Разведчики расположились вдоль дороги таким образом, чтобы иметь возможность организовать огневой мешок. Расположились так, как кому было удобно. Лишь бы деревья стрелять не мешали. От дороги до срезов стволов можно было рукой дотянуться…
Олег присел за дерево возле Романова. Справа от него расположился Авдей. Машины были уже близко - метрах в двухстах. Они шли медленно - давала о себе знать старая, разбитая, и местами заросшая, лесная дорога.
-Внимание группа! В машине может находиться крупный полевой командир, - вдруг громко сказал Романов. – Приказываю по месту пассажиров на переднем сиденье не стрелять! Оставим их для допроса!
Олег на мгновение повернулся на своего командира и не узнал его: рядом с Олегом сидел за деревом не человек. Романов вдруг как-то неуловимо превратился в машину, созданную для убийства. Даже внешне… это был монстр. Монстр войны. Безжалостный всесокрушающий Молох…
Машины шли под светом своих фар. Олег про себя усмехнулся: война шла уже больше полугода, а чечены так и не научились соблюдать светомаскировку ради своей жизни. И вдруг он понял: чеченцы просто не ждут здесь никого. Слишком уж далеко находится эта дорога от русских военных баз. Можно и расслабиться, и фары включить…
Но даже самый последний срочник в отряде Романова знал, что на войне расслабляться ни в коем случае нельзя…
Автоматный ремень Олег ослабил и перекинул через дерево. Если его натянуть, то автомат будет плотно прижат к дереву, и таким образом можно будет стрелять из него как из пулемета - в одну точку почти без рассеивания. В таком случае натянутый ремень не дает автомату дергаться так, как если бы стрельба велась с рук.
В прицеле Олег уже держал фары. Он закрыл один глаз - не засвеченный фарами он пригодится, когда фары, возможно, потухнут…
Руки взмокли - Олег чувствовал, как из-под перчаток идет потный пар. По спине пробежали толи мурашки, толи тонкая струйка пота. Сердце уже билось так, что в висках будто кто-то стучал кувалдой.
-Приготовить гранаты! - крикнул Романов.
Одной рукой Олег вытащил из разгрузки РГД-5 и свел на ней усики. Для себя он решил сперва бросить гранату, а только потом уже стрелять из автомата.
Машины подошли метров на тридцать. Напряжение доросло до наивысшего.
По характеру звука двигателя Олег понял, что это шли два УАЗика. Казалось, что до машин уже можно дотянуться рукой. Олег скосил взгляд на командира. Романов явно прицеливался…
-Ну, все… - командир потянул спуск своего автомата. - Огонь!!! - и в этот момент все утонуло в грохоте боя.
Вспышки выстрелов, летящие из стволов искры, гром пальбы, взрывы гранат - все ударило почти одновременно. Размахнувшись, Нартов бросил на дорогу свою гранату, забыв выдернуть из запала чеку, и тут же вцепился в обшарпанное цевье автомата.
АКМС отозвался ударами в плечо. Олег водил стволом автомата по первой машине совершенно забыв, что ему положено бить по второй. Машины остановились - во все стороны от них летели какие-то лохмотья, куски обшивки, брызнуло стекло…
Нартов бил по машине, через пламя и искры из ствола видя как там, в салоне, пляшут от ударов пуль человеческие тела. Кто-то кричал в машинах, но эти крики тонули в грохоте стрельбы. Олег, увлеченный этим зрелищем, не заметил, как у него закончились в магазине патроны, и какое-то время продолжал нажимать спуск пустого автомата. Когда, наконец, до него дошло, почему приклад больше не бьет в плечо, он быстро отстегнул пустой магазин и аккуратно вложил его в разгрузку. Новый магазин встал на свое место и Олег приподнялся, чтобы продолжить стрельбу с колена. Стоящее перед ним дерево словило очередь из его автомата, во все стороны полетели щепки - Олег знал, что это его очередь, а сидящий рядом Авдей пригнулся, думая, что стреляют по нему.
-Не бойся, боец! – возбужденно и весело крикнул ему Олег.
Обе машины уже безжизненно стояли на простреленных скатах, но по ним продолжали вести огонь, до полного уничтожения.
-Харэ! - крикнул Романов, и в мгновение установилась тишина.
Это была звенящая, просто оглушающая тишина…
Олег обернулся на командира. Тот выжидающе смотрел на забитые машины, и вдруг громко крикнул:
-Эй! Есть кто живой? Выходите! Или я продолжу огонь!
Со стороны машин раздались шорохи, кто-то завыл, кто-то начал стонать.
-Два раза повторять не буду! – крикнул Романов.
Из машин выбрались два человека. Первая машина уже горела и вполне хорошо освещала участок дороги, на котором произошла бойня. Они пытались разглядеть в темноте своих убийц, но увидеть никого не могли.
-Вы кто? – спросил Романов.
-Мирные граждане… - отозвался один из вышедших.
