Глава 1, в которой герой, наконец, поведал родичам о своих приключениях. Кроме того, он делится своими выводами и попадает в форт Пограничный, а родичи часто и много курят.
Водки они испили, но не обстоятельно, а так, лишь по малой чарочке. Гимли проворчал, что после такого надо выпить как следует, а как следует выпить, да в такой доброй компании, не сходив до того в баню ему не позволят заветы предков и первокузнеца Дьюрина. И свирепо почесался, глядя на Иваныча. На что тот тут же заявил, что баню отдраили, каменка под властью злодеев не пострадала и уже топится, правда, котёл для подогрева воды эти мерзавцы за каким-то демоном расстреляли и раскололи. Но пока приспособили выварки для кипячения белья, так что и этот вопрос решили. Старейшина Гимли тоже поддержал, добавив, что им, помимо всего прочего, нужно ещё в форт, и срочно. А вот вечером, да после баньки… Это было чистой правдой, гномы вообще почти никогда не врут. Но только, как у гномов водится, когда они хотят соврать, было не всей правдой. Рарри всерьез обеспокоился предстоящим допросом. Естественно, его, как и любого гнома, вовсе и не посещали мысли о нежелательности запаха перегара при этом. Вот глупости ещё какие! Причиной тревоги был Камень. Точнее, то, что они так и не знали до сих пор его истории, и не могли выработать какой-никакой внятной линии поведения. Линии поведения и его, и родовичей на ЕГО допросе. А неизбежность этого допроса была очевидна старейшине с самого начала. Но теперь, после появления во всей этой истории вампира, время на обдумывание истаяло, как снежинка в горне. До поездки в форт нужно было обстоятельно поговорить с Дарри-Камнем, хотя, конечно, всё как следует взвесить и обдумать за такой куцый промежуток времени решительно невозможно. И это бесило Рарри больше всего прочего. Сердито подёргав заплетённые косички чёрной с седыми волосами бороды и хлопнув по своим толстенным ногам могучими ручищами молотобойца в сотом поколении, Рарри запретил порывавшемуся хотя бы вымыться по пояс горячей водой, коль в баню до форта никак, ур-бараку даже думать о чём-то ином, кроме разговора с парнем. Оставив Полухина и Иваныча, они забились втроем в кабину ЗиЛа, так как в гостинице от лишних ушей укрыться было невозможно. Старший унтер и хозяин «Улар-реки», впрочем, были не в претензии — очевидно, им и самим надо было что-то обсудить без посторонних ушей.
Дарри сидел на водительском месте, Рарри — у правой двери. Хуже всех пришлось Гимли, который никак не мог устроить свои ноги среди железного куста из пяти рычагов, торчащих из пола. Что, конечно же, ешё больше обрадовало его после запрета на купание. Тем не менее, когда старшие гномы, наконец, выслушали историю мальца, ур-барак даже удержался от бурчания, а вопросы задавал исключительно по делу. Вопросов же было много у обоих «старцев», и неоднократно то Рарри, то Гимли останавливали Камня, уточняя детали, важность которых была самому Дарри или неясна, или неочевидна, выясняя очерёдность поступков, событий, и даже слов или жестов, его и иных участников событий. Много дотошных и придирчивых уточнений было о бое с тугами, и особенно — о восставшем в виде нежити. Ещё больше — о том, как он использовал руны, равно как и о том, каким образом Дарри вообще сообразил к ним прибегнуть. Но больше всего Камня измотали вопросами о Вараззе. Ему было ясно, что восторга известие об армирке у старых ворчунов не вызвало, и это было понятно ещё из первых, долабазных расспросов Гимли. Почему так, и почему важно, кто в каком порядке кого спас — были одни лишь догадки. Рассказ о возврате машины и друэгаров на короткое время развеселил Рарри и Гимли, и сподвиг их на восторженное хеканье и одобрительные хлопки по плечам и ляжкам, кто куда дотянулся. А вот история его столкновения с Созерцающим вызвала у почтенных гномов изрядную задумчивость. Тем не менее, Дарри не забывал и о плане, намеченном им самим. Закончив подробный отчет, он, не давая себя перебить, рассказал о своих предположениях и выводах. И о том, что, по его мнению, всё началось со смерти подпоручика-колдуна. Не забыл уточнить, что и жезл колдуна теперь мало того, что его слушается, но словно стал его продолжением. О том, что чары людских владеющих он теперь часто «видит» как руны, или их связки, причём часто — незнакомые, и, напомнив о своих утренних фокусах, пояснил, что это была просто расшифровка чар магиков-людей в виде рун, которыми теперь сможет пользоваться любой Рунознатец. И сделал два очевидных вывода, о разумности как можно скорее продолжить обучение рунной грамоте, и о настоятельной необходимости попытаться, не раскрывая причин, стать ещё и учеником человеческого магика. А в конце своего анализа не забыл добить разевающих рты, как два карася на берегу, Гимли и старейшину требованием как можно скорее дать ему возможность ознакомиться со всеми возможными записями как самих Рунотворцев давних дней, так и упоминаниями о них и их умениях из старых летописей и меморий очевидцев.
