Оглавление
— Внимание! — разносят динамики грубый мужской голос.
Широкий в плечах, наголо обритый майор, затянутый в костюм старшего офицера Сурийского флота, лениво шагает вдоль нестройных рядов.
Шлюзовая палуба крейсера ярко освещена. По примерным подсчётам Тима Сурийцы вывели из трюмов к шлюзам около трёх тысяч пленников. Построенные плотными коробками по сотне человек, они понуро смотрят на прогуливающегося вдоль строя офицера.
Тим стоит в первой шеренге второй коробки, и, скосив глаза, осматривает строй. В шеренгах преобладает серая гражданская одежда. Точнее, засаленные робы, говорящие о принадлежности несчастных к одной из бедных аграрных планет. Мужчины и женщины, старики и подростки, захваченные Сурийцами во время рейда, покорно ждут своей участи.
Среди серой комбинезонной массы редко, но встречается форма. Помимо повседневки Сайдона и Вельстова мелькают Карийские пехотинцы, солдаты Братства Стурмол, видны комбинезоны палубных служб.
— Вы видите наше доброе к вам отношение, — вновь заполняет пространство палубы голос майора.
Разбитые губы Тима кривятся. Отчасти майор прав, Тим ни разу не видел, чтобы Сурийцы вывели из трюма гражданских. Обладателям формы, а особенно Сайдона и Вельстова, повезло меньше. За проведённые в трюме крейсера шесть суток Тим не раз попадал под кулаки Сурийских пехотинцев. Били, но не убивали, Тим обратил внимание, что все, кого вместе с ним систематически выводили из трюма, всё ещё могут стоять на ногах и даже самостоятельно передвигаться. Больных человеколюбием среди Сурийцев точно нет, и вся эта доброта выглядит крайне непривычно.
— Мы в свою очередь тоже ждём от вас понимания, — продолжает говорить офицер. — Гарантирую: вам ничто не угрожает. Скажу больше, — остановившись, он повернулся лицом к строю, — Союз Миров Сурии решил колонизировать недавно обнаруженную, пригодную для заселения планету. Всем вам предложено работать на благо будущего Союза и заслужить возможность стать его полноправными гражданами.
Офицер, широко ощерившись, продолжительно и громко зевает.
— Мы позволяем каждому из вас сделать выбор, — продолжает он, — те, кто идёт с нами, должны чётко выполнять указания. Те, кто не идёт, просто обернитесь.
Оглядываться никто не стал. За спинами понурых шеренг, с интервалом в несколько метров, стоят Сурийские пехотинцы.
— Я рад, что вы сделали правильный выбор, — выдержав паузу, заявляет майор.
С лёгким гулом створы первого шлюза разошлись в стороны.
— Ввиду наших пока ограниченных возможностей, — звучит усиленный динамиками голос, — высаживаться на поверхность будем не совсем традиционным способом. Не пугайтесь, — спешит он успокоить, чем удивляет Тима ещё сильнее, — способ надёжный, отработанный. Приступим. Первая коробка, — смотрит он на первую сотню, — прошу в шлюз.
Коробку взяли в кольцо пехотинцы и препроводили в шлюз. Створы сомкнулись. Пока Тим следил за действом, майор покинул палубу. Пехотинцы молчат, команд нет, над шеренгами повисает тишина.
Сильно болит голова. За проведённые в трюме дни обладателей формы, в отличие от остальных, ни разу не покормили. Надежда, что кто-то из гражданских поделится пайком, развеялась в первый день. Только вода и регулярные побои. Всё болит, но голова просто измучила. Мысли путаются, но даже в таком состоянии Тим далёк от восторга после слов офицера.
Минут через сорок створы шлюза вновь распахнулись. Тим тянет шею, стремясь рассмотреть, что там, но шлюз правее, и видна лишь малая его часть. Видно одного из зашедших в шлюз пехотинцев, и всё.
Вскоре по желобу напольной механизации из шлюза вышла укрытая высоким тентом паллета. Створы вновь сомкнулись, над ними зажглась индикация, указавшая, что воздух откачан, давление уравновешено и внешние ворота готовы к открытию. По палубе прошла слабая дрожь.
