Глава 7
— Получается, что на уступку по поводу дальнейшего обучения Игоря ты пошла под впечатлением от слов какой-то впервые увиденной тобой женщины?
— Да, это так.
— И в порту ты заставила таксиста остановиться якобы для того, чтобы мы не угодили в аварию?
— Рома, — оторвавшись от созерцания мельтешащего за окном вагона-ресторана лесного пейзажа, Ирина посмотрела на сидящего напротив мужа, — во-первых, она сообщила, что ты прибудешь в Москву, и, как оказалось, сделала это раньше, чем ты сам об этом узнал. Во-вторых, она не сказала «попадёте в аварию», она сказала «спасётесь от огня». Ты помнишь тот бензовоз поперёк дороги? Помнишь, сколько там горело машин? И по времени всё очень подходило, авария случилась буквально в минуте.
— А сразу почему ничего не рассказала?
— Я пыталась речь завести, так ты разве стал меня слушать?
Савин Роман Петрович, темноволосый, коренастый сорокашестилетний офицер ВМФ России, нахмурил брови.
— Что-то я не припомню таких разговоров.
— Было, Рома, было, ты просто кроме как о своей матросне, и слышать ни о чём не хочешь.
— Это, Ира, не матросня, — перебил Роман супругу, — это люди, это мои люди.
— Вторая семья, когда ты здесь, и первая, когда там.
Ирина тепло улыбнулась и прикрыла широкое запястье мужа своей ладонью.
— Так и должно быть, — продолжила женщина, — и за мальчишек твоих я тоже переживаю, просто порой за ними ты вообще ничего не замечаешь. О Виктории я тебе говорила, но ты меня перебил и что-то о мичмане Хорове рассказывать принялся.
— Видно, очень издалека ты рассказ начала, раз я такие вещи мимо ушей пропустил.
— Может быть, — согласилась супруга, — а может, и нет. Ты просто не видел, как известный столичный экстрасенс, которая с экранов не слазит, поклоны ей вешала и с таким блаженным выражением на лице стояла, мне аж страшно стало.
— Это я уже слышал.
— Надеюсь, сейчас ты услышал всё, что я сказала?
— Сейчас всё, — кивнул для убедительности супруг, — ты уверена, что это она, не перепутала?
— Через вагон отсюда нос к носу с ней столкнулась. Узнали друг друга, поздоровались. Я дальше к тебе — сюда, а она — в другой конец вагона.
— И всё?
— И всё, — пожала Ирина плечами, — её окликнул кто-то, поговорить, в общем, не дали. И ещё, — добавила она, — там, в «Полесье», Ольга о Виктории тогда сказала, что, пока она здесь, ничего плохого точно не случится. Сегодня она в одном с нами поезде, так что до места доедем без происшествий.
Поглядывая то на проносящиеся за окном леса и поля, то на потянувшихся в вагон-ресторан пассажиров, супруги, изредка перекидываясь малозначащими фразами, приступили к трапезе.
Внимание обоих привлекло появление в вагоне шумного семейства, которое в составе мамы, бабушек и двух маленьких, наряженных в одинаковые платьица девочек, шло по проходу, выбирая столик. Вниманием всех завладела одна из пигалиц, что-то без умолку тараторившая, на что остальные члены семейства, хоть и старались соблюдать рамки приличия, однако часто прыскали, не в силах удержаться от смеха. Шумная компания, посовещавшись, уселась напротив через проход.
Когда на столе остались конфеты и чай, к их столику подошла немолодая полная женщина. На слетевшее с её уст приветствие первой отреагировала Ирина.
— Ещё раз здравствуйте, Виктория, прошу, присаживайтесь, — указала она рукой на свободное место.
— Но только если не сильно вам помешаю.
— Нисколько не помешаете, это Роман, мой муж, это Виктория, — представила их друг другу Ирина. Хочу, Вика, вас от всей души поблагодарить за тот совет, данный мне в…
— Не стоит, — оборвала её гостья, — расскажите лучше, с какой целью в славный город Питер ехать надумали? Я часто там бываю, может, стоящий совет смогу дать.
— Нам из северных широт нечасто удаётся выбраться, — взялся Роман за пояснения, — в Питере были, но было не до красот. Представилась возможность, вот и решили исторический, да и культурный багаж пополнить.
