Русскому человеку положено любить Францию и хотеть в Париж. А кто не любит и не хочет, тот извращенец. Или, возможно, урожденный француз, которым коварно подменили честное российское дитя прямо в колыбели. Вот что я сказала подруге Насте, едва мы плюхнулись в кафе за столик, с облегчением выпустив из рук тяжелые сумки.
Меня, например, никто не подменял. Я, будучи нормальной русской женщиной, не расслабилась в ожидании заказа, а вцепилась в бесплатный журнал и принялась изучать увлекательные, однако совершенно недоступные мне предложения вроде «Еженедельные туры в Париж и Ниццу всего за две тысячи евро! Мы предлагаем индивидуальный подход к каждому клиенту!» (гмм… пожалуй, за такие деньги и я к кому угодно индивидуально подойду). А Настя вместо того, чтобы поддержать меня и тоже вцепиться, ехидно сообщила, что мне не наскрести двух тысяч евро, да и с шенгенской визой возникли бы проблемы, так что читать подобную рекламу не имеет смысла. Согласитесь, извращенка?
Настя не согласилась.
– Чего хорошего в этой Франции? – удивилась она и с искренним неодобрением добавила: – Там кругом французы, и говорят они все по-французски!
– Ох, – мечтательно простонала я. – Там кругом французы, и говорят они все по-французски…
Обожаю этот язык (хотя совершенно его не знаю). В отличие от Насти, с которой дела обстоят прямо противоположным образом. Впрочем, немудрено. Ее мама преподает французский и мучила им ребенка почти с младенчества. Сама Настя в знак протеста предпочла английское отделение пединститута, но в нагрузку там, как выяснилось, прилагался ненавистный французский, что не прибавило к нему симпатии. Да еще недавно на курсах, где она работает, ей подсунули группу детей, чьи родители возжаждали обучить юных чад именно парижскому прононсу. Начальство жестоко заявило моей бедной подруге, что в условиях мирового кризиса лишних денег не бывает, а для шестилеток Настиных знаний более, чем достаточно. Последнее, подозреваю, верно, однако Настя не привыкла халтурить и вынуждена была засесть за повторение подзабытого материала. К тому же она никогда раньше не имела дела с дошкольниками и плохо представляла себе их психологию. Так что каждый урок приносил ей новые, незабываемые впечатления: то один ученик укусит другого за ухо, то кто-то описается, а однажды Настю окружили и сбили с ног, бодая головами под коленки – причем, похоже, в знак искренней, хоть и по-юному пылкой, любви.
При подобных условиях нежелание ехать туда, где говорят по-французски, вполне понятно. Вот я, например, читаю лекции на математике в Техническом университете (кстати, Настины курсы – его филиал). Согласилась бы я отдыхать там, где каждый встречный приветствовал бы меня определением предела? Нет, гораздо хуже! Где проживали бы исключительно студенты, причем, идя по улице или сидя в кафе, они обсуждали бы между собой вопросы поведения функций, с большим увлечением отыскивая связь между эпсилон и дельта. Да лучше я на все лето запрусь в подвале, чем отправлюсь в столь гнусное местечко! Хватит с меня математики на работе. Примерно то же, наверное, чувствует Настя. Она предпочитает Египет, где не понимает ни слова – даже когда арабы говорят с нею на русском (ну, или считают, что говорят на русском – это как посмотреть).
Впрочем, я не потеряла еще надежды преодолеть скептицизм подруги, поэтому делиться с нею своими соображениями не стала. Скажу больше – даже если бы в тот миг на меня снизошел дар пророчества и я узрела глазами души, какие детективные события поджидают нас в будущей поездке, меня бы это не остановило и я все равно продолжала бы твердить: хочу, хочу в Париж! Но я, слава богу, ничего не узрела. Возможно, помешал принесенный официанткой заказ.
Желание мое было совершенно невинным – поесть взбитых сливок. Правда, в наше время именно с выполнением невинных желаний возникают проблемы. Не сомневаюсь, потребуйся мне, например, электрический вибратор с языком о двенадцати скоростях, я бы с легкостью обрела его в ближайшем секс-шопе, да еще вдобавок к физическому удовольствию получила моральное, обласканная вежливыми, не скрывающими уважения продавцами. Так нет же, черт возьми! Моему организму не нужен вибратор, ему подавай взбитые сливки. Извращенный он у меня и нестандартный. На него не угодишь.
Кто-нибудь возразит: «В чем проблема? Иди в универсам да покупай торт или пирожное». Я этому простаку искренне завидую и сейчас из вредности испорчу жизнь. Знаете ли вы, из чего делаются нынче взбитые сливки, как это знаю я, несчастная? Из пальмового масла. Причем не натурального, а порошкового. По крайней мере, так мне рассказывала работница хлебозавода, и я ей верю. Потому что уже несколько лет как обнаружила страшную вещь: на тортах лишь видимость сливок – нечто красивое, малокалорийное и столь же мало съедобное. Большинство моих знакомых уплетает это за милую душу, а я не могу. То есть могу, но без удовольствия. А тогда зачем?
