Отодвинув небрежно Иваныча, Фабий сделал шаг вперёд, огляделся и сказал:
— Добрый ночер! Обер-ефрейтор Фарберович, жандармерия княжества Тверского! Оружие не теребим, но руки можно не задирать. Мы не кусаемся, многие тут могут подтвердить. Ба, знакомые всё лица! И все сплошь непокусаные. Впрочем, есть лица и незнакомые. Досточтимый старейшина, это всё ваши родовичи, вы подтверждаете? Господин Деревянко, вопрос к вам. Есть ли в гостинице посторонние, то есть не ваши работники и не гномы из числа родовичей старейшины? Нет ли того, кому вы позволили войти под кров после нашей последней встречи? Интересуют люди, а не гномы. И…нелюди тоже.
— Кроме нас и гномов — никого. То есть никого из людей и нелюдей, кроме гномов, не заселяли и не приглашали.
— Как я понимаю, часть гномов заселилась позднее, верно? А вот нет ли среди них такого гнома, как достопочтенный Хрорри?
— А что?
— Ты вопросом на вопрос отвечаешь? Мне? Уже смешно и даже два раза́! Так всё же?
Иваныч промолчал, насупившись, и предпочёл тянуть паузу.
Фабий повернулся к своему напарнику, который тоже опустил скрывавший лицо шарф. К великому удивлению Камня, это оказался вовсе даже не Феликс, а какой-то похожий на поросёнка круглолицый, розовокожий и конопатый жандарм, довольно молодой курносый парень, со светлыми, почти белыми ресницами вокруг сонно-глуповатых глаз и соломенным чубом над ними. Правда, чуб было еле видно из-под мягкого полевого кепи с княжеской эмблемой на тулье. Впрочем, Дарри показалось, что глуповатые глаза жандарма были обманкой, уж больно острым иногда становился их взгляд.
— Тюня, давай наверх, чесани второй этаж по-бырому.
— Так не годится! Прикрывать друг друга надо! То есть вдвоём!
— Да давай уже вразжопицу, по одному.
— Да стрёмно же одному на этаж! А вздрючат, что долго — ну так… Наше дело телячье — обосрался и стой!
— Тюня, ну не тупи, как хомяк в бетономешалке! Не тяни ты уже кота в долгий ящик! Сжал зубы в кулак и вперёд и выше!
Тюня с недовольной физиономией дёрнул углом рта, но направился к лестнице, а Фабий вновь обратился к Иванычу:
— Так я не слышу внятного ответа, полупочтенный! Есть ли среди постояльцев гостиницы достопочтенный Хрорри?
Иваныч сопел, потел и молчал, как белая луна. Выручил его сам Восседающий, шагнувший из коридора второго этажа. Тюня, как раз поднявшийся на второй этаж, обогнул хрупкого гнома, украдкой оглядев его, и, будто сменив его на посту, скрылся в коридоре. Хрорри, вскользь глянув вслед жандарму, повернулся к Фабию и негромко сказал:
— Я Хрорри. Что вам нужно?
Фабий, задрав голову, повернулся на голос. Он никак не мог рассмотреть лица говорящего — Восседающий, умышленно или нет, стал так, что керосиновая лампа с прикрученным фитилём, еле-еле освещающая верхнюю площадку лестницы, оказалась у него за спиной, и снизу был виден лишь силуэт с подсвеченным седым венчиком над головой. Но голос, хоть и тихий, был такой… внушающий. Фабий, как порядочный, вежливо склонил голову и проникновенным голосом произнёс:
— Специальный комиссар его Высочества князя Тверского Алексея Алексеевича в зоне военного положения подполковник Переверзев приветствует достопочтеннейшего Восседающего совета родов народа Казад Хрорри. А также приглашает его, как гостя, проследовать и расположится в резиденции, каковая и будет ему предоставлена в форту Пограничный, с целью уберечь его от возможных опасностей и досадных инцидентов, подобных тому, что произошёл сегодняшней ночью. Это приглашение равно распространяется на всех лиц народа Казад, сопровождающих достопочтеннейшего Хрорри, а также тех, кого ему будет благоугодно указать, как своих спутников.
Сказано было невероятно торжественно и красиво. Правда, Камень всё ждал, что Фабий ввернёт свои аналоги слова, которое он хорошо запомнил, «фиаско», или другие крепкие и ёмкие слова. Но, поскольку они так и не прозвучали, Дарри решил, что обер-ефрейтор говорит наизусть и чужим голосом.
— Нет, — всё тем же негромким голосом ответил Хрорри, — Я и все мои спутники, равно как и все другие Казады, пребывающие здесь, а также те, что, возможно, прибудут позже, останемся тут. Передай мою самую искреннюю благодарность господину подполковнику, но я его предложение отклоняю. С благодарностью. Но отклоняю. С радостью узнал бы, что вам удалось узнать о напавших на нас. Как ты и сам видишь, мы смогли охранить себя сами. Однако мне очень бы хотелось разобраться и понять, кто и зачем сотворил это преступление. Если простые грабители, то это одно дело. А вот если это всё бесчинство — попытка напасть именно на кого-то из нас, то вовсе даже другое.
