Оглавление
ПРОЛОГ
Земли треверов, весна 2039-ая от Исхода, полночь
В середине осени могучий Рихас по-прежнему дарит глоток бодрости после изматывающей дневной жары. Здесь, в глубине восточного побережья, его освежают два полноводных притока. Оба они рождаются в таянии ледников исполинского хребта, чьи вершины так высоки, что скрываются в облаках и надежно отделяют Эйдинард от иных земель. Именно они делают неудержимые воды привычно студеным. В таких жарких краях - это особенно ценится. Недаром наделами, где можно ощутить дыхание великой реки, так опасно владеть.
Но заговори о речной свежести с кем из достопочтенных жителей Нойхофа, и речь никогда не пойдет об одной из множества ленивых проток. О той, что люди зажали между невысокими портовыми стенами и громадой Крабьего форта. Рыбаки, кожевенники, красильщики – кого там только нет. Эти гильдии особенно обильно пополняют казну правителя, но вот соседствовать с их мастерскими, коптильнями и складами, не хватит ну ни какого терпения. Вот уже более двухсот лет все они селятся только в этой части города. Это если, конечно, хотят жить и трудиться в безопасности внутренних укреплений.
Безопасности…
Да, места без страха за жизнь или достояние, немолодой десятник давно уже не видел. Ни у семейного очага в Верхнем городе, ни где-либо еще. Было чего опасаться даже здесь, в казарме, среди других хирдманов, все еще служащих клану Хундингов.
- Сожри тебя чесотка! – еле устоял на ногах пожилой воин.
Отвесив пинка меланхоличному крупному псу, о которого и запнулся снедаемый тяжелыми мыслями воин, сам он больше никак не отозвался о случившемся. Все что нужно сказала дюжина сопровождающих его дружинников, до смерти уставших от усиленных ночных патрулей. Сопровождаемый скорее удивленным, чем обиженным лаем, старый хирдман молча продолжил обход постов.
Случайно отхвативший барбос не привык к такой несправедливости, но уже через пару минут все же решил, что мнение свое высказал однозначно. Не став развивать скандал, он страстно и размашисто подрал правой задней шкуру где-то чуть выше правой же лопатки, и решил покинуть неожиданно ставший неуютным ночлег. Грузно свалившись с крыльца, все еще сонное животное лениво затрусило куда-то в сторону хозяйственного двора.
Эта непримечательная встреча не стала случайной.
О, нет! Конечно же, не было никакого заговора в попытке «сломать шею» именно сегодняшнему командиру стражи и чтобы непременно с помощью этого четвероногого здоровяка. Но то, что к полуночи господская псарня в Нойхофе по-прежнему открыта - все равно получилось не по воле слепого случая. Все произошло ровно по той же причине, по которой старый десятник и «растрачивал желчь».
Окружающие земли уже многие столетия не знали прочного мира. И пусть последний раз в этих краях армией злобных чужаков были сами же завоеватели-фризы, и с этой задачей уже два тысячелетия прекрасно справлялись они сами. Страх проснуться с перерезанным горлом сопровождал свободных бондов и вездесущих торговцев. Стоило кому-нибудь из твоего рода удачно сходить в поход с морскими ярлами, или даже просто хорошо расторговаться в урожайный год, так жди кого из менее расторопных в гости.
Правда, треверам было грех жаловаться.
Старый Хунд почти сто лет крепко держал здешние кланы. Все эти годы можно было не особенно опасаться налетчиков хотя бы от ближних соседей. Что говорить, даже племена с той стороны Рихаса дважды думали, прежде чем решиться сходить за серебром или девами на этот берег. Дошло до того, что местные кельты перестали даже поминать, что род хундингов вообще-то из германцев и в давние времена был им навязан. Казалось - живи и радуйся, но ненависть плохо ржавеет…
Стоило ярлу по весне ослабеть, да при том так, что даже божественная сила пирамиды почти перестала помогать, как от поселения к поселению зачастили небольшие группы парадно принаряженных старейшин. Треверские земли богаты. Как и везде в дельте на них собирают не меньше двух урожаев в год. Местные роды убрали и снова отсеялись, но малые посольства колесить по округе не прекратили.
Чем хуже шли вести о здоровье правителя, тем острее вожди и хевдинги понимали: тот, у кого в нужный час достанет союзников и друзей, с меньшими потерями переживет грядущую смуту. «Если боги, конечно, помогут пережить», - со страхом шептали про себя «иэрсте рей» - благородные, беспокойными ночами, но уповали не только на помощь непредсказуемых и своевольных небожителей-асов.