Потрясение мое было не меньше, чем у героини романа, которая на протяжении последних пяти глав замечала за своим возлюбленным различные странности и вдруг в одночасье узнала: да, он теперь вампир! Потому что разница между настоящими сливками и так называемыми растительными для меня столь же существенна. Растительные сливки, соевое мясо, виртуальный секс – есть многое на свете, друг Горацио, от чего Гамлет тронулся бы умом даже без проблем с родней.
Но я – не изнеженный датский принц, а бывалый боец. За последние годы я лишилась: твердокопченой колбасы (вот не найти мне больше такую, у которой был бы вкус мяса, а не химии), голландского сыра (то, что носит теперь это название, не имеет с голландским сыром моего детства ничего общего) и даже любимого мороженого в виде трубочек (формально оно осталось, но из чего сейчас производится, боюсь даже помыслить). И, поверьте, ни один из своих редутов я не сдала без боя. Я проверяла продукцию различных фабрик, словно опытный дегустатор, и пока хоть одна из них поставляла нормальную еду на прилавки магазинов, я эту еду обнаруживала и приобретала. Вот и в нынешних сложных обстоятельствах я не упала духом, а принялась обшаривать кондитерские, пока не обнаружила сеть кафе, где подают натуральные сливки. Туда я и наведывалась, когда организм требовал его побаловать. Компанию мне охотно составляла Настя.
Однако в тот день нас ждало жестокое разочарование. Жадно стуча ложкой о креманку, я набросилась на ее содержимое – и застыла, пораженная.
Очевидно, выражение моего лица было страшно.
– Зуб сломала? – в ужасе закричала Настя.
Предположение слегка меня утешило. Действительно, когда несколько лет назад я, грызя твердый и очень вкусный черный шоколад, сломала передний зуб, это было еще хуже. Особенно печальным подобное событие оказалось бы теперь, при глобальном кризисе, с легкой руки которого каждый поход к стоматологу вызывает в моем семействе пусть и локальный, но оттого не менее мощный финансовый кризис.
Короче, я пришла в себя и даже обрела дар речи.
– Попробуй хорошенько, что ты ешь, а? – жалобно попросила у подруги я.
– Взбитые сливки с фруктами, – подозрительно ответила она. – А что еще? Тебе что, таракан попался?
Я подошла к девушке за стойкой.
– Скажите, пожалуйста, как у вас делаются взбитые сливки?
– О, – обрадовалась девушка, – очень просто. Раньше приходилось взбивать, и они быстро оседали. А теперь есть такой баллончик, попфыкаешь – и готово. Срок хранения целых пять дней, и калорий меньше.
Вообще-то я человек выдержанный – преподавателю иначе невозможно.
Но это при условии, что не покушаются на святое…
– Баллончик! – гневно воскликнула я. – Баллончик! Почему у вас тут нигде не написано про баллончик? Почему на ценнике «взбитые сливки»? Сливки получаются не из баллончика! Они получаются из молока, а молоко берется из коровы! Они взбиваются миксером! Они не хранятся пять дней!
– Вы чо грите-то? – флегматично уточнила барышня.
Гнев мой угас. Ну, что с нее возьмешь?
– Кавычки бы, что ли, поставили? – обреченно вздохнула я.
До этой гениальной мысли я дошла не самостоятельно. Недавно моя мама купила лососевые биточки, запах и вкус которых исключали всякую вероятность того, что это еда. По крайней мере, предназначенная человеку. И что бы вы думали? Внимательно изучив коробку, я обнаружила как состав (растительный белок, разумеется), так и надпись: биточки «Из лососевых рыб». То есть «Из лососевых рыб» – это название, понимаете? И не придерешься! Что тебе мешает назвать соевую конфету, например, конфетой «Из шоколада»? Ведь когда мы читаем: конфеты «Мишка на севере», – то понимаем, что вряд ли они действительно из медвежатины. Вопрос в одном: на ценнике в кафе следует написать «Взбитые сливки» или взбитые «Сливки»? Как будет честнее?
Мои размышления были прерваны официанткой.
– Кавычки? – неожиданно взвилась та, утратив всю свою невозмутимость. – Вы, блин, за кого нас тут держите? У нас приличное место, мы кавычек никому не ставим! Кавычек им подавай… дома сами себе со своим мужиком ставьте!
Я настолько опешила, что даже не рискнула сообщить девушке, что та, похоже, путает кавычки с клизмой – тем более, упоминание мужика навело меня на еще более экзотические мысли. Опасливо оглядываясь, я ретировалась обратно за столик.