Камень замолчал, но, удивительное дело, ни Рарри, ни Гимли не спешили что-либо изречь, явно думая о чём-то ещё. О чём-то связанным с его рассказом, чём-то большом и непонятном Камню. Или пока непонятном. Наконец, погмыкав, Рарри помотал круглой головой, словно пытаясь утрясти в ней все возникшие мысли, не спеша, явно помогая и мыслям, и их утряске, набил и закурил свою трубочку-носогрейку, и к нему немедленно, словно это и впрямь сильно помогало думать, присоединился и Гимли. Выдохнув ароматный дым дорогущего казанского табака, старейшина задумчиво произнёс:
— А малец-то поумнел, повзрослел… И выводы делает правильные. Боюсь, что правильные. И надеюсь тоже. Я вам не говорил ещё. Никому. Но, пока вы ходили в «Барабан», я объявил сбор Совета родов. И его причину. Когда объявлял, побаивался, что поспешил. А теперь вижу, что мы даже опаздываем.
— Как объявили? Связи же нет? — ошеломлённо произнёс Камень.
— Хе-хе-хе, — выдохнув, подобно дракону, четыре струи дыма из ноздрей и уголков рта, хрипло засмеялся Гимли, — поторопился ты, Рарри. Ни хрена он не повзрослел, и тем более не поумнел.
— Молодой ещё. Зелёный ещё совсем, мамкиными пирожками срёт, — с притворной печалью сказал старейшина.
— Не, просто чем у жизни пахнет жопа, не нюхал. Но — взрослеет. И умнеет. А вот то, что мы опаздываем, это точно. Вон, видишь? Кажись, это по поводу Карташки — и он указал чубуком трубки на ворота форта, из которого как раз вывылилась «Горгулья», а затем ещё и «Копейка» с жандармами, и как-то очень целеустремлённо запылили в сторону пожарища на месте «Барабана».
— Так! Камень, заводи! Как только они доедут, выгрузятся и зайдут в лабаз, трогай. Едем в форт. Авось, выиграем хоть полчаса, подумать. Правда, я уверен, ну, почти уверен — не дадут нам сегодня из форта ничего забрать, — что-то решив, ОКОНЧАТЕЛЬНЫМ голосом сказал Рарри. Затем, почти без перерыва, опустил окно, и крикнул Иванычу и Полухину, так и стоявшим, что-то тихонько обсуждая, там же, где они их оставили:
— Николай! Мы в форт. Ты как, с нами? Иваныч! Будь добр, отвлекись, друг милый!
— Чего тебе ещё? — угрюмо проворчал усач, поворачиваясь к старейшине.
— Чего-чего… Вампир в городе. С очень высокой вероятностью. Обратил же Карташку кто-то? И где он сейчас, этот кто-то, а? Дом тебе надо заново освятить, вот чего! А то ой как грустно может стать! Ты бы сбегал за этой Вараззой пока. И её саму предупредишь, и попроси освятить гостиницу. Всё — и дом, и сарай, и баню. Она же и сама друидка, и надзирает за часовней Арру, если я правильно понял Камня? Тогда она может подарить благославение Арру твоему крову, а нам — спокойный сон. Только, мой тебе совет — про нас не говори. Вообще.
Пузан охнул, сообразив масштаб проблемы, и побледнел, видимо, вспомнив объятия Карташки. Затем энергично кивнул головой и, даже не сказав ни слова, заспешил в сторону разгромленного и захламлённого рынка, притормозив только затем, чтобы взять винтовку. Полухин, глядя ему вслед, в сердцах выругался:
— Демоны горбатые! А я ведь даже и не сообразил! У меня же дом тоже осквернён, и тоже, выходит, заново святить надо…
— Так ты с нами, или по своим делам хлопотать начнешь? — бесцеремонно вернул унтера к интересующей его теме старейшина Рарри, — А то вон, видишь? Чую, что, если не уехать, то сегодня можно даже и не пытаться попасть в форт.
Унтер поглядел на колонну, уже добравшуюся до пожарища:
— «Не стая коршунов слеталась»… Да, сейчас будет оживлённо. Поехали! С вами или нет, а в форт я вернуться обязан. А там либо тоже Вараззу попрошу, либо у Иваныча сегодня с Саломи переночуем. Если, конечно, меня из форта домой отпустят…
— От Сашкиной «Копейки» ключи взял?
