Оглавление
2054 год, осень
Московский Лес,
Ходынская улица.
Пышный рыжий хвост с белым кончиком мелькнул в низко нависших над поляной ветвях - и исчез, будто его никогда не было. Виктор помахал на прощание и покрутил в руках посылку. Узкий футляр в форме цилиндра, длиной был изготовлен из обычной бересты. Он зажал футляр под мышкой обрубка руки и попытался откупорить второй, здоровой. Крышка сидела крепко.
- Лешачья работа. – объяснила Ева. Она бесшумно подошла сзади и обняла своего мужчину за плечи. – Яська доставила?
- Кто ж ещё? Другие здесь не ходят.
Из всех почтовых белок о местонахождении Норы, двухэтажной кирпичной башни, возведённой ещё в девятнадцатом веке и неведомо как сохранившейся в кварталах, прилегающих к Белорусской железнодорожной ветке, знала лишь одна. Она числилась доверенным курьером егерей, к ней обращались, когда требовалась особая конфиденциальность. А кроме того – она была дочерью Хранителя Норы. История эта стоила приключенческого романа. Несколько лет назад у дочери отставного спецназовца Виктора Чередникова диагностировали неоперабельный рак. Отец отказался принять неизбежное и обратился своему к давнему приятелю – обитателю Московского Леса. Тот откликнулся и прислал нужное лекарство – но оно, как как это нередко случалось с лесными снадобьями, оказалось хуже болезни: взамен побеждённого рака девушка обзавелась Зелёной Проказой. С этого момента судьба несчастной была предопределена: изоляция в спецсанатории, постепенное превращение в «зеленушку», и - участие в медицинских экспериментах в роли подопытной крысы.
Бывший спецназовец и тут не смирился. Он снова обратился к своему другу с просьбой забрать дочь в Лес, где, по слухам, у неё был шанс избавиться от недуга.
Дело было непростым, не под силу обычному фермеру или челноку. Однако, друг Виктора был известен под прозвищем «Бич», и имел репутацию человека, способного справиться с проблемой любой сложности. Он переправил девушку за МКАД, где та присоединилась к «аватаркам» - бывшим жертвам Зелёной Проказы, а потом и к «почтовым белкам». Эти девчонки (все, как одна, рыжеволосые, зеленокожие и отличающиеся чрезвычайной ловкостью) сделали своей профессией доставку депеш, писем и мелких посылок по всему Лесу. Ярослава (в Лесу её имя сократили до «Яськи») вскоре завела дружбу с Бичом – девчонке было невдомёк, что егерь опекал её, в память давней дружбы с Виктором. Сам же он никак не мог помочь дочери – вырывать Яську из рук санитаров и сопровождавших их полицейских пришлось буквально с боем, так что следующие несколько лет Яськин отец провёл на нарах. И если бы не ещё одна история, способная стать сюжетом уже не приключенческого романа, а полноценного фильма ужасов – не видать ему дочку, как своих ушей.
Но жизнь распорядилась иначе. Теперь он Хранитель Норы и, по совместительству – супруг самого уважаемого среди егерей медика. Который – вернее, которая – как раз и обнимала его сейчас за плечи, сопровождая этот жест игривым покусыванием за мочку уха.
Ева бесцеремонно завладела футляром.
- Не видишь, что ли – запечатано, залито воском! – сообщила она, осмотрев посылку. – А вот и печатка оттиснута, видишь?
Действительно, зазор между крышкой и цилиндром был заполнен желтоватой массой, на которой отпечатался силуэт дерева. Дуб, подумал Виктор. Или ясень. Или, может быть, граб. Лешаки обожают деревья с широкими, развесистыми кронами, и огромные, по плечо иной сталинской высотке. Таких великанов можно сыскать только в Лосинке, на Воробьёвых горах, да в обожаемом всеми лешаками Терлецком урочище.
Тем временем женщина, орудуя ножом, освободила крышку от воска и вернула футляр Смотрителю.
- Давай уже, откупоривай!
Видно было, что ей не терпится взглянуть на содержимое.
- Сама, что ли, не могла?
