Оглавление
…Фигурки на экране спотыкались, падали, но бежали, бежали, бежали…
Еще бы им не бежать – буквально попятам за ними неслись боевые киберы. Сквозь тучи пепла, застилавшие грозовое небо, не различить сколько их там собралось, но воображение, подхлестнутое только что пролетевшей сценой разгрома конного рыцарского отряда, украшенной - по-другому в присутствии злобствующих киберов не скажешь - фонтанами крови, половинками лошадиных туш, раздавленных камнеметов и накатывающимся грохотом двигателей, дорисовывали там не меньше десятка злыдней…
Честно скажу – брало это все за душу.
Да-а-а-а… Атака киберов, конечно, страшное дело, но и мы с Ченом тоже был хороши: глаза навыкате, перекошенные рты, пепельные разводы вместо здорового румянца – сразу видно, что из последних сил стараемся. Все там играло против нас – и неохватной толщины стволы и густой переплетенный лошадиной травой подлесок и даже какие-то хищные морды, бросавшиеся на нас прямо из травяной гущи.
- Тут они не доработали, - поморщился Чен. - Не было там ведь такого!
Интонации у правдолюба прослеживались явно просительные. Ему хотелось все это побыстрее прекратить, но я его немую просьбу проигнорировал. Как раз в тот момент экранный Чен тяжелым десантным ботинком наподдал какой-то твари с крокодильим рылом и зубами и та бодро так полетела к деревьям.
- А по-моему – ничего. Вон ты как этой кинозвезде по мордасам засветил. От души!
- Все равно – глупость какая-то получилась, - упрямо сказал Чен, отворачиваясь от экрана. В этом самом месте он всегда конфузился. Что тут поделаешь? Тонкая китайская душа и классическое конфуцианское воспитание не переносило художественного переосмысления режиссером наших приключений на «Тараканьем углу». Только я и в этот раз проигнорировал страдавшего маниакальной честностью китайца.
Фильм вышел три года назад и мы (я, по крайней мере, не без удовольствия), смотрели его уже не в первый раз и как раз сейчас наступал один из самых драматических моментов. Сейчас его ранят, а я, полный мужества и презрения к смерти, подхвачу его и на свои плечах оттащу в овраг, где нас и настигнут злые киберы.
Все случилось, как и в прошлый просмотр – Чен упал, я подхватил и все понеслось…
На экране что-то бахало (чего там могло бабахать?), летели ошметки коры и листьев (вот этого там точно хватало), плыли облака пепла... Отчасти Чен был, все-таки прав. Режиссер закрутил там такую мясорубку, что после первого просмотра я почувствовал себя, вероятно так, как чувствовал себя сейчас Чен. Даже теперь, когда прошло немало времени, никак я не мог свести в голове те поступки, которые делал я экранный и тот я, который сидел по другую сторону экрана. Не стыковались эти вещи. Никак. Что у меня, что у Чена.
Только я переборол это чувство раздвоенности, а он – нет.
В реале тогда два человека пытались выжить сами и не дать распоясавшимся киберам угробить кучу постороннего народа, а в кино - два супермена где - силой, где – умом, а где и нечеловеческой прозорливостью решали задачи планетарного… Да что там «планетарного» - общечеловеческого масштаба, устанавливали контакты и наводили мосты между цивилизациями. Может и прав мой китаец? Фигня все это?
Чен увидел, что я погрустнел и потянулся к выключателю. Только я его остановил.
- Это ведь кино… Чего ты от него хочешь? Зовет на подвиг и так далее… Там по определению чистой правды быть не может. С именами не напутали – и уже хорошо…
Чен недовольно отвернулся от экрана.
- Между прочим, через неделю в те края направляется «Новгород», - поменял я тему разговора.
- Мак-Кафли? – обрадовался Чен. Как-то незаметно он сделал звук потише и вовсе убрал запахи. Это он молодец. Запах гари мне уже надоел, признаться.
- Он уже вернулся?
Мак-Кафли мы хорошо знали. Часто наша, точнее теперь уже не наша, а моя – Чен, как и обещал, уволился таки, как его Адам Иванович не упрашивал – компания пользовалась его услугами. Туда слетать, сюда слетать… Ну знаете, наверное как это бывает.
- Считай, что опять убыл. Ты же знаешь… Между прочим по нашему заказу туда летит..
- По какому это «по нашему»?
Я кивнул на экран, по которому ползли заключительные титры: «Герои, подвиг, навечно в памяти народной…» Бла-бла-бла…
- Аварийный склад и маячок мы там после всего ставили? Помнишь?
Чен кивнул.
- Так управление космогации его у нас застраховало. Из уважения так сказать к первооткрывателям. А теперь там что-то произошло – приходится ремонтную бригаду туда посылать. Не хочешь пробежаться по местам боевой и трудовой славы?
Чен пожал плечами. Знаю такие его пожатия. Они бывает, чреваты неожиданностями…
- Чтоб они вторую серию сняли? «Возвращение на «Тараканий угол»?