Унтер молча вынул из нагрудного кармана за хвостик брелока небольшой ключик и, как маятником, покачал им в воздухе. По каким-то ему одному ведомым причинам, охотник Волков, чью машину, в том числе, им предстояло забрать, оставил на ней простенький фабричный замок, а не поставил амулет зажигания. Хотя, разрядись он в лесу в месте силы, например — что охотнику без волшебного дара делать? Так что всё верно. Машину, крупнокалиберную «Секиру» и ещё кое-что по мелочи Волков, уезжая, оставил на сохранение своему бывшему однополчанину, Полухину. Но старейшина Рарри, тоже сблизившийся за время бунта с охотником на нечисть, считал надлежащий надзор и уход за Сашкиным имуществом также и своей обязанностью. Удовлетворённо мотнув своей круглой лобастой головой, он рявкнул:
— Балин! Остаёшься за старшего, на охране и обороне гостиницы! Гимли, Дарри! Давайте в кузов. Сам поведу. Да, и — малой, если вдруг мы угодим сразу в горн, и нас с ходу начнут допрашивать… Лишнего не плети, но на ВСЕ вопросы отвечай ТОЛЬКО правду. Понял?
Дарри молча кивнул, Гимли, сделав какие-то выводы для себя, тоже. С некоторой суетой произвели рокировку. Гимли, забираясь в высокий кузов, кряхтел, брюжжал и ругался почище Фабия. Главным раздражителем для сердитого начальника охраны были не мытарства с вывозом собственного скарба из форта, не бой с вампиром и даже не предстоящая тягомотина допросов. Это было неизбежно и предсказуемо, чего же сетовать, если шахта в сердце жилы сразу не попала, надо от неё бить штрек или штольню в нужную сторону, и все дела. Но вот невозможность попасть в баню, когда она тут, в двух шагах, и уже почти протопилась, а в грязи, покрывающей тело и одежду давно можно грибы разводить… Тем не менее, он успел за те короткие минуты, пока они катились к воротам форта, взять себя в руки и ещё раз повторить мальцу, ну, для гарантии, как вести себя на допросе, если, упаси Прародитель, таковой случится. Дарри, которому фраза «говорить только правду, и ничего кроме правды. Но не всю правду» уже навязла в зубах и в ушах, всё же удержался и послушно кивнул головой, разумно решив, что нравоучения сейчас закончатся, ибо ворота форта — уже вот они. К тому же, как это ни было странно ему самому, беспокойство родичей за него было приятно. А вот сам допрос его тревожил не только тем, что людские колдуны будут проверять его слова на правдивость, но ещё и другим. Он вспомнил, как впервые увидел радужное кружево вокруг Вараззы. И ещё — как его, скрытого пологом незначительности, учуял Созерцающий. Учуял и чуть не угробил. Всё же у него ещё очень мало знаний. И опыта. Варазза говорила, что его запас Силы очень велик. Это хорошо, конечно. Но вот вопрос — а не может ли так быть, что, чем больше запас, то тем легче засечь его обладателя? И не сможет ли магик из контрразведки увидеть или как-то иначе ощутить его, даже если он и не будет вовсе прибегать к Силе? Ведь даже он сам, при всём своём крошечном опыте, уже видит магию. И, если владеющий разгадает его, то что ему тогда делать? Меж тем машина фыркнула возмущённым исполинским котом и остановилась. Они прибыли к форту. Дарри подскочил и откинул клапан тента над кабиной. Обзор был так себе, но кое-что всё же увидеть было можно.
Власть ещё не сменилась, но всё уже к тому шло. Ну, по крайней мере, если судить по воротам в форт. Часовые были пока ещё из гарнизона, военные. А вот рядом с ними, на подъезде к ним, уже суетилась инженерная группа из жандармов, ставя столбы для колючки. Гимли, бесцеремонно отодвинувший Дарри от оконца, хмыкнул скептически:
— Ага… Бьют штрек к жиле, которую в обед сто лет как выработали. Ну-ну, вовремя.
Меж тем то, что караул на воротах был пока ещё местный и знал и Полухина, и Рарри, вкупе с ещё утром выписанными для гномов пропусками позволило им проехать почти без проволочек. Они зарулили за ворота и встали недалеко от них, едва въехав внутрь форта. Дверцы кабины хлопнули, и Полухин, ловко соскочив с подножки, почти бегом направился к штабу, а гораздо менее изящно снизошедший вниз старейшина протопотал к заднему борту. Гимли и Дарри тоже спрыгнули вниз, как-то в кузове им было неуютно. Сейчас они оба осматривали плац и внутренний дворик. Камень пока ещё ни разу не был внутри форта, а Гимли, хоть и бывал, но не в этот приезд, и им обоим было любопытно. Но и Рарри удивлённо крутил круглой своей головой, не смотря на то, что он-то покинул форт всего пару часов назад.