В этот момент одна из расшалившихся девочек, скачущих вокруг родительницы и бабушек, не рассчитав вираж, врезалась присевшей с края Виктории в ногу.
— Простите, — состроив насмешливо-виноватую рожицу, извинилась девчонка.
— Прощаю, — улыбнулась в ответ женщина, — сама-то не ударилась?
Заверив тётеньку, что ей нисколечко не больно, пигалица вернулась к своим, сев с края рядом с мамой.
— Шантрапа, — улыбнулась Виктория попутчикам, но затем вновь повернулась к соседнему столику и несколько секунд внимательно смотрела в сторону шумного семейства, — извините, — обратилась она вскоре к молодой темноволосой женщине, — вы у девочек мамочка?
Получив утвердительный ответ, Виктория продолжила.
— Могу я вас попросить пересадить ребёнка?
— Зачем? — не поняла та.
— Она у вас такая кроха, сидит с самого края, мимо люди ходят, не дай бог заденет кто или толкнёт. Очень вас прошу, пересадите ребёнка на другое место.
Женщина кивнула, но вместо того, чтобы выполнить просьбу, отвернулась и продолжила прерванную беседу.
— Женщина, — слегка повысив голос, Виктория вновь привлекла к себе внимание, — говорю ещё раз, я очень вас прошу немедленно пересадить ребёнка.
Сверкнув глазами, родительница возмущённо подобрала губы, но всё же, решив не связываться со странной тёткой, молча пересадила девочку на пустующее у окна место.
— Вот видите, — отчитала она дочерей, — даже посторонние люди требуют вас изолировать, ну нигде вести себя не умеете.
Увиденное Роману не понравилось.
— Знаете, — обратился он к женщине, — на мой взгляд, ребёнок может сидеть там, где ему нравится. Это, конечно, не моё дело, но, по-моему, вы обошлись с ними довольно грубо. Притом, что они никак этого не заслужили.
— Не грубо, а настойчиво, — поправила Виктория, — поверьте, Роман, порой лучше проявить настойчивость и даже грубость, нежели потом сожалеть, что этого не сделал.
— Согласен, но настойчивость в данном случае понять не могу.
— Поймёте, — бросила женщина и остановила идущего мимо официанта, — принесите стакан воды, пожалуйста.
— Воды и всё?
— Совершенно верно.
Через несколько минут официант вернулся. На секунду поставив поднос с тарелкой пышущего жаром борща к ним на столик, он снял с него обычный гранёный стакан и поставил перед Викторией.
— Благодарю.
— Всегда пожалуйста.
Подхватив поднос, официант двинулся дальше, но в этот момент из-за рядом стоящего столика вскочил мужчина. То, что за соседним столом течёт неприятный разговор по телефону, Роман понял давно. Тон сидящего к ним спиной мужчины менялся с каждым услышанным в трубке ответом. Что именно послужило последней каплей, Роман не расслышал. Он просто видел, как, выслушав очередные фразы, мужчина зло выругался, в сердцах грохнул трубкой об стол и порывисто вскочил на ноги. Плечом выбив поднос из рук официанта, он опрокинул тарелку с раскалённым содержимым ровно на то место, где совсем недавно сидел ребёнок.
В том, что произошло на самом деле, разобрались не все, решил Роман, так и не дождавшийся благодарности родственников ребёнка в адрес Виктории. Сам же отчётливо понял, что только что перед ними произошли события настолько неординарные, что поверить в них смог, лишь увидев собственными глазами. Роман с долей потрясения поднял глаза и встретился с насмешливым взглядом Виктории.
— Вы знали, что будет так, — скорее себе, чем ей, сказал он, — но как?
— Вопрос не в том, что я знала, как будет, — выдержав паузу, ответила женщина, — вопрос в том, кому это было продемонстрировано.
— И кому же? — подавшись вперёд, спросил капитан атомного ракетоносца.
— Вам, Роман Петрович, продемонстрировано было исключительно вам.
Теперь Роман, словно знакомясь заново, пристально смотрел на одетую в лёгкое платье немолодую женщину.
— И почему же именно мне выпала такая честь?
