1. Пациент V.I.P. – R.I.P.
Матвей пришёл в себя уже в палате. Голова раскалывалась, тело ощущалось ватным, а во рту чувствовался гадкий привкус солоноватой крови.
К больничной койке подошёл немолодой доктор с кипой медицинских документов и снимков. Выражение его напряжённого лица не внушало должного оптимизма.
– Очнулся, голубчик. Ты отделался сильным сотрясением мозга. При худшем раскладе мог бы умереть на месте.
В ушах Дождева слова звучали гулко и отдалённо, будто ему на голову надели железное ведро.
– Я твой лечащий врач, меня зовут Разиньков Константин Степанович, – представился седоватый лекарь, почёсывая подбородок морщинистой рукой. – Как самочувствие?
– Хреново... – пошевелил губами Матвей.
– Ты крови потерял прилично, пришлось переливание делать и голову тебе зашивать, – Константин Степанович устало зевнул. – Сейчас отца твоего позову.
С этими словами он скрылся за дверью палаты. Больной медленно огляделся – в комнате больше никого не было. Рядом с кроватью стояла тумбочка, на которой томились фрукты. Столик со стулом перед окном, маленький холодильник в углу, а напротив него – умывальник с зеркалом.
«V.I.P.-палата», – отметил про себя Дождев. – «Отец мне теперь плешь проест. Интересно, что с машиной? Стоп, а как же та девчонка? Надеюсь, жива...»
В комнату вошёл Вячеслав Николаевич. Вид у него был жутковатый. Потрёпанный классический костюм без галстука, взъерошенные тёмные волосы, нахмуренный лоб и бешеные глаза указывали на то, что разговор обещал быть тяжёлым.
– Очнулся, – пробормотал «дискотечный босс», набирая в грудь побольше воздуха. – Ты представляешь, что натворил? Разбил машину, чуть не убился, сорвал меня из клуба! Ты даже представить не можешь, сколько денег я потерял! Да без меня на вечеринке творилось фиг знает что!
Дождев-старший дополнил свои нотации матом. Сын с большим трудом разбирал смысл его пламенной речи – башка гудела.
– Значит так, машину я изымаю. Пешком ходить будешь. И денег не проси! Сколько вбухал в учёбу, от армии отмазал, так теперь ещё и за тупость твою плати!
Вячеслав Николаевич строго глянул на пострадавшего, махнул рукой и вылетел из палаты, громко хлопнув дверью.
Матвею было не до нравоучений отца. Мозг воспринимал информацию медленно и туго. Когда гул в голове стих, парень закрыл глаза и почти сразу уснул.
– Миленький, проснись!
Рядом сидела девушка и вытирала местами размазанную тушь. Её осветлённые волосы были растрёпаны, а оголённые плечи то и дело вздрагивали от всхлипываний.
– Зайчонок, как же так? – запричитала блондинка. – Говорила же тебе не ездить больше туда! Отморозки всякие и разодетые проститутки... Доигрался? Что сказал Вячеслав Николаевич?
Матвей осторожно приподнялся с кровати.
– Сказал, что забирает машину. Ты не знаешь, я никого не сбил? Там девушка на дороге была. Она показалась мне знакомой...
– Напьются малолетки, вот и лазают по трассе! Из-за какой-то дуры чуть в морг не попасть... – она немного успокоилась и выдержала паузу, – ты разбился один, вместе с тобой никого не поступало. Ничего страшного с этой пьянотой не случилось – домой её отвезли. Мне один знакомый стрит-рейсер сказал...
Дождев почувствовал облегчение. Его взгляд устремился через окно на медленно темнеющее небо.
– Всё хорошо, Анжел, не волнуйся. Авто конечно жалко, но что теперь поделаешь. А я поправлюсь.
– Ещё как поправишься! Пупсик, ты бы знал, как я устала… Вторую неделю без выходных! «Белогурова, у нас Абрамова заболела, подмени», «Белогурова, завтра репетиция праздника, приди», «Какая премия, Белогурова, о чём ты?» Я уже реально на парах сплю. Забыла, когда последний раз качала пресс и ягодицы, не говоря уже о растяжке!
Труженица жалобно вздохнула.
