Оглавление
Луч маяка пронзил ночную тьму ровно в час после полуночи, и с этого мгновения потянулись томительные минуты ожидания. Самое худшее и отвратительное ощущение. Сделано все, что требовалось, что смог… и от тебя больше ничто не зависит.
Корнеев в который раз посмотрел на часы. Покрытые фосфоресцирующим составом стрелки двигались так медленно, словно были залиты патокой. Казалось, прошла целая вечность, а на самом деле — едва двадцать пять минут.
— Ну что, командир? Пора?
— А давай…
Петров не переспрашивая дернул за веревку, и глухой гул заставил берег вздрогнуть. Заряд заложили глубоко и достаточно низко, чтобы сдвинуть пласт побольше, — так что, вопреки опасениям, получилось совсем негромко. Зато — весьма эффектно. Оползень получился отличный… И вот он уже разгулялся во всю Ивановскую… Вместо того, чтобы похоронить мины под толщей почвы, свалившаяся тяжесть заставила их сдетонировать. И взрывы забухали один за другим, словно при артобстреле.
— Черт! — пробормотал Корнеев. — Хотели как лучше, а вышло, как всегда… Надеюсь, десант из-за нашей самодеятельности не отменят.
Ночное море молчало. Нарушить режим секретности — все равно, что провалить операцию окончательно.
Подполковник снова посмотрел на часы, соизволившие наконец-то ожить и отмерить целых десять минут, — и в тот же час прибрежные волны ожили. Как перрон после прибытия рабочего поезда. Подсвеченные отблесками маяка, из темноты накатывали десятки шаланд идущих под парусами и разворачивались в полусотне метров от берега. Из одних спускали шлюпки, а из других бойцы прыгали прямо с бортов в море и пускались вплавь.
— Эй, на маяке! Туши фонарь! — проорал кто-то из капитанов десантной флотилии в рупор.
Ожидая чего-то подобного, Корнеев заложил пальцы в рот и трижды свистнул. Майор Петров, только и ждущий сигнала, тотчас опустил заслонку, приглушив свет до минимума. Так что от широкого конуса, осталась лишь яркая точка, видимая исключительно с моря. Зато само побережье и высаживающийся десант снова поглотила ночная темень.
И как раз в этот момент где-то там, на воде, прогремел мощный взрыв… Подполковник замер в ожидании, но взрыв не повторился.
— Похоже, на плавучую мину наскочил кто-то. Не повезло бойцам... — пробормотал Корнеев.
Подполковник сошел чуть ниже по склону и остановился, подсвечивая себя фонариком. Для этого ему пришлось поменяться с сапером кителями. Кто знает, как отреагировали бы десантники, увидев перед собою эсэсовского офицера? Когда люди в таком напряжении, они вполне способны сперва на спусковой крючок нажать раньше, чем подумать.
— Кто здесь? Назовитесь?! — властный голос не оставлял сомнений, что вопрос задает кто-то из командиров десантной группы.
— Майор Корнеев. Фронтовая разведка.
— Разведка?.. — переспросил тот же голос, не приближаясь. — Документов, значит, никаких.
Корнеев молча развел руками. Мол, сами все понимаете.
— А наши парни где? Старший лейтенант Васин? Мичман Стаднюк?
— Мы только мичмана нашли. Он о маяке и сообщил… Остальных не видели. Скорее всего, румыны тела в море побросали.
— Мы?! — чуть напряжено уточнил все тот же голос.
— Группа «Призрак». Кстати, товарищ офицер, вы бы тоже представились. Для порядка.
— А откуда мне знать… майор, что ты правду говоришь?
— Ну, дорогой товарищ, тут либо да, либо нет. Я, кстати, и не прошу мне верить. Маяк работает? Десант прошел успешно? А дальше сам гляди: что, где и по чем на Привозе? Или мне за тебя еще и поторговаться?
— Одессит что ли?
— С Пересыпи. А что?
— А я с Молдаванки…
Ночь наконец-то расступилась и выпустила высокого, темнолицего, как негр, мужчину в черной морской форме. У моряка белели только полоски на тельняшке и зубы. Он закинул автомат на плечо и с форсом откозырял.
— Командир сводной роты морской пехоты, капитан-лейтенант Тарасов. Ну, здоров-будь что ли, земляк?