— Почему именно вам, обсудим позже, сейчас могу пояснить, для чего.
— И?
— Для того, чтобы вы поверили, — не отводя от него глаз, сказала женщина, — поверили в то, что мир, в котором мы живём, намного сложней и многогранней, чем мы о нём знаем и думаем.
— Вы только что успешно это продемонстрировали, а если учесть рассказы Ирины, — посмотрел Роман на супругу, — то, можно сказать, я почти вам поверил. Вопрос на повестке тот же: почему этот разговор вы завели именно со мной?
— Сразу быка за рога, - не без уважения заглянув в глаза капитану, констатировала Виктория, — хорошо, — кивнула она, — вот только ответ мой потребует времени.
— Ничего, — задрав рукав рубашки, сверился капитан с часами, — у нас ещё два часа сорок минут дороги. Я вас слушаю.
Подхватив наполненный водой стакан, Виктория, любуясь игрой света в гранях, повертела его перед глазами и поставила в центре стола.
— Как вы думаете, что в этом стакане?
— Вода, — ответил Роман.
— Вода, — повторила Виктория, — а какова, на ваш взгляд, её функция?
— В каком плане?
— В плане предназначения. Какую роль вода играет на этой планете?
— Биологическая форма жизни без воды невозможна. Проще говоря, вода даёт нам жизнь.
— А если я скажу, что жидкость с одинаковым успехом жизнь может как дать, так и потребовать обратно, вы мне поверите?
— Конечно. Цунами, наводнения, кораблекрушения, наконец. Людей за нашу историю потонуло столько, думать страшно.
— Я не о катастрофах и частных случаях. Я о том, что жидкость, благодаря которой живут миллиарды живых существ на планете, способна жизнь как дарить, так и при определённых обстоятельствах потребовать её обратно. Практически у всех. Понимаете, о чём я?
— Не совсем, — нахмурился Роман и, водрузив руки на стол, обратился в слух.
— Вот вы, Роман Петрович, человек этой стихии. Моряк, подводник. Скажите, вы хоть раз интересовались самой водой, её способностями и свойствами, кроме тех, как плавать, пить и поливать?
— Если вы о способности воды хранить информацию, я об этом слышал.
— Да, я имею в виду именно это и ещё многое другое, что вскрылось относительно сей жидкой субстанции. Думаете, подобная многофункциональность вещества, от которого напрямую зависит всё живое на этой планете, есть случайность?
— Так глубоко не забирался, каюсь, — склонил капитан голову, — но тема разговора мне начинает нравиться.
— Не хочу вас расстраивать, но боюсь, к концу нашей беседы ваше мнение будет иным.
— Вы, Виктория, начинаете меня пугать, — почти искренне сказал он в ответ.
— Сначала дослушайте, а потом определяйтесь с чувствами. Случилось так, что на одном из этапов эволюции человечество переступило определённую грань, что послужило сигналом к запуску защитных механизмов планеты.
— И что же мы натворили?
— Причины значения уже не имеют, значение имеет следствие.
— То есть, — уточнил Роман, — люди превратились в угрозу для нашей планеты?
— Нет, Роман Петрович, — качнула головой женщина, — всё с точностью наоборот. Сегодня сама планета является первостепенной угрозой для людей.
— Это я уже слышал: глобальное потепление, смена полюсов, сдвиг континентальных плит и всё такое.
— То, о чём вы говорите, зовётся глобальной планетарной перестройкой. Подобные вещи происходят каждые двенадцать-пятнадцать тысяч лет, и деятельность людей вряд ли играет роль в этих процессах. Перестройка неизбежна, и времена эти уже не за горами. Вопрос звучит так: доживут ли люди до тех неспокойных времён, а если доживут, то в каком качестве? В качестве высокоорганизованного, готового противостоять катаклизмам общества, или в виде малочисленных одичалых групп человеческих особей, которым, как уже не раз бывало в истории, придётся заново, с нуля, пройти все ступени развития. На данном этапе события движутся по второму сценарию. А эта жидкая субстанция, — Виктория вновь подняла стакан и покрутила его перед глазами, — является связующим звеном в его воплощении.
— Вода? — переспросил Роман, перебив женщину.