Олег прекрасно видел, как трясло от страха обоих выживших…
-Раненые есть?
-Я ранен… - сказал один из горцев.
Разговор происходил на русском языке, и горцам было совершенно ясно, в чьи лапы они угодили.
-На колени оба! – приказал Романов. – Не дергаться! А то убью…
Олег вдруг вспомнил, что не выдернул на гранате чеку, и тихо сказал Авдею:
-Я чеку забыл вырвать…
-Я поищу… - отозвался солдат испуганным тоном. Он, так же как и Олег, впервые принимал участие в таком массовом «мероприятии»…
-Авдей и Заяц - досмотр. Вперед! Стрелять при любом подозрении на опасность… - крикнул командир.
Последнюю фразу он мог и не говорить.
Двое спрыгнули на дорогу и осторожно направились к расстрелянным машинам. Остальные находились в готовности немедленно возобновить огонь по машинам, случись что резкое или непонятное.
-Руки за голову, - послышался голос Зайцева. - Живо!
Олег увидел, как прапорщик вместе с Авдеем уложили горцев мордами в дорогу, а потом Вадик начал кого-то вытаскивать из первой машины. Машина начала разгораться и разведчик спешил вытащить из нее все, что было нужно.
-Пошли, - сказал Романов Нартову и Лунину.
Они спустились на дорогу и Олег, держа автомат на изготовку, подошел ко второй машине. От машины остро несло разлившимся бензином. УАЗ в любой момент мог полыхнуть. Рывком открыв дверь, Олег заглянул во внутрь. Прямо на него выпал из машины человек. Нартов в ужасе отшатнулся назад, и человек упал на дорогу. Он еще шевелился, но в него попало немало пуль, и он явно находился при смерти. Олег на всякий случай выстрелил из автомата ему в голову, и заглянул в машину. В темноте, на заднем сиденье Олег рассмотрел еще одного расстрелянного человека, а на переднем сиденье еще одного. У кого-то что-то булькало, и Олег сразу понял, что это с кого-то еще стекала кровь…
-Что у тебя? - спросил, подходя, Романов.
-Три тела… - отозвался Олег.
-Оружие есть?
Олег вынул из машины автомат и показал его Романову:
-Есть.
-Это все?
-Сейчас посмотрю. Фонарь нужен…
Романов достал из кармана небольшой фонарик, которым он подсвечивал карту, и передал его Нартову:
-Держи…
Олег посветил фонарем во внутрь машины и с удивлением обнаружил, что труп на заднем сиденье принадлежал женщине. Пулей ей разворотило череп, и кровь из ее головы обильно залила полик машины и заднее сиденье.
Из машины Олег достал еще три автомата. Подошел Зайцев и заглянул в салон машины:
-Оба-на! Баба! Ей-то что тут надо было?
-Хрен ее знает, - по-деловому отозвался Олег, привстав на подножку машины и заглядывая в багажник. – Здесь еще стволы есть…
Зайцев открыл багажник и вытащил оттуда еще два автомата, папку с бумагами и дипломат.
-Ищите личные документы! – приказал Романов.
Олег обыскал труп женщины и достал у нее из кармана паспорт и целлофановый пакет, в котором угадывались другие документы. Так же он нашел паспорт у добитого им человека, а Романов нашел документы у убитого водителя.
Первая машина уже полыхала во всю, и зарево огня хорошо освещало место засады. Олег собрал автоматы и вознамерился, было тащить их на себе, как Романов, усмехнувшись, сказал ему:
-Ты же все это не дотащишь до базы!
-А что делать?
-Вынимай из них затворные рамы, а сами автоматы закидывай в машину – пусть горят…
Олег так и сделал. Затворные рамы всех найденных в машинах автоматах он уложил в свой РД. Романов так же затолкал ему в рюкзак и папку с документами, найденную в багажнике, и все найденные при трупах личные документы.
-Ваша граната? – спросил Олега Авдей, отдавая ему невзорвавшуюся РГД-5.
-Моя… - Олег свел на гранате усики и уложил ее в разгрузку.
Романов оглядел место боя, и кивнул в сторону второй машины:
-Поджечь…
Авдей расстрелял по бензобаку машины полмагазина и УАЗ вспыхнул.
Нужно было по хорошему уложить в каждую машину по две большие тротиловые шашки, но на это уже не было времени. Нужно было уходить. От греха подальше…
-Уходим, - крикнул Романов.
Подняв на ноги пленных горцев, группа быстро полезла обратно в гору. Машины разгорались все больше и больше, и когда разведчики были уже в паре километрах от места засады, в машинах начали взрываться не найденные там гранаты…
Оба чеченца были ранены при огневом налете, но, тем не менее, бежали наравне со всеми. Хотя было ясно, что так долго продолжаться это не может. Ведь им даже раны не перебинтовали… только руки…
Перевалив хребет, Романов остановил группу, приказал занять круговую оборону и занялся захваченными чеченцами:
-Кто эта женщина? – задал командир первый вопрос.