Настя мрачно ковыряла ложкой в креманке.
– С тобой стало невозможно, – горестно констатировала она. – Из-за тебя я перестала есть твердокопченую колбасу, голландский сыр и мороженое в трубочках. Теперь что, жить без сливок?
– Почему из-за меня?
– Потому что без тебя я могла себя убедить, что изменение их вкуса мне мерещится. А потом приходила ты и разбивала мои иллюзии. Между прочим, пять минут назад я ела вот эти сливки, и ничего. А теперь не могу. Стало невкусно!
– Это не я, это рецепторы виноваты, – поспешила оправдаться я. – Помнишь, я ходила к врачу из-за мигреней? И мне сказали, что все у меня в порядке, просто рецепторы коры головного мозга обладают повышенной чувствительностью. Они передают все правильно, но сильнее, чем у других людей. Это не болезнь, а генетически обусловленная особенность организма, повлиять на которую невозможно.
– Точно! – оживилась Настя. – Я спокойно беру чашку с кофе, а ты вечно обжигаешься. Говоришь, рецепторы?
– Они, гады, – подтвердила я. – Они еще и запахи усиливают, представляешь? Я сегодня в метро чуть не померла. Сперва ко мне подсел мужчина, от которого несло перегаром пополам с одеколоном. Меня затошнило, и я ушла в другой конец вагона. А там приличная с виду женщина наелась чеснока.
– Для профилактики гриппа, – кивнула Настя.
– А меня опять затошнило. Так я и шлялась по вагону, словно неприкаянная душа в чистилище...
Я пригорюнилась. А ведь это еще не полный список проблем, вызванных чувствительностью рецепторов! К обонянию, осязанию и вкусу следует добавить слух. Я очень люблю балет и часто хожу в Мариинку – так последнее время мне хочется придушить одного из духовиков, вечно фальшивящего в самые патетические моменты. Лишь зрение не осложняет мне жизнь – я, по счастью, близорука.
Горевала я недолго – решать подобные проблемы организму было не впервой. Он у меня привередливый, зато опытный.
– Остается купить миксер, – сообразила я. – Твердокопченую колбасу или сыр самостоятельно, увы, не сделаешь, а сливки взбить – запросто.
– Ты действительно станешь взбивать сама? – подозрительно осведомилась Настя.
Учитывая мою лень в отношении домашнего хозяйства, ее подозрения были вполне оправданы.
Я пожала плечами.
– Если б у меня уже был миксер, то, наверное, не стала бы, а раз куплю, то и взбивать придется. Истратив деньги, я вынуждена буду их оправдать.
– Замечательно! – обрадовалась Настя. – Значит, купим миксер и поедем к тебе. Как гостеприимная хозяйка ты взобьешь сливки на двоих.
***
Огромный универсальный магазин находился в том же здании, что кафе. Посетителей было немного, зато по залу слонялось немало скучающих продавцов в фирменных одеждах. Настя тут же подгребла к ближайшей девице и строго осведомилась:
– Где тут у вас миксеры?
– Э… чего? – не поняла та.
– Миксеры. Где мы можем их посмотреть?
Барышня уставилась на мою подругу примерно так, как смотрят на меня двоечники, когда я требую с них определение предела – со смесью недоумения и неприкрытой укоризны. Однако на Настю это не действовало – она ждала ответа. Спасение пришло с неожиданной стороны – у продавщицы зазвонил мобильный.
– Ой, Светка, привет! Здорово, что ты позвонила. У меня жизнь сейчас просто жесть. Да, работа дурацкая. Посетителей нет, а кто приходит, ничего не покупает. А шеф, козел, премию перестал платить. Говорит, премия зависит от продаж. А где я ему продажи возьму? Рожу, что ли? Ну, женщины, вы чего здесь стоите? Не видите – я занята, по телефону говорю. Нет, Светка, это я не тебе. Тут какие-то тетки мешают. Мало вам, что ли, других продавцов – вон полный зал? Или сами поищите этот свой миксер…
– Сами, сами поищем, – поспешно согласилась я, увидев выражение Настиного лица.
– Из-за этого и произошел мировой кризис, – наставительно поведала подруга, насильно уволоченная мною в сторонку.
– Из-за чего?
– Из-за того, что основной рабочей массой стали представители поколения, не умеющего и не желающего работать. Они хотят получать большие деньги, даже не догадываясь, что деньги – это не просто бумажки, а овеществленный труд. Наш с тобой труд, между прочим. Их счастье, что еще не вымерли люди вроде нас, которым сильно недоплачивают, однако они ничего не могут с собой поделать – все равно работают хорошо. Недоплаченное нам идет этому поколению. А мы в результате слишком активно расходуем собственный жизненный ресурс. Вот посмотри, стоит она, свеженькая, с молодым, неизношенным мозгом, и упрямо отказывается его включать. Так он и останется в девственном состоянии – его сохранности можно только позавидовать! А ты вместо того, чтобы заставить барышню его активизировать, собираешься снова шевелить своими и без того потертыми мозгами. Это до добра не доведет! Мозг надо беречь. Тем более, у тебя там рецепторы.