Стены родовых городков и крепостей спешно обновлялись и надстраивались, а накопленное за годы мира и не отданное на приваживание вольных бойцов и союзников серебро, щедро тратилось на оружие и броню. Мало кто сомневался в том, что все это очень скоро пригодится.
И уж точно будущие беды не были секретом для старого воина. Кому, как не доверенному десятнику родовой дружины знать: ярл смог дотянуть до конца лета лишь потому, что совсем перестал покидать храм. Увядающих красоток, чуть занедуживших богатеев и иных завсегдатаев его залов, какое-то время даже перестали пускать дальше порога. Сердце города, да и всего племени, билось лишь для одного человека. Однако и оно не было всемогущим.
Что ты ни делай, а даже сила, способная вернуть к жизни жестоко изрубленного бойца, вырастить потерянные глаз или руку, однажды даже она уступает старости. Ярл Хунд не дожил до осени. Многие успели родиться и умереть под его властью, а потому горожане, даже ненавидевшие его твердую руку, эту смерть приняли, как удар.
Немало благородных гордецов рыдало у погребального костра, что несмышленыши. Конечно же, редко кто из них лил слезы от сожалений по Старому Хунду. Нет, проницательные предводители семей и родов прощались со своими домочадцами... Может быть, со многими, а может и со всеми. И лишь их глупые дети, племянники да едва вошедшие в возраст мужей внуки не понимали этого.
Хотя кто-то возрыдал, быть может, и по самому себе. Не стоит осуждать! Трудно не увидеть неотвратимость и собственной Смерти, когда получаешь столь зримое подтверждение ее необоримой власти…
ГЛАВА 1. ПОД КАБЛУКОМ У СУДЬБЫ
Осень 2038-ая от Исхода, вторая половина дня
(7 октября 2018 года по «земному» календарю)
Южный - Полуденный тракт - был куда как короче двух других главных транспортных артерий побережья, но уж точно считался самым комфортным и безопасным. Ходили по нему и дружины, и паломники, и фризы по иным делам, но чаще всего звали его «торговым» или даже «степным».
Сразу за Вратами батавов он отклонялся к западу и шел мимо Эверберга. Оставив же позади не самую большую, но самую сильную крепость ивингов, дорога поворачивала на север, и уже не сходила с этого курса до самого Западного Рихаса.
Столетиями караваны «растворялись» среди множества причалов и несчитанных складов торгового Линкебанка. И сегодня в богатейшем городе побережья, можно было найти двор любого, хоть сколько-нибудь значимого купеческого рода. Если священная Бувайя была морскими воротами и сердцем для всех фризов, то тут, скорее хранился их кошелек. Действительно, именно отсюда был самый быстрый и надежный водный путь степным товарам к большинству ярмарок хоть центральных, хоть восточных или западных земель Эйдинарда.
Правда, тратиться на продолжительное речное путешествие всем странникам было не обязательно. Если цель ваша лежала вне водных путей, то достаточно было оплатить лишь переправу. Во многих местах, где торные тропы приближались к берегам великой реки, еще при янгонах были устроены надежные перевозы. И некоторые из них считались настоящим чудом.
По рассказам знатоков, в Линкебанке, например, навстречу друг другу ходили два столь громадных парома, что каждый из них за один раз способен был перевезти целый караван и под сотню случайных ходоков.
Сильному воинскому отряду, появившемуся к вечеру в виду городских предместий, скорее всего, пришлось бы ждать именно такую громаду. Конечно, задумай они спешно переправляться на противоположный берег. Однако любому внимательному наблюдателю сразу же становилось понятно: никаких таких планов у их предводителей нет. По крайней мере, уж точно не сегодня.
Стоило колонне достигнуть ближайшей открытой площадки со старыми следами кострищ, как раздалась негромкая команда, и отряд рассыпался, заполняя луг организованной суетой. Около двенадцати дюжин богато снаряженных воинов и почти такое же число слуг и рабов без дополнительных приказов занялись привычными делами.
Кто-то, подхватив кожаные бурдюки и ведра, направился к хорошо виденному у подножия ближайшего холма роднику, другие - потянулись к берущему начало из него ручью с группами упряжных и верховых коней. Третьи - принялись споро расставлять шатры.