-Это жена Ахмадова… - отозвался один из горцев.
Второй демонстративно сжал зубы. По всей видимости, он уже вышел из первоначального шока, и сейчас, видимо, намеревался показать гяурам, как ведет себя в плену настоящий моджахед.
Что это были боевики, ни у кого из разведчиков сомнений не возникло…
-Какого Ахмадова? – спросил Романов. – Ахмадовых много…
-Бислана.
-Кто еще был в машине с женой Ахмадова?
-Так, бойцы.
Вдруг второй что-то резко и громко крикнул по-чеченски, и горец вжал голову в плечи, опустив взгляд на землю. Ясно было, что тот его о чем-то предостерег.
-Ты кто? – спросил второго Романов.
-Я правоверный мусульманин и вас, собак, рвать буду зубами пока жив… - яростно выкрикнул моджахед.
Романов знал человеческие души лучше многих и прекрасно понимал, что и этого он сможет расколоть, но ломать комедию ему, по всей видимости, долго не хотелось. Он просто повернулся, и крикнул:
-Дима!!!
Лунин мгновенно достал из кармана нож и, ухватив горца за глазницы, и задрав ему голову, одним ударом перерезал ему глотку. Брызнувшая кровь попала и на оставшегося чеченца. Тот отмахнулся, и его стала бить крупная дрожь. Он прекрасно понимал, что и его ждет та же участь…
-Он не гордый борз, - сказал Лунин, вытирая об одежду убитого свой нож. - Он жалкий шакал…
-Ну так что? – Романов снова уделил внимание своему собеседнику.
-Это заместитель Ахмадова… - сказал чеченец.
-А ты кто?
-Я Ширвани Чатигов, водитель Ахмадова.
-Ты же был не за рулем!
-Я поменялся. Устал очень…
-Куда ехали?
-На базу в горах.
-Где находится база? Можешь показать на карте?
-Могу.
Ему показали карту, а боевик показал место, где находится база.
-Сколько там человек?
-Человек двести.
-Где сам Ахмадов?
-Сейчас на базе. Вот, вез ему его жену – он ее уже три месяца не видел…
-Кому подчиняется Ахмадов?
-Басаев отвечает за наш район. Ему Ахмадов и подчиняется.
-В вашем отряде есть наемники?
-Есть. Человек двадцать.
-Арабы?
-Да. Есть два негра.
-Кто им платит?
-Не знаю.
-Вообще, деньги в отряде есть?
-У Ахмадова есть. У него же бизнес был до войны…
-Тебе он платит?
-Счет идет, а деньги обещает дать после войны…
-Где есть у вас промежуточные базы или схроны с оружием и другими запасами?
-Еще две базы есть в районе Хал-Килоя. Знаю, есть схрон на кладбище Сельментаузена…
Ему снова показали карту, и он указал на карте все, что знал.
-Где сейчас Хаттаб?
-Не знаю. Говорят, они после Улус-Керта вместе с Басаевым ушли на Ведено.
-Про остальных что знаешь?
-Гелаев был в Сааби-Хуторе, он туда Бислана на выручку звал, но мы не пошли. У нас тогда было мало патронов.
-Сам ты откуда?
-С Шатоя.
Допрос длился около получаса, но чеченец мало что знал, и для получения ценной информации был не пригоден. Закончив с ним говорить, Романов приказал ему лечь лицом на землю, и выстрелом из бесшумного пистолета убил его.
-Ну, чего смотрите? – повернулся Романов на разведчиков. – Никогда раньше не видели такого?
Казалось, что он был зол. На самом деле он был рад, что засада с ходу прошла удачно, без потерь и с результатом: в дипломате находился спутниковый телефон, с помощью которого можно было вскрыть сети управления чеченских боевиков, а в рюкзаке Нартова папка с документами и куча автоматных затворов…
Разведчики разошлись. Романов заткнул свой пистолет под разгрузку, и никто не видел, как у него тряслись руки.
Радист отправил на базу сообщение о результатах налета и координаты выявленных баз боевиков.
-Отдохнули? – спросил командир.
Олег, лежащий спиной на земле, понял, что пора вставать…
-Идем на пределе, - начал ставить задачу подполковник. – Кто будет отставать, того будем нести на руках. Постоянно вести наблюдение. Пошли…
Дозор ушел вперед и группа, чуть выждав, пошла следом. Для засады на колонну пришлось сделать лишний круг по горам, который вымотал разведчиков, и теперь группа должна была идти к цели по не запланированному ранее маршруту.
