И понял, что я заблудился навеки
В слепых переходах пространств и времен,
А где то струятся родимые реки,
К которым мне путь навсегда запрещен.
Н. Гумилев
У Василия Звягинцева было много друзей, товарищей, хороших знакомых, но среди них выделяются люди, чья дружба стала важным фактором становления личности и Василия, и каждого из них – это его школьные друзья. Мы предлагаем читателю взглянуть на юные годы писателя глазами его школьного друга. Дружба, начавшись в средней школе, окрепла и прошла с ними через всю жизнь, что не могло не найти своего отражения в книге Василия Дмитриевича.
Прототипом одного из главных героев, Александра Шульгина, внешне, чертами характера, увлечениями, умениями и навыками, как раз и стал Сергей Васильевич Никульшин, чьи воспоминания мы предлагаем вашему вниманию:
Читая о Василии Звягинцеве, обратил внимание, что в воспоминаниях о нем отсутствуют школьные и студенческие периоды. Время весьма важное в жизни каждого: каким был круг его общения, кто и что оказывало влияние, каким он был сам в это время… Хочу поделиться впечатлениями о нашем общении с ним в 60-х – 70-х гг.
Наши отношения с Василием имели весьма своеобразное начало. Впервые мы встретились в 8 классе (1959 г.) Моя семья переехала из Сталинграда, и меня перевели в СШ № 1 г. Ставрополя.
И вот, в новой школе «местные школьные авторитеты» решили организовать мне «прописку» – не проявил должного пиетета… После урока отвели в дальний угол школьного двора за гаражи и выставили против меня «поединщика» (как потом оказалось, Василия Звягинцева). Я заявил, что драться на потеху не буду, так как этот парень ничего плохого мне не сделал. А если меня изобьют коллективно, то разбираться с каждым буду по отдельности. Василий так же отказался драться. Так мы оба оказались в оппозиции к «школьным авторитетам», но нас оставили в покое. Наши отношения начали складываться гораздо позже, спустя несколько месяцев, уже в 1960 г. Хочу отметить, что я тогда не отличался особой общительностью, с новыми сходился нехотя. Инициатива в начале наших отношений принадлежала Василию. Вот, как это происходило. Моя мама выписывала мне журнал «Юность». В нем тогда публиковали произведения так называемых «шестидесятников» (рассказы, повести, стихи). Несколько раз я притаскивал журналы в школу. Однажды это увидел Вася, подошел ко мне и поинтересовался, что я читаю. Кажется, это был «Звездный билет» В. Аксенова или «Апельсины из Марокко». Поговорили, потом несколько раз встречались. Выяснилось, что у нас есть общие литературные предпочтения, авторы, схожие жизненные оценки. Вообще-то, Хрущевская оттепель дала нам возможность приобщиться к произведениям, далеким от «соцреализма». В открытых изданиях (журнал «Новый мир», «Нева», «Роман-газета» и др.) и в «самиздате» публиковались вещи диссидентского толка. Это, несомненно, повлияло на нас, успевших вдохнуть «свежий воздух свободы», на всю оставшуюся жизнь. В дальнейшем, общаясь с Василием, мы все больше сближались. Как-то он сказал, что его привлекло во мне «самообладание и чувство собственного достоинства». Меня притягивала его начитанность, колоссальный объём познаний в разных сферах. Интернета тогда не было, но Василию он и не был нужен, его тетя работала заведующей библиотекой, и он, непрерывно проглатывая огромное количество книг, превратил свою голову в «информационную базу данных», живую «энциклопедию». Потребность регулярно читать сохранилась в нем на всю жизнь (причем это и художественная литература, и книги по истории, философии, социологии, психологии, военному и морскому делу и многое другое). Но Василия Звягинцева нельзя было назвать «книжным червем», или как говорят сейчас, – «ботаником». Он был нормальным активным парнем, а порой в нем просыпался «здоровый авантюризм», склонность к озорству…
На летних каникулах, после 8 класса, по его инициативе мы практиковали поездки на товарных составах до Рыздвянной[Посёлок и железнодорожная станция в 40 км от Ставрополя (прим. ред.)] и обратно.
