Оглавление
Пленный начальник лагеря сидел, прислонившись к камню, связанный по рукам и ногам с мешком на голове.
- Короче так, москальска пыка! – жарко выдохнул я ему в лицо. – нам известно, что ты процюешь на москалию. Доказiв у нас богато! Твои подчиненные во всем признались, так что тебе гаплык! – я что есть сил ткнул ему в бок.
Пленный дернулся и яростно замычал. Говорить ему мешал кляп из грязных носков. Я пнул его раз, потом еще и еще. Пленный мычал и извивался под ударами. Было ли мне его жалко? Нет! Он враг, он пытал и убивал моих соотечественников. Чего мне его жалеть? Думаете я бью и пинаю, потому что псих и живодер? Думаете мне это доставляет удовольствие? Нет, мне не нравится то, что я сейчас делаю, но кто-то должен подготовить пленного, довести его до нужной кондиции. Экзекуция продолжалась полчаса, за это время пленный был хорошенько избит, но при этом его лицо ни капельки не пострадало. Нам его мордашка еще нужна!
В ходе допроса-избиения в голову начальника лагеря была буквально вбита мысль, что он попал в руки сотрудников СБУ по подозрению в шпионаже в пользу РФ и у него есть только одна возможность избежать расстрела на месте – это скрытно провести нас на территорию лагеря и без лишнего шума и суеты пленить нескольких охранников, которые были кадровыми сотрудниками ГРУ. И пусть со стороны любому здравомыслящему и адекватному человеку вся эта легенда могла показаться лишенной смысла и полной чушью, но как не единожды проверено на практике, современные украинские «патриоты» настолько отупели от собственно пропаганды, что сами верят в дикую чушь наподобие бурятских конных водолазов, которые в четырнадцатом году на своих танках с бреющего полета атаковали украинские позиции.
Через час кавалькада из четырех машин: «хаммера», двух «Уралов» и грузовика «тонар» подкатила к воротам концентрационного лагеря. БРДМ я оставил в близлежащей балке, чтобы в случае чего прикрыть наш отход. А то хрен его знает, как оно все повернётся.
За рулем «хаммера» сидел Глюк, рядом с ним Метла, сзади я, пленный начальник лагеря и солдат по фамилии Вилкин. За «хаммером» следовали два «Урала», в кузове каждого разместились по двенадцать вооруженных до зубов бойцов. «Тонар» на территорию лагеря решили не загонять; оставили снаружи на случай прибытия подмоги к лагерной охране - он был нашей первой линией обороны. Толстенный металл кузова надежно защищал сидящих там бойцов от любого вида легкого стрелкового оружия.
Ворота главного и единственного КПП лагеря распахнулись заблаговременно; колонна из трех машин беспрепятственно вкатила на территорию.
«Хаммер» на минуту замер перед вагончиком контрольно-пропускного пункта, начальник лагеря, перегнувшись через меня и упираясь пузом в ствол моего пистолета, важно бросил:
- Негайно викликати весь особовий склад на плац! На збори п'ять хвилин, хто не встигне, отримає три доби гауптвахти!
Как только приказ был выполнен и донесен до подчиненных, «хаммер» продолжил свой путь.
Из последнего «Урала» выпрыгнуло несколько солдат, переодетых в трофейный камуфляж, снятый с расстрелянных лагерников. Их задача зачистить наряд на КПП. Помимо ножей в их арсенале было и бесшумное оружие – ПБ и АПБ. Справятся, ребята там резвые!
Выстроившихся в две шеренги охранники лагеря опасливо косились на меня и Глюка, которые в сопровождении закованного в наручники Бамута важно ходили вдоль строя. Пройдя вдоль строя несколько раз донбассец шепнул мне на ухо каких по счету солдат в строю, надо вывести первыми. Я ткнул в указанных бойцов пальцем и охранники, понуро наклонив головы, в сопровождении моих бойцов двинулись в сторону административного корпуса. Через десять минут я выбрал еще десять охранников и их тоже отконвоировали в административный корпус, а еще через двадцать минут вслед за первыми двумя группами увели и оставшихся вражеских солдат.
Шах и мат!