Ночь стояла темная – хоть глаз выколи. Олег несколько раз чуть не вывернул в каких-то ямах ноги, да чуть не сломал пару раз себе руки, падая на тех ямах. Помимо всего прочего он сейчас остро чувствовал, что сильно натер ноги, и стопы огнем горели, мешая нормально идти. Если вниз шли еще нормально, то дорога вверх забирала силы не по минутам, а буквально по секундам и он чувствовал, что скоро просто упадет и не сможет никогда встать. Олег кусал губы и тихо, почти про себя, подвывал, но шел не останавливаясь. Он уже перестал жмуриться – попадет ветка в глаз, ну и хрен с ним…
Появилась апатия ко всему происходящему, а вместе с ней и злость. Злость не человеческая, какая-то необычная. Еще никогда в жизни Олег не был так зол. Злость гнала его вперед и практически не давала ни о чем думать.
Впереди мелькала спина гранатометчика с сумкой для трех гранат – зеленые вышибные заряды торчали вверх и в стороны, и казалось, что впереди идет японский самурай с мечами на спине и рукоятками мечей вверх и в стороны.
Сзади тяжело дышал Романов. Сейчас он был человеком, и тоже уставал на глазах. Но Олег почему-то был уверен, что командир способен одолеть еще и не такие переходы.
-Ты как? – спросил Романов.
-Иду… - отозвался Олег, не поворачиваясь, но, точно зная, что вопрос обращен к нему.
Группа шла. То вверх по горам, то вниз. То левый косогор, то правый. То кусты, то скалы.
И дышать тяжело…
Перемахнув очередную седловину, начали спуск. Вниз немного легче, но ноги уже просто подламывались без отдыха. Вниз шли минут сорок, и по истечении этого времени Лунин подал знак, что впереди что-то есть. Группа остановилась, пока дозор не выяснит, что впереди и как это что-то может повлиять на безопасность группы.
-Кажись, пришли… - сказал Иванов.
Глеб вытирал с лица не пот, а воду…
Местность осмотрели в приборы ночного видения, сверились по GPS. Романов указал пальцем на разведчиков:
-Авдей и Зайцев в наблюдение. Остальные отдыхать двадцать минут. Не спать. Глеб, Швец, со мной. Старшим здесь остается Нартов.
Романов ушел вниз проводить рекогносцировку засады.
Олег сел под деревом и прикрыл глаза. Двадцать минут, которые Романов отпустил на отдых, он решил взять сполна.
Мокрая спина продрогла, и согреться сил уже не было. Это было совершенно незначительное неудобство по сравнению со всем остальным, что произошло за последние несколько часов, и вскоре Олег плюнул на мороз.
Было холодно. Ночи были еще холодны…
Страшно болели натертые ноги. Ломило от перегрузок спину и суставы. На душе было тяжело от совершенного массового убийства.
Олег вдруг вспомнил, что когда он стрелял по машинам, то даже испытывал в душе какой-то азарт вседозволенности. Тогда ему хотелось стрелять еще и еще. Совершенно спокойно добил в голову раненого боевика. И эта женщина с простреленной головой…
Что нужно было ей в этой машине? Ехала к своему мужу – крупному полевому командиру. А попала в безжалостные руки российского спецназа. И погибла. Кто знал, что в машине будет женщина? Никто не знал. Но даже если бы и знали, это никого бы не остановило. Война не место благородным поступкам. Война это место смерти. Это место, где правит бал ужас и животный страх, боль и чудовищные страдания, жестокость и безжалостность. Здесь нет закона, кроме закона силы. И нигде более, как на войне понимаешь, что жизнь – копейка, и завалить тебя самого могут в любой момент.
А потому начинаешь любить жизнь совершенно по-другому, и постоянно мечтаешь только о том, как после войны, если, конечно, останешься в живых, будешь жить дальше, стараясь использовать свой остаток жизни наиболее продуктивно, а не прожигать его как те, кто цену своей жизни не познал, и не измерил…
Ты видел много людей, погибших на заре своей жизни, так и не успевших ничего сделать за свою короткую и страшную судьбу. И поэтому хочется столько всего успеть…
Но как потом думать о том, что ты не только сам умирал, но и убивал других, отбирая у кого-то право на долгую и счастливую жизнь…
Олег приоткрыл глаза. Отдых физический вернул ему возможность думать. Но мысли эти только усиливали его усталость. Безжалостно давили на сознание. Как лучше отдыхать: душой или телом, Олег еще не знал.
Вдруг на миг ему показалось, что действия спецназа сильно смахивают на действия бандитских группировок, рвущих друг у друга кусок пирога, воюющих друг с другом за сферы влияния…
Подошел Романов. Наткнувшись на ствол автомата Нартова, он усмехнулся: Олег становился настоящим разведчиком. Олег единственный из всех отдыхающих подстраховался, при том, что он четко знал, что к нему из темноты идет именно Романов.
Подполковник присел рядом с ним, сказал:
-Немного еще отдохни и потом я тебя проведу к дороге, покажу, где устроим засаду. Место хорошее…
-Я понял, - сказал Олег. – Руководство страны это та же мафия, только эта мафия выше всех остальных. И ничего святого…
-Опять понесло? – усмехнулся Романов.
-Чеченский пахан когда-то что-то не поделил с московским паханом и московский пахан решил усмирить чеченского. И банда для этого есть – армия… ведь так, Юрий Борисович?
