Оглавление
Глава 9
Желудок свело, потащило, но что-либо из себя выдавить он уже не мог. На дне контейнера давно ворочалось всё его содержимое, а спазмы всё сотрясали Тима. Из глаз — слёзы, в них самих — мука. Всё, что было сегодня, что делал сам и делали другие, сейчас валилось из памяти и красочно мелькало перед глазами. Это был слом всего, во что верил, на что опирался. Под бдительным оком кружащего вокруг сержанта Тим вытворял такое, от чего сейчас не хотелось жить.
Утром, когда участники казни отправились спать, Тим поспешил сюда. В каморке, куда испуганных детей когда-то привёл Марин, ничего не изменилось. К ремонту распределителя ещё не приступили. Место было пустынное, упав на койку, Тим дал волю чувствам. Впервые с пятилетнего возраста он позволил себе плакать в голос.
***
Таких, как Тим, в кресле второго пилота уместилось бы двое, но в данную минуту великоватый размер ничуть не мешал. Оказаться в открытом космосе было непривычно, и если не знать, что всё вокруг — трансляция с внешних камер, то эффект присутствия был бы полным.
Вниманием Тима завладел плывущий за бортом, изъеденный язвами метеоритных ударов планетоид. Считался он сверхмалым, но видя закрывшую полнеба глыбу изо льда и камня, Тим искренне удивлялся подобной несправедливости.
Переведя взгляд, вновь затаил дыхание. Мириады звёзд, сложившие узоры в чернильных просторах космоса, разительно отличались от всего виденного ранее. Сегодня смотрел не на жалкий десяток звёзд, чудом показавшихся сквозь туман и облачность Вирона. Сегодня космос предстал во всём своём величие. Он незыблемой мощью и масштабами произвёл оглушительное, неизгладимое впечатление.
Яхта курсировала между крейсером и пузатым транспортом, перевозя оставшихся на борту пленников и солдат. Всё это время Тим завороженно вертел головой, не в силах оторваться от головокружительных пейзажей.
Почему он на мостике, хоть толку здесь от него ноль, Тим не знал. В силу возраста он не связал беседу с лейтенантом Рьюдом и своим здесь присутствием. После недавней казни Тим пребывал в столь подавленном состоянии, что на вдруг заданные командиром вопросы о том, как и чем жило общество Вирона, не обратил внимания.
Тим вообще не придал значения тому разговору, он и не думал, что от цепкого взгляда офицера не ускользнуло ничего. Ни отстранённое поведение, ни пустота в глазах, ни полное равнодушие к тому, что происходит.
В эти дни Тим впервые позволил себе огрызнуться и сделал это так, что остряк осёкся и не решился продолжить. Поучаствовав в издевательствах и казни, он действительно стал для всех своим, но кроме равнодушия это известие ничего не вызвало. Раздавленный, он просто не видел, что при его появлении больше никто не сбавляет тон, его не гонят, обсуждая общее и даже интимное.
С заслуженным кровью доверием изменилось многое. Тим впервые за без малого три года знал своё хоть не далёкое, но всё-таки будущее. Он знал, что не принадлежащие к техническим службам крейсера члены экипажа временно списаны и переправлены на один из миров Сайдона. Знал, что и им предстоит отправиться туда же, а крейсер отбуксируют в орбитальные доки где займутся восстановлением.
После казни поток доступной ему информации заметно вырос, последние дни он знал всё, что знали остальные. Тим понимал, что получил статус, о котором и не мыслил, копошась в болотах Сармана. Получил, но заплатил высокую цену.
Не знал только то, что его дежурство на мостике — не что иное, как воля командира, желающего встряхнуть захворавшего солдата. В выборе средств лейтенант не ошибся, восторг отвлёк от изъевших душу мыслей и зудящего к себе отвращения. Пилот тоже получил инструкции и каждый рейс вёл яхту новыми маршрутами.
От красоты замирало дыхание, мириады звёзд, чеканкой раскрасивших небо, манили взгляд, но плывущее за бортом то и дело отвлекало внимание от грандиозной картины.
— Смотри.
Указал пилот на висящий впереди крейсер. Отливающая чернотой бронеплит и надстроек громада по мере приближения закрыла собой весь обзор. Сегодня это был не первый крейсер, увиденный Тимом. Нового он не увидел, но стоило пилоту поднырнуть и вывести яхту с другого борта, Тим прилип к проекции.