— Вторая коробка, приготовиться к движению, — сдвинув щиток, командует кто-то из пехотных сержантов.
Створы открылись, гул механизации, паллета скрылась в шлюзе. По бокам встали пехотинцы и вторую сотню погнали следом за первой.
Внутри просторного ангара шлюза пусто, если не считать паллету, непонятного назначения конструкцию рядом с ней и две массивные фигуры, стоявшие по бокам внутренних ворот шлюза. Зачем здесь «тяжёлые», Тим не взялся даже гадать. Мельком осмотрев громоздкие костюмы повышенной защиты и скорострельные установки в их руках, он проследовал мимо.
Створы опять сошлись, пехотинцы выстроили коробку вдоль выкрашенной в белый цвет переборки, перед глазами развернулась проекция. Пока закадровый голос, комментируя видеоряд, объяснял, как правильно надеть и запустить системы лёгкого пехотного костюма, Тим внимательней присмотрелся к стоявшей рядом с паллетой конструкции.
Узкий решетчатый ящик высотой полтора метра. С обеих сторон Тим видит микродвигатели, подобные тем, что видел на роботах, используемых палубными службами для внешних работ.
— Всё поняли? — спрашивает пехотинец, стоит только проекции погаснуть.
В ответ нестройный хор голосов.
— Одевайтесь, — приказывает он, — будут вопросы, обращайтесь.
Тент на паллете ушёл вверх, открыв множество ячеек, в которых лежат сложенные пехотные костюмы, увенчанные шлемами.
— Подходим, берём, — торопит голос.
Доставшийся Тиму костюм снят с убитого. На плече ромбообразная эмблема Карийской Торговой Империи, на груди и бёдрах неровные крупные латки, приклеенные с такой небрежностью, что поверх одной из них наклеили дополнительную. Отмыть костюм никто не удосужился, Тим поморщился. Осмотревшись, разглядел латки почти на каждом пленнике.
Вновь озадачила готовность пехотинцев помочь впервые натянувшим костюм людям. Вопросов слышится много, и Сурийцы с готовностью помогают каждому, демонстрируя, что и как надо делать.
— Теперь надеваем шлемы и запускаем блок управления костюма, — распоряжается пехотный сержант.
Едва запустил системы костюма, в поясницу впились иглы. Аптечка оказалась наполовину снаряжённой и в работоспособном состоянии. Она не спасла прежнего владельца, но Тиму заметно облегчила жизнь.
Обогрев работает, датчик кислорода указывает ровно на шестьдесят минут.
Паллета, тонко скрипнув, двинулась прочь из шлюза. Гул створных приводов, щелчки стопоров и приказ Сурийцев встать в центре шлюза возле того самого решетчатого ящика. Сбив их в монолитную толпу, двое пехотинцев потянули из ящика что-то наподобие высокой жёсткой сетки и, окружив ей пленников, соединили её края.
Наблюдая, Тим повернулся и оказался нос к носу с той самой рыжей, прибывшей за ним на Мелорон. С какой целью она опять крутится рядом, Тим знает. За шесть дней, проведённых в набитом пленниками трюме, она ещё два раза пыталась его убить. Вначале пыталась задушить во сне, а ещё через пару дней бросилась со спины и вцепилась зубами в шею. Вцепилась так, что выгрызла из шеи лоскут кожи. Дал от всей души и дал так, что ноги рыжей оторвались от палубы, а на месте левого глаза образовалась чёрная опухоль, полностью его закрывшая. Пролежав полдня в полуобморочном состоянии, она уползла в глубину трюма и на глаза больше не показывалась. Как только что выяснил: рыжая не выпускает его из поля зрения и при первой возможности оказалась рядом.
— Прикоснёшься ко мне ещё раз, я тебя грохну, — дыша ей в лицо, обещает Тим.
Та словно не слышит. Рассудив, что сейчас рыжая сделать всё равно ничего не сможет, он повернулся к ней спиной.
Тимом завладел голос стоявшего возле конструкции пехотинца.
— Внимание, — поднимает тот руку, — слушаем до конца, только потом выполняем. В первую очередь опускаем лицевые щитки. В левом верхнем углу щитка появится индикатор герметизации костюма. Если нет, поднимаем руку, если да, то руки держим по швам и ждём. Итак, закрываем, руки вниз. Приступить.
