Глава 8, в которой находится место небольшой лекции
После ухода гномов Кирюха дулся на меня минут пятнадцать, не меньше, что для него было запредельной обидой. И накурили гости твои в святая святых корабля, хоть топор вешай, и пьёшь два раза в день, утром и вечером, и стол чуть не поцарапали железяками своими. Но я не обратил на него никакого внимания, потому что был занят приборкой в ходовой рубке.
Вообще-то хорошо бы встречать гостей в кают-компании, тут Кирюха прав, но она у нас совмещена с кухней, а там Антоха. Да и как бы мы не умничали, как бы не гордились своей свободой и независимостью, но соображать всё же надо. В случае серьёзного ремонта у нас одна дорога — к гномам, а они ребята не то, чтобы злопамятные, но проблем поиметь можно.
Через полчаса влажной приборки и двухкратного проветривания «Ласточка» опять набрала уюта, и теперь даже Далин не смог бы заметить ничего такого. Единственный явственный след визита гномов — три пустые ювелирные бутылки из-под царской сивухи я отобрал у Кирюхи, всё же такое ему не по чину, и сунул в тот шкафчик на кухне, где хранился весь гномский самогон. Хоть так, но главное, чтобы Далин не принял это как издевательство.
— Недоволен? — обратил я наконец внимание на нашего трюмного, который уже забыл про свои обиды и теперь приплясывал около зеркала, примеряя к своей парадной форме гномскую флагманскую планку. Бронзовую, слава Единому, а не серебряную, как это принято у всех остальных. И выглядела она до того прикольно — сам бы не отказался. В центре большой шестерни сидел кулак с оттопыренным вверх большим пальцем, а обрамляли всё это великолепие два крыла, свидетельствующие о принадлежности его носителя к воздушному флоту. Единственный минус — была она Кирюшке во всю грудь, но ему так даже больше нравилось.
— Уж и не знаю, — вздохнул тот. — Но я же как ты! Я же не сам, я же тебя чувствовал! У нас так заведено! Не хватало ещё, чтобы я вам указывал, кто мне люб, а кто нет! Гость — это святое!
— Ах да, — и я припомнил все особенности взаимоотношений домовых с хозяевами.
Но Кирюшка уже был не просто полезной нечистью, а полноправным членом экипажа, что бы он сам себе по этому поводу не думал. Да и медаль с погонами и флагманской планкой, заработанные честным трудом и подвигами, как бы намекают.
— Знаешь что, друг, — я присел на единственную оставшуюся табуретку в рубке и осмотрелся по сторонам, всё ли в порядке. В порядке было всё, поэтому я неспешно продолжил, тщательно подбирая слова для разговора. — Ты ведь у нас не просто так, ты ведь теперь флагманский трюмный, рядовой запаса и кавалер. И недалеко то время, когда младшие домовые в аэропортах будут звать тебя Кузьмичом, так?
Кирюха польщённо и вместе с тем настороженно кивнул, хватило же ума насторожиться, молодец, и я погнал дальше.
— В конце концов, ты мой заместитель в нашем ордене, второе лицо, — я улыбался, а Кирюха насторожился ещё больше. — Это значит, что мы тебе доверяем. Гостеприимство — это хорошо, конечно, но не всегда. А вдруг гость будет плохим, а мы этого не заметим? Что тогда?
— А что тогда? — повторил Кирюха, подойдя ко мне поближе и вытягивая шею, чтобы заглянуть в глаза.
— А тогда на тебя вся надежда, — огорошил я его. — Учу я тебя сейчас, Кирентий Кузьмич, конечно, плохому, самому тошно, но пора бы тебе уже чуть-чуть повзрослеть и стать чуть-чуть более самостоятельным. Враги, они ведь не всегда с явными намерениями приходят, а ты будь начеку и не зевай! Сумей разделить гостеприимство и должностные обязанности!
— Гномы плохие были? — упавшим голосом поинтересовался у меня Кирюшка, и я сплюнул от досады. Всё-таки зря я этот разговор затеял, зря. Но отступать было уже поздно.
