Владимир Лещенко «Код Баркова»

Псков. Год 1398 от Рождества Христова.

Над башнями обители брезжил стылый рассвет. На подворье

было пусто и сумрачно, дул промозглый ветер. Иногда, с поры-

вами ветра, со стороны собора приглушенно долетали обрывки

пения на клиросе.

У ворот, под высокой каменной аркой, стоял молодой ке-

ларь. Он притопывал от холода и поглядывал на ворота. Ему

предстояло впустить в монастырь людей, что явятся исполнить

приговор, вынесенный задолго до его рождения, и покарают зло,

свившее гнездо в стенах святой обители.

Послышался условный стук… Монах вынул из складок рясы

связку ключей, отпер узкую дверь в обитых железом створах,

отодвинул засов.

В снежной замети на пороге появился высокий человек в

плаще из волчьего меха.

— Допровово страфия типпе, монах, — холодно процедил он.

Отсвет факела упал на его лицо, и келарь узнал гостя — видел

мельком, в свите князя Вингольта Ольгердовича.

— Братия спят, — оробев, пробормотал келарь. — Как было

наказано вами, сделал. Но, прощения просим, брат Антиох тра-

пезы сегодня не вкушал: уже третий день на воде и хлебе...

...Тот, кого насельники монастыря Святого Николы знали

как брата Антиоха, несмотря на поздний час бдел в своей келье,

проводя, однако, время не в молитве и не в сокрушении о грехах

своих и мира, а вспоминая иные времена — когда жил в миру

и грешил вместе с этим миром. Простит ли Господь, когда уже

чрез недолгое время предстанет он пред ликом Его, все, что было

свершено его разумом и руками?

Он посмотрел на свои ладони — иссохшие костлявые пальцы

старика, в сухих морщинах и темных бурых пятнах… На левой

руке поблескивал серебряный браслет, который единственно

связывал с прежней, оставленной им давно жизнью.

Почему-то сейчас вспомнилась первая схватка — его, еще

юного рыцаря Теобальда, из бургундского Дижона.

Противник был сильнее и намного опытнее, а он, оруженосец

сеньора Конша, славного Жана де Ре, еще не оправился после

ран, полученных в трактирной драке с ландскнехтами.

Старец сидел на кровати, вытянув ноги, и неотрывно смотрел

на окошко. Рядом на полу стояли кувшин и пустая чара с остат-

ками кваса. Из окна, затянутого слюдой и покрытого инеем, в

дом сочился ледяной воздух.

Брат Антиох тихо повернулся в кресле, взглянул на очаг.

Угли переливались последним красновато-лиловым пламенем.

Он поднялся, по скользким каменным плитам беззвучно про-

шел к очагу.

Мыслями старик унесся туда — к северу, к бледным во-

дам Белого моря, к пермской и Югорской тайге, куда ходил

он вместе с новгородскими ватагами. К мрачным руинам го-

родков забытых племен у седого Камня - как называли русичи

Рифейские горы, где лишь ветер свистит над пустыми капищами

богов неведомо когда сгинувших племен.

И дальше во времени и пространстве — к буйной и

кровавой молодости, схваткам на палубах левантийских га-

лер, замкам Родосского Братства и пыли скрипториев*, где

постигал мудрость.

Если бы знал, куда эта тропа его приведет...

Старец прикрыл глаза и увидел мир так, как, наверное, видят

его самые сильные птицы, поднимающиеся в заоблачную высь.

Земля виделась огромной чашей, со дна которой вздымались за-

снеженные горные хребты. Стекая к краям этой чаши, небо ме-

няло цвет от мутно-серого до грязно-розового. Над горизонтом

простерлись сизые облака.

Антиох открыл глаза, долго стоял, глядя в гаснущее пламя

очага. А потом вдруг повернул голову к двери. Она выходила на

монастырскую ограду, за неохватной каменной толщей которой

обычно чувствовалось безмолвное безграничное пространство.

