Бесконечный день неумолимо катился к вечеру. Когда дурдом на выезде, как обозвал Хрорри заселение своей стражи и бесконечное перетаскивание поклажи, уже всеми, завершился, Дарри спросил у старейшины, сколько времени, и страшно удивился, когда Рарри, вытащив из кармана бострока, в котором так и щеголял, солидную серебряную луковицу часов с репетиром, и открыл их. Всего-то пять часов! Но, тем не менее, им стоило поспешить. Гномы не любят, хоть и в походе, или в людской несовершенной бане, париться второпях, а у них-то было целых три банных смены! Гимли, чуть ли не толкая в спину, погнал первую из них мыться, попутно выдавив из Иваныча, в счёт причитающейся им доли, колбаски, окорок и бочонок пива. Ну и все прочее, столь необходимое в парилке и после неё. Судя по тому, с какой яростью он чесался, глядя на закрывающуюся за Балином дверь, ур-барак с радостью поменялся бы с ним местами. Флегматичный Балин как раз замыкал эту цепочку счастливцев со свёртками чистого белья под мышкой. Но… Долг прежде всего! Злобно сплюнув и ещё раз почесавшись, Гимли побрёл назад, в гостиницу, ругаясь себе под нос. Всё это было прекрасно видно Дарри, временно занявшему пост Бофура. Выглядел ур-барак довольно комично, однако Камень, оказавшийся в мягких, но очень цепких, лапах Восседающего, даже и не думал хихикать. Он уже почти добрался в своём повествовании до начала бунта. Восседающий слушал внимательнейшим образом и почти не перебивал, лишь изредка вставляя вежливые ремарки, вроде «Так ты племянник Двалина? Добрый мастер, добрый!» или чего-то подобного. По лестнице прогрохотали сапоги Гимли, и он возник на пороге комнаты. Поскольку Гимли больше поучаствовал в приключениях Камня, чем старейшина, Хрорри не терпящим возражений тоном заявил, что Рарри посидит на посту, а ур-барак присоединится к ним и расскажет о тех эпизодах, в которых был и он сам, со своей, ур-барака, точки зрения. Впрочем, старейшина всё равно не утерпел, и переместился в коридор, где мог слушать всю повесть, заявив, что дом стерегут в четыре глаза герои, охраняющие драгоценную особу Восседающего, а он со своего места в коридоре зато будет видеть, не крадётся ли кто, с целью подслушать, по лестнице. Хрорри, укоризненно глянув на него как бы и через очки, но поверх них (была у него такая манера), извлёк из своего легкомысленного жилета-разгрузки с немыслимым числом карманов амулет и покачал им в воздухе.
— Это «Полог тишины». Никто нас не услышит и в трёх шагах, когда я его активирую. Понимаешь?
Тут Дарри, совершенно не думая, кому он это говорит, ляпнул, требовательно протягивая руку:
— А дайте посмотреть, а?
Восседающий от подобной наглости даже как-то растерялся, моргнул не-сколько раз своими бархатными карими глазами и безропотно протянул Дарри требуемую вещицу, так и не сказав ему ни слова. И вновь, как и тогда, в первый раз, у Вараззы с «Печатью взломщика», но уже намного быстрее и как-то привычней, что ли, чужое людское колдовство, прописанное тонкими нежно-голубыми линиями внутри медальона, вдруг разложилось на несколько рун, как знакомых, обозначающих силу и расстояние, так и неизвестных. И, так же, как и тогда, основной была пульсирующая связующая руна, совершенно точно такая же, как и в «Печати взломщика». Прикрыв глаза, он представил себе порядок символов и мысленно начертал их в воздухе. Граница действия заклятья была чётко видна, и она отсекала их от Рарри. Подумав, Камень немного добавил силы в руну, отвечавшую, по его несущественному опыту, за расстояние действия, и граница послушно отпрыгнула на пару локтей, впустив теперь внутрь себя и старейшину. Подумав ещё немного, он закачал толику Силы и в амулет Восседающего, после чего и вернул его Хрорри. Брови того сердито сошлись на переносице. Восседающий, очевидно, напрочь отвык, в силу своего положения, от подобной бесцеремонности, но всё же почти сдержался, и лишь раздражённо спросил у Камня:
— И вот что это было? Мы, кажется, важным делом заняты? Любопытство позже утолять будешь…
— Да я просто подумал, что смогу прочитать эту штуку…
— И как? Прочитал? — с сарказмом спросил Восседающий. Но Гимли и Рарри, уже знакомые с фокусами Дарри, смотрели на него с интересом и даже некоторой надеждой, а на Хрорри — со злорадством, мол, «Хотел Камня? Изволь, вот он, весь, прямо в твоём башмаке!».