И площадь большого плаца перед штабом, и малый плац перед штабом пограничного батальона, и казармы, да вообще вся территория форта «Пограничный» напоминала разворошённый муравейник. Казалось, всё, что можно и даже то, что нельзя, было заставлено техникой, не особо ровно поставленной рядами. На оставшемся пятачке шёл развод, и выстроенным на нём жандармам и приданым егерям нарезались задачи по заступлению в караул и патрулированию. Понятно, что это была только малая часть прибывших в город сил, но и все остальные тоже носились, как электровеники, заселяя казармы, перетаскивая имущество из подогнанных машин в назначенные расположения и склады. В этом кипучем и хорошо организованном хаосе гномы были чужеродными и лишними, хотя и без них мешающихся под ногами гражданских, в подавляющем большинстве, пришлых, притулившихся к форту во время мятежа, тоже хватало. Да и аборигенов, надо сказать тоже. Сейчас все они спешно опрашивались дознавателями за выставленными прямо у большого штаба столами и лавками, заносились в списки и покидали после этого форт. Правда, далеко не все. Некоторые отходили в сторонку и садились, воплощая собой терпеливое ожидание, на свои баулы или, за неимением оных, прямо на землю. Их явно не задержали или, тем более, не арестовали, но по какой-то причине покидать форт они не спешили. Возможно, впрочем, что кого-то после опроса и забирали на недалёкую гауптвахту, охранники, стоявшие за дознавателями и не только, и контролировавшие гражданских и их возможные поползновения, имелись. Но своими глазами гномы этого не видели.
— Николай сказал тут подождать. Я бы, конечно, попробовал пока забрать Сашкину машину, да «Полевичок» Иваныча подцепить к ЗиЛку, но ему виднее. В чужой забой за углём не ходят. Так что пока стоим здесь и примечаем, — буркнул Рарри.
Ур-барак шумно втянул воздух, принюхиваясь, как медведь к падали. Дарри тоже глубоко вдохнул. В воздухе ощутимо пахло пожарищем, не так густо, как у Карташки на пепелище, но всё же…
— Горело тут что-то? Наши-то вещички не пострадали, как думаешь? — озабоченно спросил у старейшины Гимли.
— Нет, это ещё вчера, одну из казарм при обстреле подожгли. Потушить никак не удавалось, потому что эти демоновы сипаи непрерывно шрапнелью садили. Да и, похоже, что снаряд, который подпалил здание, тоже был не простой, а с какой-то колдовской добавкой — очень уж споро всё занялось, будто каждое бревно бензином пропиталось. Но всё наше в щели укрыто, мы её загодя выкопали. Так что не опасайся.
— Я вот что думаю, надо бы нам, пока не поздно, опрос пройти. Особливо Камню. Гляди вон сам, ни одного колдуна среди опрашивающих нет, — Гимли внимательно смотрел на ряд столов вдоль штаба. Затем, повернувшись к старейшине, спросил у Рарри, — табачком не выручишь? А то мой кисет дно показал, а запас в вещмешке был.
— Да спасли, спасли твой мешок. Говорю же, тут он, в нашей норе лежит, с другими-прочими. Скоро выручим, думаю. На вот, угостись пока моим, казанский табачок-то. По две марки за две дюжины малых марок веса плачено! — ответил ему старейшина, протягивая кисет. Они не спеша набили трубочки, так же не спеша их раскурили и окутались духовитым облаком. Рарри, в свою очередь, тоже внимательно поглядел на то, как идёт опрос. Очередь была невелика, а предложение ур-барака выглядело разумным со всех сторон. Подумав и ещё раз пыхнув синим вулканом, он задумчиво сказал Гимли:
— Вот что, ты, похоже, прав, старина. Но и бросать машину негоже. Я уже и так жалею, что не оставил Балина тут с вещичками. Как бы их не растащили… Люди ведь. Да и, опять же, неясно, как скоро Николай управится. Боюсь, в этом курятнике всё может сейчас долго решаться, и пока он все бумаги нам сможет выправить… Вобщем, так! Мы с мальцом идем на опрос, он первый, я рядом с ним. Потом, если Николай не появится, то пойдёшь и ты. А если появится Полухин, то тогда делаем так, как он скажет.
Гимли согласно кивнул головой и выпустил в небо несколько колец табачного дыма. Ну а Дарри и старейшина Рарри направились к столам дознавателей.