Стройные ряды пестрых жилищ примерно одного и того же размера, были рассчитаны на каждых шесть воинов или дюжину слуг. Костры, еда, караулы – мало ли забот и дел у пустившихся в дальний путь?! В традиционной вечерней суете не принимали участие лишь двое.
Рослый темно-русый мужчина на вид лет 27-30, носил на себе столько золота, что стразу становилось понятно: именно его свита сейчас готовится к ночлегу. Бордовая шелковая туника поверх отбеленной рубахи из тончайшего льна, широкий пояс, покрытый фигурными бронзовыми пластинами с драгоценными вставками, легкий золоченый боевой браслет на левом запястье. И список этим, конечно же, не исчерпывался.
Были еще соответствующий образу кинжал, в золоченых ножнах, дорогие застежки на коротких щегольских сапогах и, самое главное - массивная золотая цепь со столь же дорогим медальоном. Изображенная на нем руна Тейваз окончательно объясняла даже самым невнимательным, что перед ними морской ярл . И скорее всего, очень-очень успешный. Стоило попробовать внимательнее изучить внешность его сопровождения, как бросалось в глаза, что далеко не все добытые драгметаллы ушли на достижение столь блестящей внешности командира.
Из общего образа знатности и явного богатства несколько выбивалась лишь подчеркнутая лаконичность форм и отсутствие украшений на ножнах и рукояти длинного меча. Однако глядя на это оружие, любой более-менее опытный наблюдатель не нашел бы здесь противоречий.
Бронзовый клинок в два локтя получился бы столь массивным, что человеку долго им не помахать, да и на поясе такую тяжесть особо не поносишь. Из дурного железа такую красоту тоже не сковать. А значит, лезвие было настолько высокого качества, что просто не нуждалось в ином украшательстве, кроме своих хищных форм.
Хотя пожилой собеседник предводителя снаряжен был заметно проще, от внимательного взгляда не укрылось бы, что его здесь явно ценят. И дело было не только в том, что пока остальные спешили закончить дела и наконец, отдохнуть, он развлекал командира беседой.
Действительно, со стороны было хорошо видно: мужчины не тяготятся обществом друг друга и не выполняют нечто необходимое. Они говорили скорее дружески, чем кто-то один расспрашивал или давал указания второму. Старик, кстати, привлекал внимание еще и своей едва заметной чужеземностью.
Немного темнее кожа, чуть иные черты лица вместо привычных. В остальном – никаких необычностей: короткая чуть вьющаяся седая борода, еще тщательнее срезанные волосы на голове и поджарое, сухощавое тело среднего роста в светло-коричневом халате из недешевого дикого шелка . Все остальные детали внешности тоже подчеркивали его «невоенный» статус. А значит мужчина вряд ли добился своего положения бившись много лет за семью или самого предводителя.
Сандалии вместо сапог, отсутствие оружия или элементов брони на теле. В здешних краях однозначно боевым оружием считался кинжал, предназначенный для нанесения колющих ран. Обычный нож, какого бы не был размера, просто часть одежд. Без него ни мяса не отрезать, ни колышек для забора не отесать. А то, что такой «хозяйственной снастью» можно отбиться от врага или самому злоумышлять, так что поделать? Убить можно и кочергой, а из хлопчатых повязок, например, которыми накануне перевязывали раны, можно сделать петельку и кого-нибудь придушить.
Хоть какую-то определенность в статус пожилого, вносила серебреная чернильница и объемный кошель на поясе. Очевидно с перьями и бумагой или более дорогим пергаментом. Мужчина со стороны выглядел, как ключник, или доверенный писарь знатного господина.
Вся эта путаница могла бы случиться из-за отсутствия на левой половине груди, полагающейся ему тяжелой серебряной фибулы. Отчеканенным на ней знаком в виде перекрещенных молота и зубила, украшали себя местные зодчие, и старик имел право ее носить. Но у немолодого «анархиста» никак не вырабатывалась привычка надевать похожие на украшения здешние «удостоверения личности» и «паспорта». Потому спешно изготовленный на заказ подарок, почти все время лежал себе спокойно в той самой поясной сумке. Пергамент и бумага там тоже были. А вот дотошных наблюдателей вокруг – нет. Ну или их интересовали другие вопросы…
Последним группам проходящих мимо пеших путешественников и верховым одиночкам было не до любопытства. Они спешили попасть в Линкебанк до перекрытия улиц, да и вряд ли бы могли рассмотреть хоть какие-нибудь необычные подробности в свете заходящего светила.