— И тебе не хворать, капитан. Обстановку тебе докладывать или есть кто постарше? — Корнеев вопросительно посмотрел на еще одного морпеха, судя по кителю, тоже офицера. Знаков различия в темноте видно не было. Да и держался он так, что почти весь прятался за спиной Тарасова.
Заметив это, капитан-лейтенант оглянулся.
— Не, майор… Здесь мы с тобою самые старшие. Это моя правая рука. Старший политрук Артюхов. Потом пообщаетесь. А теперь о деле давай. Обрисуй картинку… Вкратце. Где противник? Какими силами? Подробности проясним, когда десантирование закончится.
— Местность изучали?
— Как свой карман…
— Где находится ближайшее войсковое подразделение румын я не знаю. В соприкосновение не вступал. Бой вели только по освобождению маяка. В полукилометре на запад моя группа организовала оползень, который перекрыл дорогу на север. Если надо, можно повторить. Склон заминирован. Румыны о завале на дороге уже знают, примерно час тому здесь были их разведчики. Но что маяк захвачен нами у них информации нет. У тех, кто ваших бойцов положил и организовал охрану объекта, не было ни рации, ни полевого телефона. Шоссе на юг свободно. Моя группа занимает оборону на склоне горы, в районе оползня. Отряд румын, который пришлют для расчистки завала, ждем в ближайшие час-полтора. Если, конечно, румыны не решат, что это дело неспешное и вполне может подождать до утра.
— Принято, — мотнул головой капитан-лейтенант. — Но, похоже, вкратце не получится. Придется потолковать обстоятельнее. Чуть позже. Тебя как звать, майор?
— Николаем.
— А меня Сеней… — командир морских пехотинцев подал руку и офицеры обменялись пожатием. — Так вот, Коля, чтобы не путаться друг у друга под ногами, я предлагаю следующее: бери подкрепление, возвращайся к своей группе и ждите меня там. Разгребусь чуток, подгребу... Тогда и погуторим в деталях. Тебе ведь тоже есть о чем спросить?
— Имеется интерес, — кивнул Корнеев. — Но можно и обождать.
— Значит, договорились. Лейтенант Свердлов! Ко мне!
Из ночи вынырнул такой же «черный» офицер. Роста среднего, зато в плечах, как полтора Корнеева.
— Товарищ капитан…
— Отставить. Володя, бери свой взвод и следуй с майором. Он покажет куда. Занимайте оборону. Скорее всего, там и будем держать рубеж. Байки травить разрешаю, военные секреты без меня не выдавать. Вопросы есть?
— Никак нет…
— На маяке сейчас майор Петров. Наш сапер… Пошли кого-нибудь, кто в технике смыслит, чтобы подменил. Да… Майор скорее всего будет в кителе оберштурмфюрера СС. Не подстрелите сгоряча.
— Принято… — Корнееву показалось, что в голосе Тарасова прозвучало удивление, но тот ничего переспрашивать не стал. Ну и Николай не стал отнимать время у командира десантного отряда. Пожара нет. Пока румыны сообразят, что здесь происходит на самом деле — они успеют обсудить все вопросы… и в общем, и в деталях. А пока, для поговорить за жизнь, и лейтенант Свердлов сгодится.
Корнеев посмотрел на кишащий десятками людей, еще минуту тому пустынный, берег и пошел к домику смотрителя. Там его и нагнал широкоплечий лейтенант.
— Товарищ майор, приданный вам взвод готов к выдвижению. Командир взвода лейтенант Свердлов.
— Вольно, лейтенант. Выдели парочку бойцов, пусть вон ту посуду прихватят, — Корнеев указал на кастрюлю и ведро. — В ней доппаек… Выдвигаемся по шоссе на север до завала через дорогу. Там нас встретят. Враг далеко, так что шагайте свободно. Играть на гармошке и орать «Яблочко» не стоит, все остальное — не возбраняется. Курить тоже можно. Потом не до перекуров будет. Только в рукав… Огонек далеко видать.
— Шутите?
— И не думал, Володя. Я в разведке давно и что такое ночной десант знаю не понаслышке. И как после высадки кровь бурлит — тоже понятие имеется… Так что пусть парни пар стравят. Пока до рубежа обороны топаем. А вот там, как окопы себе оборудуете, придется затаиться, так чтобы даже комары не замечали. Все ясно?
— Так точно... Командиры отделений! Ко мне!