- Ну что ты сразу о хорошем? Просто слетаем, поглядим что там и как…
Чен ничего не ответил. Только голову наклонил, изучая меня, словно я невесть что сказал…
- Славы новой захотел? – наконец спросил он.- Мало тебе этого? Вторую серию возжаждал?
- А чем плохо? - ответил я вопросом на вопрос. –Чем плохо-то?
Глава 1
Ночь.
Башня осажденного замка.
С тихим шелестом вокруг башни движется туман.
С верхней площадки, опершись руками на парапет, вниз смотрел человек одетый в железо.
Он пытался различить в движущемся мареве хоть что-нибудь, однако видел он только влажную пелену, простершуюся от края и до края да балку, торчащую из стены на уровне третьего яруса бойниц. Оттуда, снизу, ощутимо пованивало - на балке болтался повешенный три дня назад шпион брайхкамера Трульда, невесть как пробравшийся в замок и чудом никого не зарезавший по дороге.
Человек глубоко вздохнул, поморщился, но причиной досады был не запах, а погода.
- Проклятый туман...
В голосе звучало раздражение. Оно кипело в нем, грозя брызгами достать кого-нибудь еще и обжечь. Хозяин замка искал только повод, чтобы выплеснуть его из себя и хоть немного успокоиться. Раздраженно выругавшись, человек рывком поднялся с колен. В белую муть летучими мышами улетели грубые слова.
- Имел бы хвост и того бы не увидел. Пришлось бы рукой щупать...
Он сказал это сквозь зубы, никак не рассчитывая на отклик, но кто-то из тьмы хохотнул в ответ на шутку. Рука рыцаря сама собой потянулась к мечу - жест вполне простительный для обитателя осажденного замка, но с полпути вернулась назад. Сердясь за только что испытанный страх, он одновременно испытал и облегчение. Повод нашелся. Можно сорвать зло на чем-то более плотном, чем белесое марево вокруг, и железный человек зло бросил.
- Хватит ржать. Не конь.
Поперхнувшись смехом, весельчак умолк. Страх припечатал глупую усмешку к губам, и он так и остался стоять, не решаясь изменить выражение лица. Рыцарь хлопнул в ладоши. Звук получился глухой и мокрый, словно где-то рядом рыбой ударили по влажному песку. Капли влаги, висевшие в воздухе и запах повешенного делали его похожим на стоячую воду пруда - неопрятную и вонючую. Человек за спиной молчал, не решаясь ни словом, ни движением вызвать неудовольствие старшего. Уловив страх, которым повеяло из-за спины, рыцарь взял себя в руки, и примирительно сказал:
- Погода-то...
Злость ушла в туман, сделав его еще гуще. Но человек у него за спиной этого не понял, и продолжал стоял не решаясь открыть рот.
- Погода для штурма - лучше не пожелаешь. - Голос рыцаря стал спокоен, рассудителен. В словах не осталось ни злобы, ни раздражения.
Но невольный слушатель и тут промолчал, словно и сам стал частью тумана. Рыцарь поморщился.
- Чем ржать непочтительно, проверь-ка лучше караулы. И мне спокойнее, да и твоя голова целее будет.
Тот к кому он обратился, с облегчением приложил руку к сердцу. Гроза миновала. О том, что хозяин замка бывал крут в решениях, тут знали все, но, правда, все так же знали, что он и отходчив. Но Карха бережет только тех, кто сам себе не вредит, и второй спеша убраться отсюда, ответил:
- Повинуюсь, Хэст!
Прижимая к бедру тяжелый двуручный меч, он заспешил к внутренней лестнице. Пятясь, спустился в люк, и башмаки его застучали по каменным ступеням... Несколько секунд он слышал топанье и позвякивание ножен, задевавших ступени - тук, тук, тук... Потом звуки стихли.
Оставшись один Хэст Маввей, молодой хозяин замка Керрольд, перешел смотровую площадку и выглянул с другой стороны. Там тоже был туман и был запах.
Ноздри его освежил запах сена.
Прикрыв глаза, Хэст с удовольствием вдыхал аромат подсыхающей травы. Внизу, под башней, еще его отец Аст Маввей Керрольд, устроил конюшню, и из темноты вместе с запахами доносилось ржание лошадей, окруживших стог сена. Он подумал, что стог тут совсем не на месте и что одной искры от огнеметной машины трульдов будет достаточно, чтоб превратить Конюшенную башню в хороший костер, но крикнула ночная птица, он открыл глаза и мысли его потекли в другом направлении.
Надворные постройки затянуло туманом. Прямо перед ним из него поднималась Башня Сторожевых Псов, а за башней, далеко, почти в трех полетах стрелы из тумана торчали черными плоскими треугольниками верхушки деревьев Дурбанского леса. Все пространство между каменной стеной замка и стеной деревьев туман накрывал словно плащ-невидимка. Под ним, укрытый от чужих взглядов, лежал боевой лагерь Трульда. В очередной раз сожаление острым копьем кольнуло рыцаря - враг для него оказался невидимым, а невидимый противник страшнее любого другого.