— Гномы были хорошие, — и я поднял палец вверх. Кирюха облегчённо выдохнул и заулыбался. — Очень хорошие. А сердился я на них от своих мыслей, так бывает. Главное же, пойми, ты теперь не просто хранитель уюта на корабле, обычная полезная нечисть, с которой спросу никакого. Ты теперь хранитель всего корабля, настоящий член экипажа. Медаль твоя, погоны и флагманская планка — это ведь не просто так, перед соплеменниками красоваться, это серьёзно! Ну, понял хоть что-нибудь?
— Что-нибудь понял, — медленно кивнул он мне. — Корабль важнее уюта на корабле. Так?
— Именно, — я облегчённо выдохнул и отправил его на кухню, помогать Антохе, пусть займётся работой и проветрит голову, ведь наговорил я ему сейчас слишком много лишних слов. А мне по плану предстоял полный осмотр корабля, и оттягивать неизбежное не следовало. Я хотел пройтись по всем отсекам и ухоронкам нашей «Ласточки», проверить, что изменилось после лечебной процедуры эльфов по извлечению неведомого яда, и посмотреть не только глазами, но и магией. После можно будет заняться и своей каютой, довольно стыдно перекладывать всё это на Кирюху.
Лезть в чужие дела, то есть в хозяйства Далина, Арчи или Антохи я не собирался, но вот проверить работу эльфов следовало. Уж очень поганым был этот невидимый яд, который я всё же, оказывается, видел как мутненькую, еле различимую пелену на заражённом предмете. Видел при некотором усилии и только в упор, но уж лучше так.
Поэтому я взял у Далина план корабля, разбил его на сектора и принялся изучать не только каждый сантиметр поверхности стен и потолков, но даже столов, шкафчиков и ящиков, причём не только снаружи, но и внутри. Когда надо, я мог быть очень нудным и въедливым. Я изучал все предметы, не спеша и по порядку, стремясь не пропустить ничего, я аккуратно достал, осмотрел и положил обратно каждый гаечный ключ у Далина, каждую рунную заготовку у Арчи и каждую чашку с ложкой у Антохи с Кирюхой. Перевернул все свободные каюты, и лишь только там, где жила Лара, чего-то застеснялся. Так, поглазел с порога, стараясь не отвлекаться и сразу же вышел. Оказывается, эльфийка пустила у нас корни довольно прочно, судя по обилию личных вещей, ну да ладно.
Потом я перевернул всё вверх дном и уложил обратно в грузовом отсеке и в двух каютах, отведённых под арсенал, и очень удивился количеству добра, там находившемуся. Далин бьёт все рекорды, подумалось мне, а эти два оглоеда, Антоха с Кирюхой, с ним заодно. И ладно бы арсенал, или магические холодильники, забитые под завязку, или лари с овощами, разукрашенные рунами сохранности, которые мне следовало бы исправить, но вот бочку с капустой из мятежного монастыря я бы выкинул со всем удовольствием. Километров так с трёх-четырёх высоты, не меньше, и чтобы каким-нибудь злодеям на головы.
В общем, уже стемнело, когда я выбрался на лётное поле, чтобы осмотреть «Ласточку» снаружи и был неприятно удивлён количеству народа, собравшегося поглазеть наш корабль. Злые хирдманы, оставленные мне адмиралом в качестве охраны, сумели взять под контроль охранный круг метров пятидесяти от корабля, но этого было всё же очень мало. Да и не хватило людям гномской деликатности, как бы странно это не звучало, а потому встали на стоянку знакомые и не знакомые мне дирижабли вокруг «Ласточки» вплотную, обложив её, как лайки медведя.
Народ пялился из иллюминаторов своих кораблей, кое-кто расположился на травке лётного поля не стесняясь, с едой и напитками, и желающих поглазеть на наш кораблик всё прибывало. А что вы хотите, в условиях постоянного сенсорного голода, когда из всех средств его утоления были только слухи, ценимые на вес золота, да редкие газеты и журналы, которые здесь днём с огнём не сыщешь , народ упускать свой шанс на бесплатный цирк не собирался в принципе.
