Странные звуки. Хлюпающие, чавкающие. Тихие.
Неслышно ступаю по лестнице вниз. Я был на верхнем этаже, а дверь на чердак закрыта. И замок такой, что отвёрткой не сломать. Остаётся одно - идти вниз.
Но эти звуки - что их издаёт?
Сжимаю двумя руками огнетушитель. Иду вниз по шажку, по шажочку. В свете единственной неоновой лампы, которая горит на площадке этажа ниже, мне спешить некуда.
Лежащая на боку кресло-каталка. Очередной безногий грызёт грудь лежащего охранника. Его голова наполовину погружена в грудь. Лицо охранника вмято внутрь его черепа. Тускло блестит жетон на разорванной куртке.
"Не поскользнуться! Только не это!" - думаю я, нависая над деловито копающемся в потрохах охранника безногом монстре.
Темнота - опасность, свет - безопасность, но не сейчас, не в эту секунду.
С силой опускаю огнетушитель на голову монстра. К моему ужасу, он находит силы поднять голову, которая ушла в потроха охранника, снова, в то время как я поднимаю над головой огнетушитель.
Старый, железный, тяжёлый огнетушитель снова обрушивается но голову монстра. В груди охранника что-то булькает. Я бью огнетушителем снова и снова. И снова и снова. И снова.
Голова монстра сминается. Он лежит без движения.
Просто для эксперимента - втыкаю в него нож. Ощущение, что пытаюсь пробить покрышку грузовика.
Да, с таким чудовищем лучше не сталкиваться.
Обшариваю остатки охранника. Зажигалка, штопор, Револьвер "Наган", три патрона израсходованы. И ещё семь запасных. Перезаряжаю револьвер, прячу в другой карман. Может, свалить с верхнего этажа все трупы на лестницу, и смотреть телевизор в уютном кабинете?
Дверь на этаж открыта. На ней остатки таблички "ИЗОЛЯТ...". Дальше всё сколото. Дверь открывается кнопкой из будки охранника. На стуле в будке лежит газета с броским заголовком "Срочно в номер! Актёр ведущего театра города Ненска сошёл с ума!". Хм. Надо почитать.
"В ходе спектакля актёр драматических ролей Павел Умнов выстрелил настоящим патроном из бутафорской винтовки-трёхлинейки в своего коллегу по театру - актёра Бредогонова, а потом стал колоть его настоящим штыком! Предварительная версия - ревность к актрисе Безноговой, в которую были оба влюблены, хотя актриса замужем. Актёр-киллер был отправлен в психиатрическую клинику для освидетельствования вменяемости. Когда его увозили в машине полиции, он выбил лбом пуленепробиваемое стекло и кричал "Я не веган! Ешьте мясо!". Актриса найдена задушенной в гримёрке! Мрак! Ужас! Кошмар!".
Надо обходить этот театр стороной. Что-то с ним не так. Сворачиваю газету и сую в карман халата.
Лестница ниже завалена каталками, пружинными кроватями, диванами и ещё каким-то хламом. Разбирать этот завал - безнадёжное занятие.
Прохожу на этаж. На стене висит портрет какого-то мужчины с резко очерченным лицом во весь рост. Освещаемый тусклой лампой с потолка, портрет демонстрирует некоторую ирреальность. От него веет культом смерти викторианской эпохи.
Короткий коридор заканчивается подсобкой. Нахожу швабру и маленькие канистры с ацетоном. Одна канистра просто накрыта крышкой, кто-то поленился завинтить её. В другие канистры заткнуты тряпки. Куда делись крышки? Ну и вонь. Зачем здесь эта канистра? В углу еле слышно шипит большой газовый баллон. Никакого соблюдения техники безопасности.
Слышу пыхтящие и шаркающие звуки.
- Ых. Ых. Ых. Ых.
Я понимаю, что стою в тупике, и выхожу в коридор со шваброй наперевес. Из тёмного прохода ко мне приближалась белая фигура, замершая с поднятой ногой при виде меня.
- Я доктор. А ну марш в палату, больной. - строгим голосом говорю я.
И откуда у меня такие способности к мимикрии? Может, во мне пропал актёр? Или не пропал?
Фигура топает ногой и ускоряется. При ближайшем рассмотрении это оказывается некий псих с забинтованной головой, в смирительной рубашке поверх плотного белого халата.
- Ну уж нет... - рычу я и упираюсь в него шваброй.