— Прочитал, — с достоинством и плохо скрытой гордостью ответил Дарри, — И укрыл нас рунами. Без амулета. А ещё подзарядил сам амулет, там у вас маны маловато оставалось. И ещё мне сегодня ночью это умение пригодится.
— Зачем?
— Я на дядьку Гимли «Полог тишины» навешу. А то он храпит так, что спать невозможно, а я же с ним в одной комнате.
Рарри, и даже Гимли, заржали. Похоже, что Гимли не обиделся, ни на обвинения в храпе, ни на дядьку. Хрорри же лишь хлопал глазами. Он и верил, и не верил. Наконец, сообразив что-то, Восседающий сказал:
— Говорите! Говорите, не молчите! — и, живчиком подскочив, побежал в сторону лестницы.
— А что говорить-то? — спросил Дарри, — говорить-то чего?
Но Восседающий уже пересёк границу действия. Остановившись, словно налетел на столб, он медленными шагами вернулся. Дарри прекрасно видел, когда Хрорри пересёк черту тишины, и снова спросил:
— Так что говорить?
— Да что угодно, хоть «ля-ля-ля» напойте… Только не молчите!
Наверно, со стороны было забавно наблюдать, как два солидных гнома и один юноша, почти безбородый подросток, добросовестно напевали без умолку «ля-ля-ля», причём каждый на свой мотив. Но Хрорри, конечно же, не веселился. Он топтался по черте слышимости, шаг туда — шаг обратно… Лицо его приняло глуповато-восторженный вид. Наконец его прервали. По лестнице, топоча не хуже гнома, поднимался Иваныч. Очевидно, что ему ещё не были слышны все эти соловьиные трели, но, на всякий случай, гномий хор своё выступление прекратил, а Дарри даже убрал «Полог тишины» совсем. Ну, так, на всякий случай. Все примолкли и воззрились на усача. Доблестный же Иваныч, с недоумением оглядев эту немую сцену, пожал плечами, а затем обратился сразу ко всем с некоторой несвойственной ему нерешительностью:
— Господа гномы, вы почти все знаете, что сегодня приключилось. Я уже приглашал, а теперь приглашаю повторно, сегодня вечером испить водки за моё второе рождение…
— Непременно, Иваныч! Сразу после баньки! Ты, кстати, во вторую смену идёшь! — рокотнул Гимли.
— Да как-то некрасиво выйдет. Бабы же мои не успеют сегодня помыться, ни воды не хватит, ни времени. Ну и, с учётом вампиров да банника, я их и сам не пущу после наступления темноты, — ещё менее решительно промямлил толстяк.
— Перестань! Хочешь, я с Глафирой поговорю? Сегодня просто в бане мужской день, и все дела! И вообще, это она сегодня должна перед тобой хвостиком вилять и умильно в лицо глядеть. Сам же говоришь — второй день рождения! А через чьи это закидоны ты чуть в кровососа не обратился, а?
— Ну, разве что так. Ладно, пойду тогда, соберу мыло-мочалку-бельишко…
— Да не спеши пока… Раньше, чем через час те, кто уже там, не выйдут. И это ещё по-походному, наспех всё. Так бы и целый день сидели! Ну, так и я бы не отказался. Так что завтра, конечно, в бане женский день, а вот уж послезавтра ты давай-ка топи по-доброму, да прямо с утра! Вот тогда и прогреем косточки, со всем удовольствием! А сегодня что, так лишь, омоем чресла от грязи невыносимой. Нет, не баня у нас сегодня, разумею я, так, полоскание простое...
— Так я вас жду, после бани-то, — повторил приглашение Иваныч, опять, как в лабазе, ушедший во время тирады Гимли в себя, развернулся и удалился по скрипящей лестнице вниз.