Мало того, это считалось нормальным и не зазорным, и это следовало понять и простить. Я помню, как у тётки на выселках, когда она праздновала дни рождения и другие, не общие со всем народом праздники, то все заинтересованные, но не приглашённые кумушки абсолютно свободно и без стеснения собирались напротив окон, за забором, и пялились на праздник, обсуждая и комментируя происходящее.
Меня перекашивало от такого назойливого любопытства совершенно чужих и незнакомых не только мне, но и моей тётке людей, но окна никогда не занавешивались, а даже, по сезону, открывались настежь, чтобы были слышны все песни и разговоры. Ну, зимой ещё могли горшки с геранями с подоконников убрать, для удобства зрителей.
Хорошие новости ценились на вес золота, я же говорил, за сплетни и слухи хоть и били морды, но внимательно к ним прислушивались, и вообще, изустное народное творчество цвело и пахло. Положение немного спасали недавно начавшие печататься газеты и журналы, но именно что немного. Дело это было новое, неосвоенное, да и придумали мы его не сами, а собезьянничали у Древних, но всё же перспективное донельзя.
Поэтому я с тоской вздохнул, но возмущаться не стал, и под прицелом множества любопытных глаз полез с инспекцией на верхнюю силовую балку нашей «Ласточки».
— Артё-ё-ём! — тут же не удержался кто-то и заорал во всё горло ужасно знакомым голосом. — Здарова!
— Серёг,- я узнал собеседника и ответил ему, не став орать, но усилив свой голос магией. — Я контуженый, правда. Все вопросы к Далину, хорошо? Не обижайся, ладно?
— Да какие обиды, Тёма! — весело проорал мне в ответ Серёга, — поправляйся! Тока скажи этим фомам неверующим, что мы с тобой корефанами в учебке были!
— Почему были? — я решил перевести все стрелки на него. — И есть!
С Серёгой мы долго жили в одном кубрике в училище и дружили до сих пор, во всяком случае, заходили друг к другу в гости безо всякого стеснения. Народ тут же переключился на него, а я продолжил инспекцию дальше. Потом кто-то вновь попытался привлечь моё внимание, но Серёга, беззастенчиво пользуясь моим прилюдным официальным подтверждением его в качестве друга, принялся таких гонять. Он то с соболезнованием показывал на меня одной рукой, как на болезного , призывая отнестись с пониманием и не надоедать, а на все вопросы вполне может ответить он, Серёга, то злобно тыкал другой рукой в грудь особо непонятливым, взывая к их совести. Спасибо ему, в общем.
А потом я отвлёкся от всех, потому что наконец-то обнаружил заразу на колёсах нашей «Ласточки». Видимо, набрались, пока выезжали из эльфийского ангара. Но было её совсем немного, и вреда от неё в принципе быть не могло. Выходит, и эльфы сработали как надо, и я проверил себя и корабль, теперь хоть лягу спать спокойно.
— Серёг! — окликнул я своего однокашника.
— Чего тебе? — даже с каким-то неудовольствием отозвался тот, ведь прервал я его рассказ о наших совместных геройствах на самом интересном месте.
— Насчёт яда, — решил я довести до всех свою точку зрения, лишним не будет. И ещё раз усилил свой голос магией, чтобы было слышно всем на поле. — Это правда всё. Это очень плохой яд, Серёг. Он даже на ещё не рождённых детей может действовать.
— Как это? — изумился мой однокашник, и лётное поле затихло, поразившись моим словам.
— Если какой-нибудь дурак отсюда убежит, к эльфам не сходив, — я принялся рассказывать всем присутствующим на поле то, что смог увидеть и почувствовать в этой мутной пелене, — и если даже сам потом не заболеет, то дети у него могут уродами родиться, так и знайте!
Народ поражённо молчал, обдумывая мои слова, а я принялся добивать их дальше.
— И ещё! — я усилил голос магией до предела, добавив в него не только громкости, а ещё и задушевности, чтобы достучаться до каждого. — Если какой дурак спёр там что-нибудь ценного, но через эльфов не пропустил, то вещь эта будет травить его самого и всех остальных рядом, причём долгие годы. Не дуркуйте, люди, не надо, не стоит оно того! О семьях своих подумайте!