Городска стража, тоже особо не обеспокоилась, а потому не слишком присматривалась к устраивающемуся на ночевку хирду. Отряд, конечно же, был по здешним меркам очень велик и способен иной городишко легко взять на щит предательским штурмом или даже лобовой атакой. Но все же - не настолько многочисленным, чтобы угрожать спокойствию достопочтенных жителей Линкебанка или суметь после каких-нибудь шалостей уйти безнаказанным.
В итоге, последние на сегодня путешественники закончились, въезд в предместья перекрыли рогатками, и стражи приготовились коротать ночь. Лагерь путешественников тоже постепенно затих. Те, кому было положено, разошлись по караулам, остальные разобрались по предназначенным для них кострам, в ожидании долгожданного ужина и своей законной кружки разведенного ледяной родниковой водой вина. Что еще нужно человеку после долгого перехода по здешней жаре?
* * *
С первого дня, как свежесозданный хирд покинул Эверберг, их вождь стал разводить самый настоящий «либерализм». Именно так поначалу воспринял насаждаемые Ингваром Чужеземцем порядки Эрфар Зодчий , годом ранее в далекой России известный, как Анвар Гарипов.
Нет, бывший глава архитектурного отдела крупной строительной компании из Подмосковья вовсе не был фанатом тоталитаризма или казарменных порядков. До страшной авиакатастрофы, в которой погибли почти все пассажиры и экипаж рейса SU150 «Москва-Гавана», он, конечно, немного ностальгировал по Советскому Союзу, но это все сочеталось с чисто восточной мягкостью и обостренным, действительно советским чувством справедливости.
Плюс по собственным рассказам 58-летнего мужчины, даже во время службы в армии в юности, он совсем не казался образцом благонравия и дисциплины. Скорее, совсем наоборот. Поэтому получив несколько очень корректных, но настойчивых намеков на эту тему, Ингвар (а точнее – совсем еще недавно московский журналист Игорь), надо признать, изрядно удивился.
Все-таки вынужденный несколько раз всерьез биться за свою жизнь, а потом и вообще почти полгода воевать с южной - степной стороны Великого хребта , он теперь совсем иначе воспринимал отношения внутри здешнего условного «воинского братства», да и самих фризов стал понимать намного лучше.
В отличие от Игоря, его немолодой товарищ большую часть из почти четырнадцати месяцев, прожитых здесь после переноса, провел в комфорте и безопасности Эверберга. Заботливый присмотр ярла ивингов Эрвина Сильного был настолько всеобъемлющ, что правитель-жрец даже провел над ним ритуал Возрождения, и подмосковный без пяти минут пенсионер вернул себе все телесные радости. Да-да, в том числе и чисто «мужские».
Чуть раньше переселенцы уже знали, что местные храмы-пирамиды – это совсем не нагромождения камней, а некие волшебные ретрансляторы, больше похожие на остатки неких неимоверно загадочных технологий. Но чтобы настолько?!
Восстановление тел, их сохранение, да и любых других материальных объектов. Плюс - влияние на эмоции и разум – например, обмен четкими образами во время общения людей, не понимающих язык друг друга. Да мало ли какие возможности они давали местным жителям. В общем, подарок оказался не лишним, и вспоминать почти забытые мужские удовольствия Анвару с радостью принялась помогать на тот момент 43-летняя Наталья Викторовна Кулябина.
До памятного перелета женщина трудилась главбухом в крупной федеральной компании. И при любом раскладе нет повода осуждать разведенного экс-архитектора или одинокую москвичку. Что греха таить: пока маленькая группа туристов, выжившая при авиакатастрофе на берегу неизвестного горного озера пробиралась в места более населенные, Игорь и сам не без интереса посматривал на сочные формы счетовода и ее густые темно-рыжие волосы. Правда, больше теоретически.
Все они тогда очень нуждались в простом человеческом тепле и сочувствии, но ничего «такого» не произошло. По одной банальной причине: за пять дней пути по девственно прекрасной природе, почти все время сильно хотелось есть, а оттого было совсем не до шалостей. Но вот потом…
Даже раньше обсуждаемой парочки, бывший журналист предложил свое утешение еще одной выжившей из более чем двух сотен человек, не долетевших за туристическими радостями на Кубу.
Четвертой переселенкой, и важный составляющий еще одной пары стала Катя. Бывший столичный торгпред нижегородского мясокомбината. Точнее Екатерина Дмитриевна Рассохина – прошу любить и жаловать!
