Оглавление
Это была осень тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. От Рождества Христова - как модно одно время было приговаривать - от Великой же Революции семьдесят первого…
В Москве тогда разразился самый настоящий компьютерный бум. Предприятиям разрешили закупать компьютеры и оргтехнику у частных лиц, а поскольку едва ли не единственным в тот момент каналом поступления в страну высокоразрядных персональных компьютеров был ввоз их туристами из заграничных поездок, в стране приключилось нечто донельзя напоминавшее классическую золотую лихорадку. Клондайк не Клондайк, но что-то весьма на него похожее. В принципе любой человек за считанные недели, не имея практически ничего, мог при некоторой доле везения сколотить немалое по советским меркам состояние.
Я и был одним из таких «золотоискателей», явившихся в столицу с периферии. И надо признать – вполне удачливым. Правда, большой моей заслуги в этом не было. Просто среди тогдашних моих московских знакомых часть крутилась в этом же самом процессе и поставляемые мной заказчики из уральских институтов приходились как нельзя кстати под прибывающий «с той стороны» товар. Остальное было делом даже не техники, а чисто натурального обмена некоторого количества денег на конкретный товар и доставку его по назначению. В те буколические времена подобная схема еще позволяла функционировать без особой опаски, чем мы и пользовались. И хватит об этом.
Собственно вся эта история началась как раз после завершения очередной сделки. Я вышел от своих знакомых, а по совместительству контрагентов (они же поставщики) со спортивной сумкой на плече, доверху набитой денежными пачками в банковской упаковке. Происходи дело ночью, я бы просто поймал машину, чтобы добраться до Беляево, где снимал квартиру – не пешком же тащиться через пол-Москвы! Но стояло, как говорится, светлое время суток и я решил не лихачить без необходимости, а доехать на метро. Тем более до Трех Вокзалов от дома моих знакомых можно было добраться буквально за минуты.
Что я и сделал.
А у Ярославского вокзала я увидел, как появилась Инга.
В тот момент я не знал, конечно, как ее зовут. Представились мы друг другу несколько позже. А тогда, направляясь ко всем известному павильону между Ярославским и Ленинградским вокзалами, я просто бросил мимоходом взгляд на парадный вход Ярославского и совсем было прошел мимо, но что-то заставило меня замедлить шаг. Я сперва не понял, что.
И посмотрел еще раз.
Как все знают, место у Ярославского вокзала со стороны площади почти всегда безлюдно. В отличие от выходов на перрон, например. Поток пассажиров, как правило, минует его (вокзал то есть) в основном со стороны входа в подземку. Поэтому увидеть одиноко стоящего человека, естественно, не составляет никакого труда. Тем более, в данном случае, если это молодая и симпатичная девушка. Естественно я, не будучи слепым, ее увидел.
Вот только вся закавыка была в том, что только что ее там не было. Все время, пока я подходил, гигантские створки парадных дверей Ярославского вокзала были у меня перед глазами. Без единого человека возле них. Я отвел взгляд в сторону Казанского вокзала, как всегда, вспомнив шедевр Ильфа и Петрова - меньше чем на секунду. И вот – она уже стоит как ни в чем ни бывало.
Действительно. Молодая и красивая. Даже, наверное, очень красивая девчонка с чемоданом перед входом в вокзал растерянно оглядывается, явно не зная, куда ей идти дальше. Лет на вид никак не больше двадцати. Вполне типичная ситуация. Можно было бы, наверное, подойти и предложить свою ничем не обязывающую помощь в незнакомом городе. А после, чем черт не шутит, и познакомиться. Не упускать случай. И, не скрою, некий соответствующий позыв у меня возник. Но меня остановила ее одежда.
То есть поймите меня правильно. С одеждой у нее все было в порядке. На ней был легкий плащ, цвета, кажется, беж, расстегнутый по причине теплой погоды, платье в тон плаща, с какой-то блестящей отделкой по вороту, шляпка на голове и туфли – словом все что полагается.
Все вещи, безусловно, были высокого качества, несомненно, принадлежали ей, а не были заимствованы с чужого плеча и пребывали в полной чистоте и порядке.
Но фасон!
