– Твою же мать!... – я на долю секунды пришел в себя, инстинктивно заорал, открыл глаза и не увидев ничего кроме радужных, переливающихся кругов, улетел опять в темноту, от жестокого удара сотрясшего капсулу. В последние мгновения ускользающего сознания, почувствовав сильный скрежет...
Сознание вернулось, так же внезапно как и пропало. С диким удивлением, я обнаружил себя висящим в привязных ремнях лицом вниз. Сквозь трещину в стенке капсулы просачивался свет, позволяющий разглядеть шведку, скорчившуюся в той же позе что и я. Другого освещения не было, хотя при старте горела тусклая красная лампочка.
Память не пропала. Я отчетливо помнил все...
– Ага... значит все-таки сбежали... – пробормотал я и постарался пошевелится. – М-да... Сойдет... спасибо, что живой остался.
Как ни странно, ничего особенно сильно не болело. Отстегнул шлем, вздохнул полной грудью и сразу зашипел. Ребра прострелило болью. Ну вот... а я уже порадовался.
– М-мать ... Какого хрена капсулу так перекосило? Врезались во что?
Шведка тоже пришла в себя и увидев меня без шлема возмущенно заорала. Но понял я, что она злится, лишь по выражению лица девушки. Шлем глушил звуки почти полностью...
– Зачем ты его снял?... Инструкцию хрононавта что ли не читал?.. А ну надень...
– Угомонись... Какую инструкцию? Какого хрено... навта?..
– А-а-а... – Катарина смущенно стукнула себя рукой по шлему. – Вылетело из головы.
– Да сними ты его! – заорал я в свою очередь. – Ничего не слышно.
– Ну, да... – девушка сняла шлем и осторожно вдохнула. – Вроде нормально... И куда нас занесло?
– А я почем знаю? Хотел у тебя спросить... Смотри, капсула под наклоном. Нас входным люком уперло во что-то . Тут аварийного выхода не предусмотрено?
– Нет... – Катарина зачем-то покрутила головой. – Но можно сделать вот так...
– Стой! – заорал я в нехорошем предчувствии.
Но шведка уже открыла крышку пульта торчавшего из стены, рядом с ней и дернула за какую-то чеку...
– Млять...
Я уже устал материться, но по другому выразить свои эмоции не получается...
Оглушительно грохнуло, вспышка, капсула подпрыгнула и со скрежетом приняла сравнительно нормальное положение, только с легким креном уже в обратную сторону. Но не критическим.
– Что это было? – заорал я и закрыл глаза руками.
На месте входного люка образовалась отверстие в которое хлынул поток ярчайшего света. Глаза привыкшие к полумраку отреагировали соответственно. Пришлось зажмурится.
– Пиропатроны... – заявил смущенный голосок Катарины. – Люк отстрелился.
Я проморгался и увидел через дыру, покачиваемую легким ветерком ветку. Обычную ветку, с красивенькими фигурными листиками. И веяло влажным воздухом, разбавленным незнакомыми пряными ароматами.
– Земля... – разочарованно протянула шведка.
– А ты куда хотела попасть?
– Ну...
– Без всяких «ну». Нахрена нам какие-то Вальхаллы...и эта... как ее? Шаболда?..
– Шамбала... Неуч.
– И Шамбалы тоже. Надо быстро сориентироваться и двигать к своим... – я отстегнул привязные ремни и неожиданно шлепнулся на пол. – Что за хрень?..
– Вестибулярный аппарат расстроился, – прокомментировала шведка. – Подожди немного, все должно прийти в норму.
Девушка как раз вставать не спешила, осторожно разминая руки и ноги.
– А позволь тебя спросить к каким, «своим» ты собрался? – вдруг неожиданно спросила она
– К своим... – я все-таки умудрился встать и ждал пока пройдет головокружение. – К русским... советским...
– Они мне не свои, – буркнула шведка настороженно смотря на меня.
– Но мне-то свои. А ты... ты можешь считать себя военнопленной. И я тебе гарантирую действительно гуманное обращение и щадящий режим содержания. Но ты будешь обязана предоставлять свое тело по первому требованию...