-Безусловно. Все именно так…
-И все это красиво прикрыто патриотическими лозунгами… целостность и так далее…
-Тоже верно.
-Они решают свои проблемы, а нам, да им, - Олег мотнул головой в сторону Улус-Керта. – Нести на себе крест страданий…
-Все, Олег, верно. Так что давай, отдыхай. С утра у нас будет много работы…
-От наших снарядов и бомб гибнет мирное население. И это население обозлилось на нас. Прокляло нас. И уже никто не помнит, с чего все началось. Сейчас и мы, и они просто мстим друг другу. А то, кому эта война нужна – умело подогревает чувство мести. Месть сильная штука. Её еще долго не загасишь. Я теперь немного понимаю Басаева. Я помню, что он говорил в захваченной больнице - видел по телевизору: «…мы хотели добраться до Москвы и там немножко повоевать, и посмотреть, как будут российские власти бомбить Москву…». Жаль, что он до Москвы не добрался. Интересно, как бы себя повела та тварь, которая развязала здесь войну, если бы к ней в кабинет вошел Басаев и достал из ножен свой острый кинжал…
-Не правильные у тебя мысли… - осторожно вставил Романов.
Олег проигнорировал слова командира и продолжил:
-Вот сидят эти ублюдки в теплых кабинетах, попивают там кофе из маленькой фарфоровой чашки, и решают, как на этой войне можно зарабатывать деньги. Война для них бизнес и она у них со страданием, страхом и горем никак не ассоциируется. Война для них ассоциируется исключительно с деньгами и большими деньгами. Где-то здесь, вдали от их теплых кабинетов люди крошат в ночи друг друга, а они там считают прибыль. И им абсолютно плевать, что мы при этом чувствуем, им плевать, останемся мы живы или сдохнем здесь как собаки. Для них мы средство зарабатывания денег. Мы для них расходное средство. Пешки, которыми жертвуют. А вот если бы Басаев дошел бы до Москвы и взял бы эти зажравшиеся хари за уши…
-Тогда я бы уважал его всю оставшуюся жизнь, - сказал вдруг Романов. – Но он захватил больницу с невиновными людьми. Он убивал наших граждан. А это не подлежит прощению. В кругах спецподразделений ему заочно вынесен смертный приговор. И если он попадется в мои руки, я его убью так же, как я убиваю наемников. Убью даже в том случае, если командование прикажет мне взять его живьем. И так сделает каждый офицер спецназа ГРУ, спецназа ВВ, Альфы, Вымпела…
Олег удивленно посмотрел на Романова, как будто тот только что открыл ему страшную военную тайну.
-А что вы, Юрий Борисович, сделаете с теми, кто развязал эту войну? – Олег внимательно посмотрел в глаза Романова.
-Ничего, - ответил командир. – Им на верность я давал присягу. Кстати, и ты тоже.
-Я давал присягу Родине.
-Перестань. Ты и сам, как я вижу, уже прекрасно начал ориентироваться в таких понятиях, как патриотизм и целостность государства…
Олег замолчал. Он давно хотел выговориться перед Романовым и вот обстановка, наконец, позволила…
-Ты немного не правильно рассматриваешь аспект зарабатывания на войне денег, - сказал Романов. - А если ситуация такая, что не веди государство войну, оно теряло бы огромные деньги?
-Я не знаю. Как-то еще не думал об этом.
-Подумай, как будет время…
-Хорошо.
-Надеюсь, ты не отказываешься выполнять боевое задание? – спросил Романов.
-Я не отказываюсь. Я воюю против войны. Против тех, кто делает на ней деньги – против наемников, против тех, кто финансирует войну...
На горизонте появились первые проблески рассвета. Романов встал:
-Нужно идти к дороге. Подъем, разведка…
Лунин, с двумя бойцами, сел на тропу в полукилометре от основной группы – он должен был заранее предупреждать Романова о появлении на тропе путников. Остальные расположились у тропы, растянувшись по фронту метров на пятьдесят. Установили на всякий случай две мины МОН-50, выведя взрыватели на кнопку. Проверившись, отработав команды управления, стали ждать. Предположительно до появления или проводника или отряда боевиков, пожелавших лично увидеть «семерых воинов Аллаха», оставалось около часа-двух.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Позиция Олега была возле позиции Романова. От длительного бездействия на холоде Нартова начало трясти.
-Что, холодно? - усмехнулся Романов.
Олег кивнул. Серая мгла уже рассеялась, и дорога была хорошо видна. До дороги было метров семьдесят. Нартов повел вдоль дороги стволом своего автомата, проверяя, как он будет действовать во время открытия огня.