Однако же мы здесь гости, а не хозяева, да ещё и в весьма непростое время. И, конечно же, без вашей доброй воли мы не имеем ни малейшего права присутствовать при дознании, которое, несомненно, воспоследует. Прошу поэтому господина подполковника, либо другое лицо, если он сам не уполномочен принимать подобные решения, дать возможность беспрепятственно осмотреть мне, а так же и моим спутникам, как площадку при гостинице, так и застреленного нами на ней бандита. И я с большой радостью узнал, что вам удалось захватить кого-то из тех, кто преступно нападал на нас и приютивший нас кров. Если так оно и есть, то мы бы просили законную власть дать нам возможность присутствовать при допросе злодея.
Если же господин подполковник хочет что-либо обсудить со мной, то я готов его выслушать, и даже немедленно, прямо сейчас. А я же, помимо всего уже сказанного мною, хотел бы ещё спросить, откуда такое внимание ко мне. Да, и ещё одно. У нас есть раненый. Не сильно, но… Уважаемый хозяин крова уже спрашивал, но вы вошли внутрь так энергично, что могли и не обратить внимания на его вопрос, поэтому я повторю. У вас в колонне случайно нет целителя?
Хрорри умолк. Фабий, подождав пару-тройку выдохов, не будет ли продолжения, кивнул и сказал Восседающему:
— Как вы понимаете, я не могу ответить вам на ваши вопросы. Про целителя просто не знаю, а всё остальное — вопрос не моего оклада. Но я, не медля, передам всё, сказанное вами, господину подполковнику. Поэтому мы вынуждены покинуть вас, надеюсь, ненадолго.
Вслед за этим, подобрав нижнюю губу, блондин резко свистнул. Мгновенно, словно дожидался только этого прямо за углом, на площадке появился и второй жандарм. Фабий, махнув ему рукой, повернулся к двери, и курносый Тюня потопал за ним, вниз по лестнице. Он вежливо обтёк по стеночке Хрорри, скользнув по нему взглядом, и Камню показалось, что это был очень внимательный взгляд. Фабий, дождавшись напарника увсё ещё распахнутой двери и пропустив его первым на улицу, козырнул всем, подмигнул Иванычу, сделал страшные глаза вытаращившемуся на него Камню и испарился вслед за Тюней.
— Странные они всё же, люди-то. Нет, ну чего приходил? Неужели не по-нятно, что ночью никто никуда не пойдёт? — пробормотал Гимли. Тихо пробормотал, если по-гномьи считать, но Хрорри его услышал. Медленно спускаясь с лестницы, он смотрел во всё ещё распахнутые двери задумчивым взглядом.
— Нет, старина, ты не прав. Кажется, я понял. Вспомнил я этого…поросёнка. Он как раз на воротах и стоял, когда мы прибыли в Пограничный. Думаю, что его отправили убедиться, здесь ли я, или нет, даже, например, если бы я не признал, что я — это я. Опознать, тот ли я гном, что расписался на въезде в журнале, как Хрорри. И, заметь, я ведь не писал свою титулатуру. А, тем не менее, его напарник без малейших сомнений обращался ко мне именно как к Восседающему. Я так понимаю, кто-то сложил два и два, посмотрев журнал учёта, куда нас вписали на въезде, а вот я был излишне самонадеянным. Всё, можно дальше не таиться, и завтра, нет, какое там завтра, уже сегодня, утро ведь уже на дворе, идти в форт и вытаскивать вас отсюда. Но вот только чего на самом деле от нас или от меня хочет этот полуполковник, хотел бы я знать…
Рарри, до того изображавший из себя статую величавого гнома, ожил, и спросил у Восседающего:
— Ты поэтому палкой в улье ворошишь? Чтобы он сюда примчался и карты на стол выложил?
Хрорри, всё так же напряжённо глядя на карнавал рядом с машинами из форта, кивнул головой и задумчиво проворчал:
— Примерно так. Что-то он хочет, это ясно. Вот пусть и прозвучит это тут, а не в крепости.
Меж тем копошение, вызванное докладом жандармских засланцев, окончи-лось тем, что из броневиков появились три фигуры, очевидно, какого-то большого начальства, и гордо направились к гостинице, а по бокам, прикрывая их, шли две группы страхующих и охраняющих стрелков.
— Начальство чем тупее, тем непогрешимей, — изрёк наблюдавший это шествие Гимли, с упрёком качая своей седой головой, — ну, хотят они под пули сами подставиться, так ради всех богов. Но вот бойцов, которые должны свой долг и приказы выполнять, дурниной подставлять под молотки да ещё и прятаться за них, так это и вовсе некрасиво!
Нори что-то одобрительно буркнул. Его рука дёрнулась было к стоящей в углу винтовке, но остановилась.