Да и могло ли быть иначе, когда весь их прежний мир пропал в неизвестности, а рядом – вот она. Тоже нуждающаяся в сочувствии молодая русоволосая женщина 26 лет, с легкоатлетической юностью и курсами массажа в менее отдаленном прошлом. Понятно, что все стремительные романы стали лишь неким доступным болеутоляющим за ампутированное «вчера».
Здешний мир переживал растянувшийся на тысячелетие развал родоплеменного строя, и феодализм – еще лишь планировал окончательно взять власть в свои руки. Правда, этой общественной закономерности не было видно конца. Даже с точки зрения исторического процесса все происходило настолько медленно, что постепенно стало очевидно даже нашим нечаянным попаданцам.
Казалось, многие протогосударства наметились еще две тысячи лет назад, но нет. Минимум в трети племен по-прежнему правят советы старейшин, земля – «ничья», а некое единое государство если и есть, то лишь условно, в пределах всей культурно-языковой общности фризов. Есть только народ, образованный из древнегерманских, кельтских и, возможно, каких-нибудь еще беглецов с Земли двухтысячелетней давности. Да, когда-то все они сюда пришли по потерянным теперь межмировым вратам. Но вернемся к эмигрантам более поздним.
Бывшие россиянки приняли к сведению «исторические открытия», и снова спрятались от тягостных раздумий в блаженное ничегонеделанье. Анвар в это время немного потерялся в водовороте неожиданного омоложения, и возможно не стал особо и вникать, а вот бывшему журналисту - Игорю, - все это показалось окном возможностей.
Как и всякий мальчишка (вне зависимости от возраста), он немного не доиграл в рыцарей, но тягу скакать на лихом коне слегка все же перерос. А вот идея «Рыцарь-феодал» - ему показалась очень интересной. Законсервированное пирамидами родовое общество на его взгляд настолько разложилось, что сейчас было самое время попробовать поискать в нем свое место.
С собственной крепостью или замком, дружиной, деревнями, крестьянами, и кто его знает, может даже собственным городом или… гм, более обширными владениями. Наверное, только самые счастливые из людей, не разглядывают в себе потенциал к великим свершениям. Тем более возможности и правда были.
Во время «знакомства» с местным правителем, они практически случайно помогли ему вывернуться из опасной ситуации. Он в ответ поселил странных путешественников у себя в крепости, поделился полученной совместно добычей и при этом признал за Игорем благородное достоинство.
С финансовой точки зрения, кстати, все вышло так неплохо, что переселенцы решили некоторое время тихо привыкать к новой жизни. Казалось бы – живи да радуйся, но если в человеке проснулась авантюрная жилка, ему не усидеть.
На тот момент сильнее всего она чесалась у их формального лидера – активного и предприимчивого экс-журналиста. Программа вживания у парня предусматривала тренировки с дружинниками и одалживание лошади в конюшнях ярла, для объезда окрестностей. Доездился.
Во время бегства от непонятных разбойников, его занесло в расположенную в паре дней пути от Эверберга Долину Некрополей. И здесь он из первых рук узнал, что с местными погребальными традициями тоже все слишком непросто.
Ну, кто бы догадался просвещать едва говорящих на фриза чужаков, что огромная горная гряда Алайн Таг, отделившая побережье от остальной части материка, была излюбленным местом для захоронения своих мертвых неизвестному числу цивилизаций, тысячелетиями живших на этих землях. Притом многие из так называемых «ушедших» мало того, что не совсем умерли (точнее совсем не), так они еще и отличаются отвратительным нравом и чудовищными возможностями.
Именно поэтому так редко выживают глупцы, что суются в такие места. И как, оказалось, необязательно взламывать гробницу самому. На эту тему могли побеспокоиться задолго даже до твоего рождения. Но Игорю повезло лично не только выяснить причины столь пристального и травмоопасного внимания, но и изрядно разбогатеть. Дележка сокровищ дружбу с ярлом в итоге только укрепила. Как и феодальные мечты бывшего журналиста.
Известные случаи победы над такими мертвецами были штукой удивительно редкой и почетной. Но для феодальной карьеры нужен был непременно военный опыт. И тоже желательно удачный.
Размышления на эту тему занесли Игоря весной во главе двух дюжин наемников в состав ополчения Торгового Союза . Все это вылилось в полугодовой поход, где дело пошло так удачно, что его идеи стали восприниматься другими предводителями вполне благосклонно.
И опять, казалось «счастье» – вот оно. Бери и пользуйся! Но судьба снова приподняла ставки.
