Оглавление
Рахмон так и не пришел. Несмотря на усталость, Сашка проснулся на зорьке и первым делом проверил, не возвращался ли напарник. Увы. Попытался позвонить ему на уником, но тщетно. Связь была, но номер Рахмона был недоступен. Мелькнула даже мысль пойти его поискать, но здраво все обдумав, Стриж пришел к однозначному выводу, что Давлатов наверняка уже к вечеру выбрался на трассу Уссурийск — Хасан и был вывезен в безопасное место эвакуационными командами. А раз так, то и нечего забивать голову чужими проблемами, своих с избытком.
Наскоро позавтракав, Сашка связался по радиостанции с центральной усадьбой и доложил обстановку. В ответ получил приказ незамедлительно эвакуироваться через Посьет или, в крайнем случае, через Зарубино. Оперативный дежурный даже потребовал бросать все и немедленно выдвигаться в поселок, но Стриж охладил его пыл, пояснив, что все его вещи и, самое главное, служебный пистолет Кузнецова остались на Фуругельма.
— Давлатов не объявился? Прием.
— У меня такой информации нет. Все, торопись. Отбой связи.
Да, поспешить следовало, прогноз погоды был, мягко говоря, не слишком обнадеживающим. Судя по данным гидрометцентра, сильный циклон, который по вчерашнему прогнозу должен был уйти в сторону Сахалина, изменил направление и обрушился на Находку, продолжая смещаться к западу. Так что уже к 11 часам ожидалось усиление ветра, а ближе к вечеру — сильные дожди.
В экстренном порядке прибрав за собой в спальне и на кухне, Сашка сделал запись в вахтенном журнале, забрал из сейфа запасную обойму от пистолета Рахмона. Подумав, отключил холодильник и покидал в сумку все скоропортящиеся продукты. Тщательно почистил топливный котел и слил с воду с системы отопления. Обесточил насос в скважине и пооткрывал все краны. Перенес вещи в катер и обесточил кордон. Инспекторский дом заколачивать не стал, просто запер на ключ, а сам ключ положил в условленное место. Если Давлатов все же решит вернуться, то ему хотя бы не придется ночевать на улице.
Катер удалось спустить на воду с большим трудом, накатная волна, бьющая прямо в корму, упорно пыталась затолкать катер обратно на слип. У Сашки попросту не хватало сил. Пришлось подключать голову. Затянув катер на самый верх, он завел и наполовину опустил мотор, затем отцепил трос лебедки от рыма и, подгадав под волну, с силой разогнал катер, сталкивая его в воду. В самый последний момент сам запрыгнул на нос, черпанув правым сапогом воду. Практически прыжком заскочил в рубку и дал полный ход назад, одновременно окончательно опуская винт в воду. Сработало! Катер, чуть было не выброшенный очередной волной на берег, выправился и стал уверенно выходить на чистую воду.
Обновленный прогноз погоды оказался чересчур оптимистичным. Усилившийся баллов до пяти северо-северо-западный ветер бил почти прямо в корму, подгоняя катер, оттого путь до Фуругельма занял всего минут двадцать. А вот с причаливанием возникли ожидаемые проблемы. Пришлось становиться на якорь и стравливать цепь, подходя кормой как можно ближе к берегу. Вот только совсем близко подойти не получалось. Накат, хоть и не такой сильный, как в Пемзовой, был вполне ощутимым, так что пришлось раздеваться догола, благо стесняться на необитаемом острове некого, и брести по пояс в весьма прохладной воде к берегу. Стравливать трос, а затем вновь добираться до катера. Забираться на то взлетающий на полметра, то просаживающийся почти до самого дна борт. Отходить от берега, выбирать якорь. Заходить с разгона носом как можно дальше на слип. Выпрыгивать с изображающего норовистого жеребца катера, опасаясь переломать ноги. Искать замытый волной крюк и спешно цеплять его за буксировочный рым. Потом вспоминать, что пульт от лебедки остался лежать наверху и бежать, ставя рекорды скорости вверх по песчаному склону…
Он справился. Но продрог и устал так, что одна только мысль, что нужно снова лезть в стоящий на высоком слипе катер и одеваться, вызывала тихий ужас. Ну уж нет. Не сейчас. Вначале горячий чай и хотя бы полчаса отдыха, а одеться можно и даже нужно в подменку, все одно готовить кордон к длительной консервации.