– Руки! Руки вверх!
– Ты что?.. – я обернулся и увидел направленный на меня ствол пистолета.
– Ну что коммунист, взял меня в плен? – ехидно прошипела шведка. – Ты смотри... Все вы варвары такие подлые. Я тебе жизнь спасла, а ты меня в плен. Не видать тебе моего девичьего тела похотливый самец. Застрелю!
– Да я же пошутил! Согласен, не очень удачно...
– Поздно каяться.
– Не дури. Давай сначала разберемся куда мы попали. А потом топай куда хочешь...
От входа донеслось шипение пополам с клокотанием. Мы синхронно повернули головы и уставились на...
– Черт...
– Твою мать...
В отверстии торчала голова. Птичья голова... Или не птичья, потому что не на одну птицу обитающую на Земле, она не была похожа. Не претендую на роль эксперта по птичьему вопросу, но в зоопарк ходил. Даже страуса видел. Почему птица? У головы был клюв. Не просто клюв, а Клюв. Вот так. С большой буквы. Мощный, длинный, примерно с полметра длиной и расширяющийся на конце, переходя в некоторое подобие утиного, только распертого в ширину. Из-за клюва, по бокам головы, торчали большущие, красные глаза наполовину прикрытые морщинистыми веками... Ну и целая копна пушистых, бурых перьев на макушке, топорщащихся легким ветерком. Больше ничего я не рассмотрел, так как над срезом люка торчала только башка.
Птиц моргнул недоуменно глядя на нас и хрипло заорал, продемонстрировав несколько рядов мелких, иглообразных зубов в своем клювище.
Более мерзкого ора, я в жизни не слышал, но визг Катарины оказался громче. Шведка завизжав, еще и пальнула в птица из своей пукалки. Промазала, конечно. Голова мигом исчезла, до нас донесся удаляющийся топот ног. Такой впечатляющий топот...
– Фрау штурмбанфюрерин, мать твою ети, куда это ты нас зафигачила?
– Вот маму мою трогать не надо, – огрызнулась шведка, а потом немного неуверенно заявила. – Это страус... просто еще неизвестный науке... Значит мы...
– Можно я вооружусь, фрекен Катарина? – перебил я вежливо девушку и не дожидаясь ответа, принялся стягивать с себя здорово стесняющий движения резиновый костюм.
Добравшись до пистолета, почувствовал себя гораздо уверенней и осторожно выглянул в люк.
– Ну что там? – шведка нарисовалась рядом. – Ой... мама...
– Ага... мама.
Прямо перед капсулой, чернела воронка, именно туда мы так жестко воткнулись, а вокруг... вокруг, на сколько хватало взгляда, простирались наваленные как попало каменные глыбы, разного размера и формы, перемежающиеся густыми зарослями деревьев и кустарника. Над землей стояло легкое марево похожее на туман или болотные испарения.
– Это следы вулканической деятельности, – сообщила мне Катарина умным тоном и оборвав листочек с ветки принялась пристально его разглядывать.
– Чем это пахнет? – спросил я у нее.
Ветерок донес неприятный запах, немного напоминавший запах сгоревшего пороха, смешанного с отходами жизнедеятельности человека, называемыми в простонародье дерьмом.
– Сероводород. Похоже, вулканическая деятельность продолжается, но свежих следов извержения нет...
Я слушая девушку вполуха, изловчился и поймал подлетевшее на нас посмотреть здоровенное насекомое, чем-то похожее на стрекозу. Стрекоза громко жужжа и щелкая впечатляющими жвалами, пыталась в ответ на незаконное задержание грызануть меня за палец, а я пристально рассматривал ее, соображая, что же в ней не так...
Стрекоза как стрекоза. Очень большая правда. Нет, но что-то в ней все-таки не так...
– Это что за хрень? – сунул я ее шведке.
– Отстань! – не глядя отмахнулась она и ткнула рукой куда-то вдаль. – Смотри!!!