Хэст наклонился, пытаясь если не разглядеть, то хотя бы услышать что-нибудь во тьме, но в этот момент за спиной послышались шаги. Он услышал их и не обернулся. Зачем? Он узнал бы их из тысяч других. И шаги и руки обнявшие его.
- Зачем ты здесь? - резко спросил Хэст, надеясь что голос его не выдаст и девушка не почувствует нежности вспыхнувшей в сердце.
- Тебе тут не место.
- Не сердись, брат.
Руки девушки сошлись на его поясе сильно и нежно. Он повернулся, предпочтя слепой темноте ночи лицо сестры, освещенное звездами.
- Почему ты не спишь? - уже мягче спросил он и снял с себя плащ. Девушка укрылась в тяжелых складках, и робко глядя на Хэста снизу вверх, тихо сказала оправдываясь:
- Я спала... Видела плохой сон... Про Черную собаку…
В ее голосе он ощутил неуверенность. Хэст молча смотрел на сестру, любуясь юным лицом. Она смутилась, словно за взглядом брата ощутила взгляд мужчины.
- Тяжело как-то, - она прижала руки к груди. - Давит тут... Не сердись...
С легким сердцем Хэст поправил капюшон на спине сестры. Сердиться на эту красоту было невозможно.
- Иди к себе. Тут опасно, - мягко, но настойчиво приказал он. В голосе его звучала и забота и жалость, что вот сейчас она повернется и уйдет, а он останется один на один с этим туманом, вонью от трупа и возможностью штурма.... Но она не ушла.
Девушка выглянула у него из-за спины и заглянула в темноту.
- Ты думаешь, они осмелятся?
Хэст понял недоговоренное. В замке все думали об одном и том же.
- На штурм? Все может быть... Посмотри, какой туман...- Он снял боевую перчатку, окованную полосками железа, и сунул ее за пояс, другой рукой удерживая тонкие пальцы сестры. Он обвел вокруг них широкий круг.
- Даже костров не видно. Наверняка без колдовства не обошлось...
В круг попали, и лес, и замок, и равнина перед башней и поднимающиеся из темноты на горизонте Тизиранские горы.
Тьма и туман покрывали все, что попало в очерченный братом круг. Отсюда, с башни, они казались слепленными из трех слоев. Самый нижний слой плескался у их ног. Он покрывал землю, наполняя воздух сыростью. Средний слой казался прозрачным - сквозь него проглядывали стены и вершины деревьев, но дальше взгляд увязал в нем, как в непрозрачной воде.
Третий слой это само небо. Оно блестело звездами, но при этом всеже оставался тьмой.
- Зато звезд сколько! - прошептала девушка.
Действительно, если уж что и можно разглядеть в этот вечер с башни, так это горы и звезды. Небо висело удивительно низко. Казалось, протяни вверх руки и рви звезды гроздьями...
- Как тихо, - обеспокоено сказала девушка. - Может быть они ушли?
- Нет, - покачал головой Хэст. - Не может быть. Ты же знаешь девиз Трульда - "Я сюда пришел, я тут и останусь!" Двусмысленно, конечно, но точнее и не скажешь.
Он усмехнулся. Двусмысленность девиза давала повод для этого, но усмешка вышла уважительной. Трульд являлся силой, а с силой приходилось считаться.
- Он упрям!
К своей радости Маввей не услышал в ее голосе страх перед силой Трульдов, а лишь уважение к ней.
- Не бойся его, Мэй! - Хэст обнял девушку за плечи. - Пока жив хоть один из Керрольдов ты не будешь женой брайхкамера.
Ветер, прилетевший неведомо откуда дернул девушку за край плаща, шевельнул прядь волос на щеке. Маввей погладил ее волосы и, подумав добавил, сам понимая нереальность предположения:
- По крайней мере, пока он не передаст мне Всезнающего.
Сестра стояла, уткнувшись лицом в его грудь. Он нежно провел рукой по ее спине. Девушка вздрогнула. Хэст обнял ее покрепче.
- Нужно только немного подождать, - извиняясь, добавил он. - Скоро придет Винтимилли, и мы прогоним брайхкамера.
Молча, они простояли несколько мгновений. Ветер, бросив играть плащом, оторвал клок тумана и погнал его в небо, комкая влажными ладонями. Туман сминался под напором ветра, но ни брат, ни сестра не замечали его. Каждый думал о своем. Сестра - о брайхкамере, брат - о Винтимилли.
Род Винтимилли, с тех пор как поднялись стены замка Керрольд, оставался верным его вассалом. Никогда еще за 300- летнюю историю замка они не подводили сеньоров, и Хэст не видел причин, чтоб сомневаться, что и в этот раз все будет как надо.