Подполковник усмехнулся:
-Это не холод. Это ерунда. Вот как вспомню "Черные горы" у Асадобада… Что бы хоть немного согреться мы жгли картон от ракет сигнальных, да обертку от выстрелов к подствольнику… Разворошишь картон, чиркнешь зажигалкой, руки к огню тянешь, дым вдыхаешь - думаешь, что дым в тело тепло принесет. Один хрен холодно. Высота в горах большая, давление низкое - воздух разряжен, и бегать ох как тяжело. Это здесь - одно удовольствие…
-Здесь одно удовольствие, а там у вас было другое… - усмехнулся Олег и вдруг совершенно отчетливо понял, что командир хлебнул такого в Афганистане, чего ему, Нартову, никогда не видать. А раз так, то не имел он морального права так рассуждать о войне перед человеком, который повидал на своем веку того, чего нормальному человеку видеть совсем не надо.
-Юрий Борисович, я вам, наверное, противен?
-Следи, Олег, за дорогой…
Зубы выбивали немыслимую чечетку, а взмокшая при переходе спина встала колом, и мороз уже запустил свои мохнатые лапы даже под свитер. Олег держался, как мог, но, украдкой посмотрев на разведчиков, с удовлетворением заметил, что и они практически все страдают от холода, и верно, держатся на последнем дыхании. Вот сейчас кто-нибудь не выдержит и взвоет от холода…
Олег зло усмехнулся про себя: первым взвывшим будет он сам.
Опять вспомнился расстрел машин, и в кровь пошел адреналин. Тепло распространилось по всему телу и сосредоточилось где-то в голове, в районе затылка. Несколько раз Олега передернуло под воздействием нахлынувших ярких негативных воспоминаний, и ему вдруг захотелось думать о чем-то хорошем…
Вспомнился ему родной дом. Как там сейчас родные? Что они сейчас делают? Спят? Спят, конечно. Спят, и не знают, что сейчас, в это самое время, их сын, внук и жених, сидит под деревом в кустах где-то в горах Чечни между Сельментаузеном и Хал-Килоем и ждет… А кругом мороз… А кругом враждебные горы… И ожидание чего-то страшного и непоправимого… Им тепло и хорошо. Им не надо никого убивать. Им не надо подставлять свою голову под пули врага. А он лежит здесь и ждёт…
А за душой стоит Её Величество Смерть. И страх в душе. И оборачиваешься на каждый шорох. И от каждого куста ждешь очереди в грудь или спину. А за каждой травинкой прячется мина или растяжка. Она тоже тебя ждет. Может, дождется…
Вдруг снова ужасно захотелось взвыть. Только на этот раз не только от холода, а еще и от всего того, что вокруг… Взвыть от страха, от близости смерти, от понимания того, что все это не нужно никому… Взвыть захотелось на Луну. Как волк. Как борз. Как одинокий чеченский борз…
Рядом шевельнулся Романов:
-Сейчас сцапаем проводника…
Подполковник улыбнулся дьяволом. Глаза его блестели в ожидании хорошего "результата".
-А как мы определим проводника? - спросил Олег командира.
-Спросим, - отозвался Романов.
-Как? Прямо отсюда?
-Конечно. Положим их всех на дорогу и спросим…
-А если они не лягут?
-Лягут… - Романов оскалился золотом. Было в этой улыбке что-то от сусуманских уркаганов… - А если не лягут, пусть пеняют на себя.
Олег снова поводил вдоль дороги стволом, проверяя сектор стрельбы. Нешироко, но сойдет. Проводник не должен привести с собой много народу. Если духов будет слишком много, Лунин подаст знать, и группа тогда пропустит всех без боя. Боевики и знать не будут, что их где-то ждала засада. Не хватало еще разведгруппе ввязываться в длительный бой на территории врага…
Если проводник придет один, вообще все предельно просто. Схема захвата отработана еще в мирных условиях буквально до мелочей, как, впрочем, и схема быстрого огневого поражения "лишних" людей. Возможно, что весь бой будет состоять всего из нескольких бесшумных выстрелов из "винторезов".
Олег посмотрел на сосредоточенное лицо командира отряда. Романов еще на месте постоянной дислокации так строил боевую подготовку, что бойцы буквально чуть ли не "вешались" от перегрузок. Зато сейчас самый последний боец отряда всегда знал свою задачу и в дополнительных указаниях особенно не нуждался. Вон как провели засаду на машины! А это уже есть мастерство.
На лице Романова не дрогнул ни один мускул. Командир сосредоточенно следил за дорогой. Все его мысли сейчас были направлены на захват проводника. И ничего другого в этом мире для него не существовало.
Олег, пытаясь согреть пальцы ног, начал ими шевелить, но накалившиеся на морозе горные ботинки уже, по всей видимости, превратили пальцы на ногах в белые костяшки-отморозки…
-Ну и где эта тварь? - спросил Романов минут через сорок.
Олег хотел было ответить что-нибудь, но не смог. Челюсть отказывалась работать - что-то произошло с суставами.