– А я полагаю, кризис не из-за их поколения, а из-за нашего, – подумав (о боже! подумав! а мозг ведь надо беречь!), заявила я. – Юное поколение действительно не хочет работать, однако сильно навредить они еще не успели – слишком малы. Зато наше поколение привыкло трудиться, но как? Глянь на эти юбки. Есть на свете человек, в принципе способный их надеть? Я не говорю, заплатить за них деньги, а просто добровольно надеть, пусть даже бесплатно?
У меня часто мелькают подобные мысли в универсальных магазинах. Полки ломятся от товаров, но, едва потребуется что-то конкретное, выясняется, что найти пригодное к использованию невозможно. Ибо юбка пошита ради мифического существа, у которого талия вдвое шире бедер (причем существо жаждет подчеркнуть сей отрадный факт, украсив талию рюшами), новая компьютерная программа злобно отказывается слушаться даже столь опытного пользователя, как я, а сливки делаются из пальмового масла. Вот мы и утонули в океане никому не нужных, однако требующих больших издержек для производства вещей. Конечно, есть реклама, якобы помогающая их сплавить, но что-то я сомневаюсь в ее эффективности. По крайней мере, в магазине, где я в тот момент находилась, продавцов было куда больше, чем покупателей.
За увлекательной беседой мы быстро дошли до хозяйственного отдела. Цена миксеров неприятно поражала. Мне не хватало денег даже на самый дешевый. К тому же, пока я их рассматривала, к нам подскочил продавец. Должна заметить, что мужчины все-таки умнее женщин. Ибо, в отличие от девицы, он явно сумел связать премию от продаж с наличием клиентов. Точнее, клиента, ибо на эту роль в обширном помещении претендовала я одна. Столь ущербное количество юноша решил скомпенсировать качеством, упрямо подсовывая мне комбайн стоимостью в целую зарплату. Я отнекивалась, он настаивал. Я уже почти дозрела до мысли открыть кошелек и продемонстрировать собеседнику скудную наличность, как вдруг мой взгляд уперся в товары со скидками. Прямо передо мной восхитительно блестели напольные весы стоимостью в две чашки кофе. Да еще, судя по фирме, английские.
Я уставилась на ценник, подозревая, что потеряла один ноль. Нет, все точно – две чашки. И что-то дрогнуло в самой экономной части моего мозга. Да тут одного металла на большую сумму! А красота какая! Серебристые, стильные – прямо-таки изысканный элемент квартирного дизайна. Вообще я о весах давно подумывала, только считала их вещью дорогостоящей.
– Вот, – радостно воскликнула я. – Это то, что нужно. Спасибо!
– Это не миксер, – известил меня ошеломленный продавец, – вы перепутали. Это весы. А вы хотели миксер!
– Женщине, приобретшей весы, он не требуется, – снисходительно пояснила я. – Взвесившись, она не захочет сливок, а погрызет салатный лист.
– Вот именно! – в ужасе подтвердила Настя. – Ты хоть понимаешь, что собираешься сделать? У нас в фитнес-центре весы, так и то я из-за них, проклятых, перестала есть жареную картошку! А то съешь тарелку – плюс килограмм, съешь другую – еще килограмм. Но у меня весы, слава богу, не дома!
– А у меня будут дома, – гордо парировала я. – И помогут мне съездить в Париж.
– Думаешь, если похудеешь, тебя кто-нибудь спонсирует? – заинтересовалась Настя. – Не знаю, не уверена. Разве что какой иностранец.
– Почему именно иностранец? – удивилась я. – Русских, по-твоему, хорошей фигурой не прельстишь? Или они более жадные?
– Можно и русского, – смилостивилась моя подруга, – но он непременно должен быть глухим.
Я задумалась (боже! опять задумалась! пора всерьез начинать с этим бороться!). Что общего между иностранцем и глухим русским? А вот знаю, что. И, увы, Настины слова лишь подтвердили мою догадку.
– Глухой тебя не услышит, а иностранец не поймет. Видишь ли, пока мужчина только смотрит, ты вполне можешь ему понравиться. Проблема в том, что он начинает вслушиваться – и сбегает.
Спорить не приходилось, ибо это была жестокая правда. Каким-то загадочным образом я умею виртуозно ущемлять мужское самолюбие – быстро, ловко и незаметно для себя самой. Оправляется потом пострадавший долго, а боится меня до конца своих (или моих, сие пока не проверено) дней. Не то, чтобы данный факт меня огорчал. Ну, зачем мне под боком трепетное создание, которое обижается на каждое слово – тем более, произнесенное не со зла, а по простоте душевной? Пусть трепещут где-то поодаль.