Щиток отрезал посторонние звуки. Пехотинец, узрев поднятую руку, шагнул вдоль сетки и пропал из вида.
В поясницу впивается игла, вводя очередную дозу лекарства. Избиения не прошли даром. Тим чувствует, что в организме что-то очень не в порядке, но только и может, что терпеть и не делать резких движений. На этот раз аптечка колет более мощную дозу лекарства, и вместе с разлитой внутри болью глохнет даже голод.
Тим не верит Сурийцам, но пехотинцы били исключительно обладателей формы, а это наводит на размышления. Тим хорошо знает, с какой лёгкостью на звёздных просторах избавляются от ненужных людей, здесь же, наоборот, собрали большое их количество и заботятся почти о каждом. Пока всё сказанное майором подтверждается делом, хотя Тим упорно не понимает, как их собираются сажать на планету.
Положение дрянное. Гражданских, возможно, в дальнейшем пощадят. Вопрос же, зачем Сурийцам полуживые солдаты и офицеры противника, остаётся открытым.
В поле зрения появляется тот же пехотинец. Подойдя к конструкции, запускает консоль управления. Растянутая вокруг пленников жёсткая высокая сеть втягивается в ящик и хомутом прижимает их друг к другу. Давит с такой силой, что Тим не может пошевелить даже кистями.
В шлюзе отключается гравитация, и новоявленные колонисты единым монолитом поднимаются над палубой. Под потолком зажигается индикатор, уведомляющий об откачке воздуха. Включение следующего говорит, что внешние ворота шлюза пришли в движение.
Смотреть получается только в сторону внутренних створов, Тим видит, как пара пехотинцев упирается в сетку руками и с силой толкает их прочь из шлюза. Мелькает срез борта, и установленные на конструкции двигатели исторгают реактивные струи.
Перед глазами сплошная металлическая стена. По мере отдаления от борта обзор расширяется, и вскоре над контуром корабля появляется звёздная россыпь.
Каждая сотня метров, отдаляющая летящих в безвестность людей и крейсер, даёт понимание, что корабль изрядно разрушен. Чем дальше от израненного гиганта, тем лучше видны большие и малые язвы ракетных ударов. На корме, на уровне одной из верхних орудийных палуб, зияет заполненный мглою кратер. Вывернутые бронеплиты по его рваным краям говорят, что в результате удара детонировал поданный на палубу боекомплект. По отсутствию обломков вокруг удаляющегося исполина Тим вывел, что потрепали крейсер не здесь: сюда Сурийцы пришли зализывать раны.
Едва крейсер пропал из вида, как совсем близко с левой стороны потянулся бесконечный борт неподвижно висящего эсминца. Наводчик второй кормовой палубы кривит губы, глядя на проплывающих мимо связанных сетью людей.
Эсминцу повезло больше, чем старшему собрату. Сколько не всматривайся, не видно ни единого повреждения. Тим знает, что у Сурийцев остались только крейсер и эсминец. Оба корабля здесь, соответственно, слова майора о колонизации вполне могут оказаться правдой. Сразу вспомнил, как рыжая сообщила Сурийцам, что Тим участвовал в захвате их второго эсминца. Он представляет, что сделали бы Скарт и все остальные, окажись кто-то из Сурийцев на его месте, а он всё ещё дышит и, хоть кривясь, но умудряется ходить.
Эсминец быстро растворяется вдали, а они продолжают полёт.
Опять заныло в районе почек. Аптечка откликнулась, в поясницу кольнуло. Прикинув, сколько времени прошло с последнего укола, Тим с грустью признаёт, что внутри у него что-то не в порядке. Вот только думать об этом не хочется, сейчас просто отдых от невесёлых мыслей и постоянной боли. Последние дни почти не спал и даже не заметил, как веки налились тяжестью.
В себя привёло тонкое надоедливое попискивание, никак не дающее скрыться в спасительную пустоту. Тим с трудом открыл глаза.