Разгром племени Каменных выдр и грабеж их главной крепости и прилегающей плодородной долины, дал очень богатую добычу. Но отход с нею, совпал по времени с очередным набегом сильной армии местных гегемонов – полукочевого государства аваров. Противопоставить сочетанию тяжелой кавалерии и конных лучников, было нечего. Особенно при их шестикратном превосходстве, поэтому уйти без драки можно было, лишь бросив добычу. Игорь предложил третий вариант, и не проиграл.
Множество стычек в узости Врат батавов дали время каравану уйти. И мало того, даже когда их половину войска конница аваров смогла разгромить и прижать к скалам, из-под удара повезло уйти почти трети воинов. Оставшиеся телохранители сумели вынести и его самого.
В подобных походах чаще всего участвуют младшие сыновья родовой и племенной знати, не рассчитывающие на семейное наследство. Хотя есть, конечно, выходцы из разбогатевших общинников или простых земледельцев, кому неимоверно скучно копаться в грязи на одном месте. Главное, что их всех объединяет - это поиск иной, более высокой судьбы.
Большинство выживших поклялись в верности своему случайному, но очень удачливому предводителю. Но, помимо заметно раздавшегося самомнения, ему это принесло и весомые сложности. Как минимум – немалые заботы.
Среди воинственных и склонных грабить соседей фризов часто появлялись морские ярлы. Каждый из них на собственный вкус строил отношения с хирдом, но были здесь и некоторые стандарты. Например, такой ярл не был обязан содержать дружину, регулярно снабжая серебром, как ярлы-правители племен. Лишь кормить, обеспечивать место для сна, и самое главное – организовывать возможность получать добычу.
То есть Игорь до сих пор не знал, сколько точно стоят вещи и товары, хранящиеся в его личной кладовой. В особенности после недавнего похода, поскольку все, кто прикрывал караван, получили двойные доли добычи. Только монет и драгметаллов у него прибавилось почти на шесть тысяч гельдов . Но опытных воинов не станешь кормить, как рабов или бондов, поэтому спящие и едящие 138 хускарлов – это все равно не меньше 300-350 монет в месяц. Рассели их в корчмах и тавернах небольшого поселения – вдвое больше, не меньше гельда в неделю, на проживание и питание. А уж, например, в таком дорогом портовом городе, как Линкебанк и вовсе чистый грабеж. Поэтому и получалось, что хирд - штука нужная, но содержать его лишь ради престижа - глупость несусветная.
Вот необходимости искать работу для хирда и стала серьезной проблемой. Однако выход нашелся.
Ярл ивингов Эрвин Сильный всегда держал себя, как добрый друг и мудрый советчик. Согласился он и в этот раз подсказать, куда можно было бы применить полученную силу с пользой для кошелька и собственного будущего. Правда, предложенная «работа» была не то чтобы простой.
И это была вторая причина, почему Анвар, уставший изображать из себя овощ, и напросившийся в поход, пытался поначалу осторожно критиковать своего более молодого, но такого прыткого товарища.
* * *
Совместный ужин за общим костром с теми, кого Игорь назначил своими «офицерами», был одним из тех самых нововведений, не нашедших поначалу понимания у бывшего подмосковного архитектора. Именно здесь обсуждались итоги дня и планы на ближайшее будущее. Игорь, в отличие от Анвара понимал, что может просто приказать, но лучше, если десятники все же будут понимать хотя бы их ближайшие шаги.
Главная цель похода и секретные пункты предложенного ярлом плана, конечно же, оставались тайными, но в остальном - каждый из предводителей дружины знал, что будет делать завтра, мог задать любой вопрос, и почти свободно высказать свое мнение или предложение.
«В конце концов, они смогут намного увереннее отдавать приказы хускарлам, а те – их выполнять, - заметил Игорь, в ответ на очередной «наезд» своего немолодого товарища. – И самое главное – почти все они воюют минимум лет по десять, и уж точно побольше меня разбираются во всем этом».
Тот разговор состоялся на второй день после выхода из Эверберга, и за последние шесть - больше обвинений в излишнем либерализме не звучало. Но стоило сейчас закончиться ужину и десятникам разойтись к своим подчиненным, как Анвар снова подтвердил, что на счет самой идеи постоянно «ворчать» - он все еще не передумал. Не нудный, но куда как настойчивый, он опять издалека начал подводить к мысли, а не слишком ли опасна нынешняя задумка.