Флагман Сурийской эскадры, невредимый с левого борта, с правого оказался буквально вывернут изнутри. Гигантские проломы от взрывов двух древних мин зияли чернотой. Тим буквально поедал глазами заполненные космической стужей и обломками этажи носовых палуб.
Корме досталось сильнее. Огромные пласты покорёженной обшивки и вырванные детонировавшей силовой установкой внутренности корабля развеяло по космосу. Крейсер почти разорвало немыслимой силы взрывом. Лишь бронеплиты левого борта не позволяли корме и носу отделиться друг от друга. Сразу стало понятно, что корабль никогда больше не полетит, хотя обладателей трофея это нисколько не волновало.
Яхта зависла против разбитого крейсера. Отработав манёвровыми, кораблик встал носом к закрывшей обзор громаде. Вытянув руки, пилот развёл их в стороны, крейсер рванул навстречу, мгновенно оказавшись перед самым носом.
— Спокойно, — усмехнулся пилот, заметив, как Тим дёрнулся от неожиданности, — это увеличение.
— Ага, — чувствуя, как по затылку бегут мурашки, ответил Тим, — раньше такого не видел.
Несколько минут он рассматривал причинённые кораблю разрушения. Шаря взглядом по остову, по разрушенным бортам, порванным, местами всё ещё освещённым палубам, Тим невольно сочувствовал людям, оказавшимся там во время взрыва.
В районе кормы блеснул выхлоп, и внимание переключилось на песчинку катера, вертикально поднимавшуюся на фоне изувеченных железных этажей. Дойдя до нужного, катер на секунду завис, после чего вплыл в провал кормового разлома. Тим не отрывал глаз, следя, как, зависнув над одной из верхних палуб, катер принял на борт человека в тяжёлом ремонтном скафандре. Опустившись на несколько палуб, взял ещё одного, потом ещё и ещё.
— Что он делает?
— Работает, — сообщил пилот, — сейчас увидишь.
Закончив манёвр, катер выплыл из провала и, резко набрав скорость, вышел из видимости камер.
— Смотри туда, — кивком указал пилот вбок и ещё раз увеличил изображение.
Сразу за кормой поверженного крейсера увидел буксир. Похожий на горбатого жука корабль, в несколько раз крупнее яхты. Горб отделился от буксира и, вытягивая из чрева жгут переплетённых между собой тросов и кабелей, устремился к крейсеру.
Тим сам увеличил изображение и, не отрываясь, наблюдал, как конусообразный треугольный горб потянул жгут к крейсеру. Вытянувшись на несколько сотен метров, горб порыскал в поисках предназначенной для стыковки площадки и намертво прикрепился между сопел маршевых двигателей.
Едва стыковка была завершена, жгут налился светом и, приобретая жёсткость, распрямился в ровную линию. Пилот буксира поддал тяги, и тьму осветил всполох выхлопа. Громада крейсера нехотя двинулась за буксиром, но в этот момент ровно по линии, где катер забирал техников, по всей высоте уцелевшего борта прошла серия взрывов, окончательно отделившая корму крейсера от его носа. Глядя, как жалкая точка буксира всё дальше тянет гигантскую оторванную корму, пилот довольно осклабился.
— Запчасти.
— Зачем его разорвали?
— Если развалится в межпространстве, а такое бывало, то обнаружить носовую часть будет невозможно.
Пока возвращались на курс, впечатлённый увиденным Тим ещё раз вспомнил слова старика Андрикса о том, что способное хоть как-то послужить железо сейчас много важнее, чем очень и очень многое. Теперь он уже знал, что совсем скоро на месте боя не останется ничего. Ни разбитых кораблей, ни крупных, имеющих хоть какую-то ценность обломков. Вокруг каждого разбитого остова стервятниками кружат корабли технических служб, готовя ценные трофеи к транспортировке. Тим видел: подобная работа трофейщикам не в новинку. Деловито и организованно они переправляли добычу для последующей разборки и сортировки.
— Ладно, парень, — отвлёк от зрелища голос пилота, — твой гурт идёт этим рейсом, с ними и сойдёшь, — кивнул он на растущий на экране транспортник.
Своих нашёл в кают-компании.
— Малой, — заметив Тима, крикнула Кошла, короткостриженая рыжая девица из третьего взвода, — забирай свою зверушку.