Впрочем, в данном случае это было неважно.
– Я вовсе не рассчитываю на спонсора, – снисходительно пояснила я. – Благодаря весам я сама скоплю нужную сумму. Потому что основная статья расходов у нас какая? Правильно, питание. А если я начну взвешиваться каждый раз до и после приема пищи, представляешь, сколько продуктов не съем? Расходы снизятся неимоверно!
И, подхватив под мышку облюбованный товар, я с достоинством прошествовала к кассе, чувствуя, как экономная часть моего мозга самодовольно раздувается и даже теснит соседнюю часть, ответственную за физические удовольствия. И пускай теснит, а то что-то последняя совсем уж распоясалась. Это ведь она со своими рецепторами возмущается растительными сливками и требует натуральных! А я, видите ли, должна ей потворствовать и мучиться, самолично взбивая сливки? Не дождется! Лучше буду холить и лелеять экономную, с ней куда меньше хлопот.
На кассе меня ждал очередной сюрприз. Вместе со сдачей мне выдали яркую коробочку, сообщив, что сейчас идет рекламная акция и каждый, приобретший продукцию избранной мною фирмы, получает подарок. Несколько ошарашенная – мало мне весов по цене двух чашек кофе, еще и подарок дают! – я, конечно, коробочку взяла. На ней было написано: «Номер 16. Натуральный блондин».
– То-то же! – похвасталась я Насте. – За весы мне причитается натуральный блондин. Блондины мне всегда нравились. Правда, не очень понятно, где его получать. Тут в его адресе пропущено название улицы. Слушай, а может, мне выдадут сразу шестнадцать блондинов?
– Это краска для волос, – жалобно пролепетала кассирша. – Благодаря маслу оливы она не вредит вашим волосам.
Я не стала добивать бедную девушку вопросом о том, как краска может сделать человека натуральным блондином. Тем более, благодаря жизненному опыту прекрасно знала, что «натуральный блондин» – это название. А на самом деле ты запросто превратишься в искусственную брюнетку – скажи спасибо, если вообще не в лысую. Масло же оливы вполне может оказаться цианистым калием. Так что разумнее всего было нежданный сувенир выбросить – тем более, и волосы я не крашу, и цвет не мой (я шатенка). Однако экономная часть мозга блюла свои интересы, заставив сунуть коробку в сумочку.
***
Возможно, историю следовало начать именно тут. Потому что без этого тюбика краски ничего бы не произошло. Ну, или произошло что-нибудь совсем другое. Однако, являясь математиком, то есть человеком, привыкшем смотреть в корень, я начала со сливок. Ибо, не будь их (точнее, наоборот, будь они в продаже), я бы не отправилась за миксером. Сочтем это элементом случайности, допустимым в любом детективе. А дальше – сплошная железная логика. Разве не логично при описанных обстоятельствах, что вместо миксера я купила весы? По-моему, вполне. К весам мне выдали совершенно ненужную краску. Каждый, посещавший большие магазины в период акций, согласится, что нет ничего более естественного. После чего в дело вступают психологические законы. Ибо, имея весы, женщина просто не в силах не стремиться похудеть. Кто в силах, тот, боюсь, лишь по ошибке родился женщиной (или вообще имеет неосторожность быть мужчиной). Кроме того, заполучив подарок, человек обязательно им воспользуется (ежели вы не согласны, значит, экономная часть вашего мозга еще недостаточно разрослась, что в условиях мирового финансового кризиса довольно странно. Ждите, скоро разрастется).
Так вот, то, во что я в результате влипла, могло произойти только со стройной блондинкой – упитанную шатенку оно бы миновало. Но не будем забегать вперед.
Итак, я оказалась без миксера, зато при весах. И, не скрою, взвешивание меня чрезвычайно увлекло. Например, иной раз за день вес меняется на два-три килограмма – трудно даже вообразить, где они на теле размещаются. Возможно, конечно, это весы стоимостью в две чашки кофе обладают импульсивным характером и всеми силами стремятся разнообразить мою жизнь. Иначе чем объяснить, например, загадочный феномен прибавки целого килограмма за ночь? Добавлю – ночью я не ем, а совсем наоборот. Бывает и по-другому: сходишь в гости, где тебя накормили на убой, взвесишься – глядь, похудела. Правда, со временем я поняла, что рано или поздно справедливость все-таки торжествует. Если после гостей ты сбросила килограмм, то на следующий день, когда тебе в рот ничего не лезет от сытости, неожиданно прибавишь два. Так что путем отслеживания динамики веса и выработки наиболее удачной стратегии приема пищи (а если нормальным человеческим языком – перестав нажираться на ночь) я к маю сбросила пять кило. Результат получился впечатляющим. И не потому, что раньше я была так уж толста – вес у меня средний. Причина другая: похудание равномерно сказалось на всех частях моего тела, за исключением груди. Она упорно не сдавала своих позиций ни на сантиметр – а, замечу, сантиметров этих девяносто девять. Вскоре я стала чувствовать дискомфорт в общественных местах – мужчины упорно скашивали на меня глаза (смотреть в упор они не решались). Впрочем, понемногу я привыкла. Хочется им зарабатывать косоглазие – имеют право.