-Сейчас не придет, потом поздно будет… - сказал Романов и посмотрел на часы. - Нам уже валить отсюда надо. Сейчас начнется движение, и мы мало что сможем здесь сделать…
Подполз Иванов. Он курил в кулак:
-Ну что, Борисович, делать будем? Проводник, кажись, не придет…
Глеб выпустил дым сигареты внутрь бушлата.
-Проверяют нас, суки, - Романов посмотрел на капитана. - Они ведь тоже не дураки. Олега могли влет раскусить. Какой из него араб? Наверное, и раскусили, но понимали, что если сразу забузят, то остальные рядом где-то. Придут и перемочат всех на месте.
-Надо было так и сделать сразу. Грохнули бы одного, второй и так бы нас на проводника вывел. Чего было зря комедию ломать… - выговорил Иванов.
Помолчали минут пять.
-Ну так что? - спросил Глеб. - Уходим?
-Подождем еще, - сказал Романов.
-Уходить надо. Светло уже. Движение сейчас начнется. Пастухи…
-Ты что, пастухов испугался?
-Мне на них абсолютно… - Глеб не договорил, и полез обратно на свою позицию.
Еще через пять минут на связь вышел Лунин:
-Никого нет. Что будем делать?
Романов посмотрел на часы, сплюнул в сторону, и сказал:
-Возвращайтесь.
Было слышно, как на той стороне радиоэфира Дима облегченно выдохнул. Наверное, он специально в момент выдоха нажал кнопку на тангенте…
Группа снялась с места неудавшейся засады, и в темпе вышла на хребет, где дождались подгруппу Лунина. Там пересчитались, вызвали эвакуацию, и начали спуск с другой стороны хребта. В назначенное место вышли с резервом времени в полчаса, и заняли круговую оборону. Не хватало еще в самом конце операции расслабиться и нарваться на боевиков.
Бронегруппа пришла точно в срок. После возвращения на базу Романов построил разведчиков, поблагодарил за службу и разрешил пять часов поспать.
Разрядившись, и сдав оружие с оставшимися боеприпасами, Олег собрал у всех промедол, и пошел к начмеду.
-Привет, - поздоровался Олег, входя к врачу в палатку.
Саша еще спал и, услышав Олега, тут же подскочил:
-Что?
-Это я. Промедол принес, - сказал Олег, протягивая Кириллову шприц-тюбики. - Ты чего так прыгаешь?
Саша сел на свои нары:
-Сон приснился страшный.
-Какой? Расскажи, чтобы он не сбылся.
-Уже не помню, - Саша посмотрел на Олега: - Вот только что помнил, а сейчас уже сон вышел из головы…
-У меня такое бывает, - кивнул Олег. - Даже часто…
-Промедол принес?
-Да.
-Как выход?
-Нормально… - Олег неопределенно махнул рукой.
-Давай шприцы сюда!
Саша спрятал промедол в ящик, и дальше лег спать. Олег вышел из палатки, и пошел в свой блиндаж.
В блиндаже Лунин и Иванов уже разливали водку.
-Будешь? - спросил Дима входящего в блиндаж Нартова.
Олег подставил кружку. Он понял, что без водки сейчас он не сможет.
-Наливай…
Распив на троих полбутылки, офицеры повалились спать. Кутаясь в одеяло, Иванов вдруг спросил Нартова:
-Ну как, Олег, ощущения? Вот это уже война…
-Сойдет, - отозвался Олег.
Он завалился на спальник и прикрыл глаза. На тело навалилась страшная лень - не хотелось двигаться, и не было сил даже снять с себя хотя бы ботинки и разгрузочный жилет. Ноги до сих пор не отогрелись, но сейчас под боком была натопленная печка, никуда не надо было идти, и беспокоиться уже было не о чем…
Голова закружилась, и казалось, что тело валится в какую-то бездну. Стало мутно на душе, и Олег не заметил, как впал в дремоту.
***
Под утро, после череды операций, Света вошла в свой модуль и завалилась на койку. Руки-ноги отваливались от усталости. Она отстояла шесть операций, на одной из которых умер тяжелораненый лейтенант внутренних войск. Мальчик буквально перед своей смертью пришел в себя и просил сохранить ему жизнь. Света сделать этого не смогла. У него была большая кровопотеря и значительное повреждение печени. Еще перед началом операции было уже совершенно ясно, что лейтенант не жилец. Но за операцию взялись, пытаясь использовать хоть какой-то шанс на спасение его жизни.
В модуль вошла Ирина и тоже упала на койку. Минут через пять она сказала:
-Господи, когда это все закончится?
Вопрос повис в воздухе. Света не знала на него ответа. Она сама задавала себе этот вопрос тысячу раз на день. И ответа не было.
Еще через три минуты они обе уже спали. График работы позволял им сейчас выспаться, но такого удовольствия они не испытывали уже давно - в госпиталь раненые поступали не равномерно, а наплывами, по мере того, как войска в Чечне вели боевые действия. Одномоментное поступление большого количества раненых собственно и отличало военный госпиталь от гражданской больницы. А наличие у военных врачей погон на плечах заставляло их работать, не взирая ни на какие трудности. Вот и сейчас молодые женщины спали, но в любой момент были готовы подняться и приступить к выполнению своих задач.