— Она самая. Представьте систему, — продолжила Виктория, — этот термин не характеризует полностью то, о чём я буду говорить, но по смыслу — наиболее подходящий к предмету нашего разговора. Итак, представьте себе систему, которая внедрилась во всё живое на нашей планете. И не то чтобы она целенаправленно в нас внедрялась, нет. Она просто и есть основа функционирования биологической жизни. Она есть во всём: в том, что ползает, в том, что растёт, летает и плавает. Наш с вами вид состоит из жидкости более чем на две трети, жидкость принимает участие как в физиологических наших процессах, так и в мыслительных. Воду нельзя уничтожить, под давлением внешних факторов она просто меняет свою структуру, но в конечном итоге неизбежно возвращается в своё исходное состояние.
— Круговорот воды в природе, — сказал Роман, — не пойму одного, чем она может нам угрожать?
— Помимо всего прочего, — будто не услышав, продолжила Виктория, — вода — колоссальное хранилище информации. В ячейках её памяти хранится полная информация за все времена существования жизни на этой планете. Это своего рода гигантское хранилище, в котором есть оттиск каждого произошедшего на Земле события. О каждом из нас эта субстанция имеет полную и, самое важное, достоверную информацию. Ей известны все наши устремления, поступки и их мотивы. Известны наши мысли, мечты, наше телесное и духовное состояние. Ей известно всё до мельчайших подробностей о каждом из живших и живущих ныне.
— Ей известны, — повторил Роман, — вы так говорите, будто вода разумна.
— В нашем понимании нет. Как бы объяснить, — на секунду задумалась женщина, — сравнение примитивное, но наиболее близкое. Воду можно сравнить с компьютерной программой, с широчайшим, чётко прописанным функционалом. Главенствует там, естественно, функция создания и поддержки биологических форм жизни. Так и было на протяжении тысячелетий, пока однажды представители нашего вида не активировали ещё одну функцию этой субстанции. Думаю, такие словосочетания, как «живая вода» и «мёртвая вода» вам приходилось слышать?
— Приходилось.
— В этих пришедших к нам из прошлых времён словах, по сути, коротко и ёмко описаны два совершенно противоположных качества жидкости. И это не случайность. Живая вода — это здоровье, успех, развитие и, естественно, жизнь. Мёртвая вода — это вмешательство в действия каждого из нас, вмешательство в действия общества и цивилизации в целом. Вмешательство, которое несёт нам исключительно гибель.
— Что значит «вмешательство»?
— Всё просто, — заявила Виктория, — я уже говорила, что жидкость имеет отношение как к физиологическим, так и к мыслительным процессам. Активированная безрассудством людей функция — это не что иное, как параллельное управление или, если угодно, подруливание осознанными действиями личности. Сам же объект управления даже не подозревает, что то или иное решение ему навязано извне. Творя порой запредельные вещи, мы полностью уверены, что действуем по собственной инициативе, хотя в большинстве случаев это не так. То, что происходит сегодня, — пока ещё цветочки. Активированная функция системы есть не что иное, как программа самоуничтожения, направленная исключительно на глобальное истребление нашего с вами, Роман, вида. Ягодки начнутся на последнем этапе, и он, поверьте мне на слово, уже не за горами.
— Из ваших, Виктория, слов, я смог вынести, — медленно, тщательно взвешивая каждое слово, произнёс Роман, — что люди совершили что-то настолько безумное, что инициировали запуск одной из функций системы, и теперь она управляет нашими действиями с целью нас же уничтожить. Я правильно вас понял?
— Совершенно верно. Уверена, для вас не секрет, что археологи время от времени находят следы предшествующих нам цивилизаций. Только следы, большего от них, увы, не осталось. Из раза в раз всё кончается по одному и тому же сценарию. В каждой из предшествующих нам цивилизаций всегда находился один, а чаще группа индивидуумов, которые умудрялись сотворить такое, что в процессы жизнедеятельности на нашей планете вмешивались силы совершенно иного, необъяснимого для нас порядка. Результат сего вмешательства мы видим глазами археологов.
— Если всё, что вы говорите, не бред умалишённого, а хоть частично правда, то скажите, пожалуйста, а кто вообще заложил эту функцию? Кто решает, достойны мы существовать или нет?