А краской, если честно, я пользоваться не собиралась. За то, что стала блондинкой, я должна благодарить правительство или даже лично министра образования и науки – ведь именно он был инициатором введения единого государственного экзамена. Боюсь, если б не пресловутый ЕГЭ, я так и прозябала бы в шатенках, пока не поседела. Но в высших сферах распорядились иначе.
Дело в том, что я люблю свою работу и привыкла выполнять ее хорошо. А о каком преподавании высшей математики может идти речь, если за счет приема по ЕГЭ в моем лекционном потоке половина первокурсников, казалось, вообще не ходила в школу (что не мешало им иметь высокие баллы)? В результате бесплодных попыток пробиться к их мозгам я возвращалась из института усталая и огорченная.
Что было делать? Сместить министра, увы, не в моей власти. Отчислить хотя бы тех двоечников, которые упорно отказываются учиться, – как выяснилось, тоже. Бросать работу пока не хотелось. И я решила стать блондинкой. Если не можешь поменять окружающую действительность – меняй себя, правильно?
Мужчинам данный пассаж советую принять на веру – все равно им это недоступно. А женщины поймут без длинных объяснений. Можно, конечно, взбадриваться с помощью шопинга, но это стоит денег, на дворе же мировой кризис (и в кошельке тоже). А бесплатный тюбик краски – вот он, валяется у зеркала.
Результат не впечатлил. Я себе и я, только светлая. И почему о блондинках столько анекдотов?
Прозрение пришло на следующий же день. Я ехала в метро. Сесть было некуда, так что я привычно забилась в уголок. В другом конце вагона встал молодой человек, но я прекрасно понимала, что его место занять не успею, и не среагировала. На издаваемые им звуки тоже не среагировала – мало ли, к кому они обращены? Но когда тебя хватают за рукав, не заметить нельзя. Оторопев, я позволила проволочь себя через полсалона. Там на свободном месте уже пристроился мужчина, однако мой загадочный визави злобно на него зыркнул, и мужчина вскочил. Представьте, я даже тут не просекла ситуацию – меня пришлось усаживать силой! Удовлетворенный, парень удалился в покинутый мною уголок и там остался.
Честно признаюсь, первая мысль была – уж не мой ли это студент, решивший подольститься в преддверии сессии? Хотя нет – явно старше. Бывший студент? Тогда бы он представился. Или я настолько плохо выгляжу, что отнесена к категории инвалидов? В рыцарей, уступающих место дамам из чистого благородства, я… ну, не то, чтобы не верю… пожалуй, верю – всякое бывает, но шанс на встречу с ними представляется мне близким к нулю. Примерно как найти на улице золотой самородок. Верю ли я в золотые самородки? Безусловно. Однако знаю, что их на свете немного, причем основные залежи, к сожалению, располагаются в труднодоступных для меня местах.
Впрочем, времени ломать голову над проблемой не было, ибо я опаздывала в Мариинку. Влетела я туда в последний момент, и когда, взбегая по лестнице, увидела спешащую навстречу девицу, невольно порадовалась, что красотка не окажется со мною рядом. Именно такие во время действия мило щебечут по мобильному телефону и упрямо фотографируют со вспышкой, полностью игнорируя печальный факт, что вспышка не достает до сцены, а только слепит соседей. И лишь приблизившись, я с изумлением обнаружила, что смотрю на собственное отражение в зеркале.
Я пару раз моргнула – бесполезно. Да, это я. Вызывающая блондинка с распущенными волосами, в короткой юбке, обтягивающем топе и на высоких каблуках пялилась на меня из зеркала – кстати, совершенно бессмысленными глазами. Господи боже, да что ж со мною приключилось-то?
По нездоровой привычке я принялась анализировать. Ну, волосы я ношу распущенными всегда – неохота заплетать. Просто в перекрашенном виде они стали очень бросаться в глаза. Юбка короткая – это тоже понятно. Я сбросила пять килограмм, и одежда стала мне велика. Хорошо, я обнаружила чемодан со старыми шмотками – те сидели на мне, словно влитые. Пожалуй, даже эффектнее, чем в давние времена, ибо оказались свободными в бедрах, зато обтягивали грудь. А каблуки… ну, да, надев короткую юбку, я поняла, что кроссовки с нею выглядят нелепо, и вынуждена была купить туфли на каблуках – тем более, после похудания мне снова стало в них удобно. Вот так и получилось… получилось это.
