Часть коридора была погружена в чернейшую темноту. Воздух стал другим. Пахло махровыми халатами, которые выдают больным. Другая часть коридора была освещена и казалась безопасной.
На потолке замер черный вентилятор.
Одна из ламп гипнотически мерцала, притягивая к себе внимание. Но я знал, что нельзя выходить на свет - так тебя будут лучше видеть враги. Прятаться надо в темноте. Темнота успокаивает. Но...
В чудовищном облаке сгустившегося мрака самое зловещее - почувствовать чьё-то смрадное дыхание у себя над ухом. Темнота, темнота никогда не меняется.
Вижу дверь. Стоит звенящая тишина. Я решаю дилемму - оставаться на свету, или идти в страшную и незнакомую темноту. Решившись, иду к двери, иду в душной сковывающей темноте. Стоило подойти к двери, как оттуда вывалился весь забинтованный... некто! Его совершенно не останавливает нож, взмахи которого вырывают фонтаны крови из белой рубашки, с завязанными на спине рукавами. Его удар головой чудовищен и он достигает цели. Он напал на меня, бодая головой и кусаясь! Его руки примотаны к его туловищу. но всё равно он опасен!
Я отмахиваюсь ножом, но забинтованный монстр не обращает на нож никакого внимания.
"Надо не резать, а втыкать!" - вдруг понимаю я, и начинаю двигать рукой с ланцетом, как швейная машинка иголкой, держа своей левой ладонью голову опасного забинтованного индивидуума от себя подальше.
- Не бодай меня! – истошно кричу я, а нож с хрустом входит в его тушку снова и снова.
Существо обиженно хрипит, пуская кровавые пузыри, и падает. Я прыгаю на его голове и мне радостно. Как мало надо для счастья. Запоздало приходит панический ужас, опускаясь ниже, и делая ноги ватными. Слишком внезапным было нападение.
В тягучей темноте прислоняюсь к стене и баюкаю свою голову, которую пару раз смог боднуть злобный забинтованный псих. Страдание легко наблюдать, но тяжело чувствовать.
Успокаиваю разбушевавшуюся грудную клетку, которая вздымается и опускается, закачивая кислород в лёгкие. Я у меня один, и мне, кроме меня, обо мне позаботиться некому. Стук собственного сердца кажется громче громыхающего по рельсам трамвая.
Нет нигде покоя...
Вдруг появляются слёзы. Я плачу? Я думал что не умел этого делать. Я погружаюсь редкие капли, как в океан слез, заполняющих неглубокие глубины моего разума. Слезы поглотили меня, и я на миг был окутан и охвачен блаженством. Запрокидываю голову и слёзы моментально высыхают.
Чёрный вентилятор. Опять этот проклятый чёрный вентилятор! Он медленно начинает свой разбег, а во мне волнами нарастает чувство тревоги.
Остатки интуиции заставляют оглянуться.
Кто-то в белой рубашке спешит ко мне из темноты коридора.
- У-у-у-у! - вырывается из меня вой ужаса, я подскакиваю к неизвестному и мой мах рукой настолько быстр, что я даже не вижу своей руки.
Взмах ножа заставляет неизвестного безвольно запрокинуть голову и рухнуть на пол с перерезанной шеей. Струйки багровой жидкости бьют из неё.
Я рву ручку двери кабинета. На счастье, она распахивается. Прыгаю в кабинет и захлопываю дверь.
Я в домике.
Свет кабинета действует благотворно. Закрываю дверь на замок.
Осматриваюсь, и начинаю методично трогать и щупать предметы, открывать ящички стола и шкафы. Сначала верхние или нижние ящички?
Нижние больше, верхние меньше, но туда часто кладут полезные предметы. Ключи, например.
Или пистолет. Руки без моего участия сами и весьма ловко проверяют обойму, снимают оружие с предохранителя. Пистолет им точно знаком. Руки живут своей жизнью. Две обоймы отправляются в карман.
Куда я попал, если в ящике стола тут можно найти пистолет?
В другом ящичке лежит детский игрушечный сундучок. Как трогательно. Не могу пройти мимо.
В нём лежит ключ. Забираю.
Сгребаю бинты, аптечку первой помощи, недоеденную шоколадку. Интересно, если забинтоваться, то забинтованные прекратят на меня нападать? Я же буду забинтованный.
Открываю шкаф, там висит халат. Одеваю его.