* * *
Теперь время бежало вперед, словно поднятое в атаку… Только-только успели разведчики передать занимаемые позиции морской пехоте, вкратце ознакомив бойцов с обстановкой и особенностями местности, указав наиболее удобные места для расположения огневых точек, а часа как не бывало.
Корнеев даже собственным глазам не поверил, сверился с хронометром Малышева. Но, все минутки оказались на месте, ни одна не покинула строй…
— А вот и я! Прикатилась торба с высокого горба… — не услышать приближение капитан-лейтенанта Тарасова мог бы только радист, работающий с передатчиком. Из-за наушников и писка морзянки. Он не просто топал, а намеренно хрустел валежником и ломал руками, подворачивающиеся ветки. Как разъяренный зубной болью медведь.
— Большие потери? — по своему понял паршивое настроение командира группы Корнеев.
— Нет, тут как раз, можно считать, подфартило. Мои все уцелели. Даже боеприпасы не замочили.
— Тогда что не так? Ты вон деревья чуть сапогами не пинаешь со злости?
— Западло случилось, разведка… — Тарасов снял фуражку и вытер ладонью лысеющую макушку. Похожую на тонзуру католических священников и монахов. — Не самое худшее, но неприятности сулит огромные. Взрыв слышал?
Корнеев кивнул.
— С нами высаживалась группа парашютистов. Вот их лодка на «ежа» и наскочила. Видно, в шторм, сорвало с якоря и к берегу прибило. Всех десятерых разом и накрыло…
— Что поделаешь, — развел руками Корнеев. — Война… Значит, судьба такая парням выпала.
— Это понятно, майор. Жалко ребят, но не о том моя печаль. Вместе с ними рация на дно ушла.
— Хочешь сказать, что вы с одним радистом на два отряда высаживались?
— Нет, конечно… — капитан-лейтенант, снова вытер лысину. — У парашютистов своя рация, у меня своя. Но тем же взрывом перевернуло соседнюю лодку. По закону подлости именно на ней был наш радист. Ефрейтор выплыл… Но, связи у нас больше нет. У вас, как я догадываюсь, тоже?
— Да уж… — Корнеев поджал губы. — Сюрприз… Честно говоря, Сеня, я сильно на твоего радиста рассчитывал. Мне связь со штабом фронта, как воздух нужна.
— Это понятно, майор. Не грибы ж вы в румынском тылу собирали. Но… — капитан-лейтенант развел руками. — Знал бы где упадешь — солому постелил бы. Впрочем… — Тарасов в третий раз протер многострадальную макушку. — Есть одна мысль.
— Излагай.
— Погодь. Я быстро. Одна нога там, другая здесь. Ты и папиросу докурить не успеешь… Посмотрю, как тут мои хлопцы расположились. Взводному задачу поставлю, а потом и погуторим. Кстати, где ты их пришвартовал?
Корнеев ткнул пальцем в нужном направлении. Капитан пригнулся, придерживая рукою фуражку, и шмыгнул в кусты.
— Слышал? — Николай повернулся к Малышеву.
Андрей тем временем успел вольготно растянутся под каким-то кустом и даже задремать. К превратностям судьбы капитан относился философски. Сейчас — так, а мгновением позже вполне способно случится «эдак». И какой смысл напрягаться? Будет поставлена задача, тогда и помозгуем, как приказ выполнить. Чтоб не «любой ценой».
— Слышал.
— И что скажешь?
— Шумят моряки слишком. Как бы румыны их издалека не услышали. Такой треск и шорох, как на стройке, а не в засаде.
— Это ладно… Кузьмич с Гусевым почти на километр вперед выдвинулись. Предупредят, если что. Я о связи…
— Первый раз что ли? Сведений срочных у нас нет, а та железка, что из лаборатории, полежит себе еще чуток. Только целее будет. Десант же не просто так высадили. Если плацдарм готовят — значит, вскоре главные силы подтянутся. Вот тогда будет нам связь, горячий ужин и прочее уважение.
— Верно миркуешь, браток, но неправильно… — капитан-лейтенант Тарасов опять вынырнул из подлеска. — Мы не для плацдарма здесь… Вернее — не совсем для этого.
— Отвлекающий маневр, что ли? А наступать в другом месте будут?
— Снова ты в правильном направлении рассуждаешь, и опять — мимо цели.
Малышев вскочил на ноги, как кот завидевший мышь. Мгновенно и почти бесшумно.