Она работала в клубе Дождева-старшего танцовщицей. Модельное тело и умение искусно, но в меру демонстрировать свои прелести открыли для студентки приятные перспективы. Давно в прошлом остался родной посёлок, где ещё юную девицу считали первой красавицей, а мальчики штабелями укладывались у её стройных ног. Для них поступление прекрасной землячки в институт стало настоящей трагедией. Уже на первом курсе юридического факультета она выиграла студенческий конкурс красоты. Неудивительно, Анжела постоянно следила за своей внешностью, старалась вести здоровый образ жизни и занималась спортом.
С Матвеем они встречались почти три месяца, что им обоим казалось весьма солидным сроком.
Закончив возмущаться, Белогурова взглянула на модные часики и воскликнула:
– Ой! Мне пора на работу, малыш. Время поджимает. У нас сегодня такое пати ... Вячеслав Николаевич надеется покрыть убытки. Я побегу, буду заглядывать! Чмоки!
После прощания со своей девушкой Дождев собрался попробовать принесённые ему фрукты. Вяло перекусив, он решил исследовать содержимое ближайшей тумбочки. Покопавшись как следует среди вещей, пациент нашёл мобильный телефон и даже ноутбук.
«Это хорошо, будет, чем заняться, пока я здесь торчу», – подумал он. – «Надо бы оценить масштаб повреждений».
Медленно встав с кровати, больной направился к зеркалу, висящему над умывальником. Тело слушалось плохо, да и голова всё ещё немного кружилась. Добравшись до заветной цели, Матвей стал изучать своё отражение.
Перебинтованная голова смотрелась более чем комично. Часть лба над левой бровью была плотно залеплена тканью, слегка пропитанной кровью. Цвет лица был явно нездоровым.
– Из-за этих бинтов ничего толком не разглядеть... – раздосадовано проговорил Дождев. Почувствовав слабость, он решил снова вздремнуть.
На часах уже было около полуночи, как вдруг дверь палаты приоткрылась, и показалось чьё-то довольное лицо.
– Хай, бро! Не ждал? – в комнату вошёл одетый с иголочки паренёк. На его стильной рубашке, казалось, не было ни пылинки.
– Ты как сюда попал, Лёха? Часы приема давно закончились, – удивился Матвей, оторвавшись от подушки.
– Связи, связи, чувачок, – гость по-братски обнял Дождева. – Мне как Анжелка сказала в клубе, так я сразу к тебе. А тут Анька дежурит сегодня... Тёлка – во! Помню куролесили мы с ней... Ух! Она-то меня и пустила. Бро, ты не представляешь, на что мне пришлось пойти, чтобы к тебе попасть!
Приятели синхронно рассмеялись.
– Курить есть?
– А как же, – красавчик направился к окну. – Шмаль или табак?
– Давай табак, – сделал свой выбор пострадавший, поднимаясь с кровати. Посетитель ловко извлек из кармана пачку «Кента» и угостил друга. Запах курева стал медленно заполнять помещение.
Алексей Вербицкий относился к узким кругам заядлых и состоятельных тусовщиков. В свои двадцать шесть лет он сумел кое-как получить диплом по специальности «Туризм и гостиничный бизнес» и отмазаться от армии. Много раз они с Матвеем отрывались в разных заведениях, вместе напивались, частенько курили травку и употребляли экстази. До того как Дождев стал встречаться с Анжелой, друзья вместе и девчонок клеили. Вербицкий предпочитал, чтобы его величали Алексом на западный манер, но его закадычный друг напрочь игнорировал эти новомодные штучки.
– Ты не вешай нос, мой отец мне тоже мозги компостирует. Требует, чтоб на постоянную работу устроился. А оно мне надо? Его бабла с продажи иномарок и моей халтурки вполне хватает. Ты же знаешь, чувачок, работа – это не моё! Я создан тусить и чпокаться, ха-ха!
– Ха, это ты очень верно подметил! Какие ещё новости?
– Представляешь, Сипу пару недель назад в пивном баре порезала какая-то горная обезьяна. Он в реанимации помер... А этот чурбан от ментов откупился и в свой Чуркистан сбежал! Всё брехал, что защищался, якобы тот пьяный сам на него напал...