Оттуда сейчас доносились тихие шаги, и даже его старческое ухо

различило в них позвякивание металла…

И он понял, почувствовал — произошло то, чего он боялся

уже многие годы, десятки лет. А вместе с осознанием случивше-

гося наступило и облегчение, как бы то ни было, он успел надеж-

но спрятать тайну, и может с чистой совестью предстать перед

Небесами.

Враги не торопились, они крались, старясь не издавать лиш-

него шума. Это наполнило его некоей горькой гордостью — они

боялись его даже беспомощным стариком, давно уже расстав-

шимся с мечом.

Старый воин приподнялся, повел головой, разминая шею.

А затем решительно встал и распахнул дверь...

По коридору, увеличиваясь, двигалось пятно света.

Антиох разглядел сначала подвесной фонарь, затянутый

слюдой, затем человека в капюшоне, надвинутом на глаза. При

каждом шаге полы его плаща разлетались в стороны, открывая

подол серой рясы. В складках одежды и на разбитых сапогах до-

таивал снег.

В темноте за его спиной угадывались еще фигуры, высокие и

плечистые. Двое ступили в полукруг света, который отбрасыва-

ли в коридор горящие на стенах обители лучины.

Брат Антиох повел головой из стороны в сторону.

— Приветствую вас… святые отцы! — сказал он, усмехаясь, и,

указав пальцем на крайнего из воинов — рыжебородого громилу,

осведомился: — Ряса не жмет, сыне?

Невольно замершие гости зашевелились, угрюмо молча.

— И теппя приветствуем! — бросил с тягучим акцентом рыжий.

Несколько секунд он вглядывался в брата Антиоха и доба-

вил:

— Прости, отче, что заставили шдать смерти так долко, —

губы его раздвинулись в улыбке.

— Мы действительно долго ждали встречи с тобой, Теобальд

Дижонский, — произнес на почти чистом русском невысокий се-

дой человек, выходя из-за спины главаря. — Ты поступил умно,

спрятавшись у схизматиков — мы тебя долго искали… Но даже

это тебе не помогло!

— А, преподобный Уркварт, — старчески каркнув, рассмеялся Теобальд-

Антиох, — ты еще жив? Не помер еще от страха?

— Мне малодушие неведомо, — ответил Уркварт.

— Да ну, — рассмеялся Теобальд, — помнится, после послед-

ней попытки с помощью одного старого папируса вызвать Детей

Тьмы, ты вовсе не выглядел храбрецом, а твои штаны нуждались

в хорошей стирке...

— Это не суть важно, — раздраженно бросил отец Уркварт. —

Не важно... для тебя...

Многоопытный взор старца различил тень застарелой яро-

сти, мельком отразившуюся на костистом сухопаром лице.

— А что же тогда важно? — едко осведомился монах. — По-

чему тогда ты явился сюда? О чем еще говорить двум старикам,

как не о прошлом?

— Ты знаешь за чем мы пришли! Отдай то, что украл у под-

линных Хозяев и их верных слуг, и можешь гнить здесь и даль-

ше, — сурово бросил Уркварт..

— А вдруг я сжег ваше сокровище или выбросил в отхожее

место еще тогда, на любом из постоялых дворов отсюда и до Ро-

доса? — продолжал смеяться старик.

Один из воинов, зло заурчав, двинулся было к Теобальду, но

его остановил резкий жест Уркварта.

— Ты врешь, негодяй! — бледнея, процедил он. — Я знаю тебя

слишком хорошо, чтобы попасться на такой лжи! Ты — книжник

милостью Бога. Или Дьявола, что вернее. Такой скорее сам пой-

дет на костер но книгу сжечь не осмелится!

— Да, верно, — согласился монах, — это вам только бы спа-

лить чужую мудрость — лучше, если заодно с мудрецами... Или

украсть ее у тех, кому она принадлежит по праву, и употребить

для своих грязных дел.