В помещении оказалось довольно тепло, похоже, газовый котел продолжал работать. Первое что бросилось в глаза при входе — бело-зеленые потеки на приоткрытой двери, ведущей в рубку. На самой же двери обнаружилась и виновница безобразия: самозабвенно воркующая голубка Йена.
— Ну и что это за безобразие? — обратился он к птице, остановившись в тамбуре и сметая прилипший песок с босых ног. — Похоже, ты тут не голодала, так что еще немного подождешь. Сейчас приведу себя в порядок, чайник поставлю и тобой займусь! Вот только что с тобой дальше делать? С собой брать? Так некуда. Сам без угла, да и не возьмут тебя в автобус без клетки. А где клетку взять? Не знаешь? И я не знаю. Придется тебя назад на волю выпускать. Корма я, конечно, тебе насыплю, вот только не уверен, что чайки, крачки и прочая островная живность тебе хоть что-то оставят, стоит мне только отойти. Так что сейчас перекусим и лети ты отсюда подальше, к своим сородичам, а то к вечеру дождь ожидается, а тебе, как я понимаю, в дождь летать не слишком хочется?
Сказано — сделано. Выставив недовольно курлыкающую и клюющуюся Йену за дверь, Стриж стал готовить кордон к зимовке без людей и, естественно, без отопления.
Как не спешил Сашка, но перевести на режим консервации столь обширное хозяйство оказалось не просто. Только с баней пришлось провозиться почти час. Не оставлять же гнить под полком облетевшие листья с банных веников? Белье, сушащееся на веревках, нужно было собрать и сложить в шкаф. Воду слить со всех баков…
В общем, когда дошло до упаковки личных вещей, Сашка глянул на напульсник уникома и чертыхнулся. Четвертый час дня! В Посьет идти уже поздно, а значит, несмотря на погоду, придется пробиваться в Зарубино.
Стриж спешно, без разбора, выгреб свои вещи из шкафчика прямо в сумку. Помогая коленом, с усилием застегнул замок-молнию и, подхватив заодно сумку с вытащенными из обесточенного холодильника продуктами, решительно зашагал из дома.
Едва открыв дверь, он получил в лицо порцию водяной пыли. За последний час, пока он возился в инспекторском доме, ветер сменился на западный и усилился баллов до шести, и начался мелкий холодный дождь. Выходить в такую погоду в море было чистым суицидом, да и не смог бы он при такой прибойной волне спустить на воду катер. Сейчас и волна была раза в полтора выше, и слип на Фуругельма более пологий. Так что повторить утренний трюк у него бы никак не получилось.
— Что такое «не везет» и как с этим бороться?
Было очевидно, что море совершенно «непроходное». Сашка полез за уникомом, чтобы посмотреть прогноз погоды на ближайшее время, но аппарат не видел сеть. Перезагрузка ситуацию не исправила. Похоже, сбылись прогнозы Петровича по поводу отключения вышек сотовой связи. Это было плохо. Очень плохо. Оставалось ждать улучшения погоды и идти прямиком в Славянку, а то и вовсе во Владивосток. В принципе ничего невозможного. При хорошей погоде три, максимум четыре часа хода, и он на Шкота[27], только вначале нужно будет в Пемзовую заскочить, прихватить с собой дополнительно литров 60, а лучше все 100 топлива.
— Ну и зачем я воду сливал? — вопросил Стриж у хмурого, моросящего дождем неба и потащился назад в дом, возвращать его в пригодное для жизни состояние.
Получилось тоже не быстро. Подключить электричество. Запустить скважину. Заполнить систему отопления водой. Притащить из обесточенной и заколоченной гвоздями бытовки новый баллон с газом. Разжечь газовый котел. Запихать во вновь включённый холодильник скоропортящиеся продукты сразу с двух кордонов…
Обед и он же сразу ужин удалось приготовить, только когда за окном окончательно стемнело. Правда, прежде чем усесться за трапезу, Сашка засел за радиостанцию. Шансов, что удастся докричаться до центральной усадьбы с его слабенькой антенной, не было, но возможно, Рахмон все же вернулся на Пемзовую? Или может, кордон на Большом Пелисе его услышит?