— Здесь даже я могу лишь строить догадки. Я уже говорила, что мы видим лишь мизерную часть из идущих вокруг процессов, самую маленькую макушку. Я вижу немного глубже, но и это — ничтожный мазок в колоссальной по размерам картине мироздания.
— Раз цивилизация каждый раз уничтожается непонятно кем и для чего придуманной программой, то какой тогда вообще смысл из раза в раз цивилизацию воссоздавать?
— Наше мнение на этот счёт спросить почему-то забыли, — усмехнулась Виктория, — уверяю вас: судить о мироздании в целом с объёмом имеющейся у нас информации попросту невозможно. От себя скажу, если так происходит, значит, смысл, безусловно, есть. Ни одна предыдущая цивилизация не погибла целиком, мизерная часть населения, как правило, выживает. Неизменно деградирует до животного состояния, после чего делает очередную попытку. Видно, что-то мы делаем не так, раз финал из раза в раз один и тот же.
— Если система самоликвидации запущена, то должна быть причина?
— Функция системы запустилась во второй половине сорок пятого года, причину запуска ищите в то же время.
— Атомная бомбардировка Японии, — сходу сказал Роман, — но взрывы проводились и раньше. Прежде чем бомбить острова, американцы оружие своё испытали.
— Причиной послужил не атомный взрыв, спусковым крючком стал взрыв ментальный. Очень много жертв за недопустимо короткое время.
— А если за длительное время, то можно?
— Если за длительное, то мы хоть методом проб и ошибок, кровью и потом, но сами определяем ход своего развития. Если за короткое, то определять его будет совершенно непроницаемая, бездушная система, неотъемлемой частью которой мы являемся и для которой с определённого момента мы всего лишь безликий объект воздействия. Конечная цель системы после активации описанной мной функции — стереть прошлые наработки и создать условия для зарождения следующих. Ни больше ни меньше.
— Если против людей работает система, которая вообще за гранью человеческого понимания, значит, шансов у нас нет?
— Шанс есть всегда, вопрос в том, как именно мы его используем. Система не действует в одночасье. Прежде чем следует последний удар, проходят десятилетия, возможно, столетия кропотливой работы, скорость продвижения которой зависит опять же исключительно от нас. Поясню, — видя немой вопрос в его глазах, продолжила женщина, — механика воздействия проста и сложна одновременно. Речь как ни странно идёт о моральных качествах каждой разумной единицы нашей цивилизации. Мы уже говорили, что вода имеет полную информацию о каждом из нас. Любой из ныне живущих оставил за плечами опыт прожитых лет. Опыт этот состоит из действий каждого из нас в разнообразнейших жизненных ситуациях. Всё то, что нас окружает, лишь создаёт эти ситуации; как мы в них себя ведём, чем при этом руководствуемся, как поступаем — решаем мы, и только мы. Кто-то стремится во всём нести пользу. Кто-то идёт, стараясь нанести наименьший вред себе и окружающим, а кто-то прёт напролом, невзирая ни на что, а порой и на саму жизнь. Поступки у каждого разные, и большинство из нас свято уверены в праведности того, что и как мы совершаем. Проблема в том, что у работающей против нас системы есть чёткие критерии сортировки.
— Сортировки?
— Сортировки, — подтвердила Виктория, — на тех, кто уже созрел для внешнего подруливания, и на тех, кого взять под контроль система не может. Чем больше грязных следов в жизни оставил тот или иной индивидуум, тем выше глубина возможного над ним контроля. Система работает на балансах. Есть личности, стопроцентно ей подвластные. Есть такие, поступками которых система может лишь частично подруливать. В каких-то случаях система не может управлять человеком напрямую, но способна взять под контроль органы чувств, создать визуальные и слуховые галлюцинации. В то же время много людей, совершенно ей неподвластных. Вариантов и степеней воздействия на человека великое множество, и всё это от года к году набирает обороты.
— Круто, — выдохнул Роман, откинулся на спинку сиденья и хлопнул ладонями себя по коленям, — вы сказали, у системы есть критерии сортировки, определяющие подконтрольность или неподконтрольность ей личности. Раз они есть у системы, почему люди о них не знают? Как-то несправедливо получается.