Вейт сидел на полу возле её ног. Мятое, с парой новых бордовых отметин лицо отразило облегчение при его появлении. Глядя на Вейта, Тим медленно наливался злостью. Видя вставленное в пробитое ухо пленника кольцо и прицепленный к нему шнурок, второй конец которого висел на запястье Кошлы, Тим испытал жгучее желание сделать ей больно.
— Немного поигралась, — подмигнула она Тиму.
— Зачем? — вспылил он.
Сказал громко, вокруг начали оборачиваться.
— Пасть заткни, — зло осадила она порыв Тима, — затем, что хочется. Эту тварь надо было рвать сразу, а ты мало, что тратишь на падаль деньги, так ещё и в задницу его целуешь. Не понимаю тебя, — добавила она, — странный ты.
***
Медлительный, в прошлом роскошный круизный лайнер, рассекая пространство, вот уже вторые сутки набирал скорость. Не раз перестроенный, отхвативший за века свою долю ракет и снарядов, громоздкий корабль всё ещё преданно служил людям. Отгороженные от пустоты бронеплитами пассажиры не раз мысленно подгоняли межзвёздный тихоход к заветной системе.
Ограничений на перемещение внутри судна не было, но ни Тим, тем более Вейт ни разу не вышли за пределы жилой зоны. Из просторной, с душевой и санузлом, каюты, меблированной выдвижными койками, столом да встроенным в стену проектором, выбирались лишь для приёма пищи. Остальное время проводили в каюте.
— Записывай, говорю, — требовал Тим.
— Бред, — упирался тот, — Сюриза, девять циклов, дочь Кунии и Тайрипа, — взялся читать Вейт наложенные на бумагу слова, — Сарам, двенадцать циклов, брат Сюризы, сын Кунии и Тайрипа. Валиня, сорок семь циклов, мать Кунии, бабка Сюризы и Сарама.
Прикоснувшись к заклеенному уху кончиками пальцев, Вейт поморщился, шумно выдохнул.
— Это бред, Тим, вот так расписать семь десятков человек, это сколько времени надо?
— До прыжка ещё сутки, трое в межпространстве и ещё сутки до Коноравы, пиши себе и пиши.
— Ты пойми, — не сдавался Вейт, — мне эти имена ничем не помогут, ты представь масштабы, в которых вас раскидало. Дай хоть номера их идентификаторов, на худой конец, фамилии.
— Номеров нет, фамилий нет.
— Как тебя угораздило в такой дыре родиться? Извини, извини, — улыбнувшись, Вейт поднял открытые ладони, — забыл, что ты и вправду родился в дыре.
— Может, и в дыре, только в той дыре люди, это люди. Пиши, Вейт.
— Нет, друг мой. Хоть я и подрядился помочь, но делать буду по-своему.
— Это как?
— Я буду искать людей с отсталой планетки по имени Вирон, — извини, извини, — опять усмехнулся Вейт, — ты дал имя торговца, я выйду на цепь, по которой вас раскидали, и найду нужного человека. Проблем не будет.
— Я даю имена поселенцев, чтобы ты их нашёл и освободил.
— Ты серьёзно думаешь, что я буду этим заниматься?
— Конечно.
— Да, друг мой, та рыжая стерва была права, — притронулся он ещё раз к уху, — ты и правда странный. Поясни мне, какого Хала я буду искать, выкупать, да ещё и отпускать толпу грязи?
— Ты дал клятву.
— Разве?
— А разве нет? — начал злиться Тим, — ты всё ещё моя собственность, мне даже просить не надо, тебя и так по кускам растащат. Или делаешь, что обещал, или сделки не будет.
— Ты быстро учишься, Тим с Вирона.
— С учителями везёт.
— Верю, — кивнул Вейт, — а скажи, гений, выкупать их я на какие деньги буду?
— Ну-у, — замешкался Тим, понимая, что об этом не думал, — заработаешь где-нибудь.
— Заработаешь? — прищурил глаза Вейт, — где-нибудь, да? Ты хоть сам понимаешь, в каком мире окажешься через несколько дней? Ну, хоть приблизительно? Ведь ты четырнадцать лет жрать на костре готовил, затем два года на болотах кверху задом простоял, а теперь солдатский сапог получил в нагрузку. Ты, Тим Вирон, скоро окажешься в совершенно новом для себя мире, что ты о нём знаешь? Я не говорю о знании грязи, за которого решает хозяин, я о том, знаешь ли ты, как жить и выжить в статусе свободного человека?
— Об этом я не думал.