Жму на кнопку телевизора. Он издаёт громкий звук и начинает греметь музыка. Я лихорадочно пытаюсь убавить звук и кручу все ручки подряд. Наконец, звук становится тише.
Хотя чего я боюсь? Здание старой постройки, стены в метр толщиной, тут хоть в мегафон ори - никто не услышит.
Услышали...
В дверь постучали. Потом ударили. Что делать?
Что делать?
- Доктор занят, зайдите позже! - кричу я и даже сам верю в это.
От удара слетает навесной замок и в кабинет врывается чудовище в белой шапочке с красным крестом и коротком грязно-белом халате. Я отпрыгиваю к окну, но там высоко и на окне - решётка. И занавески.
Медсестра с доброй перекошенной ухмылкой Ганнибала Лектора двинулась ко мне, не сводя с меня глаз. "У неё помада потекла" - отмечаю я. Или это не помада...
Нож мне кажется детской игрушкой против этого монстра и руки сами рвут пистолет из кармана.
- Бах! Бах! Бах! - пули отстреливают левое ухо, правый глаз и последняя пуля пробивает лоб.
Медсестра, покачнувшись, со злобным хрипом с размаха бьёт меня в плечо, я еле успеваю прикрыться руками и отшатнуться, но удар свиреп и нечеловечески силён. Вроде руки тонкие, как спички, а бьёт, как лось копытом. Я отлетаю в угол и оказываюсь на полу. И всё это под "Времена года" Вивальди, несущиеся из телевизора. Ненавижу осень.
Пистолет уже не кажется мне чем-то надёжным, я жму на спуск в отчаянной попытке выжить.
Ровная строчка из четырёх отверстий перечёркивает грудь монстра, и медсестра заваливается назад и падает на пол, похотливо раскинув ноги в чулках в крупную сетку, обутые в белые туфли-лодочки.
Мне ужасно больно. В плечо будто грузовик врезался.
Превозмогая боль, я захлопываю дверь и подтаскиваю к ней диван, создавая подобие баррикады.
Сажусь в кресло, достаю свою добычу и выкладываю на стол.
Начинаю себя лечить, одновременно жалея. Заботливо мажу плечо зелёнкой и йодом, глотаю таблетки, какой-то антибиотик со стершейся надписью, из которой я различил только "...иллин", и болеутоляющее. С последним я перестарался.
Звуки окружения резко глохнут, зато картинка становится сфокусированной. Отламываю от стеклянной ампулы наконечник и поливаю плечо жидкостью, которая быстро испаряется. Приятный холодок обдаёт пострадавшее место, становится легче.
Жизнь постоянно доказывает, что ненаказанное зло родит еще большее зло, и это действует неукоснительно везде и всегда. Одно зло я наказал, но на вторую медсестру у меня может не хватить здоровья. Или патронов.
"Если каждому давать, то сломается кровать" - всплывает в памяти студенческая мудрость.
Телевизор прекратил грохотать музыкой и выплюнул на экран диктора в пиджаке на три размера больше чем надо.
"Сообщаем последние новости. В Среднем театре нашего города случилась невероятная трагедия. Известная писательница-домохозяйка, автор иронических детективов и курсов "Хочешь похудеть - меньше жри и больше секса", во время спектакля по её роману "Шляпы, унесённые фетром" убила ножом своего мужа-олигарха в VIP-ложе. Затем сбросила тело мужа вниз, убив падающей тушкой начальника ЖКХ Северо-западного округа, и убежала в коридор. В театре началась паника, сработала пожарная сигнализация. Полиция оцепила здание и пока ничего не комментирует. Наши корреспонденты продолжают следить за развитием событий".
А жить тут не скучно. Дожёвываю шоколадку. Фото писательницы кажется смутно знакомым...
Мой взгляд падает на медсестру. Я смотрю на её правый кулак. Подойдя к нему, я с остревенением вырываю их ослабевшей хватки намертво сжатых пальцев здоровенный ключ.
Теперь понятно, почему мне было так больно.
Я уже и забыл, когда я разговаривал сам с собой в последний раз. Я начинаю оживать?
"Тебе пора идти. Идти. Идти" - стучит в висках.
Пора идти. Пора идти. Пора идти.
Со вздохом отодвигаю диван и выхожу в коридор. Нужен выход на лестницу. иначе я никогда не выберусь отсюда. Прохожу мимо двери с надписью "Процедурная".
Может, ключ медсестры подойдёт к двери?
Почему я такой любопытный?
Я не тот, кем привык быть. Где истинный я?