Четыре дня назад он птичьей почтой призвал его под стены замка и не сомневался, что через 5-6 дней тот прибудет в Керрольд с отрядом тарквинских наемников и тогда судьбу брайхкамера Трульда можно будет уподобить судьбе ореха, зажатого щипцами...
Но это все потом. А пока их спасали лишь крепкие стены замка. Трульд выбрал время для нападения, словно знал, что в замке почти не осталось защитников.
"А, может, действительно знал? - возвращенный безрадостной мыслью назад, на башню подумал Хэст. - Все-таки Всезнающий у него... А от Всезнающего не спрячешься... "
- А если он не придет? - спросила Мэй
- Кто? Винтимилли? - Хэст рассмеялся. - Успокойся. Он помогал нашему отцу, поможет и нам. Я не помню случая, чтоб он не выполнил своего долга.
Лицо сестры осталось бесстрастным, и Хэст добавил:
- Даже если б у меня не имелось уверенности в его верности нам, я уверен в его любви к тебе. Не думай об этом. Он обязательно придет. Посмотри лучше на звезды.
Небо над замком расцвечивали тысячи огней.
Звезды висели низко, словно переспелые виноградины. Невидимые облака, бесшумно скользящие над головами, создавали иллюзию, что они качаются и вот-вот сорвутся вниз.
- Ну, а все-таки, - продолжала допытываться Мэй. - Что будет если он не придет?
Хэст усмехнулся наивности сестры.
"Какой же она, в сущности, ребенок еще, - с нежностью подумал он, а вслух сказал. - "Не придет...."
- А? - она пытливо заглядывала в глаза.
- Тогда нам помогут звезды, - добродушно сказал мужчина, пытаясь отвлечь девушку от грустных мыслей. - Смотри сколько их!
Она послушно подняла голову и вдруг схватила его за руку.
- Смотри, смотри! Летит!
Глава 2
Хэст повернул голову. Небо в том месте, куда указывала сестра, усеивали разорванные в клочья облака. Над ними, соединяя звезды, где-то, так высоко, что не всякая стрела долетит, висела ровная туманная полоса. Хэст внимательно посмотрел, как полоска яркой чертой соединила три звезды и скрылась в облаках.
- Что ты? Кто летит?
- Звезда! Она летела! - голос Мэй переполняли радость и изумление.
"Девчонка!" - с улыбкой подумал Хэст и назидательно добавил:
- Летают только птицы, драконы и чародеи. Звезды падают!
- Летела! - капризно сказала Мэй. Она даже топнула ножкой от возмущения. - Все равно летела!
Хэст посмотрел на начавшую уже тускнеть полоску. В памяти его колыхнулись какие-то воспоминания, но он отбросил их. Настоящее было важнее прошлого.
- Ну, хорошо, хорошо. Пусть летела. - Не желая ссоры с сестрой по столь ничтожному поводу, он снисходительно согласился и уверенно добавил. - Это знак того, что небо слышит нас... Иди спать. Все будет хорошо.
- Не хочу.
- Тут опасно.
- Не хочу!
Хэст раздраженно пожал плечами, но Мэй знала, что брат простит ей любой каприз.
- А чего ты хочешь?
Она посмотрела в небо, отыскивая там что-то интересное, потом взгляд ее опустился ниже, пробежал по горам и, скатившись с них, окунулся в туман. Глаза ее посветлели.
- Хочу посмотреть, где там Трульд. Говорят, его шатер из чистого серебра?
- Ты ничего не увидишь.
В голосе Хэста слышалась уступка. Она усмехнулась, не обидно, а радостно и у Хэста полегчало на душе. Он разжал руки, и Мэй легкими шагами подбежала к зубцам, ограждавшим смотровую площадку. Девушка наклонилась и тут же отпрянула назад. Одним прыжком Хэст оказался около сестры. Щитом он прикрыл ее от возможной опасности и резко притянул к себе.
- Что с тобой?
Лицо сестры безмятежно улыбалось ему из вороха складок.
- Пахнет, - сморщив носик, сказала она. Увидев улыбку, Хэст облегченно вздохнул. Рука, державшая щит, расслабилась и опустилась. Опасности не было. За своим вздохом он не услышал, что сказала сестра.
- Что?
- Воняет. Шпион воняет. Прикажи снять.
Хэст недоверчиво коснулся рукой ее щеки.
- Все в порядке?
- Да. Прикажи убрать шпиона.
Мужчина наклонился над бездной. В стене, прямо под балкой, на которой болтался повешенный, зияла бойница. Он вспомнил, что когда поднимался наверх, видел там кого-то.
- Эй, внизу! Уберите вонючку.
- Слушаюсь господин! - донеслось оттуда. Спустя мгновение он увидел, как отточенный полумесяц топора на длинной рукояти потянулся к веревке и та, сопротивляясь железу, заскрипела под лезвием. Через несколько мгновений снизу послышалось:
- Ап!