В моем представлении такое шили и носили как минимум в пятидесятые годы! А то и раньше. И чемодан ее был оттуда же - из той эпохи: простой обтянутый темной кожей плоский ящик с никелированными металлическими обойками на углах, такими же замками и металлической же, обтянутой кожей ручкой. Такие в наше время сохранились разве что в старых кладовках, в насквозь непригодном к употреблению состоянии. Да еще, может быть, на киностудиях. На складах реквизита. В реальной же жизни ими давно никто не пользуется.
А этот чемодан был не только в использовании – он был безобразно новым. Точно недавно из магазина. Он еще не успел стать старым. И другие ее вещи были такими же – давно прошедшего облика, но совершенно новые на вид. Практически не ношеные.
Первой – хотя и насквозь бестолковой мыслью – у меня было, что здесь снимается кино. Скрытой камерой и на реальной натуре. Но этому не соответствовал отстающий от времени облик девушки. Разве что это какой-нибудь фантастический фильм о путешествиях во времени. На манер недавно снятого немцами «Ван-Гога» по Гансовскому… Но даже если и так, девушка явно промахнулась мимо нужной эпохи. Нет, что-то на съемки фильма это не очень похоже. Да и появилась-то она откуда на этом месте? Из воздуха? Или из-за ширмы иллюзиониста?
Ноги, между тем, несли меня прежней дорогой и я постепенно оказался прямо напротив незнакомки, на расстоянии всего нескольких метров, продолжая пытаться понять, что же такое происходит.
Она посмотрела на меня и наши глаза встретились…
Я шагнул к ней.
Никаких особых эффектов этому моему поступку не сопутствовало. Я не тонул в ее взгляде, как написали бы в романе, сердце мое не давало перебоев и даже солнечного удара не имело места.
Просто, поглядев в ее глаза, я понял, что она на самом деле пребывает в смятении. А не изображает его. Почему? Попробую объяснить. Хотя это не так просто сделать. Но, в общем, игру почти любого актера, так или иначе, можно отличить от реальной действительности. Поскольку принятый им по сценарию образ требует именно игры, выразительности, оперирования какими-то жестами, движениями, составляющими рисунок роли. Выпячивания, если хотите. Здесь же ничего подобного не было. Девушка не стремилась привлечь к себе внимания своим поведением. Наоборот, старалась держаться спокойно, без драматизма, не вертеть головой из стороны в сторону, не делать резких движений. Она просто стояла, крепко держа тяжелый чемодан в руке, и очень внимательно осматривала площадь - так, примерно, как если это было бы, скажем, минное поле. По которому ей вскорости придется идти.
Я не просто так написал про минное поле: дело в том, что в ее взгляде ощутимо присутствовал испуг. Хотя и тщательно скрываемый. Одним словом, передо мной не разыгрывали спектакль - с целью, например, добраться до содержимого моей сумки, что я вполне учитывал - с девушкой действительно что-то случилось (не считая ее странного появления неизвестно откуда). И я решил к ней подойти.
Она внимательно выслушала мой вопрос (Не произошло ли с ней чего и не могу ли я быть полезен?), немного подумала и ответила, что ей нужно в Столешников переулок.
В моем тогдашнем положении это была смехотворная забота – пускай я даже слыхом не слыхивал на тот момент этого названия. Вот для приезжей девчушки, первый раз попавшей в столицу – такое, да, могло показаться проблемой. Правда, странную ее одежду это не объясняло, но какое мне, собственно, до этого дело? Помочь ей я мог. Без особых хлопот. Причем, чувствуя себя при этом чем-то наподобие Гарун-аль-Рашида или графа Монте-Кристо, путешествующих инкогнито - почему нет, если я могу себе это позволить?
Единственное, что я себе разрешил, так это уточнить с легкой улыбкой:
- Надеюсь, это в Москве?
И, дождавшись подтверждения с ее стороны, предложил:
- Ну так пойдемте, возьмем такси…
Она снова подумала и сказала, что у нее, наверное, нет на такси денег. Я честно сказал, что это ерунда, но она не согласилась и мы еще какое-то время препирались, прежде чем она позволила себя убедить. Чемодан у нее оказался действительно немалого веса. Будь она одета более обыденно, я бы решил, пожалуй, что там традиционные подарки, что везут обычно в город родственникам из глубинки: банки с медом и вареньем, солеными огурцами домашнего приготовления и маринованными рыжиками. Но сейчас данный вывод не представлялся очевидным. Да и по внешнему облику что-то не позволяло принять ее за уроженку районного городка. Уж во всяком случае не за рядовую. Что-то тут было не то. Но что именно и, главное, насколько – я в тот момент об этом задуматься не успел: просто времени не хватило.