Хрорри наконец-таки немного пришёл в себя. Он почти на цыпочках, слегка наклонившись, подобрался к Дарри, глядя на него, как на неведому зверушку или второе явление Прародителя Двалина, коснулся его, почти с нежностью и страхом, пальцем и почти шёпотом сказал, обращаясь вроде бы сам к себе:
— Нет, я, конечно, даже и не сомневался, что Рарри ТАК шутить не станет. Но теперь, когда я сам всё вижу, своими собственными глазами… Ты рассказы-вай, рассказывай дальше! А ты, Гимли, не забывай добавлять, что видел! Тут любая мелочь может решающей быть!
— Ага! Типа, если бы Камень не пёрднул на втором перекрёстке после рынка, не видать нам Рунотворца, как волос на собственной жопе!
Хрорри сверкнул очками, и Гимли как-то съёжился. Восседающий ещё миг побуравил его взглядом, а затем повторил:
— Итак, Дарри, продолжай, а ур-барак пусть не забывает добавлять, что видел и слышал сам, но исключительно — по делу!
И Дарри продолжил, а Гимли не забывал. Впрочем, оба они отличались изрядной лаконичностью. Дарри всё же пока робел, он и понахальничал, и пошутил в адрес ур-барака скорее от смущения, если даже не страха, как это часто бывает у молодых, а Гимли говорил теперь кратко и по делу, например, вся его речь о захвате «Копейки» уложилась в три фразы:
— Малец первым сообразил и первым выстрелил, уж за ним — пограничник-Пришлый, который Воронов, а потом уж и я. Из пяти баронцев троих Камень уронил, одного — Воронов, ну а последнего — погранец и я, вместе по нему палили. Кабы не он, так мы все бы там остались, врать не буду.
Поскольку до этого вечно им недовольный Гимли похвалил его действия при самом начале бунта, на рынке, каковой ур-барак упорно именовал непонятным Дарри словом «балчуг», Камень окончательно смутился и едва не покраснел, будто какой-то малолетний человечишка. Фразы его почти полностью утратили смысл, стремясь к набору слов «да», «нет», «ну» и «это самое», так что героическую сагу пришлось почти полностью исполнять одному скальду, скупому на подробности и похвалу Гимли. Правда, не долго, а лишь до момента вылета главного героя саги из машины. Не скрывая неприятный для себя факт, ур-барак заявил:
— Увлеклись мы пальбой, да. Так что я, старый булыжник, прозевал, как родовича потеряли, в чём и винюсь. Ну а ты, малой, что далее с тобой было уж сам поведай, не стой, будто каши горячей в рот набил.
Поначалу путаясь и запинаясь, Дарри продолжил свой рассказ. Хрорри стал ещё чаще его спрашивать, разъясняя непонятности, и именно это, как ни странно, успокоило парня и придало, наконец, повествованию некую гладкость и осмысленность, особенно после вопроса Восседающего, а зачем, собственно, он вернулся к дому, где были туги? Глядя на Хрорри с удивлением (чего ж тут неясного-то?), Дарри терпеливо, как ребёнку, ответил:
— Так просто же всё… Я выглянул на площадь, пока все палили по машине. До управы мне было не добраться, а в домах вокруг — полно вражин. Стоять на месте — верная смерть. В городе отсидеться — так я и не знал тут никого. Патронов тоже мало, вот я и решил у дохлых тугов разжиться. А что остался там кто — так их немного, и они сами растеряны были после нашего прорыва. Ну, в общем, как подумал, так и вышло. Побил я их, оставшихся, одного прямо через ворота застрелил, на слух, а вот во дворе и в доме том едва не погиб. Во дворе их двое было, и, кабы они ждали меня, а не человека, так тогда и всё, лежать бы мне там, а не сидеть тут. Ну, а поскольку они сплоховали да промазали, одного я и выцелил. Но вот дальше уже всё сплошь банные будут рассказы. Короче, об этом самом…
— Ну, ты гляди, считай, первый бой, а он не метался, как таракан на свету, а думал! И ведь правильно думал! Ну, герой, право слово, герой! — шумно восхитился Хрорри, а Рарри на эти чрезмерные, по его мнению, похвалы сурово насупился. Гимли лишь скупо ухмыльнулся, хотя и ему тоже излишние дифирамбы в адрес парня не сильно нравились. Но перебить или поправить Восседающего они всё же не решились.
Тем временем Хрорри продолжил, изрядно понизив голос:
— Ты вот что… Мы укрыты сейчас, ну… Ты понял?
— Нет, как Иваныч поднялся, так я и снял всё на всякий случай. А что?