— Вот что, морячок, ты мне тут вола не крути. По части пудрить мозги мы и сами с усами. Говори толком. А то как барышня на Приморском. Которая и дам, и не дам. Или дам, но не вам…
Тарасов не обиделся. Даже лысину протирать не стал. Только фуражку чуток на затылок сбил.
— Не кипятись, браток. Я в общем-то, как раз собирался командиру группы изложить суть, но если у вас принято всем коллективом батьку бить, то могу и общий доклад сделать.
— Капитан Малышев мой заместитель, — представил Андрея Корнеев. — Так что ты почти угадал. Впрочем, если интересно, то в разведке чинами не козыряют. На маскхалате погон нет.
— Принято. Тогда присаживайтесь рядком и поговорим ладком… — капитан-лейтенант устало опустился на землю прямо там, где стоял. — И это, братишки… прибауткам да поговоркам моим не удивляйтесь. В курсантскую бытность имел несчастье два месяца на одном из северных островов открытия навигации ждать. А из книг там только сборник пословиц имелся. Так что все наши хлопцы заучили его наизусть не хуже Устава.
Разведчики с пониманием кивнули, но комментировать не стали. Не до того…
— Сами понимаете, я не уполномочен посвящать никого в детали операции, но учитывая тот факт, что без вас и десантирования не было бы… — Тарасов вынул из планшета карту. — Ситуация следующая. Штаб фронта разработал операцию «Этажерка». Этап первый — захват маяка и высадка десанта морской пехоты с целью создания и удержания плацдарма. Этим мы и занимаемся.
Моряк развернул карту и подсвечивая себе карманным фонариком стал водить по ней пальцем.
— В нашем районе расположены полки румынской 5-й кавалерийской дивизии. Общей численностью, примерно, семь тысяч сабель. Вот здесь, здесь и здесь… Артиллерийский полк распределен поэскадронно и придан полкам. А здесь квартирует тяжелый эскадрон… У них, помимо штатного вооружения, дополнительно двенадцать станковых пулеметов, шестнадцать 60-мм минометов и четыре 75-мм пушки. Но они порт прикрывают и сюда дольше других добираться будут. Только, когда остальные увязнут. Так что место высадки, не из потолка выбрано.
Пока было все понятно и дополнительных вопросов не возникло.
— Проблема, товарищи офицеры, в другом… На самом деле никакого морского десанта не будет. Мы должны только видимость подготовки к нему создать. А на самом деле атаковать будут парашютисты… Вот здесь… — палец Тарасова переместился чуть западнее. — В семи километрах от нас имеется аэродром на котором базируется 18-я эскадрилья истребителей-разведчиков IAR-37 из состава второй бомбардировочной флотилии. По данным разведки…
Тут капитан-лейтенант сделал паузу, вопросительно глядя на Корнеева. Мол, а не от вас ли, хлопцы, получены эти самые данные? Но подполковник хранил непроницаемое лицо, и морпех, многозначительно помолчав, продолжил:
— В связи с началом ремонтом и плановым перебазированием эскадрильи, аэродром остался почти без охраны. И парашютисты, которые на мине подорвались, как раз должны были захватить аэродром и обеспечить высадку 47-ой авиадесантной бригады особого назначения.
— Парашютистам теперь для высадки аэродром нужен? — хмыкнул Малышев. — Вот бы Олег удивился.
— Чтобы принять планеры и транспортные самолеты. С одними СВТ и ППД много не навоюешь. А Ил-25М два Т-27 или один Т-26 в воздух поднимает. А эскадрилья ТБ-3 почти батальон плавающих Т-38 доставит. Против румынских рошиоров и каларашей* (*виды конницы в румынской армии до 39 года) лучше и не надо.
— Сеня, что ты нам прописные истины талдычишь, — остановил лекцию Корнеев. — Мы начали с того, что остались без связи и у тебя имеется идея, как данное положение исправить.
— Согласен. Но без предисловия не получилось бы. Нам всем нужна связь. Ближайшая рация на аэродроме. Я предлагаю вашей группе взять с собой моего радиста и выполнить задачу парашютистов. Пока я тут буду румын сковывать. Для усиления выделю своих разведчиков. В обороне они без надобности, а хлопцы боевые. Каждый пятерых стоит. Особенно главный старшина Кушнир. Кстати, Николай — ты же одессит. Должен был о нем слышать. В 37-м году он стал чемпионом Черноморского флота в полутяжелом весе.