Заняв все караульные вышки и посты, я вызвал по рации Рыжикова и приказал оставшимся бойцам, под его командованием выдвигаться в нашу сторону. Через сорок минут на территорию лагеря их доставили в кузовах двух «тонаров». Финальная часть операции по бесшумному захвату лагеря заняла меньше часа.
В административном корпусе был небольшой актовый зал, ряды скамеек были сдвинуты в один угол, а на полу лежали человеческие тела. Бывшие охранники были надежно связаны и обездвижены. Здесь были все, включая и начальника лагеря. Он, наконец, сообразил, что мы никакие не сотрудники СБУ, а вовсе наоборот – российские диверсанты.
— Значит так, господа бендеровцы жить вам осталось совсем немного и вариантов выжить у вас почти нет, а точнее только один – доказать, что ваша жизнь представляет ценность для нас, - произнес я строгим голосом. - Поэтому сейчас каждый из вас должен хорошенько подумать и решить, какими сведения он может с нами поделиться, так же ценность представляют есть ли у вас контакты со СМИ. Так, что если у кого-то в мобильнике есть номера телефонов знаменитых журналистов или блогеров, то у вас есть шанс выжить. Ясно?
- Гэть в дупу, клята москальска пыка! - злобно прошипел один из охранников.
Я подошел к лежащему на полу мужику. Здоровый бугай, с мощным затылком, накаченной шеей и буграми мышц. Наручники на его запястьях не сошлись, поэтому он бы связан веревками. На затылке татуировка штрих-кода, выполненного в виде трезуба. Хитмен хренов!
- Этот верзила - извращенец и скотина, который любит мучать людей. Он, и еще несколько таких же тварей, пытал заключенных и издевался над ними, они так деньги вымогали из родственников. Бывало, вместо денег они требовали секс услуги с родственниц задержанных. - прокомментировал Бамут. – Можно я его лично рассчитаю?
Донецкий пулеметчик успел переодеться и вооружиться трофейным автоматом «Форт-221».
- И много среди них таких тварей? – поинтересовался я.
- Хватает. Осталось пятеро, было еще двое, но они уже свое получили. Так, что, можно его убить?
- Позже. А сейчас найди пять хороших кольев. Подойдут держаки от лопат. Надо их закопать в землю, острым концом наружу, так чтобы над поверхностью торчало сантиметров семьдесят. Только закрепи хорошенько и установи где-нибудь на открытом месте. Расстояние между кольями метра полтора – два, - распорядился я. – Как сделаешь, возвращайся и всех пятерых раздеть и притащить к кольям.
- Сделаю, - кивнул парень. – А зачем такие сложности?
- На кол их посадим!
- О, цэ дiло! – кровожадно улыбнулся Воршавин.
Услышав концовку нашего разговора, здоровяк испуганно притих. То ли у пленных проснулась совесть, то ли на них так наш разговор с Бамутом повлиял, но уже через пару минут многие из них выказали желание активно сотрудничать со следствием. Оставив пятерых бойцов и лейтенанта Топкина работать с пленными, я пошел искать Рыжикова и Сникерса. Они должны были сейчас готовить план по захвату добробата. Заодно надо было провести ревизию захваченных трофеев.
Рыжиков, Сникерс и командир второго взвода старший прапорщик Завьялов, к слову, самый старший боец в нашем отряде, ему было пятьдесят два года, склонились над самодельной схемой расположения добробата. Рядом на столе стояла пепельница полная окурков и початая бутылка польской водки «Смирнофф».
- Ну, что, как успехи? – спросил я.
- Нормально, - отозвался Рыжиков. – Вот думаем сейчас атаковать или дождаться ночи. Можно в нахаловку въехать к ним на территорию на грузовиках, тем самым отвлечь удар с двух сторон. Вот здесь, - Рыжиков показал на схеме, - есть тропинка от лагеря к добробату, значит, мин там нет. С этой стороны в заборе калитка, а у добробатовцев, там вообще нет части забора. По-любому, ходят, друг к дружке в гости. Ну, а с другой стороны, как доложила наша разведка, у них тоже есть прорехи в минном заграждении, было видно, как там пасут овец.
- У них там, что даже овчарня есть? – поразился я.