- Вроде Черчиллю приписывают мысль, что даже чрезмерно честолюбивые планы, все равно гораздо лучше их отсутствия, – снова попробовал отшутиться Игорь. - Не берусь слишком уверенно судить на счет его истинной успешности, как политика, но мысль мне кажется здравой.
- Ну, можно же выбрать ближайшую цель менее… амбициозной? Если погибнут слишком многие, оставшиеся же просто разбегутся!
- Анвар, из тех, с кем я оставался прикрывать караван с добычей, выжила едва лишь треть. Из моих собственных наемников – чуть больше, - половина. Но сейчас почти все они принесли клятву. Логика вам не шепчет, что здесь чего-то не так?
- А как себе объясняешь?
- Я - первый спросил!
- А я - старше!
- Нет, я!
Они расхохотались искренне и беззаботно, лишь сейчас, снова почувствовав то, почти забытое за последнее полгода, чувство доверия и приязни.
- Умирать фризы, конечно, не рвутся, но главное для большинства из предпочитающих ходить в походы, а не за сохой, - громкая и щедрая победа. Потому что выжившим, она дает действительно слишком много. Я точно знаю, что те, из моих дружинников, кто числился приживалами при старших братьях или родителях, в итоге смогли купить своим семьям, как минимум собственные фермы. Правда, большинство из них жили, как перекати-поле и предпочли влиться в самих себя. В смысле потратиться на хорошее оружие и броню. В обычном походе им ничего такого не светило…
И понимаете, - Игорь заговорил после недолгого молчания, - если отбросить нашу пикировку, то приемлемых вариантов всего два. При одном – я выкупаю у ярла Эрвина или отбиваю у горцев по соседству с его землями кусок территории, - моего хирда на это вполне хватит. Потом, набираю рабов, пытаюсь реализовать идеи, что роятся под черепом, и жду, что случится раньше – мы станем важным промышленным центром или закончатся мои нежданные богатства.
- Это как? В смысле – почему «закончатся»?
- Чисто экономическими методами, с учетом здешних реалий, «богатеть» придется чертовски долго. Ни я, ни вы, ни девчонки - ни разу не инженеры. Приспособить любые наши идеи и как-то превратить их в деньги, будет еще тем подвигом…
- А разве их традиционные способы - не помогут? – удивился Анвар.
- В горах этими самыми «традиционными способами» - не разбогатеешь. К центральным землям фризов прилегает огромная горная страна. Но с нашей стороны хребта не так уж много пастбищ, а мест, подходящих для земледелия и еще меньше. Думаете, почему за две тысячи лет эта часть горцев-янгонов не замирилась, и отчего их так мало? На тамошних кручах можно легко защищаться, но процветать - сложно. Поэтому поймите: награбленного в Долине мертвых и во время недавнего похода на каменных выдр – может на долго не хватить, и к моменту, как собственные ресурсы помогут создать действительно прочное положение, пройдет действительно много лет. И гарантий, кстати, никак не больше, чем с попыткой повоевать.
Идея взять власть на землях треверов военными методами только выглядит чистой авантюрой. На самом деле план, предложенный ярлом, звучит очень убедительно и перспективно. Я вам просто не могу пока все рассказать, но самое главное: если он будет успешным, на тамошних ресурсах, я смогу изрядно повысить наши шансы. На богатых землях, попытки прогрессорства будут бонусом, а не единственным шансом на выживание. Кстати, сама по себе идея вызвать скачок технологий просто опасна!
- Опасней, чем напасть кучкой солдат на целый народ? – было видно, что сейчас Анвар критикует, не иронизирует, а всерьез пытается разобраться.
- Я, конечно, могу ошибаться, но есть внутренняя уверенность, что зарабатывать серебро или даже золото на технологиях, которые мы можем «родить» - неимоверный убыток. Единственное на что стоит менять знания – это власть! Точнее – ее укрепление.
Игорь с силой свел кулаки у груди, и с хрустом и явным напряжением переломил крепкий кусок валежника, который не выпускал из рук за все время разговора. Отправив в огонь сначала одну, потом вторую половину палки, он немного помолчал, и неожиданно дополнил:
- Доверяю ярлу больше, чем кому-нибудь еще, и уверен - он относится ко мне очень по-родственному. Почти как к сыну… Но это не мешает мне помнить, что в первую очередь он правитель - «политик», а значит, способен наплевать на любые чувства и «отношения». Пока не стану действительно независимым, - со своими землями, подданными, крепостью – не стану рисковать нашей дружбой.