Стоило увидеть перед носом крупноячеистую сеть, как память подсказала, что происходит. Противно пищит датчик уровня кислорода, ему подпевает сигнализатор заряда батареи. Дыхательной смеси осталось на пятнадцать минут, заряда — на семнадцать. Насколько позволило положение, осмотрелся по сторонам, но ничего похожего на планету не заметил.
Когда датчик указал на десять минут, сигнал повысил тональность. Судя по едва ощутимым толчкам, кислорода у всех осталось на минуты, и люди начали шевелиться.
Реактивная струя толкающих их микродвигателей удлинилась. Тим чувствует ускорение и всё меньше понимает, что происходит.
На последних трёх минутах сетка расстегнулась. Люди, отпружинив друг от друга, стали расходиться в стороны. Тим по-прежнему летит спиной вперёд, он видит, как ящик, гася инерцию, втягивает в себя сеть и отправляется в обратный путь. Сотня пленников, расходясь друг от друга, на огромной скорости продолжает скольжение.
Вздрогнул от неожиданности, когда лицевой щиток заслонила перчатка в попытке сдвинуть его в сторону. Спасла блокировка. Сразу понял, кто пытается его убить, и скинул ладонь с щитка. Не тут-то было. Повиснув сзади, она обхватила бёдра Тима ногами. Схватив одной рукой за шею, рыжая принялась второй бить по щитку.
Тим задёргался, та оставила щиток и, вцепившись в него обеими руками, прилипла пиявкой. Зная, что без опоры ношу не сбросить, он опустил руки, выжидая момент. Пока барахтался, получил слабый импульс к вращению. На четверти оборота разглядел планету, к которой их собирались доставить. Сразу определил, что путь их лежит не туда. Планета далеко, виден лишь небольшой, величиной с ноготь, шар, и остаётся он значительно левей их курса.
Тим медленно крутится, в поле зрения попадают всё новые фигурки, скользящие с ним в одном направлении. Обзор расширяется, и вскоре появляется цель их полёта. Что это такое, даже не понял. Контур только обозначился, но уже ясно, что висящее впереди нечто размерами превосходит любой из виденных Тимом огромных орбитальных доков.
Сигнал застыл на наивысшей точке, воздуха осталось на две с половиной минуты. Рыжая тоже видит приближающееся нечто, её хватка на секунду слабеет. Тим дёрнулся, но та смогла удержаться.
С каждой секундой объект прибавляет в размерах, и вскоре Тим может с уверенностью сказать, что это построено руками человека. Корабль перед ним или станция, сказать сложно, но по форме начавших выделяться надстроек даже он может определить, что это строилось во времена содружества.
Напрягая память, Тим тянет всё, что когда-либо слышал, читал и видел о кораблях и крупных космических объектах содружества, но память выдаёт факты, что самым крупным кораблём, когда-либо заложенным содружеством, является круизный лайнер, в два с лишним раза превосходящий размерами орудийную платформу.
Полторы минуты. Громада всё расползается, заслоняя собой всё большее пространство. На видимой Тиму стороне ни единого огонька. В лучах звезды чётко видны длинные тени, отброшенные массивными надстройками. Их ряды перемежают однотипные металлические конструкции, сверкающие в потоках света поверхностями и гранями.
Тим невольно задался вопросом, как Сурийцы умудрились проиграть, обладая вот этим, но развить мысль не успел. В грудь что-то ударило. Сцепленные на нём руки рыжей не позволили предмету сразу отскочить, и Тим его рассмотрел. В них врезался оторванный от костюма рукав. Срезан чуть выше локтя, внутри почерневшая, ссохшаяся плоть. Процесс испарения продолжается, и Тим понимает, что стало с первой сотней. Их расстреляли при приближении к уже затмившему обзор гиганту.
Вновь подивился собственному хладнокровию, когда первой реакцией на свалившееся открытие стали не страх и тяжесть в желудке, а безмерное, искреннее недоумение. Тим не может взять в толк, зачем Сурийцы, находясь в крайне бедственном положении, настолько бессмысленно тратят имущество и боеприпасы.
Его всё крутит, и громада медленно уходит вправо. Тридцать секунд. На срезе одной из надстроек заплясала точка света.