и Хэст понял, что балка освободилась для нового незваного гостя. Все еще держа в руке ладонь Мэй, он увидел, как туман около стены словно всплеснулся, и принял в себя тело шпиона. Сразу же вслед за этим до него донесся удаляющийся крик и удар о землю. Хэст насторожился. Он присел чуть ниже и, вслушиваясь в тишину, наступившую после крика, пытался понять, в чем же дело Мэй схватила его за руку.
- Он жив?
Хэст отрицательно качнул головой:
- Живой не пах бы ....
Шорох тумана не стал ни громче, ни тише, но насторожившийся Хэст уже не верил ему. Подхватив горшок с нефтью, он поджег его, и столкнул вниз. Выплескивая налету огонь, горшок ударился о землю, и расплескался яростной вспышкой. Пламя осветило десятки людей осторожно карабкавшихся по стене вверх. Наиболее проворные из них уже добрались до второго яруса бойниц и, похоже, что одного из них и столкнул труп шпиона. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что там происходит.
- Штурм! - закричал Хэст. - К оружию!
Не успел его голос завязнуть в тумане, как в замке загремели барабаны. Люди на стенах, поняв, что скрываться уже бессмысленно, в ответ разразились боевым кличем Трульдов:
- Суцтрульд!!!
Хэст повернулся к сестре. Любовь и нежность, только что переполнявшие его, развеялись, точно спрятались под броню страха. Хэст не перестал быть любящим братом, но воин сейчас в нем взял верх над всеми другими ипостасями. Замок нуждался в его защите. Защитив его, он защитит и сестру.
- Мэй! Сейчас же уходи! Теперь не до Трульдовского серебра.
- Но я...
- Уходи! - уже не слушая сестру, Хэст потащил ее к люку. Но он не прошел и двух шагов, как та тяжело повисла у него на руке, зашаталась и медленно опустилась на камень.
- Мэй!
- Я… Я…. Я не могу...
Ее глаза закатились, и она с тихим стоном упала навзничь. Не теряя времени, Хэст подхватил сестру на плечо и в два шага оказался у люка. Он сделал три шага вниз, но понял, что опоздал. В башне уже кипел бой, и лестницу заполнял дым. Медленно пятясь назад перед тяжелыми едкими клубами, он вернулся на площадку. Сквозь дым и звон оружия он услышал приближающийся топот. Кто-то бежал вверх по лестнице. Не мешкая, Хэст сбросил сестру с плеча и выхватил меч.
- Кто здесь?
Он не ждал друга и оказался прав. Из дыма выблеснул меч. Маввей отбил удар и быстро перекрестил клинком тьму перед собой. В лицо брызнуло горячим. Он ударил ногой, сбрасывая тело со ступеней, но путь вниз не освободился. На смену упавшему, из темноты выскочило сразу два клинка! Боевым железным сапогом Хэст сбил одного и стрелой выскочил на площадку. Одним движением он придвинул к люку лежавшую рядом крышку. Едва он успел сделать это, как снизу забарабанили, но Хэст только усмехнулся. Дерево казалось крепким, да и вдобавок оковано железом.
"Продержимся! - подумал Хэст. - Однорукий знает где я, и пришлет помощь. Нужно только поторопить его".
Ободряюще подмигнув лежащей без чувств сестре, он свесился вниз и прокричал:
- Двадцать человек в Конюшенную башню! Живо!
Огонь, разгоревшийся во дворе замка, подсветил туман снизу. Теперь с башни стало видно защитников замка, суетившихся во дворе. Побежали к воротам копейщики, темной, слитной массой промчались лучники. Каждый знал свое место и деловито, без суеты готовился к отражению штурма. Хэсту сверху отчетливо видел замысел врага. Главный удар трульды нацелили на Конюшенную башню. Для него это значило только одно - Всезнающий видел его, и направлял удар Трульдов... Страх коснулся затылка, но он взял себя в руки. Не все еще потерянно.
- Эй! - закричал он. - Сюда! - и замахал рукой. Вряд ли они увидали его - туман, но его услышали. Люди прогрохотали сапогами у подножия башни, заскрипела дверь, и Хэст понял, что приказ уже выполняется. Он повернулся к Мэй, ободряюще улыбаясь, и вдруг увидел, что они уже не одни.
Из дыма заполнившего площадку вынырнули две фигуры. Они проскользнули между башенных зубцов и почти сразу превратились в невидимок- черные бесформенные балахоны делали их незаметными на фоне меняющих свою форму клубов дыма.
Внутри у Маввея что-то оборвалось. Предчувствие, что все еще может обойтись, пропало. Перед ним стояли не простые войны Трульда, из тех, что бесхитростно орали что-то внизу и колотившие тараном в ворота. За ним пришли Проникатели - отряд специально обученных убийц, о которых в Империи ходило столько удивительных рассказов, что ни один здравомыслящий человек не взялся бы отделить в них ложь от правды.