Порой это заканчивалось тем, что нас обнаруживали охранники, и приходилось бегать вдоль состава или спрыгивать на ходу. В этом «экстриме» с нами участвовал Гоша Кузнецов – впоследствии режиссер Свердловской киностудии. Жаль, что у них с Василием не сложилось снять фильм по его роману. В 2007 г. велись переговоры, но Георгий заболел и умер…
Но вернусь к школьным годам:
Узнав, что у меня есть навыки в ремонте оружия, Василий Звягинцев притащил пневматический пистолет и предложил переделать под мелкокалиберный патрон, что мы и сделали. За это он получил по шее от старшего брата Генриха, у которого спер пистолет. Надо отметить, Генрих пользовался у Васи большим авторитетом. Он окончил Суворовское училище, что по тем временам было очень круто. После института, в 50-е, три года отработал инженером на Западной Украине. От него мы узнали, что происходило там в послевоенные годы. У Генриха были интересные друзья: капитан Максин, военрук в школе, участник Венгерских событий 1956 г. Рассказывал много того, чего не было в официальной информации. Преподаватель с мехфака Сушкевич – знаток и коллекционер оружия, мастер постановочных фото, обладал хорошими актерскими данными. Однажды Василий добыл где-то ржавый «Браунинг» и мы от большого ума затеялись его реставрировать в школьной мастерской… Были пойманы за этим занятием учителем труда Ореховым, но все более-менее обошлось – он был боевым офицером и подошел с пониманием к нашим проделкам. Вот так укреплялась наша дружба. В девятом классе мы были уже заматерелыми неразлучными друзьями. После 8 класса многие ушли в техникумы, училища, другие сферы, а оставшихся из трех классов свели вместе, в один. Тогда же мы сблизились с Витей Малютиным, самым собранным и целеустремленным среди нас (Василий был с ним знаком еще по учебе в СШ № 3). С приходом Вити пришло увлечение туристическими походами.
В кружке туризма, которым руководил Герман Беликов (ныне известный краевед и писатель), мы ходили в походы: на Аланское городище, Немецкий мост, Сенгилеевское озеро. Потом были Теберда, Домбай. И если для нас с Витей привлекателен был сам процесс – атмосфера походной жизни, то для Василия – способ познания и накопление багажа памяти. В конце дня, пока мы отдыхали у костра и пели песни, он записывал, фиксировал свои впечатления и мысли в записную книжку.
Где-то во втором полугодии девятого класса наша компания пополнилась – присоединился Вадим Прималенный, «малёк», как его окрестил Звягинцев. Василий сразу взял над ним шефство. По-моему, схема «ведущий – ведомый» сохранилась у них на всю жизнь. Вадим был честным и добрым парнем, мягким, влюбчивым, иногда несколько замыкавшимся в себе. Видимо, в силу внутренней незащищенности, он прибегал к наигранной развязности, грубости, но это не меняло его сути. В момент принятия каких-то решений на лице его часто блуждала загадочная улыбка.
Все мы, как было принято, занимались спортом. Звягинцев и я увлекались стрельбой в клубе «Юный Динамовец». Руководителем был заслуженный мастер спорта Хорин (прожил в активной спортивной жизни свыше 90 лет). Затем немного занимались легкой атлетикой у тренера Виктора Криунова (брат члена олимпийской сборной СССР в 1960 г. Бориса Криунова). Виктор Малютин занимался борьбой, Вадим – гимнастикой. Позднее ребята, с подачи Звягинцева, увлеклись фехтованием. Вадим даже участвовал в Республиканских юношеских соревнованиях. Ну а я девять лет посвятил велосипедным гонкам. И что удивительно – времени тогда хватало на все. Правда, Виктор был самым последовательным и организованным, серьезное внимание уделял точным наукам и был на «ты» с радиоэлектроникой (в романе Василия – Левашов).
Василия часто хвалила преподавательница по литературе – Варвара Диомидовна – за интересные информативные сочинения, особенно на свободные темы, хотя у них и были индивидуальные споры… Так же он увлекался историей, любил английский. Я же отдавал предпочтения физике, химии, биологии, английскому – в СШ № 1 было углубленное преподавание. Преподавателем английского языка и нашим классным руководителем была Филиция Марковна Лысак (родственница одного из членов правительства Польши, сформированного в Лондоне). Она почему-то выделяла нас со Звягинцевым (думаю, не только из-за того, что мы были отличниками по ее предмету.) Общаясь с ней во внеурочное время, мы многое узнали о Варшавском восстании. У Звягинцева в романах эта ситуация обыгрывается. Еще одно увлечение Васи – фотография. Он пронес это увлечение через всю жизнь, накопил огромную коллекцию событий за 55 лет.
Быстро пролетело время в 9-10 классах. Тогда мы обучались по 11 летней программе: четыре дня в неделю в школе и два дня на практике. Летом, после 10 класса, ребята отправились на море. А я по комсомольской путевке на «Малую целину» – в Ипатовский район[Район Ставропольского края, расположенный на границе с Калмыкией] края на уборку урожая. За два с лишним месяца заработал фантастическую для 1962 года сумму – 750 рублей[Это уже послереформенные (1961 г.) деньги и сумма, действительно, весьма и весьма значительная. Для сравнения: средняя зарплата по стране – 85 рублей, зарплата врача Ставропольской больницы – 110 рублей, зарплата майора, командира батальона – 120-160 рублей, литр бензина АИ-93 – 95 копеек за 10 литров (АИ 76 – 70 копеек), бутылка водки Московская – 2,87 рубля, буханка хлеба – 14-20 копеек, литр молока – 28 копеек, килограмм сыра – 2,8 рубля (прим. ред.)]. Поехал в Москву и купил мотоцикл – «Ява-350».