— Вы ошибаетесь, — возразила собеседница, — критерии есть, и даны людям с момента становления разумного общества. В Библии, в Коране, в Буддийских заповедях, во всех вменяемых религиях мира это основополагающие моменты. О критериях нравственности слышал каждый. Проклятье наше в том, что всё это можно в нужный момент забыть и поступать без оглядки на данные нам правила. Очень удобно объявить заповеди божьи выдумкой плохих людей для хороших людей и преспокойно через них переступать, тем более, что за сие вроде как ничего и не будет.
— Заповеди, значит?
— По сути своей, заповеди — не что иное, как инструкция пользователя. Но ведь инструкции, как мы считаем, для того и писаны, чтобы их нарушать. Однако инструкции пишутся кровью, и их несоблюдение рано или поздно приводит к ней же. Мы их не соблюли. Вы тут о справедливости обмолвились, поэтому хочу, Роман Петрович, вам сказать. Запомните: против людей работает не какой-то там высший разум, который нет-нет, да и простит нас, сирых. Против нас работает безразличный механизм, машина, понятия прощения и добродетели в которой, просто отсутствуют.
— Ну не знаю, — немного сбитый с толку свалившейся информацией, Роман всё же взялся возразить, — лично я никакого воздействия на себя не испытываю. И большинство моих друзей и знакомых — люди приличные.
— Вы говорите «большинство», вы не говорите «все до единого». Значит, есть и другие?
Дождавшись подтверждения, она продолжила.
— Скажу вам так. Я упомянула, что есть те, кто не оставил за спиной грязи или оставил её в допустимых пределах. Главное — не перейти грань. Стоит её перейти, попасть под малейший контроль системы, и обстоятельства вокруг вас начнут складываться так, что переходить ту самую грань придётся всё чаще и чаще. К чему это ведёт, вы уже слышали. Это как трясина: угодил в водоворот — скорее всего, потонешь. Хотя имеют место и обратные случаи.
— Значит, отключиться от системы всё-таки можно?
— Да, но для этого придётся серьёзно перетряхнуть свои взгляды на жизнь, что, как известно, мы делаем с великой неохотой.
— Теперь поясните такой момент. Если жить по заповедям божьим, или, как вы говорите, по инструкции пользователя, вот я — военный человек, Родина сказала «надо», и я обязан. Попал солдат на войну, как ему не выйти за рамки этих инструкций?
— Когда солдат встал на защиту отечества — это одно, когда идёт грабить и насиловать — это другое. Почувствуйте разницу, и всё станет понятно.
— Занятно, — теперь Роман взял со стола стакан, посмотрел сквозь него на бегущие за окном деревья и поставил сверкнувшее гранями стекло на место.
— Теперь, Виктория, поясните, зачем вы во всё это меня посвятили?
— Посвятила, Роман Петрович, потому, что вам во всём этом отведена определённая роль.
— И какая же?
— На этот счёт информации пока нет. Смею предположить, что занимаемая вами должность напрямую с этим связана.
— Очень расплывчато, — констатировал капитан, — честно говоря, сказанное вами просто в голове не укладывается.
— На самом деле всё просто. Повторяю Роман Петрович, система работает исключительно на балансах. Если есть чёрное, значит, есть белое. Так это работает. Сказать простым языком, на данном этапе времени идёт жестокая борьба за наши души. Несмотря на то, что подавляющее большинство людей об этом даже не подозревает, но вот уже семьдесят с лишним лет мир поделён на два непримиримых лагеря. Лояльным будьте уверены остаться здесь невозможно. Каждый из нас либо на той стороне, либо на этой. Третьего попросту не дано. Мы, Роман Петрович, на стороне, которая противостоит системе уничтожения нас как вида, и хотим мы этого или нет, но нам придётся до конца сыграть свои роли.
Виктория поднялась из-за стола и ободряюще подмигнула притихшим супругам.
— Была рада с вами познакомиться. Думаю, с вами, Роман Петрович, мы встретимся в недалёком будущем. И не кляните судьбу за то, что выбрала именно вас, вы, поверьте, такой не один, а судьба просто даёт вам шанс сделать нечто подлинно важное. До встречи, и всего вам самого наилучшего.