— Смотрю, ты этим вообще не злоупотребляешь.
— Буду держаться своих, дальше разберусь.
— А когда разберёшься, — подхватил Вейт, — будешь знать, что заработать даже на пожрать здесь очень непросто. Не каждый может потратить два десятка монет на грязь. Мне придётся до глубокой старости обрабатывать твой запрос. Думаешь, я от хорошей жизни в наймы подался? Там кормят вкусно, поэтому я с ними и только так. На выкуп твоего стада мне никаких средств не хватит. Ты можешь отдать меня гурту, но я не обещал, что вытащу вас всех. Речь шла о конкретном человеке, и эту часть сделки я выполню.
— Я думал, — растерялся Тим, — что искать будешь через моих с Вирона.
— Ты не знаешь, как здесь всё крутится. Я знаю. Поэтому твои планы моих действий давай отменим. В качестве доброй воли буду попутно интересоваться выходцами с Вирона. Найду — подскажу, где искать.
— Хорошо, — понимая правоту Вейта, согласился Тим, — только как ты мне сообщишь, ведь мы расстанемся?
— О Галаксе слышал?
— Только слышал.
— Я дам номер своего идентификатора. Решишь вопрос с принадлежностью — получишь свой. Так и будем держать связь.
—Галакс мало где работает, говорят, даже не на всех верхних мирах.
— Ретрансляторы валятся, но процентов на двадцать площадь содружества ещё покрыта. Информация будет на моём номере, больше предложить ничего не могу. Есть идеи — слушаю.
Идей не было.
— Вот и решили, — заваливаясь на койку, зевнул Вейт, — раз делать нечего — буду спать.
— Это подождёт, ты говорил, ответишь на все мои вопросы, было такое?
— Было, — не очень охотно выдохнул Вейт, — что ты хочешь знать?
— Всё, — заявил Тим, — хочу знать о нравах и обычаях свободных людей. Хочу знать о жизни на этой самой Конораве, хочу знать, как здесь всё устроено, чем и как здесь живут и дышат. Хочу знать всё. Ты прав: без этого мне не выжить. Вставай, вставай, — видя, что ещё немного, и он окончательно отойдёт ко сну, Тим с долей злорадства вынудил Вейта открыть глаза, — вопросов будет много.
***
Огласив округу надсадным рёвом, идущий на посадку пузатый челнок на секунду завис, после чего мягко опустился на потресканные плиты старого космодрома. Затихающий гул, отразившись эхом от развалин терминалов космодрома, сошёл на нет. Щелчок запорного устройства, визг гидропривода, и в корме челнока опустились широкие сходни.
— Халл, — услышал Тим, едва первый порыв ветра обдал ступивших на бетон пассажиров, — дыра, — зажав нос, выругался кто-то из пехотинцев, — что за вонь?
— Здесь куцалов разводят, — указав рукой на дальний край космодрома, со знанием дела сказал соскочивший со сходней пилот, — огромное стадо, оттуда и запах.
— Запах, — в полтона ругнулся Джуда, — вонь стоит — глаза режет.
— Ничего страшного, — возразил пилот, — мяско небось за обе щеки закладываешь, теперь понюхай, как твой обед в природе пахнет.
— Куцалов больше не ем.
Их никто не встречал, на поле космодрома не было ни души. Впечатления от окрестностей сложились двоякие. С одной стороны — лето, день, тепло, первый твёрдый шаг в качестве вольного человека, с другой — разруха и упадок всюду, куда бы ни падал взгляд.
На многокилометровых размерах поля, метрах в трёхстах от них, стоял такой же латанный-перелатанный челнок. За ним — два полуразобранных тягача, а ещё в паре километров — остов разбитого транспорта возвышается над округой — горой мятого, горелого металла. Гонимый ветром мусор, скелеты высотных зданий на краю космодрома, почти осязаемый смрад и запустение к благостным мыслям, увы, не склоняли.
Обходя мусор и пробившийся сквозь трещины в бетоне кустарник, гурт цепочкой потянулся в сторону двух завалившихся друг на друга высотных зданий. Пройти предстояло не один километр, забросив за спину рюкзак с нехитрым скарбом, Тим зашагал вслед за всеми.
— Пилот — Халлов сын, — зацепившись за куст, выругался кто-то сзади, — мог ведь ближе нас высадить.
— Он себя ближе высадил, ему до вышки только, в город не надо, — сказал кто-то в ответ.