— Ну, правильно, правильно. Но сейчас вот что… Давай-ка, поставь назад. Я так думаю, колдуны в форте если уж и почувствуют магию, то нашу, рунную, и не сильно взъерепенятся. А то, боюсь, времени в бане нам всё равно не хватит. Да и правы твои родичи, негоже в бане-то, даже такой ущербной, как у людей, о делах говорить…
Дарри вновь установил «Полог тишины», удостоверившись, что он, с одной стороны, укрывает их всех, а, с другой, не очень-то и размашист. Каждое его новое личное достижение в обретённых умениях доставляло ему неподдельную радость. Он кивнул головой, и всё опять пошло-поехало по-накатанной. Камень рассказал о поединке у колодца, о восставшей нежити, о кровавом ритуале в доме и о том, как он сам дважды чуть не погиб, и из-за магического истощения, и от рук главаря шайки тугов. О Вараззе и Наталье, о работе с амулетами в «Драконе благости», и о том, как именно Варазза его дважды спасла. О чуть не сгоревшем на неведомых планах бытия стуле (тут Рарри и Гимли загмыкали и переглянулись, потому что в прошлый раз он как-то позабыл им поведать эту часть своих опытов). О походе за грузовиком, друэгарах (Хрорри, как и старейшина с ур-бараком ранее, сильно развеселился, правда, Гимли и Рарри тоже вновь взоржали почти как кони, словно бы и не слушали эту историю раньше). Причём рассказ о том, как он запрятал грузовик, вновь вызвал бурю восторга Восседающего. И вовсе не тем, что он использовал для этого магию, а тем, что Дарри всё продумал и тща-тельно исполнил. Далее был момент, когда Восседающий рассердился на глу-пость Камня и его явный авантюризм — это уже в истории с Созерцающим. Про вампира вновь рассказывал больше Гимли, Дарри же, если так можно сказать, был консультантом по магической части.
А вот дальше пошли вопросы, и много. Какие людские амулеты Дарри уже видел, и у Вараззы и вообще, и какие из них он смог воспроизвести? И сможет ли воспроизвести и другие? Все ли магические устройства он может зарядить, подобно тому, как он сотворил это с амулетом Восседающего, и много ли это отнимает сил и времени? Смогут ли познанные им руны воспроизвести Рунопевцы? На каком расстоянии он сможет воздействовать на нежить, да и вообще, на врагов, руной огня «Омм»? А другими рунами? Дальше ли были друэгары, чем восставшая нечисть? А смог бы он на таком пасстоянии убить друэгаров огнём? Какие ещё руны можно использовать для защиты или нападения? Сможет ли Камень, если изучит амулет, сделанный людскими Владеющими, поставить непроницаемый щит, и на сколько его хватит при обстреле? Почему начинка «Стрижа», как магическая, так и нет, и амулет на пулемёте кажутся ему, Камню, изготовленными руками одного мастера, и почему он считает, что этот мастер — гном? Ах, так чары там накладывал не только гном? А как Камень это определил? Почему и зачем ему нужен наставник из людей-Владеющих? Ага… То есть, зная людскую магию, он сможет перевести вообще все людские чары в доступные казадам руны? Словом, почти те же вопросы и те же ответы, что и ранее, в разговоре со ста-рейшиной и Гимли.
Но и сам Дарри зато тоже успевал задать СВОИ вопросы Восседающему. Руны, которые известны казадам, но пока не известны ему? Ну да, понятно, как можно скорее завершить обучение рунной магии просто необходимо. И лучше мастера Килли для этого не сыскать, тут Рарри, встрявший со своими замечаниями, кругом прав. Записи и книги прежних Рунопевцев? Тоже понятно… Да, конечно, это нужно, и он, безусловно, прав, и то, и другое обязательно будет сделано, и как можно скорее. Но — не в Пограничном же, особенно — хранимые пуще глаза записи Рунотворцев! И, кстати, некоторые нуждаются в переводе со старогномьего и некоторых казадских диалектов (тут Гимли, помнивший и старогномий, и знавший кучу гномьих диалектов, да и не меньшую кучу людских языков и наречий, приосанился и чему-то кивнул).