Теперь, выбирать между риском прорваться вниз, через горящую башню, и риском остаться на месте, не приходилось. Проникатели были несравненно опаснее пожара. Пока в голове Хэста все это складывалось одно к другому, проникателей на башне становилось все больше и больше. Раз… два... три... Хэст уже насчитал четверых, но пока он раздумывал, что бы предпринять их стало уже пятеро. Что-то вроде гордости вспыхнуло в его душе. Не один, не два, а целых пять проникателей послал против него проклятый враг!
Драться с ними означало верную смерть. Керрольд волоком оттащил сестру в дальний угол площадки и выставил меч. Страх шелухой осыпался с него. Неизвестность - самый сильный из страхов уже не имела над ним власти. У схватки не предполагалось иного итога, чем его смерть, но своя жизнь его уже не интересовала. Он готовился принять предназначенное судьбой, только вот сестра...
"Вычту кого-нибудь из них, - подумал Хэст, глядя на врагов, - а там глядишь, и помощь подоспеет... "
Никто не произнес ни единого слова, но проникатели поняв по движениям Хэста, что сдаваться он не собирается, начали обходить его с двух сторон, не приближаясь, правда, на длину меча. Оружия в их руках он не видел, но Хэст слишком хорошо знал умение этих людей превращать в оружие то, что никогда им не являлось в глазах обычных людей. Каждый из них одолел в единоборстве, по крайней мере, одного тяжеловооруженного рыцаря – так их экзаменовали, давая право выжившим носить черный балахон.
На какой-то момент он упустил их из вида. Проникатели словно растворились в воздухе, смешались с дымом и появились вновь, уже держа в каждой руке по длинному кинжалу. Хэст легко сдержал щитом два выпада и нанес удар сам. Они поймали меч на скрещенные кинжалы. Сталь встретилась со сталью. Меч и кинжалы лязгнули, скрестившись и в этот момент, когда обе руки Маввея оказались заняты, из дыма рядом с ним возникло чье-то лицо и голову его потряс страшный удар. Сбитый с ног он дернулся, пытаясь удержать равновесие, но второй удар подбросил его вверх и снес со смотровой площадки. Он услышал крик сестры, но мгновением позже он уже летел навстречу запаху умирающей травы.... Потом наступила тьма.
На площадке остались только Мэй и Проникатели. Обхватив руками зубец башни, она смотрела вниз. Старший из проникателей, убрав оружие, приблизился к ней.
- Госпожа, - осторожно сказал он. - Прошу тебя.
Мэй стояла словно окаменев. Проникатель понимал, что она сейчас чувствует, и не торопил ее. Он махнул рукой. На внешнем краю площадки послышался металлический лязг, завозились люди. Проникатели копошились там, перебирая металлические трубки. Скрепляя их друг с другом, они быстро собрали что-то вроде кресла с высокой спинкой.
- Мы готовы.
Проникатель почтительно коснулся рукава Мэй.
- Пора, моя госпожа. Еще немного и будет поздно.
- Он жив? - со слезами в голосе спросила девушка. Старший усмехнулся, и странно ей было видеть эту усмешку.
- Все сделано по приказу брайхкамера. Он ждет тебя...
Люк снизу выбивал и так что еще чуть-чуть, и он разлетится в щепки. Не колеблясь более, девушка села в кресло и веревка, натянувшись, заскользила вниз. Один из оставшихся достал маленький мешочек высыпал его содержимое на площадку. Коснувшись его факелом, он отскочил в сторону. Порошок зашипел, и из башни вверх ударил столб ярко-фиолетового света. В ответ на сигнал в лагере трульдов часто зазвонил колокол, и в шум рукопашной схватки вплелось басовитое жужжание катапульт. Огненные росчерки пронеслись над стенами и упали во дворе замка. Начался общий штурм замка Керрольд.
К утру штурм исчерпал себя.
Редеющие звезды освещали выгоревшее дотла пепелище, по развалинам которого словно голодные псы бродили войны Трульда. Вместо тумана в воздухе висела веселая брань победителей. Копьями и руками они ворошили обгорелые обломки, рассчитывая найти там что-нибудь ценное. Утренний ветер, разогнавший наверху ночные облака крутил на земле пепельные вихри. Они, то вздымались вверх, то, столкнувшись друг с другом, опадали теплым прахом на тлеющие угли.
Из распахнутых ворот выехал всадник и, нахлестывая коня, помчался к близлежащему холму. Его вершину венчал пышный шатер с личным значком брайхкамера Трульда у входа. Вокруг шатра редкой цепью стояли горцы из охранного отряда в остроконечных шапках. Этот бой не стал их боем. В этот раз все обошлось без них. Исход дела решили Проникатели и Желтый отряд, ударивший по замку со стороны леса. В глазах, у стоявших вокруг шатра, не плескалось ни азарта, ни зависти. Воины стояли спокойно, понимая, что брайхкамер никого не забудет и хоть что-нибудь от славного ночного штурма перепадет и им. И поэтому они безразлично смотрели, как солдаты Трульда уходили из Керрольда с добычей, доставшейся в ночном бою и как навстречу им, настегивая коня, мчится всадник.