Я не дам себя боднуть. Он напирает, как трактор на забор. Мне приходит в голову мысль. Отступаю к подсобке.
- Ых-ых! Ррррр! - говорит существо.
Всё, добегался. Я упираюсь ногой в стену, и, налегая на конец швабры животом, впихиваю буйного психа в каморку. Он спотыкается о какие-то совки и веники, и падает.
Элегантным движением я кладу канистру с ацетоном, которая без крышки, на бок, используя швабру.
Достаю газету, поджигаю и кидаю эффектным жестом в каморку. Веер горящих газетных листов падает и ацетон моментально вспыхивает. Огонь лижет несколько канистр, стоящих рядом. Воздух дышит на меня жаром, и я вспоминаю про газовый баллон.
Быстро захлопываю дверцы подсобки и ловко, одним движением всовываю швабру в полукруглые ручки на створках. На пару секунд это задержит психа.
Убегаю в сторону лежащего охранника. Надо подождать. Кто понял жизнь - тот не спешит. С другой стороны - нет смысла ждать своё время, время только уходит.
В месте, из которого пришёл псих, стремительно появляется монстр в белой шапочке. Это медсестра. Она с таким шумом втягивает в себя воздух, что её слышно с лестницы.
В каморке раздаётся громкий крик. Это не просто крик - этот звук пропитан неподдельным ужасом.
Монстр-медсестра кидается на крик и откидывает швабру.
"Обратная тяга" - отстранённо думаю я, поворачиваюсь и в броске пролетаю проём двери, но раздаётся оглушительный взрыв, размазавший медсестру по стенке. Взрывной волной меня бросает на нагромождение кроватей, и я падаю на диван, на его мягкие подушки.
"Какое счастье, что диван выкидывали последним" - думаю я. Мне эйфорически радостно.
Небритые щёки ласкает свежий ветерок из разбитых окон.
Теперь можно идти в проход. Огонь охватывает деревянные детали, ветер из разбитых окон приносит свежий воздух.
Но что это? В коридоре, почти добежав до двери на лестницу, лежит медсестра. Без головы. Не добежала.
В решётке разбитого окна застрял искорёженный чёрный вентилятор. Тебя то я и не заметил. Чёрные вентиляторы несут смерть. Надо быть внимательнее и не забывать про них.
Голова медсестры валяется под подоконником.
По бокам прохода - звукоизоляционные кабинки. Мечта психопата и рок-музыканта - беснуйся, сколько влезет, никто не услышит. В конце прохода горит уцелевшая лампа на потолке.
Открываю двери кабинок. Одну за другой. Не хочется, чтобы мне какой-то забинтованный монстр отрезал путь к отступлению.
Одна кабинка заперта. Картонка, вставленная за прозрачное оргстекло. Надпись на картонке синими чернилами - "П. Умнов". Вставляю отвёртку в замочную скважину и начинаю ворочать ею внутри. Что-то ломается, и дверь открывается.
На полу сидит псих в смирительной рубашке. Он качается и тихонько воет. Стукаю его стволом нагана по темени. Никакой реакции.
- Я доктор. Я тебе помогу. Что тут произошло? - говорю я уверенным голосом.
- Ва-ва-ва-ва. Ннннн... Нннннн... - издаёт звуки пациент.
Раскладываю коробки с ампулами, достаю шприц, отбиваю носики ампул и набираю его на полную вместимость. Содержимое ампул меня не интересует. Хреновый из меня доктор.
- Больной, не шевелитесь. - говорю я и всаживаю шприц в шею.
Поршень шприца бьётся о донышко. Псих ненадолго затих, потом начал раскачиваться всё сильнее и сильнее.
- Ва-ва-ваше состояние будет улучшено! Нннне бойтесь! Театр - это вешалка! Сигнал! Иди на сигнал! Думайте только о себе! Руки! Сигнал! Не пытайтесь это изменить! Руки! Это послание для вас! Не пытайтесь! Это! Изменить! Руки! Сигнал... - он давится собственным визгом, и хрипит.
Его крики гаснут в звукоизоляционной обивке стен, изо рта идут пузыри.
Я выхожу в коридор. Проклятье! Откуда они берутся?
Из последней кабинки в левом ряду выходит пациент в смирительной рубашке, дожевывая обшивку кабинки. Он поворачивается ко мне. Неизвестно откуда взявшаяся реакция заставляет меня стремительно вскинуть наган.
- Бах! Бах! - после двух выстрелов в грудь псих на мгновение остановился в раздумьях.