– Ни фига себе! Вот бедняга, ещё и запойный был... Помню, он на нашем школьном выпускном нажрался так, что облевал полкласса. Ты на похоронах-то побывал?
– Да куда там... Сам узнал совсем недавно. Жаль, хороший чел был, хоть и пил как слон.
– Эх, Сипа, Сипа... ¬¬¬– вздохнул Дождев, выпуская дым через нос.
– Братиш, если что понадобится, ты только свистни! Сделаем всё в лучшем виде. Я это, если хочешь, могу сказать Аньке, чтобы пообследовала тебя в индивидуальном порядке, – на лице Алекса расплылась широченная улыбка.
– Спасибо, меня есть кому обследовать, – ухмыльнулся в ответ перебинтованный приятель.
Впереди его ожидали скучные больничные будни.
Постепенно Матвей шёл на поправку. За несколько дней пребывания в больнице ему до ужаса захотелось вернуться домой, но лечащий врач Константин Степанович воспротивился планам своего пациента. Тогда тот решил дезертировать.
Любой другой человек с более скромными запросами был бы несказанно рад комфортной одноместной палате, особому меню для платных пациентов и медицинскому персоналу, бегающему за больными, а не наоборот, как это происходит с безплатными. Кто угодно остался бы доволен, но не этот парень.
Дождев набрал номер Вербицкого.
– Лёх, привет. Слушай, меня надо из больницы вызволить. Достало уже. Можешь со своей Анькой договориться?
– А зачем договариваться, – раздалось из телефона. – Она и так не сможет мне отказать. Мы с ней как раз сегодня идем в кафе, а завтра её смена. Я всё устрою, чувачок. А швы у тебя сняли уже?
– Ещё нет, но вроде всё заросло.
– Ладно, бро, я что-нибудь придумаю. На связи!
Матвей отложил мобильник в сторону. От скуки мириады мыслей закружились в его недавно вновь перебинтованной голове. За неделю пребывания в больнице ему так осточертела эта марлевая каска – просто жуть!
¬«Зачем они постоянно перебинтовывают мою башку? Нездоровая суета какая-то», – размышлял Дождев. – «Да и анализы эти со снимками задолбали. Расул, гад, за всё время, пока я здесь, даже не позвонил. Отец тоже больше не заходит... Но это, кстати, большой плюс».
Пациент задумчиво закурил возле распахнутого окна. Его взору открывался потрясающей красоты закат.
«Интересно, что было, если бы я умер? Всё, туши свет? Или может правда есть жизнь какая после смерти? Да не. Какая там жизнь, если организм уже сдох», – размышлял Матвей. – «Слава Богу, не сбил ту пьяную дуру... Почему мне кажется, что я её где-то видел? Почти все проблемы происходят по вине женщин и алкоголя, а вместе это вообще ядерная смесь».
Дождев затушил окурок и лёгким движением пальца пульнул его в раскрытое окно. Подобные философские вопросы ранее его не безпокоили. Хоть младенцем он и был крещён по воле покойной матери, но верующим сам себя не считал, правда, носил крестик, не снимая. Как-то не привык забивать себе голову столь серьёзными темами.
Следующий день больной готовился к побегу. Доел самые вкусные продукты, собрал все свои вещи. Разве что ноутбук не упаковал, рассчитывая ещё поиграть в какую-нибудь компьютерную игру.
Ожидание начала смены медсестры Ани, которую так расхваливал Вербицкий, скрасила Анжела, в очередной раз пришедшая проведать своего кавалера. Больничная койка после таких посещений почему-то ускоренно изнашивалась.
Под вечер позвонил Алекс.
– Хай, братишь! Пляши, вечером дома будешь! Сначала Анька тебе швы снимет, а потом я подкину тебя до дома.
– Спасибо, дружище, а то я в этой халупе уже загнивать начал. Отметим мою выписку, я угощаю.
– Прости, бро, я тебя отвезу, а потом обратно к Аньке, уж так пообещал. Как раз твоя палата будет свободна, – рассмеялся любитель медсестёр. – Мы с тобой через сутки погудим, оки?
– Договорились. Жду вас, – Матвей завершил вызов.