Дома, еще раз внимательно себя изучив, я с горечью поняла, что обходиться без косметики подобное существо не может. Требуется ему макияж, и все тут! Хорошо хоть, тратиться не придется – у любой женщины есть целый склад подарков, полученных от невнимательных знакомых. Мой состоит из теней, помады и туши для ресниц. Много лет мне их дарят, а я не пользуюсь. Теперь как раз пригодятся. Конечно, краситься было лень, однако эстетическое чувство оказалось сильнее.
Эффект был разительный. Всю жизнь я жила в гармонии формы и содержания. В том смысле, что многие свойства характера отчетливо пропечатывались у меня на лбу, и это заметно гасило энтузиазм мужского пола. Блондинкой я не стала красивее, однако форма стала содержанию полностью противоречить – и, не скрою, мне понравилось. В природе подобное называется мимикрией. То есть летит себе птичка, видит на пути симпатичный сучочек и присаживается отдохнуть. Сучочек открывает рот и глотает ее, не жуя. Ибо это не сучочек вовсе, а маскирующийся удав.
Конечно, у меня не было настолько дурных намерений, и тем не менее превращение из самостоятельной женщины в милую Барби принесло заметные дивиденды. Мало того, что мне стали уступать место в транспорте и реже толкать – даже на работе, где меня знают как облупленную, начальство и коллеги мужского пола вдруг начали проявлять не свойственную им прежде заботу. Получается, покрасилась я не зря – жить стало легче, и проблемы с двоечниками портили настроение заметно меньше.
Однако основной вклад в его повышение внесла Настя. Подруга позвонила где-то в середине мая и подозрительно спросила:
– Скажи, ты не расхотела в Париж?
– Нет, конечно. Давно б поехала, да дорого и визу трудно получить – у меня доход маленький.
– Дело в том, – продолжила Настя довольно сварливым тоном, – что нам принесли рекламу тура. Прямо сюда, на работу. Называется «Европейские столицы». Автобусный. Эта турфирма постоянно работает с нашим институтом, а ее менеджер Аня занимается у меня на курсах. Цена приемлемая, и говорят, с визой проблем не будет – у них связи в консульстве. Берлин, Амстердам, Антверпен, пять дней в Париже, а на обратном пути Вена. Нарочно, что ли, провоцируют?
– На что провоцируют? – не поняла я.
– Меня ученики давно терзают. Им кажется, раз преподаю иностранные языки, должна бывать в Европе. Вечно вопросы задают дурацкие! На один Париж я бы не согласилась, а тут можно отмучиться раз и навсегда. Буду отвечать, что объездила всю Европу. Только, знаешь, нужно быть дурой, чтобы вместо лежания в Красном море бегать, высунув язык, по музеям. Разве ж это отдых?
– Это называется «культурный отдых», – поспешила уверить я. – В Египет ты и так летаешь каждый год! Я вот сменила имидж – и жить стало веселее. Тебе тоже надо совершить что-то радикальное. Например, съездить в эту поездку. Нам ее судьба послала. Не станешь же ты идти против судьбы?
***
Вот так мы собрались в Париж, и жизнь стала прекрасна. Я скачала из интернета программу тура и принялась за подготовку: сперва начертила наш путь на карте Европы, а потом обложилась томами «Энциклопедии искусств», откуда стала последовательно выписывать достопримечательности мест, которые нам предстояло посетить. Занятие это доставляло мне невероятное наслаждение. Что касается Парижа, его я приберегла на закуску и пол-июня в упоении обдумывала, как разумнее распорядиться положенными на любимый город пятью днями. Единственное, что меня волновало, это виза. Вот не дадут ее, и все сорвется!
Момент ее получения настал в конце июня – а ехать мы планировали в начале июля, сразу по окончании сессии. Менеджер Аня сообщила, что нам необходимо явиться в консульство на собеседование, но беспокоиться не о чем, это формальность. В случае чего, она будет рядом и поможет.
Несмотря на подобные заверения, в консульство я ехала в состоянии легкого умопомрачения. Только этим могу объяснить сделанные по пути покупки. Вообще-то одежду я приобретаю редко и по необходимости. Вышло из строя пальто – ищу новое, причем долго обдумываю и выбираю то, что со скидкой. Хотя сейчас баланс цен настолько сдвинулся, что смысла в этом уже нет. В продуктовом магазине за один раз привычно платишь больше, чем стоит красивая блузка, которой из экономии пренебрегаешь. Не будем говорить о театральных билетах – за них иной раз приходится выкладывать такую сумму, что можно было бы сменить половину гардероба. Очевидно, тут дело в приоритетах. Без новой тряпки я сумею обойтись, а без еды и Мариинки нет.