- Мне не положено. – вздохнула Ева - Лешаки шлют такие послания в особо важных случаях, и ломать их печать может только адресат.
- Так мы же одни. Кто увидит?
- В Лесу никто не бывает один. – отрезала женщина. - Разве что, под землёй - в метро ещё где-нибудь. Да и то… в общем, хватит спорить, открывай уже!
В футляре оказался берестяной свиток. Виктор извлёк его, неловко орудуя пальцами единственной руки, и протянул жене.
- Разрешаешь?
- Зачем спрашиваешь? Будто мне есть, что от тебя скрывать!
- Порядок такой. – Ева развернула бересту. - Говорю же: лешаки крайне чувствительны к таким вещам. Свиток предназначен тебе, но если ты не против, я тоже могу прочесть. Они не обидятся.
Виктору покачал головой. Усвоить тонкости здешнего этикета было непросто. Во всяком случае, за те два с небольшим месяца, что он успел прожить к Лесу.
- О, как! – на лице женщины проступило изумление. – Ты только прочти, что они тебе предлагают! Вот уж не ожидала…
Виктор принял свиток. Тёмные буквы, похожие на руны, отчётливо выделялись на светлом фоне. Они были не написаны чернилами или тушью – скорее выдавлены в мягкой бересте.
- Пальцем процарапано. Видал, какие пальцы у лешаков? Те же сучки. – прокомментировала Ева. – На древних грамотах, которые из новгородских раскопок, точно так же писали.
- Пальцами?
- Сучками. Или особыми палочками - «стилос» называется, это по латыни. Да ты не умничай, а читай, тебе понравится. А я пока побегу шмотки укладывать.
- Это кто ещё умничает… - попытался протестовать Виктор, но Ева его уже не слушала – упорхнула в дверь, не забыв бросить через плечо: «пять минут на рефлексию, и собирайся!»
Через полтора часа он запер единственную дверь и вышел на поляну перед зданием. Пёс уныло плёлся по пятам. Морда его выражала крайнюю степень собачьего недовольства - как ни вилял бедолага хвостом, как ни ластился к хозяину, тот безжалостно оставил его сторожить Нору.
- Побудешь вместо меня на хозяйстве, зверюга. – сказал на прощание Виктор. – Кого пускать, кого гнать прочь – сам, небось знаешь. А полезешь в клетку к курам – не посмотрю, что друг, отвожу по загривку. Живности вокруг предостаточно, не отощаешь…
Пёс состроил умильную морду: «Что ты, хозяин, и в мыслях не было!» Куры же в вольере заквохтали, зашумели – явно почуяли неладное.
- Да они у тебя сами с голода передохнут. – заявила Ева. Она нетерпеливо барабанила пальцами по прикладу висящего на шее карабина. – Раньше, чем через неделю, не вернёмся, кто кормить будет?
- Я им пшена сыпанул от души. – подумав, сообщил Виктор. - Поилка тоже полная, на неделю должно хватить.
Ты мой хозяйственный… - она потрепала его по щеке. Ладно, будем на Белорусском - пошлём белку кому-нибудь из наших. Куры-курами, а нехорошо оставлять Нору без присмотра надолго.
- Думаешь, можем задержаться? – встревожился Виктор.
- Вряд ли. Если, конечно, не будем время терять на всяких там несушек…
- Вот запросишь омлета - я тебе это припомню. – посулил Хранитель Норы. Он закинул на плечо рюкзак, пристроил поудобнее чехол с обрезом двустволки и вслед за женой направился в просвет между заросшими ползучими лианами и проволочным вьюном пятиэтажками. Вдогонку им обиженно, по щенячьи, тявкнул Пёс.
***
Московский Лес,
Белорусский вокзал.
Из всех путей в порядке содержался один – крайний, сквозной, примыкающий к жилым кварталам – по нему дрезины могли проскакивать под путепровод Ленинградского шоссе и следовать дальше, на север. Хоть Лес и пощадил прочие вокзальные сооружения, не стал взламывать их прорывающимися сквозь асфальт и бетон древесными гигантами, но всё остальное – козырьки над перронами, фонарные столбы, обглоданные непогодой киоски - старательно затянул сплошным пологом проволочного вьюна, ползучих лиан и прочей вьющейся флоры. В относительной сохранности осталось только само здание вокзала – вернее его внутреннее убранство.