Но было и кое-что новое, и в силу больших возможностей Восседающего, и в силу того, что на некоторые вещи именно он первым обратил внимание и сделал свои выводы. Хрорри подчеркнул то, о чём не говорили ни старейшина, ни Гимли, но до чего уже додумался сам Дарри. Дослушав, он сразу указал на окрепшего от магии вампира и историю с обгоревшим стулом, и обратился в первую очередь к Камню:
— Ты, Дарри, постарайся понять. И обращаюсь я к тебе, а не к твоим стар-шим родовичам не потому, что не ценю их. Просто тут они бессильны. Обретение твоего дара — величайшее событие в Подгорном мире за последние шесть сотен лет. Но ты к нему должен относиться ответственно и осторожно. Как будто у тебя в руке кувшин с порохом, и страшна даже маленькая искра. Ведь ты можешь не то, что руки — жизни лишиться! И, даже если тебе повезёт, и ты уцелеешь, так ведь ладно бы этот взрыв только вокруг всё погромил! Но ведь ты же можешь быть среди толпы казадов или других разумных, и они все тоже могут пострадать! Вспомни, любой новый шаг в мастерстве достигается, особенно на первых шагах обучения, под контролем наставника. Это помогает избежать ошибок, даёт шанс быстрее идти вперёд. И только позже, когда ученик будет достаточно опытен, он начинает, и опять-таки, под надзором наставника, и даже ещё большим надзором, чем раньше, изучать умения, которые могут стать опасными при небрежном подходе. Опасными как для тебя, так и окружающих. Ну, тем же взрывным работам учат ведь не новичков совсем зелёных, а уже опытных в проходческом деле подмастерий, так? И что сначала ученику даётся? А — знания, и в первую очередь теория и техника безопасности. И только потом от теории переходят к практике. А у тебя нет, да и вовсе не может быть наставника. Некому это сделать! И ты сам должен нащупать свой путь, сам стать себе наставником И идти своим путём очень, очень осторожно, будто слепой по горной тропе. Поэтому твоя мысль об учителе из людских Владеющих правильная. Но — опасная. Надо очень и очень подумть, как это всё устроить, а ещё важнее — подумать, что нужно сохранить тайну как можно дольше. Утаить не удастся, не надейтесь, казады! Рано или поздно всё выплывет из под гор. Но нужно, чтобы Дарри уже прошёл самую опасную пору — пору ученичества. Когда он уже опасен многим сам по себе, но пока ещё слаб и беспомощен, как магик. Я думаю, возможность есть, ну, не совсем она красивая, но есть. Как в Гуляйполе «Временную печать» накладывают, когда в долг дают. Или «Печать Молчания», из которой, собственно, временную и развили. Но, получается, что нам тогда два мага нужны, один будет учить, а второй на него заклятие наложит. Ладно, подумаем.
— Да кто ж согласится, из Владеющих-то? — искренне удивился Гимли.
— Ну, это, как раз, не проблема. Нам ведь не нужны Великие маги. Доста-точно и средних Владеющих. А они все очень любят золото. Если проблему можно решить за деньги, это не проблема — это расходы. А вот как магиков проверить, наложены ли печати, и наложены ли они верно…
— Да это-то как раз просто. Я же теперь вижу Силу, — сказал Дарри. И тут же понял, что Хрорри исхитрился его к этому ответу буквально за шкирку подтащить. И, судя по острому взгляду, кинутому Восседающим на Камня, именно его и ждал, и именно на него надеялся. После ответа Камня Хрорри пожевал губами. И именно тут он первым из всех задал вопрос, а когда и как, собственно, Камень почувствовал магию? И Рарри, с апломбом начавший было отвечать вместо Камня, словно лучше него самого чувствовал, что и как с парнем случилось, и даже помалкивавший Гимли весьма удивились ответу, который, перебив старейшину, дал сам Дарри. Нет, старейшина ошибается, не во дворе тугов. Когда же? А тогда, когда умер колдун-подпоручик в «Копейке». А затем Камень сказал, что ему кажется, будто часть колдовского дара подпоручика перешла к нему. И вот тут Восседающий задумался, и надолго. А до Дарри наконец дошло, что это — и впрямь самый сильный и влиятельный гном, а не простецкий добрый дедушка. Потому что ни Гимли, ни Рарри не смели даже пикнуть, пока он думал. Или нет, не так. Когда на пятой минуте тишины Рарри, ничего ещё не сказав, просто открыл рот, Хрорри так же просто молча поднял указательный палец, продолжая сверлить на-пряжённым взглядом брёвна стены, и Рарри с лязгом захлопнул челюсть. И молчал, пока Хрорри, продумав, очевидно, всё, начал вещать.