Стреляю в голову и псих падает. Теперь понятно - стрелять надо в голову. Но что делать, если голова мотается из стороны в сторону? Стрелять сначала в грудь! Но где набрать патронов?
Легко умер псих, и это хорошо. Не надо цепляться за нечто бесполезное, в особенности если это бесполезное - твоя жизнь. Мы только думаем, что живём. Мы считаем своими вложенные в нас мысли в школе, во дворе, в детском саду, в ВУЗе... Но они не наши. Это чужие мысли. А нам нужны наши собственные.
Ко мне вдруг стало приходить пронзительное понимание сути вещей. Этот говорящий псих... Он явно что-то знал.
Осматриваю кабинку, из которой вырвался псих, буквально разломав дверь и оторвав зубами большой кусок обшивки. Целая стена покрашена в багровый цвет. Обшивка со вкусом крови и агонии.
Прохожу в душевые. Что я ищу? Мне бы выбраться... А ещё вспомнить... Себя.
Звук льющейся воды. На полу сидит медсестра, её левый глаз закрыт в блаженстве, а другой глаз застыл, глядя на льющуюся из душа воду. Я понимаю, на это можно смотреть вечно. На лице медсестры багровеют полосы красной помады, размазанные монтировкой. Глумливо скалясь, она привалилась к стене между двумя рукомойниками. С причудами сегодня смерть. Закручиваю кран в душе. Воду надо экономить.
Осторожно щупаю плотную, как колбаса салями, медсестру. У них всегда есть ключ. Есть и этой.
В коридоре раздаётся рёв, от которого кровь стынет в жилах.
Через узенькое окошко вижу, как на бредущего по коридору пациента нападает буйный псих, беседовавший со мной. Поистине, в психбольнице день открытых дверей.
Психи бьют друг друга головами. В тёмной тишине коридора слышен яростный стук лбов. Они не могут драться руками, потому что оба в смирительных рубашках. Они бьют головами снова и снова. Раздаётся треск, и оба падают на колени. Их лбы вмяты друг в друга.
Пусть ваши убийства будут тихими и романтическими.
Я снимаю шапочку с медсестры и одеваю на себя. Она мне впору.
Руки. Руки. Руки?
Что имел ввиду буйный псих?
Я щупаю свои руки. Я был слаб. Всегда. Гуманитарий типичный. О! Я вспомнил - я гуманитарий.
Теперь можно выйти. Прохожу в комнату персонала. Ключ был найден не зря.
Комната залита темнотой. Щелкаю выключателем - света нет. Наверно, взрыв что-то повредил. На столе - настольная лампа. Включаю её.
Обшариваю всё помещение. На стене - плакат с клятвой психиатра.
"КЛЯТВА ПСИХИАТРА
Путь психиатра труден, ибо препятствуют ему буйные сумасшедшие и хитрые манипуляторы-шизофреники.
Блажен тот психиатр, кто во имя науки и психиатрии ведёт больных к лечению сквозь долину ужаса, депрессивного психоза и бреда. Ибо именно он и есть тот, кто воистину печётся о больных своих и возвращает обществу вылеченных".
В тумбочке нахожу пистолет и две обоймы. Это мне нравится.
В шкафу какие-то кассеты. Нахожу кассету номер шесть. Вставляю в магнитофон на тумбочке.
- Сигнал. Проверка. Руки. Осмотр. Запущено множество Мандельброта. Руки. Осмотр. Не бойтесь. Не пытайтесь что-то изменить. Идите по мосту Эйнштейна-Розена. Идите. Идите. - говорит механический голос.
Шипение кассеты. Зажевало, кажется. Выключаю магнитофон и меня будто бьёт мягкая подушка по голове. Я начинаю видеть всё чётче. Глаза различают мельчайшие детали. Даже темнота не помеха.
"Не пытайтесь что-то изменить".
Руки чешутся. Руки? Щупаю свои руки. Они налились буграми мышц. Кажется, мышцы сейчас лопнут. Больно от судорог. Я хватаюсь за край стола и рука сама собой легко отламывает кусок дубового стола, словно он сделан из печенья. Пальцы крошат древесину в пыль. Судороги в мышцах прекращаются. Хочется жрать.
Шарю по всем ящикам. Нахожу сухарики и банку консервов. Пожираю всё, запивая остывшим чаем из стакана. Почему-то ощущение, что всё будет в порядке. Надо идти на сигнал. На какой сигнал?