- Ну что, послала белку? - спросил Виктор. Они устроились на рюкзаках, в стороне от рядов металлических каркасов, бывших когда-то креслами зала отдыха – спинки и сиденьях сиденья давным-давно сожрала пластиковая плесень, оставив на их месте рыхлые космы.
- А как же! – ответила, потягиваясь, Ева. – Яська, правда, не отозвалась, но я и не ожидала.
А кому?
- Вернеру, Уочиви… - начала перечислять докторша. – Дяде Вове тоже, хотя он, скорее всего, сейчас с Бичом, в Соколиной Обители.
- Конференция? – понимающе кивнул Виктор.
- Она. Честно говоря, не верила я в эту затею. Собрать за одним столом друидов, путейцев и аватарок – это из области фантастики.
- А вот Бич собрал. Хотя, строго говоря, это заслуга не его, а золотолесцев. Это они убедили друидов не просто принять участие, а предоставит одну из своих обителей в качестве площадки для переговоров.
- Зато именно он поднял тему, из-за которой разгорелся весь сыр-бор. – возразила женщина. – Если бы не бумаги, которые он раздобыл в МИД-овской высотке – хрен бы кто согласился на это толковище. Убедить лесовиков в том, что пришла пора что-то решать совместно, а не поодиночке - задачка, знаешь ли, нетривиальная...
Она знала, что говорит. Прежде чем рассылать депеши с предложением собрать обще-лесную конференцию, Бич обсудил эту идею с прочими егерями. Обсуждение, как нетрудно догадаться, состоялось в Норе, и Ева приняла в нём живейшее участие. Виктор тоже присутствовал, но, по большей части отмалчивался – знания политических реалий Леса не позволяли новому Хранителю принять сколько-нибудь деятельное участие в беседе.
- Куда сейчас двинем? – сменил тему Виктор. – К Савёловскому, и далее по МЦК, через Сокольники?
Это был кратчайший путь до Измайловского парка, в глубине которого притаилось Терлецкое Урочище. Автор послания, лешак Гоша, собирался ждать его с Евой на одной из платформ МЦК.
Вот уж нет! – Ева решительно мотнула головой. – Конечно, по случаю конференции объявлено перемирие, но кто их знает, этих аватарок? В северных кланах хватает отморозков, и меня вовсе не греет перспектива получить стрелу в живот только потому, что кто-то решил поиграть в самостоятельность. Егеря, конечно, с аватарками не ссорятся, но в засаде – кто будет разбирать?
О междоусобицах, раздиравших порой сообщество аватарок, было известно всем. Как и о вражде между зеленокожими обитателями Лосинки и путейцами, хозяевами железнодорожных магистралей Леса. Нападения на дрезины, пытающихся проехать насквозь дремучую чащобу, в которую превратился парк Сокольники, были, увы, в порядке вещей.
Виктор встал, потянулся. Хотелось пить. Он поискал глазами пожарную лозу, нашёл. Дотянулся до полупрозрачного нароста на водянистом стебле, надкусил - вода немедленно хлынула в рот.
«…хорошо всё-таки устроено в Лесу: в любом помещении, всегда можно отыскать несколько таких стеблей, и всегда в них есть вода – прохладная, вкусная, почти родниковая. один-два стебля. И пожара не случится – учуяв близкий нагрев, наросты этого удивительного растения лопаются, заливая очаги огня водой. Именно из-за этого в давние дни Зелёного Прилива Москва и не превратилась в один огромный костёр – стебли пожарной лозы захватывали дома чуть ли не скорее гигантских тополей и лип, взламывающих асфальт мостовых…»
- Так аватарки всё-таки прислали своих представителей в Соколиную Обитель?
- Прислали, куда они денутся… - ответила Ева. - Раз уж друиды взяли это мероприятие под своё крыло – глупо было бы отказываться.
- А кто там ещё будет?