— Кушнир? Владимир? — уточнил Корнеев.
— Он самый…
— Слышал, конечно… Жаль, Васи Купченко с нами нет. Он бы точно такому знакомству обрадовался…
Тарасов тактично смолчал. Глядя на посуровевшие лица, моряку не понадобилось уточнять, где сейчас отсутствующий товарищ.
— Да, — поддержал командира Малышев. — Вася был бы рад. И мы их заочно познакомим. После дела…
— Согласен. Ну что ж, Сеня, если и остальные твои разведчики не хуже, то так и быть, отберем у румын рацию. А, заодно, и аэродром захватим. Чтоб два раза туды-сюды не бегать.
— Веселые вы хлопцы, как я погляжу… — одобрительно кивнул Тарасов.
— Ты еще не видел нас веселыми… — хмыкнул Корнеев. — А теперь, свети на карту, капитан-лейтенант. Обсудим детали.
* * *
Две минуты шагом, две минуты трусцой. Две шагом… две трусцой.
Понятное дело, никто не отслеживал по хронометру каждую секунду. Просто ведущий колону, как наиболее подготовленный в спортивном плане, главный старшина Кушнир считал в уме до ста пятидесяти и разводил руки в стороны. Группа переходила на шаг. Еще «сто пятьдесят» — правая рука поднята вверх, и все побежали. Двигаясь таким, смешанным темпом можно бежать довольно долго. Уставая, как от ходьбы, а расстояние преодолевая вдвое большее.
На курсах переподготовки в «Смерше» инструктор рассказывал, что есть еще один метод, придуманный то ли пастухами оленей, то ли североамериканскими индейцами, который позволяет бежать без остановок по несколько часов кряду. В этом случае бегун скорее совершает короткие прыжки, отталкиваясь одной ногой, а вес тела перенося на другую. Через некоторое время работа ног меняется. Но для этого необходима хорошая физическая подготовка и определенные навыки. А в группе Корнеева, помимо, давненько вышедшего из легкоатлетического возраста старшины Телегина еще и пара летчиков в наличии. А рожденный летать, как известно…
У Корнеева даже мысль мелькнула оставить летчиков с моряками, но Кузьмич уперся категорически. Мол, если судьба нас сюда вместе забросила, то и выбираться надо не по одиночке.
— Ты, командир, не сомневайся и за нами не оглядывайся… Не потеряемся, — заверил он подполковника. — И на месте будем вовремя. Подумай лучше о том, что не просто так у нас в группе оказались летчики, а практически первое задание с которым мы здесь столкнулись — захват аэродрома.
На том и порешили. Прав был Кузьмич. Как и Андрей Малышев со своей «машинной» теорией. Что-то не срасталось…
Во-первых, — слишком жарко. Юг югом, а средина сентября такой погодой редко балует. Во-вторых, — световой день, судя по сереющему на востоке небу, явно на пару-тройку часов длиннее, чем, даже, в самом начале осени. В-третьих, — авиадесантные части еще в тридцать восьмом году были переименованы в воздушно-десантные. Это он с училища помнит. А главное — форма у морских пехотинцев, особенно офицеров, старого образца. Со стоячими воротничками и петлицами.
Правда, тут как раз, можно найти разумное объяснение. Десант, как разведка боем, — вот и надели старое обмундирование. Как весь сорок третий год многие пехотные офицеры рисовали звездочки на погонах химическим карандашом, поскольку приказ вышел, а знаки различия завозили не на каждый участок фронта. Особенно, когда началось наступление…
В общем, до полного прояснения ситуации, с боевыми товарищами расставаться действительно не стоило.
Николай даже часть агрегата из лаборатории Аненербе решил прихватить с собой. Пожертвовали только «золотым запасом». Как не крути, а уж слишком тяжелый. Не дотащить… Пришлось золотишко оставить Тарасову. Чем вызвали у капитан-лейтенанта еще больше удивление: касаемо сути задания, которое группа «Призрак» выполняла во вражеском тылу. Но и на этот раз обошлось без вопросов. Понимал моряк: если бы разведчики имели право, сами бы рассказали.