— Хватит! — рявкнул дребезжащим басом Уркварт. — Где кни-

га «Семи звезд»?? Имей в виду — со мной два лучших мастера-

пытошника, каких только можно сыскать во всех окрестных

землях на месяц конной скачки. И ты умрешь в их руках не

раньше, чем расскажешь всю правду!

— И ты собираешься пытать меня прямо тут? Не боишься,

что на шум сбегутся братья сей обители, среди которы, между

прочим, немало бывших в прежние годы доблестными воями?

Я догадываюсь: ты подкупил отца-келаря или самого настояте-

ля. Но что вы думаете сказать всем остальным?

— Ничего... Мы препроводим тебя туда, где все подготовле-

но, — торжествующе рассмеялся Уркварт. — И не думай — братия

крепко спит, ибо в котел на поварне подсыпали некоей приправы.

Бодрствуют лишь немногие, кто верен нам и будет молчать.

— И что ты им сказал, интересно? Что я — опасный еретик и

поклонник Люцифера, резавший младенцев на черных алтарях

и почитающий козла?

— Вовсе нет. Я всего лишь обещал отцу-келарю сделать его

преемником преподобного епископа Диомида, замолвив

перед князем словечко — буркнул Уркварт.

— Ну хватит! Вилкас, прикажи своим людям делать то,

за что им плачено...

Воины вышли вперед, растягивая сеть.

Распахнув рясу, брат Антиох выхватил острый кривой клинок, сверкнувший синью булатных разводов. И столь совершенно было движение старой, но крепкой руки, что вояки невольно

замерли.

Рыжий Вилкас, однако, не устрашился — острие его меча начертило

в воздухе сверкающий контур крыльев бабочки и замерло, нацеленное в грудь старику.

— Уркварт, уйми своих псов, — бросил монах. — Ты забыл, —

произнес он, — что даже для чернокнижников и слуг Древних сил, какими вы себя числите, есть правила, которые нельзя преступать

и — того, кто их нарушит, ждет кара и на земле, и в ином мире.

Но последнее наказание будет неизмеримо страшнее. Так что

книгу у меня сможет взять лишь имеющий на это право. Ты ведь

помнишь Закон? Или тот, кто добудет ее в поединке или тот,

кому я ее сам передам…

— Вилкас, — хмуро бросил Уркварт, — отбери у него меч и

свяжи. А потом с ним побеседуют мои умельцы — взгляд непрошеного гостя упал на двух здоровяков с побрякивающими железом

мешками, сиротливо жмущихся позади.

Мечник со злобной ухмылкой рыкнул и шагнул вперед. Клинок его был намного длиннее, а то, как легко двигал им литвин,

говорило об изрядной силе — что может ему противопоставить

старец, стоящий одной ногой в могиле?

Вилкас ударил, метя выбить оружие у противника. Он, сражавшийся уже второй десяток лет и скрещивавший сталь с отборными рубаками-рыцарями — не сомневался в победе.

Но не тут-то было! Старик ловко выдернул свой меч из-под

удара и сделал выпад, целясь по руке Вилкаса.

Вновь взмах — и вновь уход…

Антиох опять сократил дистанцию. Острие восточного оружия в его руке рассекло рясу врага и даже слегка достало до тела,судя по злобному рычанию. Еще, еще…

А потом старик вдруг пошатнулся с занесенным клинком, открывшись врагу. Вилкас среагировал именно так, как положено воину, как

было вбито в плоть и кровь сотнями схваток: ударил в незащищенный бок. Хлынула кровь — и бренное тело брата Антиоха,

звавшегося когда-то Теобальдом, родственника королей Франции и потомка Хлодвига Великого в двадцать втором поколении, тяжелым мешком упало на камни пола.

Завопил как мартовский кот старый инквизитор и старый

чернокнижник Уркварт, увидев, как ускользнул от него его давний враг, унося с собой вожделенную тайну. Вторя ему, вдруг

завыла собака во дворе обители. Взревел ветер в холодных пере-

ходах... И еще показалось — зарычали какие-то голоса за гранью

обычного слуха.