В начале двенадцатого в дверь постучали. В палату впорхнула фигуристая медсестра с чёрными как уголь волосами. Улыбнувшись Дождеву белоснежной улыбкой, она нежно прощебетала:
– Больной, бегом в перевязочную, снимем швы и свободен как ветер.
– Уже лечу, – на ходу хватая пакеты, выпалил тот.
Аня усадила Матвея в медицинское кресло, сняла бинты, аккуратно потрогала место рассечения.
¬– Шрам, наверное, на всю жизнь останется. Но ничего, это украшает мужчину! – кокетливо подмигнула она, копаясь в стальной миске с медицинскими инструментами.
Процедура снятия швов оказалась практически безболезненной. Обработав рану перекисью, черноволосая медсестра предупредила, что если рана начнет кровить – бегом к врачу.
– Всё, можешь идти, – сказала Анька, помахав на прощание. – Удачи герой, больше на газ так сильно не дави.
Возле больницы Дождева ждала синяя «Мазда» Алекса. Воздух казался особенно сладким и манящим, беглец вздохнул его как можно глубже. Так пахла вновь обретённая свобода.
Матвей закинул пакеты с вещами на заднее сиденье, а сам плюхнулся на переднее.
– Ну что, чувачок, – прищурился Вербицкий. – Вот ты и покинул госпиталь, мои бурные поздравления!
«Мазда» не спеша тронулась с места. Всю дорогу водитель трещал о последних вечеринках, подорожавшей марихуане и прелестях медсестры Ани. Улицы были довольно пустынны, поэтому до нужного дома друзья домчали в один миг. К тому же Алекс тоже был не прочь помучить педаль газа.
– Спасибо, Лёх, – поблагодарил пассажир, забирая вещи. – Смотрю, охмурила тебя королева госпиталя. Бывай! На свадьбу пригласить не забудь.
– Вот и благодарность, – улыбнулся красавчик. – Я тут, понимаешь ли, кручусь ради того, чтоб он домой умотал, а в ответ...
Дождев повернул ключ в замочной скважине и шагнул через порог. Квартира, подаренная отцом, была компактной, однокомнатной, но со вкусом оформленной. Вячеслав Николаевич специально подобрал сыну жилище таких размеров, чтобы туда одновременно помещалось как можно меньше людей, во избежание частых пьяных посиделок. Прямо по коридору располагалась кухня, справа – ванная и туалет, а слева – единственная комната с выходом на балкон.
Матвей оставил пакеты с вещами в прихожей и направился в ванную. Шрам на лбу оказался очень заметным, особенно необычно смотрелись кровавые дырочки от швов. Хорошо, что русые волосы слегка прикрывали всё это безобразие. Вымыв руки, уставший парень побрёл в комнату и плюхнулся на свою огромную двуспальную кровать.
Днём следующего дня позвонил Алекс и сказал, что вечером заедет на такси – как следует отметить освобождение страдальца. Матвей вымылся, побрился, причесал волосы так, чтобы шрам было меньше видно, приготовил одежду для клуба. Анжеле он не звонил, хотел сделать сюрприз – как раз сегодня наступала её смена танцовщицы. С отцом особого желания говорить не было, да и столкнуться с ним на танцполе было нереально. Обычно Вячеслав Николаевич заседал в своём кабинете, пил кофе и подсчитывал расходы и прибыль.
Надо признать, хозяин клуба привязался к своему заведению куда больше, чем к собственному сыну. Супруга Анна, по сути, оказалась единственным связующим звеном между ними. Не стало её – и семья затрещала по швам.
Пятнадцать лет назад выкупив подвальное помещение, начинающий «дискотечный босс» своими руками обустраивал будущий клуб. Некоторые его дизайнерские решения остались неизменными и по сей день. Например, одну из стен около танцпола он полностью обклеил фальшивыми долларами, созданными с помощью старого цветного принтера, печатавшего один лист около минуты, издавая при этом противные писклявые звуки.
Константин Степанович разбирался с безконечными записями в истории болезни только что прооперированного пациента, когда в ординаторскую просочился молодой интерн. Разиньков недовольно оторвал взгляд от бумаг и уставился на непрошенного гостя.
– Молодой человек, вас мама не учила спрашивать разрешение, прежде чем войти?
Паренёк замялся.