Примерно метрах в ста пятидесяти от нас, на полянке между скалами, паслось стадо птиц, похожих на большущие копенки перьев, из которых выглядывали довольно толстые, короткие шеи, оканчивающиеся маленькой головкой с толстым клювом, напоминающим массивное лезвие топора. Птицы активно копытили землю мощными когтистыми лапами, тыкаясь потом туда клювом. Так и подмывало их назвать по аналогии – топороклювами.
И перья... перья, были больше похожи на волосы, чем на привычное птичье перо. Размер птичек тоже впечатлял, самая маленькая из них оказывалась на голову выше меня, а это значит, высота ее была не меньше двух метров. Нехилый птиц получается...
– М-да... насколько я понимаю, ты сама не знаешь куда нас занесло.
– Ну да... – ошеломленно ответила шведка. – Я как-то совсем по другому, все представляла...
– Значит стоит начать с самого начала и рассказать наконец, что же ты изобрела и почему Рейх выделил под это дело такие колоссальные ресурсы. И вообще, кто ты такая?
– Это закрытая информация, – коротко отрезала шведка.
Но потом поняв что сморозила глупость, виновато улыбнулась.
– Хорошо... я тебе все расскажу, только давай сначала поедим. Просто умираю от голода. Я сегодня с утра только чашечку чаю выпила.
– А у нас еда есть? – очень заинтересованно, потому что голодное бурчание в желудке становилось все громче, поинтересовался я и выбросил в люк стрекозу, все-таки цапнувшую меня за палец.
– Есть! – гордо кивнула головой шведка. – У нас есть набор выживания, список предметов в котором, лично я составляла. И билась за него насмерть с интендантской службой. И победила!
Мы живенько переместились в заднюю часть капсулы, где Катарина стала копаться в ящиках, а я поглядывая на вход, занялся инвентаризацией нашего имущества, точнее, ревизией оружия. Что-то мне подсказывает, оно очень даже скоро станет не лишним. Собственно, оружие никогда не лишнее. Везде.
Как ни странно, прекрасно понимая, что меня занесло в совершенно неизвестные дали, да еще совершенно непонятным способом, я этого факта совсем не пугался. Почему? Все просто.
Да, любой нормальный человек, поглядев, к примеру, на птичек гуляющих в округе, должен забиться в истерике или на крайний случай впасть в прострацию. А я наоборот, почти счастлив. Да, я тоже считаю себя абсолютно нормальным, но... есть очень существенное «но».
Последние время, я только и делал, что старался выжить. Меня морили голодом, били палками, даже понарошку вешали два раза, старясь низвести до положения бесправной скотины. И надо сказать весьма преуспели в своих намерениях. Каждый день мог стать для меня последним и каждый день, я как мог боролся за свое существование. Холил и лелеял в себе мысль, что рано или поздно сбегу и отомщу. И тут наконец этот ад закончился. Я здоров, вооружен и я не в плену. Так какого рожна еще надо? Понятно, что окружающая обстановка вызывает здоровое недоумение, но только и всего. Ну разве что, еще здоровый скептицизм. Вот как-то не верю я, в мифические Вальхаллы и Шамбалы. Сорок третий год на дворе, для глупых мифов места уже не осталось. Просто на Земле, есть до сих пор совершенно неизведанные места, куда так и не ступала нога человека. Вот как раз в одно и таких мест мы и угодили. А если мы на Земле, то рано или поздно я выберусь к людям, вернусь в строй и отправлюсь на фронт бить фашистов, без ненависти к которым просто не вижу своего существования. А вопрос с пленом, в наркомате я как-то улажу, особенно если доставлю к ним вот такого языка. Просто не язык получается, а бездонная бочка стратегически важной информации. Только вот этой «бочке», о моих намерениях лучше не знать. Ладно, философию оставлю на потом, сейчас, гораздо приземленные моменты насущны. Так, что у нас есть? Перед отправкой, не особо разбираясь, мы покидали в капсулу все подряд.
Поискал взглядом автоматы и с унынием обнаружил их полное отсутствие... М-да... свой я оставил гуркху, а остальные... остальные, так и остались в ангаре. А вот пару комплектов полевой сбруи с подсумками, я все-таки прихватил. И на одной из них кобура с Вальтером висит, но в нее загляну позже.