Скорострельный автомат бьёт навстречу приближающимся фигуркам скупыми, короткими очередями. Мелькая в пустоте, светящиеся искры безошибочно находят цели. Серия вспышек и растрёпанные в клочья останки, словно наскочив на препятствие, замирают на месте. То было последним, что Тим увидел, прежде чем вращение развернуло его спиной к объекту.
Двадцать секунд. Терзающий слух сигнал внезапно смолк, и навалилась звенящая тишина. Тим летит одним из последних. В поле зрения с десяток разбросанных в нескольких сотнях метров фигур. До черты, определённой зенитным автоматом как последний рубеж, остались секунды. Набрав воздуха и затаив дыхание, Тим ждёт удар.
Скользящая правее и позади Тима фигура распалась после серии вспышек. Несколько следующих секунд Тим наблюдает за мельканьем трасс и гибелью летящих позади него людей.
Безумные надежды, на то, что заключённое в браслете нечто опять спасёт, похоже, оправдались. Воображение рисует картинку, где светящиеся трассы, упираясь в силовой барьер, сгорают в безвредном сиянии.
Приданное ускорение тащит вперёд, и каждую секунду Тим ожидает сокрушительного удара о борт. Вместо него тело тяжелеет от резкой перегрузки, и спустя секунды он и висящая на нём рыжая останавливаются в нескольких метрах от борта.
Прерывистый писк сообщил о нулевом уровне дыхательной смеси. Последнее, что есть, — запас воздуха в шлеме. Там ровно на две минуты, но он почти уверен, что стоит начать задыхаться, и воздух, как тогда в развалинах, появится в лёгких. Как ни странно, но подобные мысли не вызывают эмоций: Тим спокоен, он сторонним наблюдателем фиксирует происходящее.
Индикатор батареи налился красным и погас. Электронные символы и метки на щитке гаснут следом. В ту же секунду под ткань костюма забирается холод, но Тим спокоен. Он положился на свою счастливую звезду и тоже почти уверен, что смерть от холода ему не грозит.
Рыжая задёргалась. У Тима нет причин её жалеть, но он искренне ей сочувствует. Не вцепись она ему в спину, смерть её была бы лёгкой, она сама так решила, и теперь Тим чувствует судороги, начавшие сотрясать её тело. В следующую секунду неведомая сила резко сдёргивает их с места и тащит вдоль бесконечного борта.
Бесконечная пустота равнодушно смотрит, как две сцепившиеся фигурки, неразличимые на фоне металлического гиганта, быстро скользят к образовавшейся в борту едва заметной точке света.
Тим по-прежнему спиной к борту. Силовое поле держит словно в тисках, и Тим только и может, что, до хруста вывернув шею, цеплять краем зрения мельтешащие за спиной надстройки.
Внимание привлекла далёкая серия вспышек. Спустя секунду ещё одна, а следом ещё. В очередной раз крайне удивился. Тим видел, как силовой барьер сдерживает ракеты, и это было именно то. Вокруг каждой вспышки на краткое мгновение начинают мерцать участки барьера, поглощая энергию. То, что браслет здесь ни при чём, Тим не сомневается, слишком далеки эти вспышки, а вот то, что Сурийцы обстреливают объект, наводит на мысли.
Быстро сложилась цепочка, которая опять же приводит только к вопросам. Вывел, что объект за спиной обороняется и Сурийцам не принадлежит. Кроме того, Тим знает, что корабли людей не защищены силовым барьером уже лет двести, старое оборудование давно вышло из строя, а новое не доросло до подобной мощи. Здесь всё работает, и это тоже странно. Вопросы множатся, но думать не позволяет всё больше сковывающий Тима холод. Зубы давно стучат, ноги и руки начинает сводить, без лекарственных инъекций быстро возвращается боль.
Скорость резко замедлилась. Тим видит отразившийся на щитке электрический свет. Их втягивает внутрь, и перед глазами на место встаёт люк, отрезая их от космической стужи.
Включается гравитация, подошвы твёрдо встают на палубу. Всё ещё висящая на спине рыжая разжимает руки. Задыхаясь, Тим сдвигает щиток. Первый вдох убеждает, что на борту есть воздух. Втянул носом и, не уловив настораживающих запахов, вдохнул полной грудью. Дышится легко и свободно, на борту тепло и совершенно тихо. Медленно, не делая резких движений, Тим поворачивается к люку спиной.