– Простите, пожалуйста, доктор, я по одному делу... Помните Дождева Матвея Вячеславовича, поступившего к нам после аварии? У которого что-то непонятное на снимках головного мозга?
– Что значит «помните»? – понизил голос врач, отложив ручку. – Я его сейчас курирую.
– Эмм... Он пропал, в больнице его нет.
Повисла пауза.
– Не знаю радоваться нам или огорчаться. Никогда ранее не видел такой томографии... Может это и к лучшему, что он сбежал. Скрыл нашу некомпетентность...
– Ну что вы, Константин Степанович!
– Собери и принеси мне все снимки и бумаги Дождева. А сам помалкивай об этом. Ты меня понял?
Ночь вступала в свои права. Дождев и Вербицкий рассчитались с таксистом и в приподнятом настроении отправились к фэйс-контролю. Все охранники знали друзей в лицо, поэтому проблем с входом никогда не возникало. Первая дверь была оформлена под корабельную: из металла и с круглой рукояткой.
Тут имелось два основных помещения: первое – с большой танцплощадкой, барной стойкой, диджейским пультом на сцене и небольшим количеством столиков, а второе больше смахивало на ресторанчик с мягкими диванами и телевизором. Посадочных мест здесь было побольше.
Народу оказалось достаточно много, со стороны танцующая толпа больше напоминала извивающийся клубок человеческих тел. Матвей с Алексом первым делом отправились к барной стойке.
– Водки, четыре по пятьдесят! – почти одновременно потребовали друзья.
– Не знаешь, где Анжела? – поинтересовался Дождев, оглядываясь. Бармен наполнил рюмки и пожал плечами.
– Не парься, бро, – отозвался Вербицкий. – Может, приболела. Давай лучше бахнем!
И они бахнули. В ночь с пятницы на субботу народу приходило особенно много, клуб просто кишел молодёжью всех мастей. Иногда случалось, что какая-нибудь перебравшая девица начинала устраивать на танцполе шоу для взрослых. Охранники специально не выводили полуголых красоток, ведь безплатный стриптиз положительно сказывался на посещаемости заведения. Драки случались довольно редко, потому что пресекались предельно жёстко.
Часа через три Алекс и Матвей перебрались во второе помещение на диванчики. Оба уже изрядно залили глаза и, чтобы протрезветь, решили покушать.
– Что-то мне нехорошо, – заплетающимся языком проворчал Дождев. – Пойду в сортир.
С трудом поднявшись, он побрёл к мужскому туалету. Контролировать свои движения и чётко ориентироваться в пространстве было очень непросто, но с большими усилиями Матвей всё же добрался до умывальника и склонился над раковиной. В нос ударила странная вонь мертвечины.
– Ну и нажрался я... – промычал он, поднимая глаза к зеркалу, и вдруг оцепенел.
Оттуда на него смотрел разлагающийся труп, как будто вылезший из фильма ужасов про ходячих мертвецов. Куски посиневшей плоти, выцветшие волосы и стеклянные глаза – всё это намертво впечатывалось в память.
Матвей отпрянул от умывальника, поскользнулся на кафеле и со всего маху шмякнулся о пол. В туалете не было никого, кто мог бы помочь ему подняться. Пытаясь встать, Дождев полуползком добрался до двери и, уцепившись за ручку, сумел-таки одержать победу над непослушным телом.
– Это что ещё за хрень? – прошептали пересохшие губы. – Белку поймал, что ли?
С широко распахнутыми глазами и в холодном поту он робко заглянул в зеркало ещё раз.
– Уф, ну и померещится же... – Матвей с облегчением выдохнул, – пойду-ка я отсюда.
Пошатываясь, он вернулся к столику.
– Ты не представляешь, какая фигня мне почудилась!
– Стапэ, чувачок, – перебил его Алекс. – Мои почки требуют аудиенции в уборной! Теперь моя очередь.
Трезвеющий Дождев остался ждать друга. Молодая официантка принесла заказ и принялась расставлять блюда. Вдруг столик завибрировал, и послышалась какая-то посторонняя мелодия. Их источником оказался мобильный телефон Вербицкого, оставленный им прямо рядом с салфетками. Дождев решил ответить за Лёху.
– Алло?