- Путейцы, сетуньцы. Золотолесцы – эти в каждой бочке затычка. Из старейшин челноков кто-то явился, у них свой интерес, торговый. Ещё – Коля-Эчемин из Нагатинского затона, от речников. Ну и Пау-Вау, конечно, им там рукой подать.
- А из Древобашни кто-нибудь придёт? – поинтересовался Виктор. Накануне ночью, после долгих занятий любовью, Ева немало порассказала ему об основных группировках Леса.
- Вот уж без кого обойдёмся! - женщина фыркнула, сразу сделавшись похожей на рассерженную кошку.
- А лешаки?
-Тоже не придут. Вроде, их интересы будет представлять Бич.
- Они так доверяют вам, егерям?
- Не вам, а нам. Пора бы уже привыкнуть, что ты – один из нас.
В стороне платформы раздался протяжный гудок. Ева встала, привычным жестом повесила на шею карабин. Виктор одной рукой поднял рюкзак – тяжёлый, чёрт! – и накинул лямку на плечо.
- Ну что, пошли?
- Пошли. Только сначала надо дождаться белку.
- Ещё одну?
- Ага. Хочу отправить записку «партизанам». Помнишь таких?
Их забудешь… хмыкнул Виктор. – С чего это они тебе занадобились?
- Слышала, они сейчас в Крылатских холмах, охотятся на слонопотамов. Там, видишь ли, растёт один ценный корешок – мой запас на исходе, а самой туда отправляться недосуг.
- Корешок? Что за срочность?
- А вот доберёмся до Терлецкого урочища – узнаешь. – многообещающе ухмыльнулась Ева. - Не хочу тебя пугать, дорогой, но вскорости тебе понадобятся самые сильные из моих снадобий…
***
Московский Лес,
Крылатские холмы.
- Тихо бойцы! - прошипел Чекист. - Спугнёте – втянет голову, и хрен мы его тогда достанем! Видите, у него на башке щиток? Это чтобы дырку от шеи закупоривать…
Егор кивнул – лоб пасущегося на поляне создания украшал щиток, набранная из костяных пластинок. Точно такие же, разве что, покрупнее, составляли огромный, не меньше двух метров в диаметре, полусферический панцирь, стоящий на четырёх коротких ногах-тумбах. Из выреза спереди высовывалась недлинная толстая шея, увенчанная похожей на черепашью головой. С противоположной стороны имел место короткий, в форме морковки хвост – тоже сплошь защищённый роговыми кольцами.
- Слышь, Студент, как же его брали эти… недертальцы? - шепотом осведомился Мессер. – Сам же говорил: его броню ни картечь не возьмёт, ни турбинка из гладкоствола. А они - с топорами да копьями!
- Неандертальцы. – поправил Егор. – Читай книжки, боец, в жизни пригодится. Что до наших доисторических предков, то они действовали по-другому. Дожидались, когда глиптодон закупорится в своей скорлупе, потом опрокидывали на спину и прикалывали. Это сверху у него броня, а брюхо-то мяконькое…
Узнав, что «партизаны» собираются поохотиться в Крылатских Холмах на знаменитых тамошних слонопотамов, Егор не раздумывая, напросился с ними. И даже одолжил у Бича подходящее оружие –штуцер калибра 400 «Нитроэкспресс». Выпрашивать у егеря коллекционный дриллинг «Холланд и Холланд» он не решился. И теперь, разглядывая, громадный ползучий бугор, сожалел о своей деликатности – судя по всему, остановить миоценового гиганта можно было только из этого чудовищного слонобоя. За неимением противотанкового ружья, разумеется…
- Гонишь, Студент! - заспорил Мессер, тоже оценивший габариты дичи. - Как его опрокинуть – тут тонны две, не меньше!
- Рычагами. Брали жерди покрепче и подваживали. Да и выбирали, небось, особей помельче, а не таких громадин!
- А для людей глиптодоны опасны? – поинтересовался Чекист. Как командир, он старался проявлять заботу о вверенном личном составе.
- Разве что, наступит сослепу. Сами видите – зверюга медлительная неповоротливая, вроде нашего броненосца. И жрёт только траву да ветки. У неё основная тактика – оборонительная: закупориться в панцире и ждать, пока противнику не надоест его караулить.