Ожидал увидеть хоть кого-то, но увидел лишь белоснежные стены шлюза, закрытую внутреннюю створку и поспешно стягивающую с себя костюм рыжую.
Рот широко раскрыт, она сипло втягивает воздух, по подбородку стекает слюна. Глядя на её суетливые движения, Тим отстегнул шлем и тоже дёрнул клапан костюма. Что-то внутри сдалось окончательно, и каждое движение вызывает оглушающий приступ боли в пояснице и животе. Где болит, Тим уже не понимает. Он медленно левой рукой сдвигает запорную застёжку. Стоя к рыжей боком и искоса на неё посматривая, Тим тянет застёжку вниз.
В следующую секунду, отбросив костюм, рыжая бросается на него с кулаками. Достать не успевает. Зная, что от неё можно ждать, Тим настороже. Едва она бросилась в его сторону, он со всей силы бьёт ей кулаком в лицо. Рыжая падает, а Тима корёжит от нестерпимой боли. Он чувствует, будто внутри что-то обрывается, а мучающая боль никак не отпускает.
Стало совсем дурно, по спине ползёт холод, в глазах круги, и он медленно валится на пол. Сквозь всё больше заволакивающую обзор рваную черноту он видит, как плавно уходит в переборку внутренний люк шлюза, а за ним что-то громоздкое и высокое, шагающее тяжёлыми, заставляющими вздрагивать палубу шагами.
Глава 2
Гигантский город, раскинувшийся на добрую половину омываемого океанами континента, медленно погружается в вечерние сумерки. В то время, пока южная окраина мегаполиса покрывается бисером электрических огней, северная всё ещё купается в лучах садящейся звезды.
Столица Союза Миров Вельстова, одноимённый планете город с населением чуть больше одиннадцати миллиардов жителей, готовится к привычной вечерней суете. На смену производствам, центрам и целой армии работающих в дневные часы площадок приходят заведения вечернего досуга, позволяющие горожанам провести оставшиеся до сна часы.
Вечером на улицах Вельстова всегда многолюдно. Потоки лаеров, яркие витрины, нарядная одежда людей сливаются в красочный хоровод, каждый вечер оживающий на улицах города.
По низкой орбите Вельстова, разрезая яркой точкой потемневшее небо, скользит спутник связи. Блок управления, чутко следя за работой вменённых систем, фиксирует привычный даже для автоматики всплеск вечерней активности. Обрабатывая потоки сигналов, спутник делает свою привычную работу, и его не заботит, что внизу раскинулся единственный в своём роде мегаполис, смотрящийся с высоты как идеально ровный гигантских размеров круг. С какой целью во времена содружества город проектировался именно так, ответить было некому, но с того давнего времени в его облике мало что изменилось.
Раскинувшийся на тысячи километров диск мегаполиса при взгляде с большой высоты предстаёт в виде равных долей, отделённых друг от друга широкими ровными, как стрела, реками, текущими от окраин к его центру. Реки сходятся в крупное, идеально круглое озеро, в центре которого красуется опять же круглый остров. Из центра острова в небо тянется самое высокое в городе здание в виде восьмисотметровой царапающей небо башни. Остров соединен с остальной частью города четырьмя расположенными крест-накрест мостами.
Вдоль каждой делящей город реки от центра к окраинам тянутся широкие улицы, возведённые из полукилометровой высоты небоскрёбов. Таких царапающих небо башен, лучами расходящихся от озера, в Вельстове тысячи, но только с высоты можно заметить, насколько симметрично они расположены.
Высотные улицы в центре мегаполиса упираются в широкое, заметное даже с орбиты дорожное кольцо, обводящее озеро. Между делящими город на доли башнями тоже видна симметрия, хотя этажность застройки там мало где превышает стандартные сто тридцать уровней.
В дневные часы сверху хорошо различимы зелёные кляксы парков и насаждений, которых в каждой доле мегаполиса большое количество. За счёт различия цветов зелень города выделяется взглядом в отдельную симметричную картину