— Я его в следующий раз с собой возьму. Нас проводит, а потом пусть к вышке чешет.
— Я за.
Прибавив шага, Тим поравнялся с шагающим перед ним Эйшором.
— Что здесь случилось? — обвёл рукой руины вокруг.
— Что и везде, — вечно угрюмый Эйшор к беседе как всегда расположен не был.
— Разбомбили, — не отставал Тим, — когда, в начале войны?
— В начале войны бомбили вон там, — кивнула Салима за спину, — здесь лет двадцать назад.
Всмотревшись в указанном направлении, разглядел поросшие кустарником и деревьями холмы. Объяснилось и наличие на поле двух крупных, круглых водоёмов.
— Шагай, Тим, — поторопил Вейт.
— Первый раз вижу следы бомбардировки.
— Ты ещё много чего первый раз увидишь, — пообещал Вейт и, мягко подтолкнув его в нужном направлении, шепнул в ухо, — шевелись, друг, мне очень не терпится распрощаться с вашей компанией.
Через час, поглядывая на служившие в начале пути ориентиром постройки, гурт поспешил пройти под навалившимися друг на друга высотными зданиями и выйти на тротуар разбитого портового комплекса. Кругом грязь и запустение. Пустые глазницы окон, хлопающие на ветру двери, проваленные крыши и следы давних пожаров. Запорошённые хламом дорожки давно растрескались и затянулись травой, но едва различимая тропинка, петляя среди ангаров и терминалов, дала направление.
Вышли к одетым в потрёпанные комбинезоны трём молодым парням. Стоя возле гудящей, зависшей в полуметре от земли платформы, светловолосые, похожие как братья крепкие парни настороженно посматривали на идущих цепочкой людей.
— Сказали, вас будет не больше десяти, — заявил один из них, верно выделив Рьюда как старшего.
— Кто там и что тебе сказал — понятия не имею, — ответил лейтенант, — но точно знаю, что нас встречают и услуга оплачена.
— Не уместитесь, — гнул своё парень, — две, может, три ходки делать придётся, — указал он на маленькую для количества пассажиров платформу, — выйдет дороже.
— Стоить будет столько, сколько договорено, — отрезал командир.
— Позвольте откланяться, — сообщил светловолосый и шагнул к платформе. Скарт преградил ему дорогу.
Двое других шевельнулись, но их вмиг скрутили и уложили лицом в траву. Громоздкое, до сих не виденное Тимом оружие перекочевало в руки пехотинцев.
— Ты же знаешь, — втолковывал между тем лейтенант третьему, — будет так, как скажу я. Зачем вам синяки и травмы? Нас отвезёшь и за ними вернёшься, — указал он на лежащую парочку, — поехали, говорю, — подтолкнул он парня к платформе.
Первым на платформу ступил Тим. Три метра в ширину, десять в длину, ни бортов, ни навеса. Два ряда приваренных к полу поручней, коробка с джойстиком на носу и перила по периметру платформы были явно кустарно вмонтированы для перевозки пассажиров. Сидений не предполагалось. Как только места были заняты, на платформу вскочил её владелец.
— Стой, — крикнул оставшийся за бортом Скарт, — ты, — указал он на кого-то в задней части, — слазь, Эйшор, — стукнул он по плечу блондина, — езжай.
Поддав с места, платформа неожиданно резво устремилась прочь от космодрома. Уперевшись ногами и крепче схватившись за поручни, Тим с интересом вертел головой, озирая плывущую мимо местность. Увидел сходство с Вироном. Если не брать в расчёт мелькающие мимо строения и ровную как стрела просеку в лесу, то похожего было много. Даже крупная птица, какое-то время преследовавшая скользящую над травой платформу, оказалась знакомого вида.
Из леса выскочили на равнину. Вокруг, насколько хватает взора, тянутся ухоженные поля, и только впереди в утренней дымке проявились смутные силуэты строений. По мере приближения силуэты обрели чёткость, представ довольно крупным по меркам Тима городом. Сотни двух и трёхэтажных домов в основном грязно-серого цвета сложили собой улицы и районы.
Сгружались на широкой площадке, отделившей крайние дома от пестреющих всходами полей. Здесь же впервые увидел громоздкие машины для обработки пашни. Неповоротливыми жуками они миновали площадку и, завывая турбинами, ползли на участки. Время шло к началу рабочей смены, на площадь группами и поодиночке подтягивались одетые в одинаковые комбинезоны жители и грузились на такие же открытые платформы. На прибывших солдат внимания старались не обращать, но Тим то и дело ловил внимательные, настороженные взгляды.