— Первое. Рарри, ты был прав, обратившись ко мне. Дарри воистину Рунотворец. Наша задача обеспечить, чтобы этот алмаз превратился в бриллиант, и не дать его погубить или похитить у Подгорного народа. Наша общая задача.
Второе. По охране. Гимли и Нори тоже были правы, она явно недостаточна. И не только вампир тут виной, хотя где один свежий, там где-то и заразивший его. Или даже всё их гнездо. Но опасно и то, что мы застряли в городе Пришлых, где введено военное положение. У многих, очень многих может возникнуть соблазн сохранить нынешние расклады. И чем больше родов будет охранять парня, тем меньше риск этого. Они же не понимают, что посягательство на парня — это посягательство на весь наш народ, откуда им знать наши заветы? Нужно немедленно найти всех казадов в Пограничном и поблизости от него, и призвать их именем Первопредка. Включая изгоев. Они получат право вернуться. Да, знаю, что такого призыва, и обращения к изгоям не было со времён Воссияния. Но так будет, ибо это необходимо всему народу Казад. Сегодня мы будем обходиться своими силами, но прямо с утра я объявлю большой призыв.
Третье. С обучением парня. Нужно немедленно вызвать моим именем, или даже именем Камня — да не тебя, бестолочь молодая! — и именем Первопредка мастера Килли в Пограничный. Руны Камень должен изучить, как можно быстрее, и это не обсуждается. Точнее, обсуждается потом, с Дарри и мастером Килли. Дальше! Нужно собрать как можно больше людских амулетов, Сложности с обетом у Камня необходимо разрешить, но тут спешить не стоит, надо всё хорошо обдумать. Но Большой жизни парень лишился. Извини, Дарри, но это тоже не обсуждается, на этот раз, даже с тобой.
Четвёртое. С армиркой. Так как спасение парня было совершено ей уже после того, как он стал… тем, кем он стал, без запроса оплаты или возмещения, то обязан ей за его жизнь весь народ Казад. И по правам она становится даже не добрым гостем общины, а девой нашего народа доброй крови, но не какого-то рода, а именно что девой всего нашего народа. Я бы сам пошёл и воздал ей, но не считаю это разумным. Не стоит пока привлекать внимание людишек ко мне, к тому, что я тут, в Пограничном. К счастью, у нас, согласно заветам предков, есть лазейка. То, что он сам спас эту деву, и, причём, что важно, спас её первым, немного снижает долг народа Казад. Так что, Рарри, благодарить пойдёшь ты. С парнем, конечно. Опасно, не опасно, но заветы предков непреложны. Всё! И с охраной, конечно, не меньше трёх человек. Но всё же, как это скверно, что она армирка. Хуже бы только ушастая была бы. Но — имеем то, что имеем, чего уж тут. Хотя… Тоже нужно подумать. Может, наоборот, обнаружить себя перед властями и попробовать под моё слово вас вытащить отсюда…
— Всех? — удивлённо спросил Рарри, — С машинами? Ты же понимаешь, что сейчас на дорогах будет твориться?
— А мы порталом. И к нам, на юг.
Рарри, представив мгновенно, в какую сумму обойдётся такой портал, выпучил глаза и с громким лязгом захлопнул отвисшую челюсть, и ещё раз переспросил срывающимся голосом:
— С машинами?
— Ну, хорошо, оставишь своих родичей с машинами, а сам с Гимли и парнем вместе со мной. Но не перебивай, это ещё не всё.
Пятое. Все амулеты всех казадов тут, в Пограничном, должны побывать в руках парня. И не только казадов. Все амулеты, до которых сможем дотянуться — купить, взять взаймы, впрокат, в залог… Словом, все, что сможем добыть. А он всё должен осмотреть и постараться прочитать.
Шестое. С пулемётом и «Стрижом». Завтра, по свету, пойдём смотреть вместе, надеюсь, поймём, о чём парень говорит. Потому что, если кто-то из подгорного народа работает на тугов или вампиров, и он не в плену, то это позор всего нашего народа. И разобраться с этим дело всего народа. А если он в рабстве, то выдернуть мастера из плена — тоже дело всего народа. И, если всё так, как я понял, и «Стриж», и пулемёт должны будут уйти в портал с нами. Если, конечно, длйдёт до того, что я откроюсь властям. Как-то так вижу.