Значится, у меня есть пистолет и куча патронов к нему. В количестве примерно двухсот штук. Если автоматные магазины полные, конечно. Весьма...
Пистолет отличный... Я повертел в руках парабеллум и вынув магазин заглянул на свет в патронник. Ну да... Почти новый, практически без потертостей... ага... семнадцатого года выпуска. Вообще, простите меня за крамольные слова, но Парабеллум – или как правильней будет, Люгер Р-08, как по мне, немного получше чем ТТ, или, тем более, чем ублюдочный ствол Коровина. По боевым качествам он с ТТ равнозначен, но Люгер, все же комфортнее сидит в руке. А мне попалась «морская модель» с более длинным стволом, что вообще замечательно, но в свою очередь, тоже имеет свой минус. Выхватывать из кобуры придется учится заново. Но это не проблема.
Я загнал патрон в патронник и положил пистолет рядом. На случай, если еще один кур в люк заглянет. Курятину я люблю.
Про кинжал я уже говорил. Здоровый такой обоюдоострый тесак... гм... наточен как бритва, баланс почти идеальный, правда, врезанная в эбонитовую рукоятку фашистская, разлапистая курица глаза мозолит. Выковыряю потом. А так всем хорош, фрицы ножи делать умеют. Да и не только ножи, честно говоря.
– Держи... – Катарина сунула мне в руки ломоть хлеба с сыром и колбасой, затем уселась напротив. – Это из припасов, которые я собрала на пикник. Совершенно случайно закинула сумку в капсулу. На сегодня хватит, а набор первой необходимости завтра вскрою.
– А автоматы забыла, – попенял я ей.
– Ты забыл, – безапелляционно заявила шведка и с аппетитом откусила от своего бутерброда. – Мне было чем заниматься, кроме автоматов.
– Ладно... ешь и разбирайся со своими стволами.
– А чего это ты раскомандовался? – надменно изогнула бровки девушка. – Я как бы постарше по званию буду.
– Ты уверенна?
– Нет? А кто ты? Понятно что обманывал, когда я интересовалась. Признавайся.
– Позже... Сначала оружие.
– Позже... – мстительно скривила губы шведка. – На ящике спиртовка и вода. Разберись с ними, я кофе очень хочу.
– Тебе не говорили, что ты стерва?
– Очень часто. Кофе я буду без сахара...
– ... участвовала в трех экспедициях в Тибет. С отцом в тридцать пятом, я тогда еще совсем молодой была и в тридцать восьмом, уже от Аненербе. Ее возглавлял Эрнст Шеффер. А третью, в тридцать девятом, возглавила сама... –девушка замолчав, отпила кофе из стаканчика.
– Чего вас туда понесло? – воспользовавшись паузой, спросил я у шведки, и подкурил сигарету. В кармане парашютной куртки оказалось две пачки «Житана». Одна початая, а вторая целая.
– Зачем? А зачем там крутилась экспедиция вашего Старосельцева в тридцать втором году? И ваша же, Блаватская. И британец, профессор Мюррей, – ответила вопросом на вопрос шведка. – Тибет, мать цивилизаций и таит в себе многие тайны вселенной. Владеть ими – значит владеть миром. А импотент с челкой спит и видит себя, как раз властелином всего мира.
– Гитлер что ли? Правда импотент?
– Поговаривают. – Усмехнулась Катарина. – У вашего фюрера хоть жена есть и дети, а этот бобылем кукует. Значит импотент или латентный гомосексуалист.
– Педераст? Я всегда подозревал. Что значит латентный?
– Скрытый, – пояснила шведка скривившись. – Да и хрен с ним. Не перебивай. Так вот... Отец увлекся пангерманизмом...
– Давай нормальными словами.
– Особой ролью Германии в мировом порядке. Возрождением Великой Германии. Ты вообще в школе учился? Простых вещей не понимаешь...
– В университете. Почти год, потом перевелся в военное училище. Но у нас такую хрень не преподают.
– Зря. Слушай дальше. Он решил что тайнами Тибета должна владеть только Германия...