- Ага, а еще коровник и свинарник. Они же у местных скотину тырят, а потом по чуть-чуть её съедают, - объяснил Сахаров. – Живут на подножном корме. Водку будешь?
- Нет, - отмахнулся я, - и ты бы сильно на неё не налегал. Где, кстати, взял? – спросил я, рассматривая этикетку на бутылке.
- В подсобке нашли шесть ящиков водки и пару канистр с коньячным спиртом. Наверное, волонтерская помощь. Мы на их складе много интересного нашли. Судя по биркам и шильдикам на найденном добре, хохлам вся Европа помогает.
- Ну, так что вы скажите насчет плана штурма? – Рыжиков нетерпеливо перебил Сахарова.
- План хорош, но мы его немного доработаем. Сникерс сейчас загружаешь в «Ниву» всю водку и коньяк, так же возьми еще чего-нибудь из закуси и дуй к добробатовцев чтобы выменять все это на грузовик или танк. Короче, там, на месте разберешься, понял? Твоя задача споить как можно больше народу. В идеале часть вояк под каким-нибудь предлогом увести из расположения. Понял? Согласуйте место с Рыжиковым, где будет их ждать засада. Старлей ты будешь старшим в засаде; по дороге осмотришь вот эти две точки, - я ткнул пальцем в его карту. – Надо решить, где мы устроим засаду на те части, которые выдвинутся на подмогу добробату. На месте решай, что эффективней минировать там все или устроить «огненный мешок». Понял? Пока тебя не будет, старшим здесь назначается Завьялов. Ясно? Ну, тогда выполнять!
- Почему вы хотите меня убрать отсюда? – нахмурившись, спросил Рыжиков.
- Олег, - впервые я обратился к старшему лейтенанту по имени. – Я тебя хочу отсюда убрать, потому что ты еще не готов ко всем ужасам партизанской и диверсионной войны.
- В каком смысле?
- В самом прямом. Я собираюсь посадить пятерых укропов на кол. Причем в прямом смысле этого слова. Задницей на заточенную деревяшку, которая пробьет внутренние органы, и насаженный на неё человек будет долго и мучительно умирать.
- Зачем? – судорожно сглотнув, поразился старлей. – Вы в своем уме?
- Они пытали, издевались и насиловали заключённых, - объяснил я. – Если не веришь, то можешь поковыряться в их мобильных телефонах, думаю там много чего интересного можно найти.
- Нет, я понимаю, что они это заслужили, но можно просто их расстрелять. Зачем такое средневековое зверство? Вы, вообще, что ли …, - Рыжиков вновь замялся, не найдя подходящих слов.
- Не переживай, я как раз в своем уме. Дело не только в мести, дело еще и в трезвом расчете. Мне надо провести эту страшную экзекуцию, что переманить на нашу сторону освобожденных заключенных, потому что как это и не странно, но сейчас из них всего лишь небольшое число готово идти с нами и воевать с врагом. Остальные не желают брать в руки оружие. Понял?
- Ну, не знаю, - пожал плечами Рыжиков, – а как, по-вашему, это скажется на моральном состоянии наших солдат, вдруг для них это окажется стрессом, и они не смогут после этого воевать?
- Ёпта, ха-ха! – засмеялся Сникерс, и тут же подавился водкой. – Тьфу, ты чёрт!
- Сказал же, хватит бухать! – двинул я Сахарову по спине. – Полегчало?
- Нормально, - откашлялся Пашка. – Насмешил ты меня Рыжиков. Если бойцы не смогут воевать после того, как увидят сидящего голой жопой на коле врага, то, как они тогда смогут воевать, когда увидят разорванного в клочья миной своего друга? А? Не смеши!
- Товарищ командир, хотите дельный совет? – обратился ко мне прапорщик.
- Валяй.
- На кольях надо сделать перемычку, чтобы он глубоко внутрь не зашел, иначе казненный умрет сразу. Если хотите, чтобы умирал долго, то прибейте брусочек сантиметрах в сорока от острия, так эффективней будет, но пленника надо крепко связывать, чтобы не сорвался с кола. Можно сухожилия на ногах подрезать, тогда точно не соскочит.
- Завьялов?! – возмущенно «взревел» фальцетом Рыжиков. – Вы…вы…вы…
- Хватит! – рявкнул я, ударив кулаком по столу. – Выполнять приказ!