- А если не надоест?
- Хищники обычно днём прячутся по своим логовам. – подумав, ответил Чекист. - Или ночью, если дневной образ жизни. Так что ждать не так уж и долго – часов пять-шесть, от силы. А зверюга пока выспится и снова будет пастись.
Словно в подтверждение его слов глиптодон и принялся жевать большой куст, оказавшийся у него на пути. Мессер вытянул шею – позади, в буйных травяных зарослях, покрывавших поляну, осталась широкая полоса земли, почти полностью лишённая зелени.
- Чисто газонокосилка. – прокомментировал он увиденное. – Командир, как валить-то его будем? Кубик-Рубик просил, чтобы панцирь обязательно был целым, без дырок. Или – как те, которые недертальцы?
- Неандертальцы, сколько раз повторять? Нет, на этот раз обойдёмся без трудовых подвигов. Мессер, у тебя в «мосинке» что за патроны? Розочки?
- В натуре они, начальник. Сам надпилы делал.
- А у тебя, студент?
- Фирменные, четырёхсотый «нитроэкспресс».
- Тоже ничего. Так, бойцы, ставлю задачу. Подпускаем шагов на тридцать, и по моей команде – бейте в основание шеи, туда, где нет костяных бляшек. Только оба-сразу, а то втянет башку – придётся тогда шкурку попортить.
- Ну вот, а вы боялись! Завалили, как миленького, хрюкнуть не успел….
- А они чё, в натуре хрюкают? – с интересом спросил Мессер.
- Не знаю, не слышал.
Командир «партизан» потыкал носком берца морду доисторической твари. При ближайшем рассмотрении сходство с черепахой было уже не таким явным – скорее, сурок, который обзавёлся бронированным щитком на лбу и переносице. На короткой, толщиной в грудную клетку взрослого человека, шее два аккуратных круглых отверстия – ни один из стрелков не промахнулся.
Он наклонился, рассматривая выходные отверстия. Да, самопальный мессеровский «дум-дум» - это серьёзно. Впрочем, и «нитроэкспресс» Егорова штуцера произвёл жутковатый эффект: голова незадачливой твари была, считай, наполовину оторвана.
Что ж, пора подумать о трофеях. Чекист поднялся, отряхнул колени своих щегольских галифе – «партизаны» предпочитали форму, оружие и снаряжение времён Второй Мировой, сделав это чем-то вроде своей визитной карточки.
- Мессер, метнись, вырежи кусок побольше у основания хвоста, где костяных колец нет. Там мясо пожирнее, чисто филей!
Чернявый, циганистого вида, боец сплюнул и извлёк из рукава финку.
- А не западло черепаху жрать?
- Черепаховый суп, – наставительно поднял палец Егор, – издавна считался в деликатесом. Только такие дремучие типы как ты, мессер, от него харю воротят.
- Мало ли что у них там считается… - буркнул чернявый. Французы,в он, вообще лягушек жрут.
- Я ел таке. – сообщил Яцек. - Браздо добже, як челе… телёнок.
- Верно, вкусом черепаха напоминает телятину. - согласился с поляком Егор. – Только тебе её, Мессер, не попробовать, облом. Глиптодоны млекопитающие, а никакие не черепахи. Те – рептилии и вообще, яйца откладывают.
- Несушка, значит… - хмыкнул боец. Нюансы палеонтологии его, похоже, не интересовали. – Конкретная такая несушка, на две тонны живого веса. Как мы его попрём-то?
- А никак. Утром вырубим слеги, перевернём его брюхом вверх и оставим. За недельку местные твари очистят всё до костей.
- Полная тарелка халявной жратвы – сделал вывод Мессер.
- Ну да. И нам останется только прийти и забрать пустую посуду.
- И кому же эта хренотень понадобилась?
А тебе не пополам? Кубик-Рубик заказал – значит, понадобился кому-то. Мало, что ли, за МКАД прибабахнутых коллекционеров? А голову сразу заберём – я её себя в кабинете, в Башне повешу.
