. И вот, упражнения юной магички снова оживили их. Это судьба. А я верю в судьбу. У врат впоследствии был оборудован сторожевой пост из военных и магов. Законсервировать этот портал обратно нам не удалось, но мы закрыли проход к ним и из них, если вдруг где-то появятся еще одни активные врата. За двадцать лет остров сильно изменился. Его окружили насыпные участки, расквартирован был гарнизон и карантинная служба. А я настрого запретил моим магам самим соваться к вратам и изучать, кто знает, куда они выведут? Неплохо бы точно знать, где пара? Этому вопросу я и посвятил несколько лет.