Не повезло. Сашка перебрал все частоты, но эфир безмолвствовал. Только на общем морском 16-м канале отозвалась какая-то береговая служба МЧС, оператор которой внимательно выслушал краткий доклад Стрижа, пообещал доложить руководству и настоятельно попросил не засорять больше данный канал.
Ситуация складывалась печальная. Нет, по поводу своей робинзонады Сашка не переживал. Во-первых, он сохранял мобильность и всегда мог выехать с острова, стоит только дождаться спокойной погоды. Во-вторых, даже если циклон задержится, продуктов и топлива у него месяца на полтора — два безбедной жизни. Ну и главное, уезжать ему особенно и некуда! А учитывая наплыв эвакуированных и вполне очевидные проблемы с зарплатой, шанс найти во Владивостоке съемную квартиру «по карману» выглядел совсем призрачным. Петрович, конечно, не выгонит, вот только сидеть на шее у сурового участкового инспектора — так себе перспектива. Так что единственное, что действительно удручало Сашку, так это полное отсутствие связи с внешним миром. Ни новости узнать, ни прогноз погоды посмотреть, ни с приятелями поболтать, ни фильм посмотреть, ни просто по сайтам пошариться! Тоска!
— Ничего, прорвемся! — вслух успокоил он сам себя. — Пару-тройку дней, пока не распогодится, буду книжки читать и свежим воздухом дышать. Для здоровья, говорят, полезно!
Вот только мантра не подействовала. На душе было тревожно и одиноко. Хотелось выговориться, посоветоваться с кем-нибудь. Мелькнула даже мысль вызвать по рации Фальшивый, пообщаться с той корейской военнослужащей. Узнать, как у них дела. Но здраво поразмыслив, Сашка пришел к выводу, что разговор не получится, и не только из-за языкового барьера. Беженцы просто не поймут, что их кто-то вызывает! Кроме того, даже чудом докричавшись до Фальшивого, он просто не знал, что ему говорить, как объяснить людям, бросившим все и пришедшим в его страну в надежде на помощь, что помощи не будет. У России сейчас своих проблем выше крыши и во многом именно благодаря таким беженцам. Сотни, если не тысячи родных российских граждан на неопределенный срок вырваны из привычной жизни и вывезены куда-то в неизвестность, где уж тут иностранными беженцами заниматься, тем более такими проблемными.
Сашка полистал память уникома, убедился, что сотовая связь и интернет отсутствуют, попенял себе на недогадливость. Ведь слышал от Петровича об ожидающихся проблемах со связью, мог бы и закачать в память несколько фильмов, много времени бы это не заняло. Но толку горевать об упущенных возможностях?
Уже на закате Сашка вышел на крыльцо посмотреть, не вернулась ли выпущенная еще утром голубка. Но нет, двор был пуст. Только сырой и холодный ветер играл мокрыми опавшими листьями, настойчиво, но безуспешно пытаясь забросить их ему в лицо.
Сашка зябко передернул плечами и поспешил в уютное тепло инспекторского дома. Записал в вахтенный журнал подробный отчет о событиях последних двух дней. Пощелкал каналами радиостанции, пытаясь поймать хоть какие-нибудь переговоры. На четвертом канале капитан сухогруза «Полярис» на плохом английском что-то безуспешно запрашивал у капитана порта. Сашка так и не понял, кто ему был нужен: российский Посьет или корейский Расон. В любом случае оба диспетчера молчали.
Убедившись в бесплодности своих поисков, Сашка порылся на книжной полке и с потрепанным томиком Андрея Круза завалился в кровать. Главный герой, преодолевая невероятные трудности, пробирался через половину постапокалиптического мира к себе домой. Сюжет захватывал.