Старшина развел руки и колонна перешла на шаг…
— Слышь, командир… — Малышеву, похоже, не давали покоя те же сомнения. — Я не понял, а чего у нашего морского старшины все еще треугольники на петлицах? И если наши наступают по всем фронтам, то почему румыны так беспечны? Где линия обороны? Почему здесь одни кавалерийские полки, да еще и расквартированные по населенным пунктам? Словно в мирное время.
— А сам ты что по этому поводу думаешь?
— Извини, Коля, — Малышев поправил автомат, словно ему нужно было еще несколько секунд, чтобы принять окончательное решение. — Надоело думать… Разреши действовать?
— Появилась идея?
— Нет, но есть много вопросов и огромное желание получить ответы… — Малышев ускорил шаг и поравнялся со старшиной. — Слышь, Володя… Мы тут слегка с календаря сбились. Не подскажешь, какой нынче день? Вторник или уже среда?
— Шутите, товарищ капитан… — Кушнир ухмыльнулся. — Небось, тоже считаете, что если боксер, то память отбита…
— И мысли не держал. У нас, чтоб ты знал, старшина, в группе тоже боксер был. И тоже полутяж. Чемпион Харьковского военного округа. Василий Купченко. Может, слышал?
— Купченко?... Нет, не приходилось. Я с Нечипоруком Иваном знаком. Он тоже из Харькова. Спрошу, при случае. А что с Василием?
— Погиб старший лейтенант. Недавно… Вечная ему память… Пацана немецкого пожалел и подставился… А у щенка рука не дрогнула. М-да… А мы так замотались, что даже помянуть на девятый день забыли. Вернее, забыли, когда он был… Поэтому и спрашиваю.
— Давно в тылу?
— Без малого почти месяц…
— Тогда понятно… — кивнул главный старшина. — Мы как-то на шлюпке неделю в море дрейфовали. А думали — дней двенадцать… В общем, товарищ капитан, на дворе пятница, восемнадцатое июля. Это я уже сделал поправку на сегодняшнее утро.
Похоже, у старшины все в порядке было не только с памятью. Разговаривая, он еще и считать не забывал. Потому что ответив Малышеву, еще дважды кивнул головой и поднял руку, давая группе знак, что пора перейти на бег…
Чуть замешкавшись, Андрей снова выровнялся с Корнеевым.
— Слышал? — переспросил почему-то шепотом.
— Не глухой… Хотя, если честно, ушам своим не верю. Был сентябрь — стал июль. Осталось только год выяснить. А то, может, и не сорок четвертый нынче? Впрочем, если бои на румынской территории, то раньше никак не выходит. Ведь на границу с Румынией только в этом году в конце марта вышли.
— Это, да… С годом не должно быть расхождения. Но, в целом, ты убедился, что я прав?
— К сожалению…
— Не понял?
— А ты подумай. Если сейчас июль, то где мы должны находиться? Помнишь, чем занимались, в ста километрах западнее Львова?
— Так я и не забывал. Ну и что из этого следует?
— А то, что если мы сейчас выйдем на связь от своего имени, нам никто не поверит. Даже Михаил Иванович. Понимаешь? Это раз… А два — если мы этот июль уже прожили однажды и никакой радиограммы «из будущего» тогда не получали. Значит, и теперь ее не отправим…
— Погибнем, что ли? — Андрей насупил брови и тут же снова улыбнулся. — Подожди, Коля. Так это ж мы что, типа, бессмертными стали. Убьют или нет, а мы все равно живые. Там… В предыдущем времени. Вернее, уже в будущем…
— Не знаю… Но, лучше не проверять.
— И то верно, — согласился Малышев. — Будем жить, командир. Подумать только — июль… Это значит, что и Машенька моя…
Главный старшина раскинул руки и сделал ими круговое движение. Что означало «Группа, на месте, стой!» Потом поднял сжатую в кулак левую руку на уровень головы. «Внимание. Вызываю командира!»
Впрочем, все эти сигналы дополнительных разъяснений не требовали. В приближающемся рассвете была хорошо видна темнеющая впереди гора. Группа прибыла на место. Именно там — на срезанной, как буханка хлеба, вершине — располагался румынский аэродром.
Отсюда, с востока, обветренная морскими штормами, гора осыпалась и вздымалась круто вверх, как стена неприступной крепости. Зато с противоположной, — как утверждала карта, — она сбегала в долину покато. Что позволяло выезжать наверх даже тяжелогруженым машинам. И съезжать, к примеру, легким советским танкам — тоже…