Это расширило наши возможности в плане путешествий: Пятигорск, Кисловодск, Нальчик, Баксанское ущелье – места, где мы побывали с Василием. С ним интересно было путешествовать: прежде, чем куда-то собраться, он изучал историю места, его достопримечательности. Далее мы действовали целенаправленно, а не просто глазея. Этого подхода он придерживался и когда мы ездили в Москву, на Селигер, в Ленинград. Позднее – в Венгрию, Польшу, Югославию, Индию. А вечером, когда все ложились спать, он доставал тетрадь и отмечал свои впечатления, сравнивал с описаниями других, фиксировал мысли на будущее… В 11 классе появилась толстая впечатляющая тетрадь, а в ней «Призрак» – парусник, с мощной энергетической установкой. Василий тогда увлекся историей парусного флота, приобщил и нас. Мы обсуждали фантастические технические возможности «Призрака», прокладывали курс кругосветных путешествий, вели судовой журнал (на обложке гриф секретности: «перед прочтением сжечь»). Происходило это на Палубе – так мы называли мансарду моего дома. Это была наша «территория свободы» – мои родители выделили мне мансарду в полное пользование, и мы проводили там почти все свободное время.
При входе на Палубу висел девиз – «Хотеть – значит мочь», а на балконе-мостике – рында для «отбивания склянок». Когда я отсутствовал, ребята приходили туда самостоятельно. На разных этапах жизни Палуба трансформировалась в оружейный арсенал, мастерскую, боксерский ринг, фотостудию для постановочных съемок (реконструкции военных лет), картинную галерею из шаржей на каждого из нас, нарисованных Васей. Позднее – казино (резались в преферанс), филиал анатомического музея, а далее – «бар» с «банкетным залом». Потом это так же обыгрывалось в романах Звягинцева – потайные комнаты в московской квартире, помещения «Замка».
После окончания 11 класса встал вопрос, куда идти учиться дальше. Я готовился к поступлению в Качинское лётное, уже прошел медкомиссию. Но Василий убедил нас с Вадимом, что медицина – благородное ремесло, достойное мужчины, и поступать надо в медицинский институт. Определенную роль сыграла и повесть «Коллеги» В. Аксенова. Виктор Малютин поехал в Москву в «Бауманку», но не прошел по конкурсу на общежитие, вернулся в Ставрополь, был зачислен без экзаменов на физмат в СГПИ, а затем призван в армию. Мы не призывались на военную службу. В медицинском институте была военная кафедра, и нас выпустили лейтенантами. Учеба в институте давалась нам легко (не было ни одной пересдачи, у Василия и у меня в дипломе было только по одной тройке).
Всегда оставалось достаточно времени и для спорта, и для чтения художественной литературы, а у Звягинцева и для собственного литературного творчества. В период с 1963 по 1969 гг. читали очень много: Булгаков, Аксенов, Ефремов, Солженицын, Стругацкие, Пикуль, Платонов, Галич, Высоцкий и т.д. Вообще, было над чем задуматься, проанализировать, переосмыслить… Что же происходило в нашей стране, происходит сейчас, есть ли пути сделать жизнь достойнее, честнее, лучше. В отечественной фантастике поднимались острые социально-экономические и морально-этические проблемы. В журнале «Техника молодежи» печатались отрывки «Час быка» И. Ефремова, в самиздате - «Сказка о тройке» Стругацких.
В условиях получения ранее недоступной информации происходил качественный сдвиг в нашем мировоззрении. От романтических настроений к аналитическим оценкам истории и настоящей действительности. У Звягинцева это трансформировалось таким образом, что «Призрак» и его команда отправились в странствия в пространстве и во времени с конкретной целью: используя другие цивилизации, воздействовать на нашу историю, перестроить ее по оптимальному варианту…
Учеба в институте, работа врачом во Владимирской губернии, служба на Сахалине, затем крайком ВЛКСМ, Профсоюз, МВД. Все это время Василий продолжал работать над своим романом. Новые впечатления, новая информация, новые мысли. Писал по большей части ночами, переписывал, вводил новые эпизоды, сюжетные линии, новых персонажей. Использовалось много исторических вставок, рассуждений философского плана. Однако, все это увидело свет в публикациях почти через 20 лет. Долгое время читателями и почитателями его таланта было лишь ближайшее окружение, в первую очередь, мы, его друзья. Василий не любил 90-е годы, но парадокс в том, что именно в это время начали издаваться и получили мировую известность его романы, а он получил признание, как талантливый автор в жанре «альтернативной истории».
Подводя итог, хочу отметить следующее:
Василий Звягинцев не был бунтарем, революционером. Всю жизнь он служил своему Отечеству. Был достойным врачом на периферии, честным офицером в Армии, порядочным функционером в комсомоле, Профсоюзе, МВД и Правительстве края. Но, подобно Салтыкову-Щедрину, не путал «Отечество» и «ваше превосходительство». Как прогрессивно мыслящий человек, он отмечал неэффективность, глупость, порочность власти, критиковал её и высмеивал. Но полагал, что достаточно обратиться к власти с художественным словом, подсказать власть имущим, как бы им нужно работать, жить – и все в стране и в обществе образуется.
Как-то в одном интервью он посоветовал представителям власти почаще читать фантастику.
Сергей Никульшин.
г. Ставрополь, 2020 г.