В любое другое время Сашка увлекся бы повествованием, но не в этот раз. Уж больно тревожные ассоциации рождались в голове парня. Конечно, пока больные пепельной хворью не превращались в зомби, но кто знает, что будет дальше? Нет, мистиком Сашка не был, во всякую потустороннюю хрень не верил, тем более в оживших плотоядных мертвецов. Если подумать, то носители новой болезни даже опаснее выдуманных зомби. Чтобы обречь человека на скорую смерть, им вовсе не нужно его кусать! Достаточно просто покашлять в его сторону, и всё — потенциальный покойник сам становится разносчиком смерти. Причем пример встреченных вчера корейских беженцев наглядно показал, что заболевшие вовсе не ложатся смирненько в собственноручно выкопанную могилку. Напротив, они самым активным образом стремятся найти и пообщаться с еще пока здоровыми людьми. Понятно, что движет ими не жажда крови или мести более удачливым людям, а простой инстинкт самосохранения. Они ищут помощи и сочувствия, но результат-то от этого не меняется!
Погруженный в тревожные мысли Сашка сам не заметил, как уснул. Снился ему уже привычный кошмар, хотя кошмар ли?
* * *
Толстая массивная дверь отъехала в сторону, и он шагнул в ярко освещенное огромное помещение, разделённое прозрачными перегородками на три части. Справа стерильно, много стекла, пластика и хромированного металла; какие-то непонятные шкафы с панелями управления, прозрачные и полностью закрытые боксы и стеллажи. Между всем этим сверкающим великолепием суетятся какие-то аборигены в белых герметичных комбинзонах. Слева настоящий зверинец с многочисленными разноразмерными клетками и вольерами с самыми разнообразными обитателями: от мелких грызунов до все тех же аборигенов. Шум и резкие запахи страха и боли достигали чувствительных ноздрей Сааля, несмотря на шумоизоляцию и мощные вытяжки. А в центре на горе мягких подушек в окружении множества пультов и огромных трехмерных экранов возлежала белоснежная хозяйка лаборатории — пра Шаста, рядом с которой почтительно застыла полная рука столь же белоснежных шашквошей.
— Ты пришел, хшет, — раздался в голове Сааля ровный, без эмоций голос Шасты. — Значит, последняя гибернация тебя не убила. Это хорошо. Нас ждет много работы.
После катастрофического провала с последней их кладкой, в гибели которой прахма безосновательно, с точки зрения Сааля, обвинила его, они старательно избегали друг друга, предпочитая уходить в гибернацию, пока бывший половой партнер бодрствует.
Сааль хорошо помнил тот злополучный день, когда через большой цикл, примерно равный шестидесяти полным оборотам местной захолустной планеты вокруг своего светила, они наконец вскрыли герметично замурованную кладку внутри ступенчатого зхикурата. Вот только вместо стайки голодных, щурящихся от яркого света драегов, они обнаружили сотни мумифицированных яиц с почти полностью сформировавшимися зародышами! И ладно бы, как в Уре, причина была бы в несовершенстве доступных аборигенам технологий, или как в долине Нила — в неправильно подобранном месте! Нет, в этот раз пра Шаста учла всё! Всё кроме подлого характера этих неблагодарных животных! Не прошло и двух третей цикла, как мерзкие пожиратели маиса во главе с молодым жрецом решили тайком пробраться в «сокровищницу богов». Идти через главный, тщательно замурованный и защищённый ловушками и сигнальными системами проход они не рискнули, зато подкопались снизу и сбоку. Скелетированные останки семи мародеров в полуобвалившемся тоннеле служили слабым утешением для несостоявшихся родителей. Все детеныши, не успев родиться, погибли от переизбытка кислорода.
Они, конечно же, всех истребили. Весь этот неблагодарный сброд, так много получивший от божественных драегов и отплативший своим богам подлым коварством. Вот только пра Шаста обвинила именно его в недостаточной охране драгоценной кладки, бросив напоследок презрительно: «Неудачник, ты упустил шанс основать свое собственное Гнездо».
Но теперь все изменилось. Старые обиды нужно оставить в прошлом. Их осталось только четверо. Четверо выживших из полных двух рук богов. Четверо, которым выпала великая честь поставить точку в марафоне длиной почти в сотню больших циклов. Еще немного усилий, и Великая Мать Шеша получит подготовленную и безопасную планету для возрождения Гнезда!