И еще обратило на себя внимание, как она села в такси. У меня сложилось впечатление, что она никогда раньше не видела 24-й «Волги», а, может, и автомобиля вообще: несколько секунд разглядывала машину, прежде чем взяться за ручку двери. И в салон забиралась чуть не на ощупь.
Но, в конце концов, не из психиатрической же клиники она сбежала? Ну совсем как-то непохоже было на то, еще меньше, чем съемки фильма скрытой камерой! И на аферистку она не походила никак – я к тому времени кое-что повидал в жизни, было с чем сравнивать – самая обычная девчонка! Но с загадкой…
Переулок, куда ей нужно было добираться, оказался совсем неподалеку. Где-то на север от центра, в пределах Бульварного кольца – мне, как не москвичу, определиться точнее не представлялось возможным. Мы ехали не долго.
В пути мы молчали. Заговаривать о вещах, на которые я хотел бы получить ответы у меня не было никаких оснований. А сотрясать воздух вежливой болтовней совершенно не хотелось по причине той же вежливости. Тем более что моей спутнице всю поездку было не до того: она очень внимательно смотрела по сторонам. И опять же – не так, как смотрел бы человек, впервые попавший «в столицу нашей Родины». Скорее - как на место, где она бывала когда-то давно, а потом уехала надолго и вот, вернулась. И пытается сравнивать, насколько новые впечатления отличаются от старых. Со мной самим когда-то так было, потому определить ее реакцию не составило труда.
Но тут было не только это. Или не столько, правильней, наверное, будет сказать? Потому что уж слишком вид у нее был не радостный. Обычно так не бывает. Особенно в данном случае: я, приглядевшись поближе, решил, что ей, возможно и двадцати еще нет, слишком очевидна была свежесть и непомятость ее облика - как у школьницы, только в этом году получившей аттестат зрелости, не старше. В этом возрасте обычно жизнерадостность преобладает над всем, что бы ни случилось.
По моему, водитель такси тоже это заметил, поскольку пару раз я ловил брошенные им на пассажирку взгляды – не всерьез, на уровне простого любопытства – но меня это лишний раз убедило в наличии в девушке некоей странности, не вяжущейся с привычными обстоятельствами. Вот только в тот момент я даже и не догадывался, насколько необычными эти обстоятельства окажутся…
Когда мы приехали, я хотел ей помочь донести чемодан от въезда в переулок, но она отказалась. Как перед тем не захотела назвать номер дома. Я, честно говоря, от такого поворота событий слегка растерялся, хотя и не строил перед тем в ее отношении абсолютно никаких планов. Ну, почти… Поэтому не стал настаивать. Спросил только:
- У вас тут точно есть кто-то, к кому вы приехали? – не лучший вопрос, но ничего более решительного в тот момент я изобрести не сумел.
- Да, не беспокойтесь. У меня тут родственница живет… - она подхватила чемодан и, пожалуй, впервые за все время попробовала улыбнуться: - Спасибо вам большое…
И, не оборачиваясь, пошла вглубь переулка.
А я остался стоять у машины, глядя ей в след и думая о том, что теперь, кажется, на личном опыте знаю, что ощущали уже упомянутые мной граф Монте-Кристо с Гарун-аль-Рашидом по окончанию совершаемых ими благодеяний. Лично я чувствовал себя слегка дураком… Глубокая философская мысль.
Потом пожал плечами, сел обратно в такси и сказал водителю ехать в Беляево.
Но до Беляево я и в этот раз так и не доехал.