Поскакав к оцеплению, он соскочил с коня и, бросив повод пажу, вошел в шатер. Войдя за шелковый полог, склонился в низком поклоне, ожидая, когда брайхкамер позволит ему говорить. Хозяин сидел в низком кресле, глядя на багровые угли, рассыпанные на медном листе и ровным сухим жаром наполнявшими шатер. Волны теплого воздуха поднимались вверх, колыша легкие двухцветные занавеси.
- Где он? - спросил Трульд не оборачиваясь. Вошедший склонил голову еще ниже. Его душу сушил страх.
- Его нигде нет. Мы ищем всюду.
Брайхкамер подошел к нему, положил руку на плечо. Кто-то из посторонних мог бы принять этот жест за проявление дружбы, но никак не тот, кого коснулась рука Трульда.
- Что в замке?
- Пепел... - ответил тот, не поднимая головы.
- Может быть, он сгорел дотла? - спросил хозяин. Голос его оставался спокоен, и даже вкрадчив.
- Возможно, - неохотно ответил слуга, - но я....
- Возможно? Вот как... - тихо сказал Трульд. Оттого, как он это сказал, спина слуги покрылась холодным потом. Он в замешательстве поднял глаза и отшатнулся. Бешеные водовороты крутились в зрачках брайхкамера, хотя голос продолжал оставаться тихим и ласковым.
- Ищите его. Хорошенько ищите….
Ноздри его дрогнули, выдавая бушевавшей гнев.
- Ибо если ты не найдешь его на этом свете, я отправлю тебя искать его на тот.
Мягкий пальский бархат на плече собрался складками, и собеседник брайхкамера к ужасу своему понял, что тот положил руку на кинжал, что всегда носил за поясом. Он застыл, но тут из глубины шатра его позвал женский голос, и брайхкамер вздрогнув, отпустил руку.
Пятясь, слуга вышел из шатра. Только после того как полог с шелестом опустился, он разогнулся и облегченно вздохнул. Потирая рукой шею, посмотрел вверх. Небо светлело. Одна за другой куда-то пропадали звезды.
Глава 3
Звезда лежала посреди круга дочерна выжженной земли.
Вчера ночью под рев тормозных двигателей она рухнула в лес, отравляя воздух вокруг себя грохотом и вонью отработанного ракетного топлива. Струи огня, более горячие, чем все то, что тут существовало доселе, подожгли лес, и на поляне всю ночь хозяйничало пламя. К утру дождь залил его, заставив забрался под угли, и теперь оно только изредка выплескивалось оттуда тонкими язычками.
За кругом обугленного бурелома горелыми спичками торчали чудом уцелевшие в катаклизме деревья и только за ними, за стеной безлистных стволов, поднимался Лес.
После того, что случилось тут несколько часов назад, тишина его казалась неестественной. Не слышалось даже шелеста листьев. Низкорослый кустарник непонятно как уцелевший этой ночью, прижимал к земле голые, унизанные шипами, словно колючая проволока, безлистные ветви.
Птицы разлетелись, звери разбежались, черви и муравьи, если они, конечно, уцелели после того, что произошло ночью - уползли прочь. Небесного гостя окружала безжизненная пустота, однако ощущение, что кругом не осталось ничего живого, оказалось обманчивым. Малый исследовательский крейсер "Новгород" хоть и превратился в искореженный кусок металла, мертвым не стал. Все то, что еще жило и двигалось внутри него, помогало выжить его хозяевам....
Когда система медицинского контроля выудила из небытия сознание первого из вахтенных, ремонтный комплекс уже вовсю занимался восстановительными работами. Как и полагалось по должности, первым пришел в себя капитан "Новгорода" - Реджинальд Мак-Кафли. Монотонное взревывание аварийной сирены каплями падало в темноту, окутывающую сознание и в какое-то мгновение он понял, что пришел в себя. Не шевелясь, он несколько мгновений висел на привязных ремнях, потом открыл глаза.
Пространства впереди не было. Только плавали в желто-розовом тумане какие-то черные пятна. Мак-Кафли провел перед собой рукой, но ничего не увидел.
"Ослеп!" - мелькнуло в голове. Страх на секунду заставил его забыть боль. Двумя руками он схватился за шлем, сорвал его с головы. Слабый, мигающий свет аварийных ламп вспышкой ударил по глазам, отозвавшись, словно эхом, всплеском головной боли. Первое, что он увидал - шлем. Мгновение он держал его в руках, а потом с отвращением уронил в темноту: руки ходили ходуном, и по лицевому щитку шлема мелкой рябью ерзала зелено-розовая жижа с какими-то полупереваренными волокнами. Только сейчас он осознал, что глаза целы.
"Вижу!" - с острой завистью к самому себе подумал он. - "Вижу!!"