Однако не бывает правил без исключений. В тот день у самого входа в метро я была остановлена следующими поразительными словами: «Девушка, смотрите, какие красивые юбки! А вот эта – маломерка, на совсем худенькую. Ни на кого, кроме вас, не налезет. Дешево отдам!» Сперва, впрочем, я на данный спич не среагировала, ибо «совсем худенькую» к себе отнести не могла. Но, обнаружив, что обращаются именно ко мне, польщено приблизилась к лотку, словно кролик к удаву. Юбки и впрямь оказались симпатичные, а цена маломерки – чуть больше стоимости проезда от моего дома до консульства и обратно. А, самое главное, сидела она на мне, как влитая. Примеряла я ее прямо на улице, прикрытая какими-то платками – честное слово, никогда бы на подобное не пошла, не находись в состоянии обалдения. Очевидно, всем окрестным торговцам тут же стало ясно, что я являюсь легкой добычей, и они накинулись на меня с разнообразными предложениями. Приобретя, к собственному удивлению, еще и футболку, я, наконец, вырвалась у них из рук и нырнула в метро.
Кстати, после этого эпизода я наконец-то поняла шопоголиков. О них последнее время много пишут, а мне все не верилось. Не понимала я, как и зачем можно купить то, что тебе совсем не нужно. Теперь знаю, и как, и зачем. Надо привести себя в невменяемое состояние, и процесс пойдет, словно по маслу. Причем польза от шопинга налицо. Изучая новые приобретения, я совершенно перестала волноваться о визе.
К консульству я явилась, громко шурша пакетами. Менеджер еще не подошла, а Настя и группа туристов уже были на месте.
– Что это? – в недоумении спросила меня подруга.
– Юбка, – со вздохом информировала я. – А еще, похоже, футболка. Как ты считаешь, она на меня налезет?
И я вытащила нечто невообразимо розового цвета.
– А… а где ты это взяла? – неуверенно поинтересовалась Настя.
– Купила. По пути. Еще юбку. Вот, смотри.
– А… а тебе что, нужна была такая юбка? – уточнила хорошо знающая меня подруга. – Где ты ее собираешься носить?
– Совершенно не нужна, – откровенно призналась я. – Но раз купила, носить придется. Ее я, по крайней мере, примерила, а вот футболку… по-моему, будет мала.
Из-за моего плеча послышалось сдавленное мужское ржание, однако я решила не реагировать. Обсудить животрепещущий вопрос было важнее.
– Думаю, налезет, – решила Настя, – только в груди будет тесновато. А цвет тебя не смущает?
Я пожала плечами.
– Меня больше смущает цена. Абсолютно не помню, сколько я за нее заплатила. Неужели много?
– Слушай, – обрадовалась моя подруга, – ты, наконец, научилась беречь мозги. Молодец! Отключай их почаще, тебе полезно.
– Это процесс неконтролируемый. Сейчас они снова включились. Я догадалась, как узнать цену. Я помню, сколько брала с собою денег. Сейчас посчитаю, сколько осталось.
Вскоре выяснилось, что футболку я приобрела почти даром. Очевидно, экономлю я рефлекторно, без участия разума – крайне полезный в условиях мирового кризиса навык.
– Возьму этот наряд с собой, – успокоившись, решила я. – На работу в нем, конечно, не пойдешь и в театр тоже, а на отдыхе – почему бы нет?
– Только учти, – хмыкнула Настя, – прибавишь хоть килограмм, и оно на тебе треснет. Прямо посереди Парижа. И тебя арестуют за эксгибиционизм. Придется тебе захватить и весы. Ну, или хотя бы безмен. У меня он есть – правда, старый и немного ржавый.
– Безмен? – удивилась я. – Зачем?
– Я взвешиваю на нем то, что съела за день.
– Взвешиваешь то, что съела? – подозрительно уточнила я. – Или все-таки то, что еще не съела?
– Конечно, то, что не съела! – возмутилась Настя. – Я же должна определить, сколько нам с тобою закупать продуктов в поездку. Ты забыла, что в тур входит один завтрак, и тот европейский, а кафе на западе жутко дорогие? В такой ситуации вопрос питания выходит на первый план. Я голодать не собираюсь! Поэтому нашла безмен и отслеживаю. Если хочешь, могу взять его с собой, чтобы ты контролировала свой вес.
Это было слишком даже для меня.
– Безмен у тебя на сколько килограмм, а? Пять, десять?
– Ну, вообще на пять, – не стала скрывать от меня подруга. – Но ты и не собираешься толстеть за две недели больше, чем на пять килограмм, правильно?