Я покинул комнату и пошел проверить захваченные трофеи, потом еще надо было проверить освобожденных заключенных, которых сейчас разделили на небольшие группы и развели по разным помещениям. Дел было еще много. Пока мы находимся в более-менее спокойной обстановке надо максимально этим пользоваться, потому то, как только начнётся активная фаза операции, то будет не то, что не до отдыха, а даже нормально подумать и спокойно проанализировать разведанные не получиться, будем носиться как ужаленные в задницу быки.
Из трофеев нам достались:
Автоматы «Форт-221», они же израильские штурмовые винтовки TAR-21, калибра 5,56/45мм, собираемые на заводе в Виннице. Судя по тому, что охрана лагеря была вооружена именно этими автоматами, то они были на особом счету у своего начальства, а может просто снабжение лагерников шло по особому принципу. Насколько мне было известно из данных, представленных на моем «секретном» планшете эти автоматы были особо не распространены в армии Украины.
Помимо «Фортов» были еще обычные автоматы Калашникова: АКМы и АКСы. Так же нам достались ручники РПК и РПК-74, пулеметы Калашникова – ПКМы и крупнокалиберные ДШКМ, противотанковые гранатомёты польского и болгарского производства – клоны РПГ-7.
Помимо самого вооружения в складе имелся приличный запас боеприпасов, сигнальных мин, бронежилетов, шлемов и прочего снаряжения.
Если оружие было в основном старого советского образца и его клонов, то снаряжение импортного производства: американские, канадские комплекты обмундирования, испанские бронежилеты и шлемы, швейцарские аптечки, сухпайки трех разных производителей. Действительно собирали со всего мира, тут география всего земного шара, была даже бразильская тушёнка и норвежские консервы. А когда я увидел, что на комплектах зимней полевой формы указано, что они произведены в Австралии, то у меня глаза на лоб полезли. Где зима, а где Австралия?
Помимо тех машин, которые мы захватили, в автопарке лагеря были еще три «хаммера», они же «хамви» - HMMWV, аббревиатура расшифровывается как - высокоподвижное многоцелевое колёсное транспортное средство. После допроса пленных выяснилось, что на самом деле машины были на ходу, с них сняли часть оборудования, чтобы выдать за безнадежно сломанные, чтобы в скором времени списать и продать. Узнаю украинскую армию, здесь всё делается только ради выгоды и получения прибыли. С этими тремя «хамви» провозились до самого вечера, но капризные американские драндулеты встали в строй.
После проверки и поверхностного допроса всех освобожденных пленных разделили на две неравные группы: первая – двадцать три человека, готовых вступить в наш отряд и воевать против врага, вторая – оставшиеся восемьдесят мужиков разного возраста, которые наотрез отказались брать в руки оружие. К этим восьмидесяти добавились и те девять, что мы освободили утром. Вот куда их теперь девать? Расстреливать? Нет, конечно, надо решать проблему по-другому.
Выстроив на плацу с одной стороны бывших узников лагеря, а с другой стороны их бывших их охранников, я отдал приказ о начале экзекуции. Между шеренгами злобно смотрящих друг на друга мужиков, торчали из взломанного асфальта плаца, пять кольев. К остро заточенному держаку лопаты подтаскивали извивающегося голого пленника, а потом насаживали его задницей на острие. Первым к колу подтащили того самого здоровяка, с татуировкой тризуба на затылке. Бугай извивался и мычал, но ногами не дергал, судя по окровавленным коленям, ему все-таки подрезали сухожилья. Двое бойцов, напряглись, поднимая тяжелое тело, а потом хекнув, насадили здоровяка на кол. Здоровяк дернулся как от удара электротоком, изогнулся всем корпусом, попытался опереться на искалеченные ноги, чтобы снять себя с кола, но у него ничего не получилось. Деревяшка, державшая тело на коле, чтобы оно не опускалось ниже, сорвалась, и здоровяк ухнул вниз под тяжестью своей массы. Держак вошел внутрь до самого конца, если бы во рту бугая не было бы кляпа, то сейчас он изрыгнул поток собственной крови, но тряпка в его пасти лишь почернела, а бугай дернулся насколько раз, бешено пуча глаза, вылезшие из орбит...и сдох.