В магнитофоне есть радиоприёмник. Послушать новости, что ли?
Кручу ручку на магнитофоне и включаю звук.
"Пшшш... Пшшш... В гостях у передачи "Паранормальное-реальное" полковник МЧС Мафан Полтергейстов. Напоминаю радиослушателям, что несколько дней назад во время трансляции ежевечернего ТВ-шоу "Камеди шлак" передача была прервана, появилась надпись "Челябинск. Мы Представляем", потом на сером фоне картинки с летящим метеоритом пошла запись резкого, скрежещущего голоса. Мы сейчас повторим запись.
- Эээ... я полковник Полтергейстов, МЧС, и я против. Не надо ничего повторять.
- И всё же мы повторим. Для наших радиослушателей. Вот она. «Почему ты ненавидишь? Почему? Почему? Почему? Что прячется внутри твоего ума? Ты можешь потерять всё! Ничто не бесценно. Ты сбился с пути. В вымысле есть правда. Оставайся на высоких вибрациях!». - (звук падающего стула... рычание... слышна фраза "я сказал не повторять", грохот, звон, звук удара)
- Эмм... Полковник убежал из студии и разбил вазу. И моё лицо. Вот болван! Дорогие радиослушатели! У нас была версия, что городская телебашня перехватила сигнал из здания Центра изучения тонкой реальности, стоящего на окраине города, недалеко от телецентра. Возможно, там произошёл сбой в психотронной аппаратуре. В тот же вечер в городском театре произошла трагедия, а в местные больницы стали обращаться люди с жалобами на тошноту, головокружение, головную боль, галлюцинации и беспричинный страх. Десятки людей попрыгали с крыш дом. Соседи вцеплялись друг другу в сонные артерии зубами. Городская больница запросила помощи у Минздрава. Полиция дралась с пожарными на топорах. Сотрудники банков жгли деньги и смеялись. Город до сих пор приходит в себя от последствий необъяснимого бедствия. А теперь у нас звонок в студию... Здравствуйте, не ругайтесь матом, вы в прямом эфире радиостанции "Паранормальное-реальное", говорите вашу новость.
- Я Евлампий!
- Очень приятно, продолжайте.
- Я Евлампий! Я в ванной! Моя жена второй день бегает по подъезду! С ледорубом! Первый этаж затоплен! Кровью! Там плавают жители подъезда, два участковых, бригада оперов и экипаж психиатрической «скорой»!
- Какой ужас! Сочувствую! Чем ещё мы можем вам помочь!
- Пришлите ещё оперов! И участковых! Те, что внизу, не справились! Пришлите, а то я боюсь! Я один остался во всём подъезде! Потому что я в шапочке!
- Что за шапочка? Это «Lacoste»? Или «Tom Tailor», или может быть, «Marmalato»?
- Из фольги! Когда психотронкой вжарили - только так и спасся! Шапочка из фольги! Спасся только я и мой кот! На нём тоже шапочка из фольги! Помогите! Я слышу жену, она рубит дверь в квартиру! Пришлите кого-нибудь! Мне страшно! Ааааа! Не надо! (слышен стук железа о дерево).
- Вы звонили в полицию?
- Да! Три раза!
- И что они сказали?
- Сказали что им самим страшно! (слышен стук железа о дерево, треск, жалостливые крики и рычание).
- Вы держитесь там, хорошего вам настроения и здоровья. Кажется, связь оборвалась. Вот где полковники МЧС, когда они так нужны? Пшшш... Пшш..."
Радио в магнитофоне затихает. Я чувствую невероятную лёгкость. Хочется петь, танцевать, делать пируэты. Я с невероятной лёгкостью хватаю тяжёлую тумбочку и танцую, держа её на вытянутых руках. Вместе с тумбочкой вытанцовываю в коридор. Ко мне приближается забинтованный псих в смирительной рубашке.
- Оставайтесь на высоких вибрациях. - говорю я и метаю в него тумбочку.
Тумбочка разлетается в куски, а психа уносит к стене. Он начинает лежать без движения.
- Не пытайтесь что-то изменить. - говорю я ему и иду к выходу с этажа, по привычке прихватив из ящика в коридоре огнетушитель.
Огнетушитель теперь как пушинка. Даже легче.
Деревянная дверь закрыта. Бью железным огнетушителем в замок, кроша дверь. Она распахивается.
Лестница ведёт вниз. К палатам.