Бесследно это не проходило. Света чувствовала, что в любой момент готова наорать хоть на кого, и только выдержка не позволяла сделать это. Иногда, особенно когда раненых привозили под вечер, понимая, что отдых ночью отменяется, ей невыносимо сильно хотелось бросить всё это и просто уехать к себе домой, плюнув на госпиталь, на армию, на войну в Чечне. Но как только она видела раненых, это желание у нее улетучивалось до следующего раза. Света вставала к операционному столу и делала свое дело…
В модуль вошел начальник госпиталя Алишер Ильясов. Увидев лежащих на койках женщин, он деликатно откашлялся.
Ирина подняла голову:
-Заходите, товарищ полковник. У нас есть чай…
Ирина села на койке и привычным движением поправила на голове волосы. Света приподняла голову и, увидев начальника, тоже привстала.
-Да, я, собственно, не за чаем…
Он посмотрел на своих медиков. В госпитале было много женщин, и он умел с ними разговаривать. Было в полковнике что-то такое притягательное, был он элегантен и галантен. Не в свое время он жил. Ему нужно было быть полковником царской армии - дворцы, шампанское, эполеты, шпаги. Но он жил в наше время и судьбой ему было уготовлено разбирать результаты чеченской войны в виде огромного количества раненых, которых принимал его госпиталь…
-Что-то случилось? - спросила Света. Она окончательно проснулась и была готова слушать.
-В Ханкале формируется госпиталь передового базирования. В госпиталь я передаю часть медперсонала. Я не хочу никому приказывать, и поэтому желаю слышать ваш ответ.
-Отвечать сразу? - спросила Ирина.
-Можете два часа подумать.
-Почему такая спешка?
-Потому что через четыре часа на Ханкалу уходит колонна. И тот, кто согласится ехать, должен будет собрать свои вещи и получить продовольственные документы всего за два часа…
-В армии по-другому нельзя… - горько усмехнулась Света. - Там хоть есть условия для жизни?
-Бараки, в перспективе постройка пятиэтажных домов на базе новой сорок второй дивизии.
-Я поеду. Надоело смотреть, как Эльвира окончательно сходит с ума… - вдруг сказала Янина. - Она третий день сидит на лавочке у морга и все время что-то шепчет.
-Тогда и я поеду, - сказала Ирина. - Как мне тут без подруги?
Ирина посмотрела на Свету. Янина благодарно кивнула.
Только Света не из-за Эльвиры решила ехать в ханкалинский госпиталь…
Через четыре часа госпитальная колонна тронулась. Колонну из двадцати машин и автобуса сопровождало два взвода мотострелков на пяти БМП и двух "Уралах" с зенитными автоматическими пушками.
В автобусе Света уснула практически сразу и проснулась только тогда, когда Ирина толкнула ее в бок:
-Вот здесь…
Колонна уже шла по Грозному. В стороне от дороги лежали два остова сгоревших грузовых машин. Ирина повторила:
-Вот здесь…
Света сразу поняла, о чем идет речь, и ей стало не по себе. Здесь, на этом месте, погиб её муж Игорь. Не должен он был погибнуть, не должен был…
Машины остались далеко позади и Света, повернув голову, еще долго смотрела назад, размышляя о чем-то своем. Она уже привыкла к тому, что Игоря нет, и никогда больше не будет, грешным делом уже задумывалась и о том, что на этом жизнь её не окончена, но вид места гибели супруга снова навеял массу переживаний.
Света украдкой вытерла слезу рукавом.
До Ханкалы доехали без происшествий. На новом месте новый персонал разместили по жилым палаткам, пообещав скоро заменить их общежитием. Света и Ирина поселились с женщинами из терапевтического отделения нового госпиталя, вчера прибывшими из Санкт-Петербурга. Как водится у военных, в первый день выпили для знакомства, а потом на пару долго ревели у входа в палатку, проклиная свою судьбу, грязь вокруг и тех, кто развязал эту войну…
***
Выспаться Олегу не удалось. Из штаба прибежал дневальный:
-Товарищ лейтенант Нартов, вас командир вызывает…
Олег подскочил с нар и с готовностью отозвался:
-Иду…
Нартов подскочил, но еще не проснулся, и некоторое время тупо смотрел в след выходящему из блиндажа бойцу.
Выйдя из блиндажа, Олег побрел в сторону штаба. По пути ему встретился Шевченко. "Замполит" ему что-то сказал, но Олег от усталости и недосыпа не понял его и прошел мимо. В палатке Романов указал ему на стул.
-Смотри.
На столе перед Олегом командир разложил несколько фотографий с одинаково-бородатыми лицами. Нартов перебрал их по одной. На некоторых снимках были заметны края каких-то документов - явно эти фотографии были пересняты с удостоверений личности или паспортов.