Тишина. Гудков нет.
Матвей вопросительно взглянул на экран телефона. Пришло смс... от Белогуровой Анжелы.
– Хм, странно, – он поднял брови и начал читать сообщение:
«Лёшик, у меня для тебя сюрприз... Приезжай ко мне скорей, я с работы отпросилась. С нетерпением жду тебя, пупсик!»
– Кто звонил, бро? – спросил вернувшийся Алекс.
– Это чё такое? – побелевший от ненависти ревнивец продемонстрировал экран со злополучной смской.
– Чувачок, я не виноват, успокойся. Видишь, она сама не может отстать... Ну было у нас разок по пьяни, ну может два...
Оправдания прервал прямой удар Дождева с правой, вся мощь которого пришлась на два передних зуба Вербицкого. Судя по характерному звуку, один из них не выдержал такого накала страстей. «Пупсик» упал на диван, закрыл рот рукой и выплюнул окровавленный резец. Матвей стоял напротив него с гримасой злости на лице и со сжатыми добела кулаками.
– Падла... – прошипел Алекс и кинулся в контратаку. Его оппонент ушёл от удара левой и правым боковым приложил бывшего друга так, что тот упал на столик с едой и сломал его. Изящная посуда со звонким треском разлетелась по полу. Подоспевший охранник схватил ошалевшего любителя медсестёр и куда-то уволок.
Будь Дождев-младший обычным посетителем, а не сыном хозяина заведения, вышибалы бы крепко его отметелили. Матвей бросил яростный взгляд на сломанный стол, осколки битой посуды вперемешку с едой и разбитый вдребезги мобильный Лёхи. Взглянул – и вихрем вылетел из клуба.
Двое одетых с иголочки кавказцев неспешно расположились за столиком в одном из небольших, но представительных ресторанчиков. В их движениях не было присущей многим горцам вызывающей резкости, спонтанной импульсивности или вальяжной надменности. Тот, что постарше, вежливо подозвал официанта и, получив меню, принялся за изучения. Его спутник достал дорогую сигарету.
– Ты куришь, Расул, – загадочно произнёс Муса.
– Только для поддержания образа, когда это требуется, отец.
– Сейчас зачем?
– Чтобы ты посмотрел, правильно ли я это делаю в нашей обстановке. У меня не так много курящих знакомых, чтобы отточить подобную роль.
Ахмедов-старший сделал заказ на двоих и стал внимательно изучать табачные манеры отпрыска.
– Вот так сигарету возьми. Треть не докуривай, ты же не алкаша в подворотне играешь. Затяжку медленнее.
Когда ритуал табакокурения завершился, а официант принёс салаты и напитки, Расул спросил:
– Скоро на заслуженный отдых, отец?
– Ещё одно крупное дельце провернуть надо. Потом разыграть трагическую кончину, а тогда уже на отдых, с новым паспортом. Так что скоро станешь номинальным сиротой.
Взглянув на этого цивильно одетого кавказца средних лет с манерами интеллигента, мало кто мог бы предположить, что в другой жизни он один из средних начальников по вооружению одного из российских батальонов в Чечне. В прошлом талантливый актёр-самоучка из Дагестана, волею провидения женившегося на чеченке и осевшего в Грозном, уже много лет виртуозно играл роль доблестного российского тыловика, гневного ненавистника сепаратистов.
– Вижу при деньгах не меньше меня. Чем занимаешься?
– В институт поступил, где играю недалёкого абрека. Но главное, я созидаю добровольцев, – Расул приподнял бокал, словно аристократ. – Есть связь через арабов с одной из групп. Организовали интересный лагерь, готовят даже туристов в Россию. Не знаю, кто там, что, но явно в инструкторах кто-то из русских. За славян кстати в два раза больше дают, но их и вербовать куда тяжелей.
Муса заметно заинтересовался «бизнесом» сына.
– Много насозидал?
– Нет, пока только пять, все кавказцы. Есть один русак в планах, но неточно... Много возни будет, не факт, что выгоднее.
– А на что ловишь?