По шеренги его бывших собратьев по оружие прошел стон ужаса, несколько украинских военных упали в обморок.
- Что за херня?! – строго спросил я. – Почему перемычка не выдержала, а? Бамут срочно укрепить? Нельзя чтобы остальные так же легко отделались!
- Ща все сделаем командир, пять минут и все укрепим, - тут же подскочил ко мне Бамут. – Просто, он же здоровый, шо слон! Остальные не в пример хлипче!
На самом деле я был даже рад, что пленный так быстро отмучался и сдох, он хоть и тварь знатная, но мне не нравиться смотреть на мучения людей, пусть они и редкостные выродки. Я оказался прав, у охранников в памяти их мобильных телефонов нашлось много компромата: ролики с пытками людей, отрезанием конечностей, издевательствами, избиениями и изнасилованиями. В актовом зале административного помещения был установлен большой экран, на него и было выведено видео с «развлечениями» охранников, и я заставил всех своих бойцов просмотреть его до конца. А потом еще и показал его освобожденным заключенным. После просмотренного, смертная казнь путем усаживания на кол не казалась такой уж и страшной. Твари получили по заслугам!
После показательной экзекуции сразу же произошло несколько событий. Во-первых, в наш отряд записалось еще восемь человек, а во-вторых, пленные укропы тут же еще активней начали сотрудничать с нами. Накидали столько информации, что я заколебался заносить её в планшет. Помимо сведений, полученных от пленных, я скинул в память планшета и весь отснятый материал. Правда, делал это не лично, а напряг для этого бойца Сюткина, назначив его главным по информационной борьбе. Сюткин оказался весьма опытен во всех этих информационных и сетевых технологиях, оказалось, что в мирное время он был успешным блогером с несколькими миллионами подписчиков. Так что я тут же объяснил, для чего мы снимали на видео все наши действия, переодевшись в турецкую форму. Поняв, что от него требуется, он необычайно обрадовавшись, что может оказаться весьма полезен и тут же экспроприировал себе все смартфоны, планшеты и ноутбуки до которых смог добраться, затребовал двоих помощников, а потом засел в одной из комнат административного корпуса, обложившись техникой по самые уши.
К вечеру всё ценное было собранно и готово к отправке, всю трофейную технику, что была на ходу, подготовили к выезду. Освобожденных заключенных, что вызвались идти с нами, равномерно распределили по взводам, вооружив и приодев их. Благо все оказались с опытом службы в армии, пусть и обычная «срочка». Те их собратья по несчастью, что побоялись брать в руки оружие, усадили в кузов одного из «тонаров» и отправили в условленное с партизаним место. Пусть они сами с ними разбираются, нам сейчас не до этого. Вообще-то сопровождать бывших заключенных должен был Бамут, но по договоренности с партизанами «тонар» обратно не вернулся бы, поэтому молодой пулеметчик наотрез отказался ехать.
Пока остальные бойцы отдыхали я с командирами взводов и бойцами, имеющими в управлении СЗО, нарезал на карте координаты предстоящих целей. Нам надо было решить, как сподручней использовать добробатовские неподвижные «Грады». Изначально предполагалось, что мы отстреляемся по аэродрому из другой точки, её расположение предполагало поражение еще одной, важной цели, но теперь надо было решить, что важнее.
Сникерс уже как три часа пьянствовал с уропскими добровольцами, выменивая спиртное на танк.
К полуночи со стороны добробата стали раздаваться восторженные крики и пьяные завывания, а потом с их территории выехало несколько машин, наполненных пьяными и весело гомонящими вояками.
Ну, вот, а это значит, что нам пора брать штурмом добробат. Неожиданно дождь сменился мокрым снегом, который белым ковром укрывал землю.
- Ну, что славяне, окропим снежок красненьким? - тихо произнес я, отдавая приказ к началу штурма.
Вереница бойцов, осторожно ступая след в след, потянулась за мной. Я повел группу по тропинке, ведущей от лагеря, прапорщик Завьялов, вел другую группу, которая должна была напасть с противоположной стороны, отделение Метлы, блокировало КПП добробата.
Пошла работа….