Все время, пока мы пересекали Москву, меня терзало какое-то смутное беспокойство, связанное с минувшей случайной встречей. Причем я никак не мог понять, в чем его причина. Оно не было связано со странным поведением незнакомки – люди могут иметь очень простые причины для весьма, на посторонний взгляд, необычных действий. И не с ее одеждой – в конце концов, очень может быть, что там, откуда она приехала именно так и принято следовать моде; это очень большая натяжка, но отнюдь не невероятная. Да и ведь мог же я ошибиться? И даже странное ее появление как бы ниоткуда тоже ничего не значило – мне попадались по жизни случаи куда похлеще. Исчезновение созвездия Большой Медведицы как-то раз после совершенно символической выпивки в одной компании, например. Два часа мы после этого искали созвездие, но так и не смогли найти. Потом нам надоело. Причем все остальные звезды оставались на месте.
Перечисленные три пункта вызывали любопытство. Но отнюдь не беспокойство. Что же еще?
Ну, она оказалась на редкость красивой девчонкой. В моем понимании, во всяком случае. И мне жаль было с ней расставаться. Ну так сам виноват – следовало вести себя поактивней, не изображать рыцаря без страха и упрека (как там по английски-то?). Может даже, удастся все это исправить, если подежурить какое-то время в этом переулке. Встретить, подойти, поздороваться. Познакомиться. А там – видно будет. Тем более я теперь далеко не абы кто, а человек вполне солидный. Во всяком случае, на матерей моих знакомых девушек размеры моего заработка производили весьма благоприятное впечатление. Так что, если так хочется, стоит только приложить усилия – и все можно будет переиграть. Подумаешь, тоже, девушка без адреса… Не захотела назвать дом, но переулок-то невелик. В крайнем случае можно прочесать все квартиры подряд, если припрет. Я вспомнил, как она уходила, рассматривая по очереди дома на обеих сторонах. Людей в этот час почти уже не было и стук ее каблуков отчетливо разносился по пустому, практически, переулку… Черт!
Она рассматривала ВСЕ дома подряд.
Так может поступать только человек, который не знает номера. А ориентируется по своей памяти или по описанию, данному кем-то. Она вообще не знала, куда идет! И ждет ли ее там хоть кто-то. Черт! Тот-то она так улыбнулась при прощании; на похоронах так улыбаться в самый раз!
- Поворачивайте! – велел я водителю. – Обратно.
Водитель заворчал, но после того, как я демонстративно переложил из сумки (доверху набитой) в карман куртки пачку десятирублевок, замолк и только хмыкнул. Не то уважительно, не то насмешливо. Больше ничем его реакция не выразилась. Впрочем, по Москве тогда возили и не такое…
Мы подъехали на то же место и я попросил обождать, а сам кинулся в том направлении, в котором ушла девушка.
И действительно, как и подозревал, увидел ее. Сидящую на своем чемодане в позе не то васнецовской Аленушки, не то вовсе роденовского Мыслителя – самое то место так расположиться! – и, похоже, никуда не собирающейся перебираться. Услышав мои шаги, она повернула голову.
- Что же вы!… - сказал я, останавливаясь. – Родственница!… Не беспокойтесь… А если бы я не сообразил? Нет же у вас здесь никого!
- Нет… - сказала она, глядя на меня. То ли подтверждая, то ли отрицая мои слова. По интонации понять было невозможно. Голос у нее был как у человека, которому все безразлично. – Здесь должна была… Но ее нет… Почему-то…
- А соседи что? – зачем-то спросил я. В принципе и так было ясно.
Она ничего не сказала, а только уселась поудобнее, обхватив себя руками. Похоже, она точно собиралась просидеть тут всю ночь. В центре Москвы! Одна.
Глупая провинциальная девчонка.
- Вставайте, - сказал я, поднимая ее за локоть одной рукой, а второй берясь за чемодан. – Пошли.
- Куда?… Зачем? Что вы хотите делать?… - вот в этих вопросах уже появилась интонация. Удивление. И это, пожалуй, было хорошо. Во всяком случае лучше безразличия.
- Вести вас к себе, - честно ответил я. – Переночуете, а завтра решите, как быть дальше. Или вы предпочитаете попасть в милицию?
Похоже, именно эти последние мои слова ее и убедили. Без малейших возражений она позволила довести себя до такси и усадить. Я сел рядом с шофером и в который уже раз за этот день сказал ехать в Беляево.
Чтобы не интриговать никого, сразу сообщу, что доехали мы без приключений.