Я по опыту знал, что как бы эльфы не старались охватить своими лечебными процедурами всех подряд, всегда найдутся те, кто сумеет увильнуть или откосить, посчитав себя самыми умными. Да и других причин было немало — государственная необходимость уже погнала, наверное, какого-нибудь дурака в долгий путь, ведь сведения о произошедшем на поле были довольно горячими, не стоило сбрасывать со счетов и сторонников мятежных попов, эти точно к эльфам не пойдут, да мало ли!
И очень уж много народу здесь было, чтобы обеззараживание прошло без сучка и задоринки. Да и не сомневался я, что не все свои вещи люди и гномы отдадут эльфам на обработку, слишком много у всех личных тайн.
— Если кто что прикопал в лесу, чтобы потом вернуться и забрать, — подумав, выдал я самую очевидную версию, — можете проститься! Эльфы пройдут всё частым гребнем, точно вам говорю!
Я попытался прочувствовать всех присутствующих на поле, стараясь ухватить и оценить их эмоции прежде всего, и неожиданная задумчивость и даже испуг трёх особей была мне наградой. Создав три магических светлячка, по числу задумавшихся, я отправил их путь и подвесил точно над этими хитрованами.
Два человека и один гном затравленно заозирались, начали пятиться, пытаясь избежать ненужного внимания, но светлячки двигались вслед за ними, как приклеенные.
— Сюда идите! — устало предложил я им. — Разговор есть! Да быстро, пока я всерьёз за вас не взялся!
Но хирдманы уже отправили двоих мордоворотов за провинившимся гномом, а люди принялись неприязненно выталкивать остальных ко мне сами, без моих просьб и угроз.
Никто не любит выскочек и хитрюг, считающих себя умнее других, а потому прощать им никто ничего не собирался. Да и мои слова насчёт яда люди мимо ушей не пропустили.
Через пару минут все трое уже стояли передо мной, и я с облегчением убедился, что никого из них не знаю.
— Морали читать вам не буду, — с этими словами я достал из нагрудного кармана дежурный блокнот с карандашом, и набросал обстоятельную записочку, постаравшись в ней подробно изложить всю суть произошедшего. — Прежде всего потому, что я ничем не лучше вас. И выяснять, кто чего закрысил, из-за этого тоже не буду. Подойдёте к Пресветлой Лаириэн, скажете ей, что от меня, и отдадите эту бумажку. Она разберётся. А гномы вас проводят, мало ли, вдруг вы очень стеснительные.
Возражений не последовало, лишь один из людей вдруг посмотрел на меня с такой лютой ненавистью, что я, хмыкнув, принял меры. Первым делом приготовился усыпить его в одну секунду, пусть только дёрнется,а потом накатал ещё одну записочку, но отдал её уже командиру гномского конвоя, указав пальцем на злобствующего мужика.
— Именно с ним держитесь как с врагом, — объяснил я насторожившемуся хирдману. — Если эти двое просто боятся, то вот он лютует просто, как перед убийством. Похоже, дело серьёзное.
Гномы моментально обезоружили дёрнувшегося было мужика, а после быстро скрутили его и мощно дали по затылку, чтобы не умничал .
— Чьих будешь? — злобным деловым басом прогудел главный гном. — Какого экипажу? Против саламандр не злоумышляешь ли?
Народ всерьёз заволновался, но мужик, к счастью, оказался княжьим служивым, да ещё и из дальних княжеств, и не имел никакого отношения к нашей лётной братии. Подскочили люди этого князя, начав вести себя довольно нагло, всерьёз собираясь отбить своего, как оказалось, начальника, хватались за револьверы, громко орали и матерились, и я уже собирался усыпить всех к чёртовой матери, но тут подтянулись ещё гномы, торжественно притащившие мне обещанный адмиральский граммофон, и с ходу включились в конфликт.
Экипажи дирижаблей под предводительством Серёги разобрались в ситуации и тоже выступили на нашей стороне, так что скрутили княжеских очень быстро, и погнали их всех скопом к эльфам, уже не делая между ними различий.