— Ты прав, — сказал он Вейту, — местные нас не очень жалуют.
— Естественно, — усмехнулся Вейт, — они прекрасно знают, что улыбчивые люди в форме по приказу перебравшего дряни офицера вмиг превратятся в тех, кто они по сути и есть, и за полчаса истребят их всех, вместе с детишками и зверушками. Такое не раз было.
— Здесь оружие у каждого, скорее они нас истребят.
— Конечно, но на орбите повиснет крейсер, и тогда им будет совсем плохо. Там, — ткнул Вейт пальцем в небо, — та железная штука, что нас с тобой сюда привезла, и есть сейчас та дубина, что уверенно правит миром. Поэтому совет капитанов как орган власти имеет высочайший статус во всех пяти союзах. Вами, друг мой, командует не просто капитан крейсера, над вами человек, имеющий огромные властные полномочия. А вы — его люди, его экипаж, его опора. За каждым из вас стоит неподъёмная для планет вроде этой сила, поэтому, как бы на тебя не смотрели, здесь тебя будут беречь и многое простят.
— Многое — это сколько?
— Многое это всё. Ты пойми, эта система при дележе пространства отошла Сайдону. Вы для них вроде как свои, соответственно, меньшее из зол. Формально они — граждане Сайдона, в реале — их откровенно и нагло грабят за защиту от таких же как вы. И выхода нет: они платят.
— И поэтому простят всё, — медленно сам для себя повторил Тим, — хочешь сказать, я могу убить здесь любого и мне ничего не будет?
— От местных — нет, но не факт, что тебя не казнит твой же офицер. Есть правила. Разница между местными и вами в том, что вы их можете трактовать достаточно вольно, они — нет. Я ведь объяснял, как в этом мире устроено. Вольны в поступках те, кто держит космос. Кто сохранил технологии и умудрился восстановить производство, а также имеет флот и ресурсную базу. Всё это, а, соответственно, и власть сосредоточено в верхних мирах. Подавляющее же количество систем вроде этой вынуждено подчиняться и платить ресурсами за монопольную высокотехнологичную продукцию и безопасность. Не очень справедливо, но подобное дерьмо формировалось веками и пришло к тому, что имеем.
— А зачем тогда местным оружие?
— Потому что над каждой заселённой планетой крейсер не подвесишь. Оружие на случай рейдов, которые нет—нет, да бывают. Доведётся побывать на верхних мирах — оружия не увидишь. Они защищены всегда, и нападения на них исключены. Вот там — жизнь, — мечтательно вздохнул Вейт, — там живут исключительно в своё удовольствие.
— Разве это справедливо?
— Думаешь, есть место, где справедливо?
— На Вироне.
— Твоё дикое племя не в счёт. Уверен, что даже на Арии люди не готовы ради справедливости на кострах жрать готовить.
— Ария?
— Самая нищая Карийская система. Неважно; это я так, к слову.
Между тем опустевшая платформа двинулась обратно. Подошёл Эйшор.
— Мы остальных ждать не будем, ты с нами или целовать его на прощанье будешь? — спросил он, посмотрев на Вейта.
В посёлок отправился с Вейтом. Тиму всё казалось, что что-то забыл, не всё досказал. Шагая по постепенно оживающей улице, он вновь принялся инструктировать спутника.
— Хал, — выругался тот наконец, — я всё помню, Тим.
Поселение называлось Стархор. Созвучное Тахору, но внешне и рядом не стояло. В сравнении с цветущим Тахором всё вокруг казалось облезлым и выцветшим. Старые, вросшие в землю дома, грязь и уныние. Техники на улицах больше, но вид механизмов, колесящих и летающих мимо, походил на кустарную сборку и придавал серости и без того несвежим улицам.
Люди так же разительно отличались от жителей Тахора. Пестроты и разнообразия нарядов не было и в помине. Почти все, мужчины, женщины и даже дети, щеголяли в мешковатых комбинезонах, заправленных в тяжёлую, нестираемую обувь. Было видно: жизнь в здешних краях весьма непроста. Выражение лиц идущих на встречу людей напомнило Тиму безнадёгу загнанных на болото невольников. Пару раз слышал смех и даже хохот, но звуки веселья не могли разбавить ощущение тоски и упадка.