Он попробовал повернуться, чтобы посмотреть, что стало с товарищами, но боль заставила его опустить глаза вниз. Пол рубки заливала темнота. В ней смутно угадывались ноги. Не сводя с них глаз, капитан осторожно пошевелил руками, уже зная, что те у него есть. В суставах щелкало, но руки сгибались именно там, где нужно. Не желая испытывать судьбу, но готовый к любым неожиданностям, он слегка пошевелил пальцами ног. Острой боли не чувствовалось, и Мак-Кафли понял, что не все еще плохо и что лично ему, скорее всего, повезло. Могло бы быть и значительно хуже.
Глядя на свои сотрясаемые мелкой дрожью руки, он даже не попытался подняться, а, засунув ладони в подмышки, остался сидеть, прислушиваясь к ощущениям. Это оказалось на редкость увлекательным занятием. Уже десяток секунд спустя он понял, что в нем не осталось ничего, что не почувствовало на себе столь лихо произведенную аварийную посадку. Однако все, что он носил под кожей, вело себя прилично, только вежливым нытьем напоминая о том, что им плохо. Исключение как всегда представляла голова.
Там гудело и жужжало, причем звук не стоял на месте, а плавно перемещался от одного уха к другому. Капитан попробовал разобраться, что же это там такое шумит, но не смог и бросил. Может быть, это шумела кровь, подстегнутая стимуляторами, может быть эхо грохота двигателей, а может быть и вовсе жужжала там какая-нибудь шальная местная муха.
На всякий случай он легонько потряс головой, пытаясь вытряхнуть жужжащую надоедину, но едва капитан шевельнулся, как перед глазами заходили разноцветные круги и он решил отложить борьбу с шумом до ближайшего будущего.
- Вахта! - прохрипел он. Голос метнулся в тесном пространстве и увяз в тишине, зажатый разбитыми стенами. С трудом повернув голову, капитан обежал глазами рубку. Одного взгляда оказалось достаточно. Пришлось снова закрыть глаза. Смотреть на такое у него не хватило бы духу и тогда, когда он был полон сил, а уж в этом состоянии.... Пока он мог позволить себе жалеть только людей.
Вахта молчала. С третьего раза Мак-Кафли непослушными пальцами отстегнул застежку плечевого ремня. Звонко щелкнув, пряжка разделилась на две части, и он съехал по креслу вниз. Это движение наполнило тело такой болью, что он застонал.
Вместе с ним вахту несли еще двое. Они должны сидеть где-то рядом. Капитан скосил глаза (повернуть голову сил не осталось). Да, действительно. В креслах по левую руку сидели двое. Вряд ли им досталось меньше чем ему, но главное Мак-Кафли знал наверняка: оба еще живы - над каждым креслом изумрудным светом горел личный индикатор.
Для первого раза это ему хватило и этого. Он снова закрыл глаза. Точнее они закрылись сами собой. К огненным кругам, что вертелись в голове, добавились черные мухи. Что бы отвлечься от боли, он попробовал представить себе что-нибудь спокойное, но память услужливо подсовывала картинку недавнего бедствия: верхнюю палубу "Новгорода", из которого с натугой вылезал реакторный блок. Красные лампочки аварийных ракет на реакторе мигали, докладывая о десяти секундной готовности отбросить реактор от "Новгорода", но... Именно этих секунд им не хватило. В этот момент реактор взорвался....
Капитан дернулся, заново переживая трагедию. Обрывок ремня выскользнул из руки, и он упал на пол. Человек попытался встать, но вал отчаяния и боли накатил на него, захлестнул, увлекая в темноту...
Во второй раз из беспамятства его подняли медицинские автоматы. Не открывая глаз, Мак-Кафли прислушивался к своему телу. Плечо жгло так, словно там лежал раскаленный уголь, но это не страшило. Жжение прекратилось, и теплыми волнами покатилось по телу, утихомиривая боль. Необыкновенно приятно чувствовать, как та словно пружина скручивается и прячется где-то, а вместо нее тело заполняет легкость. Несколько долгих секунд капитан наслаждался сознанием того, что все еще жив.
- Капитан, вы живы?
Он попробовал повернуться на голос, но тело мстительно напомнило, что голове и шее досталось, может быть, и не больше, чем другим частям тела, но они всеже, тоньше устроены, нежели рука или нога. Он остановил движение и повернул только глаза.
- Думаю что да. А вы?
- Я мыслю, следовательно....
Ближайшее кресло заскрипело, человек застонал и Мак-Кафли быстро сказал:
- Сидите, Мартин. Несколько минут ничего не изменят. Как там Сергей? Можете на него посмотреть?
Стон сменился кряхтением. Так, наверное, могла бы кряхтеть улитка, вылезая из своей раковины, или черепаха, покидавшая свой панцирь. Тень на противоположной стене поднялась из куска мрака, что оказалось тенью кресла, и склонилось в сторону.
- Раз я существую, то, наверное, смогу...
Штурман выговаривал слова кряхтя и шипя от боли, но все же двигаясь.
- Жи… вой!