Ну и в завершении праздника, под занавес, явились Далин с Арчи, выполнив, как я сразу же разглядел, весь свой долг перед обществом полностью. Механик наш выглядел до того устало, что прошёл мимо всё ещё переругивающейся колонны, даже не посмотрев в её сторону. Арчи тем более было на них наплевать, и поэтому друзья остановились только около меня. На лице механика и на костяшках его кулаков я увидел наспех, но качественно залеченные Ларой ссадины, и понял, что день для них прошёл очень бурно.
— Хороший граммофон, — Далин носком ботинка потыкал деревянный ящик без каких-либо опознавательных знаков. — Мы уже в курсе, кстати. И согласны, так что не переживай. Да так согласны, что сами бы тебя просили к гномам сходить, если бы ты отказался.
— Чего вдруг? — я довольно сильно удивился такому положению дел. — Что случилось-то?
Но гном лишь устало кивнул головой в сторону Арчи, мол, пусть он тебе объясняет.
— Даэрон, скотина неугомонная, — и маг виновато посмотрел на меня. — Из-за него весь сыр-бор. Я ж говорил тебе, что он к саламандрам ходил? И вот... Интересовался он там чем-то таким, что встревожились они сильно. Но эти дни заняты они были, последствия взрыва разгребали, а когда о нём вспомнили, то найти не смогли. И боятся они того, что он к ним в горы сдёрнул, есть у них такие подозрения. Случилось у них там чего-то. А связь плохая, через десять рук, и ничего не понятно. Но тревожатся сильно, Далина вот даже к себе дёргали, по блату чтоб к тебе подкатить.
— Дёргали, — подтвердил его слова механик. — Они бы и сами рванули, но в монастыре ещё на неделю работы. Да и таланты именно твои нужны, говорят, с горой там поговорить, или ещё чего, я не понял. Сходим? Я им, кстати, не обещал ничего толком.
— Давайте, — в большом сомнении произнёс я. — Раз такое дело. Я, кстати, тоже ничего не обещал. Издалека посмотрим и решим, а то ведь такими просьбами разбрасываться нельзя. И припомнить могут, и Даэрон ещё этот. Сходим, на ремонт встанем, а там и видно будет.
Экипаж согласно кивнул друг другу, не исключая и меня, решение было принято.
— А чем это тут пахнет? — Арчи всё же не удержался и остановился у штурманской рубки. — Таким невероятно вкусным?
— Так было надо, Далин, — я всё же не выдержал и против воли засмеялся. — Пояснял твоим соплеменникам за сожжённое имущество.
— Ты бы видел их глаза, когда они мне об этом рассказывали, — Далин подхватил ящик с граммофоном на руки, собираясь оттащить его на борт. — Стоим, говорят, у корабля, а оттуда из форточки рука человеческая высовывается да и давай царский напиток на землю выливать. И голос оттуда самый что ни на есть злобный раздаётся, всех на поле до костей пробирает силой и злобой своей. Я, не говорит а рычит прямо, не только десять таких монастырей сожгу вместе с вашим флагманом впридачу, а и всех коней в округе, с картинами и статуями, чуть только слово противное от вас услышу! Перепугались тебя, говорят, еле граммофоном адмиральским отдариться сумели! Ты чего им наплёл, штурман?
— Пойдём на борт, — я со сдавленным стоном закрыл глаза и повесил голову от отчаяния, под сдержанное хихиканье Арчи. — За ужином расскажу.
— Давай завтра! — предложил Далин и даже покачнулся под тяжестью ящика с граммофоном, но тут же выправился. — Я в душ и спать, сил нет никаких. Да и Лара сегодня не придёт, слишком там много всего.
— Я тоже спать, — поддержал его Арчи. — И вообще, предлагаю завтра с утра чуть свет стартовать, поговорить и в полёте можно. А не уйдём, одолеют нас общительностью. Мы ведь встали вместе с тобой, потом пили вместе с тобой, но вот спать днём не ложились, в отличие от тебя.
Я согласно кивнул им в ответ, помог Далину забраться на борт, сочувственно пропустил вперёд Арчи, втащил за собой лесенку и задраил дверь. На поле осталась гномья охрана, вдохновлённая, вооружённая и злобная донельзя, волноваться нечего. Сейчас ещё Антоху с Кирюхой обрадую, что званый ужин отменяется, да и сам с удовольствием упаду на койку в своей каюте .