С некоторых пор обустройства базы в башне Федерации стало у партизан излюбленной темой бесед. Вот и сейчас – на охоту в Крылатские холмы отправились только трое. Двое других, Мехвод с Сапёром остались в Башне – помогают Майке расчищать место под будущую лабораторию, а заодно, утверждают авторитет «партизан» среди обитателей верхних этажей заброшенного небоскрёба. «Офиса», как те привыкли говорить.
Ничего, новое начальство – новые привычки…
- И кто тут, в натуре, прибабахнутый коллекционер? – попробовал съязвить чернявый.
- А-атставить боец! В нарядах давно не бывал?
- Да я чё, я ничё…
- Раз ничё – как вырежешь мясо, отпили ещё и башку. И придумай, в чём её тащить, не сидора же кровью поганить…. До темноты надо быть в Серебряном Бору. Сегодня Большой Костёр в честь новоприбывших – говорят, есть приятные девочки.
- Девочки – хорошо…. - Мессер плотоядно облизнулся. – Будет сделано, гражданин начальник!
Чернявый уже предвкушал весёлый вечер на Поляне.
В нависших над поляной ветвях великанского гикори, что-то треснуло. Партизаны мгновенно припали к земле – кто на колено, кто на спину – и вскинули стволы вверх, шаря взглядами по листве.
- Белка. – Чекист первым определил источник тревоги. – Отбой, бойцы. Студент, жёлуди найдутся? Я свои на Поляне оставил, в Серебряном Бору, с прочим барахлом…
Почтовая белка – незнакомая долговязая девчонка с физиономией, густо усыпанной веснушками и неизменными ярко-зелёными глазами – уже сидела на нижней ветки, покачивая ножкой в мягком замшевом мокасине. Пышный хвост, в отличие от Яскиного, тёмно-рыжий, почти бурый, свисал вниз почти на метр.
Егор покопался в карманах, извлёк пять желудей и протянул юной почтальонше. Та ловко сгребла плату, лизнула по очереди каждый, ссыпала в поясной мешочек, перекинула Егору конверт из тёмно-жёлтой крафт-бумаги, и исчезла в ветвях.
Чекист надорвал конверт и принялся читать записку.
- Чё там? – Мессер жадно вытянул шею.
- Чё-чё… ничё! – командир партизан сложил записку вдвое, потом щё раз, и убрал в планшет. – накрылись твои девочки, Мессер. Письмо от Евы – просит, пока мы здесь, набрать ей каких-то грибов.
- Еве? Это егерьская медичка, что ли??
- Она самая. – подтвердил Егор. – Просит набрать не меньше пяти килограммов, и чтобы поскорее.
- Слышь, Студент, я чиста не врубился – она, часом, рамсы не попутала? Мы ей чё, грибники?
- А ну молчать, боец! – В голосе командира клацнул затвор чекистского «Маузера». – Если кто тут попутал, то не Ева, а ты. Забыл, как она нас штопала?
Чернявый немедленно умолк.
- Вижу, что не забыл. В другой раз думай, на кого батон крошишь. Ежели Ева попросила – сделаем, а баб в другой раз полапаешь, небось этого добра в Серебряном Бору до дури.
После приключений в Грачёвке, когда трое из их бригады оказались в подвале у Порченого друида и чуть было не разделили судьбу подопытных-«зеленушек», её авторитет у буйных «партизан» взлетел на недосягаемую высоту.
- Диспозиция, значит, будет такая. – продолжал Чекист. – Сейчас уже темно – ужинаем, готовимся к ночёвке, а завтра поутру – по грибы. Яцек, Мессер, займитесь дровами. Студент, давай-ка папоротников нарежем, на лежанку. Шинели-то со спальниками на Поляне остались, мы ж не планировали здесь ночевать.
- Яке вопросы, пан командир.. – подал голос Яцек. – Раз пани Еве потшебы гжибы - пошукаем. Мессер, бери топор, пошли до хруст… за хворостом. Ночи сейчас браздо зимне, без огня – помёрзнем как цуцики. Да и слонопотамов отшугнёт, а то, борони Езус, потопчут есче в темноте…