В коридоре появляется шаркающий звук. Белая фигура приближается ко мне. Бежать!
Бежать в кабинет!
Но сзади раздаётся хохот и на меня несётся кресло-каталка, колеса бешено вращаются руками накачанного безногого урода.
Ключ буквально влетает в отверстие замка. Поворот, рывок двери на себя. Ключ вырван из замка и я захлопываю дверь и пытаюсь вставить ключ в замок со своей стороны. В темноте попытка безуспешна. В тусклом свете уличных фонарей, доносящемся от стёкол окна, смутно различаю переключатель на стене и бью по нему.
Комнату заливает мертвенно-бледный белый свет. Я вижу сидящую на стуле медсестру. Она сидит спиной ко мне, раскинув руки, свесив голову на бок.
Я издаю панический звук, нечто среднее между истошным визгом на вдохе и яростным завыванием.
В дверь что-то бьёт с грохотом, а я начинаю ломиться на выход из процедурной с ужасным воплем-рычанием, которое пугает и меня, и того, кто за дверью. Но дверь не поддаётся, и тогда я залезаю на стол возле стены и запрыгиваю на шкаф.
Смотрю сверху на открытый рот медсестры. Перевожу взгляд на столик перед ней. Там рассыпаны вскрытые ампулы и шприцы. На полу валяется резиновый жгут.
Из коридора доносятся отчётливые шлепки ударов. Звук удара телом о стену заставляет стены вибрировать, а шкаф подо мной - дрожать. Потом удары стихают, им на смену приходит шебуршание. Дверь распахивается и в процедурный кабинет на руках вползает безногий.
У нас есть победитель.
Безногий осматривается. Сначала он делает рывок к медсестре и опрокидывает стул с ней на пол.
Но ничто более не связывало её с этой жизнью, и безногий, с хрустом кожи откусив кусок от её руки, тоже понимает это. Слишком твёрдо и невкусно.
"Может, он меня не заметит?" - приходит мысль, но чавкающая морда поднимает глаза наверх и видит меня.
Деловито ползёт ко мне и начинает предпринимать попытки забраться на шкаф.
- Уйди! Уйди! Уйди! - уговариваю его я, но урод рычит, бьёт стекло в створках шкафа, цепляется за полки и упорно лезет вверх, ко мне.
- Бах! Щёлк! - последний патрон влетает между шеей и плечом урода и обойма кончается.
Затвор отлетел в крайнее заднее положение. Я изо всех держусь за дрожащий шкаф, моя нога срывается прямо в темя монстра.
Безногий срывается и падает вниз. Хруст стекла.
Урод хрипит и елозит по полу, по которому разливается багровая лужа.
Я сажусь и свешиваю ноги со шкафа, меняю обойму в пистолете. Древний пистолет, восьмизарядный.
- Ну что, тебе смешно? А я чуть не оглох. - выстрел в помещении только в кино выглядит тихим, на самом деле звук запросто дезориентирует неопытного стрелка.
Оглохнуть можно на несколько минут запросто. Особенно смешно, когда герои фильма после буйной перестрелки начинают прислушиваться и снова стрелять на шорох, тогда как в жизни после стрельбы в помещении им в ухо орать надо изо всех сил, чтобы они услышали хоть что-то.
Безногий напоролся сонной артерией на им же разбитое стекло. Его глаза полны злобы, рот оскален в гримасе, а его движения всё более вялые и медленные. Он уже мёртв, просто ещё не знает об этом. Когда он затихает, я прыгаю ему на грудь.
- Не судьба тебе попасть в балет. - вглядываюсь в то, что можно по ошибке принять за обычного инвалида.
Это - не инвалид. Это - перекачанный в тренажёрном зале монстр-бройлер. Толстые, как мои ноги, руки, бугры мышц, шея, которой люто позавидует любой борец-классик. Оскаленная пасть и зубы в два ряда. Это ненормально. Это - что угодно, только не норма. Но теперь я хотя бы знаю, как это убить. Пробема только в том, что мне затруднительно носить всё время с собой медицинский шкаф.
Со столика забираю упаковку шприцов и коробки с ампулами, одна наполовину пустая.
В процедурной стало некомфортно находиться. Атмосфера неясной опасности витает в воздухе. Осторожно выхожу в коридор.
Никого.
Подхожу к двери и открываю её ключом из детского сундучка. Напоследок беру с собой огнетушитель. Он тяжёлый и красный. А ещё им ударить можно.
Впереди спуск по лестнице.