– По-разному. Кого идеологически накачиваю, кого на долгах подсекаю. Сложных кандидатов через женщин. Есть у меня одна восточная красотка, в нашей теме, но шлюха шлюхой. Бзик у неё. Попробую через неё к русаку подобраться, когда из больнички выйдет. На полном ходу столб чуть не снёс, я уже подумал, что голова как орех раскололась – куда там. Бухает, собака, а крепкий и злой.
– Навещал?
– Не та порода. Говорю же, злой. Другим брать буду.
– Неплохо, сын. Преумножил мои вложения в тебя, будет куда уйти из армии.
– У меня хороший учитель. Хорошо помню, как ты расстроился в девяносто четвёртом: говорил, что война убьёт искусство на нашей земле... Но твой талант и здесь пригодился. Потому что главное наше искусство и есть война, подходить к этому процессу надо творчески.
– Как писал великий китайский стратег Сунь-цзы, война – это путь обмана. Актёр тот же обманщик...
Ноги сами неслись домой. Чувства злобы и ревности сменялись циничным равнодушием. За одну ночь потерять двух близких людей, воткнувших по ножу в спину, было почти так же тяжело, как лишиться матери когда-то. Конечно, Дождев не любил Анжелу, но чувство собственника и мужская гордость оказались катастрофически подорваны. Внутри образовалась пугающая пустота, которую нужно было чем-то заполнить.
Алекс был единственным, кого Матвей считал своим другом. Как оказалось, напрасно.
Поиски ответов начались с всемирной сети. Надломленный парень меньше всего хотел сейчас читать статьи об изменах, психологии и смысле жизни, поэтому он остановился на анонимном чате. Тет-а-тет.
На улице уже светало, но спать онлайн-искатель не хотел.
«Привет», – высветилось на экране.
«Привет. Как тебя зовут?» – напечатал Дождев.
«Давай без имён. Что привело тебя сюда?»
«Меня предали двое близких мне людей. По сути, больше у меня никого нет».
«Раз предали, значит, были хуже явных врагов. Сейчас тяжело, потом пройдет. Это как рану шьют по живому иголкой с нитками, больно, но необходимо».
Матвей невольно потрогал свой шрам.
«Я не знаю, что мне делать, как отвлечься от этого и забыть. Меня переполняет ненависть и отвращение к себе...»
Прошло несколько минут, но собеседник по ту сторону экрана почему-то медлил с ответом. Будто знал, что написать, но сомневался: «а надо ли?»
«Есть одна тема, подходящая для усмирения тех чувств, которые ты сейчас испытываешь. Всё зависит от того, есть в тебе хребет или нет его».
Незнакомец из чата зацепил Дождева за живое.
«Хребет есть, выкладывай, что за тема».
«Тестовый вопрос: как ты относишься к насилию?»
«Сегодня выбил зуб одному из предателей».
«Хорошо. Ты знаешь, что такое бойцовский клуб?»
На экране монитора эта фраза смотрелась весьма подозрительно, да и произнесённая вслух, наверняка, звучала бы не лучше.
«Драться за деньги?»
«Нет. Просто драться. Без правил, но намеренно калечить противников нельзя. Почти как в жизни».
«Просто так? А в чём смысл?»
«Что ты знаешь о жизни, если не убивался? Любовь как найдёт твоё сердце, не познавшее ненависти? Без поражений с победами узнаешь ли себя, если ни разу не дрался? Поймёшь ли ты смысл слова нежность, если никогда не был груб?»
Высказывание ошеломило своей наглостью и правотой.
«По-моему, слышал похожие слова в какой-то песне... Попахивает мазохизмом и садизмом».
«Это просто кишка у тебя тонковата», – неизвестный прислал улыбающийся смайлик. Матвей же наоборот, нахмурился.
«А в чём бьётесь?»
«Голыми руками и в лёгкой обуви. Капы по желанию. Что скажешь? Готов одержать первую победу над самим собой?»
Озлобленный парень крепко задумался, как бы не вляпаться во что-нибудь совсем неприятное, но любопытство и жажда погасить внутреннюю боль одержали верх.
«Можно попробовать».
«Вот номер, позвони, как соберёшься с духом. И ещё, не трепись ни с кем об этом разговоре», – в конце некто приписал цифры мобильного и завершил беседу. Дождев создал в телефонной книге новый контакт под именем «БК», выключил компьютер и завалился спать.