На этот раз собеседники обменялись не такими веселыми, но более понимающими улыбками.
- Ладно, давайте по палаткам! Уже поздно, а нам предстоят «подвиги»…
* * *
Рыбацкий порт Линкебанка. Утро
Оживи Бальдр прямо сегодня, минуя Рагнарёк и все сопутствующие ужасы конца времен, вряд ли бы это порадовало жалобно постанывающего мужчину. Ну, разве что самую малость. Все-таки, даже столь пропащее существо имеет некий долг перед предками и родней.
Единственное, что сейчас ему было бы по-настоящему приятно, так это сговорись асы со своими врагами перенести предсказанные «беспорядки» с равнины Вигридр сюда. Судя по «родным» серым стенам и узнаваемым зарубкам на них: знакомая комната под потолком самой смрадной портовой харчевни была вполне подходящим местом.
Глядишь, кто-то из лучших жителей Вальхаллы , бросив сражаться друг с другом, жрать мясо нескончаемого вепря и надираться козьим медом , так по этому поводу расстроится, что не побрезгует замарать свой меч в крови самого недостойного стража Линкебанка. Ну, или как минимум, выпившего вчера больше всех остальных. Не часто тебе предлагают столько серебра по столь странному поводу.
Точнее – Короткому Гайзу так вообще впервые предложили такую работу. От нее дурно пахло, но предложенный кошелек был уж больно тяжел.
- О, как же мне погано! – впервые за утро еле слышно простонал он вслух.
Только в этот момент мужчина осознал, что оглушающий грохот в ушах – это не удары измученного сердца, из-за вчерашнего веселья. В хлипкую дверь долбили и, судя по всему, уже давно. Еще через мгновение он начал слышать хоть что-то кроме сотрясающей кровать вибрации и собственного мысленного нытья.
- …когда уже ты очнешься дварфово отребье?! Если я из-за тебя сломаю дверь – никуда не денешься, еще и за нее заплатишь!
Голос звучал вовсе не зло или, например, устало. Скорее - упрямо и… не без ноток любопытства. Судя по тому, что вместо Толстой Эльзы ругаться надоело даже ее старому мужу-трактирщику, продолжалась эта безнадежная битва слишком давно. Все что мог - он уже сказал, а значит, сейчас лишь исполнял отточенную за годы песню - «Клиент-идиот, создает мне проблемы». Ну, или не менее популярный грустный шлягер, который подходил почти к любому случаю - «Как мне все надоело, и когда же я сдохну…»
- Пить. Пить! Пи-ить!
Очередная попытка слиться с чужой «серенадой», едва не вызвала рвоту. Гайза замер, пережидая приступ, и как опытный пропойца, предпринял следующую попытку лишь отдышавшись.
- Заткнись уже, жирная морда! Пить…
Вряд ли у болезного получилось заметно громче, чем минуту назад. Но очевидно еще в прошлый раз, трактирщик что-то расслышал. Поэтому сейчас он легко прервал утомительные жалобы на жизнь, и тут же поспешил сообщить: он тарабанит ногами, лишь оттого, что руки заняты кружкой пива.
- Уже не такого прохладного, как пол стражи назад, - мстительно уточнил хозяин.
«Будь ты проклят, старая жаба!»
С трудом перевалившись через край невысокой скрипучей койки, последнее пожелание Гайза лишь подумал, не желая рисковать и так почти закончившимися силами. Выбор оказался здравый, и его все-таки не вырвало. И это не смотря на то, что секунду назад он обеими руками приземлился в отвратительно склизкую лужу с кусками едва пережеванного мяса и комками полупереваренных овощей.
«Ага! Все, что должно было случиться, произошло еще вчера…»
Как ни странно, это заметно приободрило взмокшего гуляку.
Переждав вращение и очередные взбрыки непокорной утробы, Гайза отправился к запертой на щеколду двери самым надежным способом из доступных: на четырех конечностях, вместо двух традиционных.
О, нет, никакого нежданного озарения! Способ ему был знаком давно, и множество раз опробован. Оставляя липкие пятна в форме собственных ладоней, он довольно уверенно принялся метить тропу в сторону входа.
Конечно, Короткий Гайза предпочел бы плюнуть на все, и отлежаться, выпив кружку пива. Пусть и теплого. Дядя, старший над сегодняшней сменой Южных ворот, прикрыл бы своего непутевого родича. Но тогда с открытием въезда в город, никто не оскорбит одного морского ярла, не случится скандала, а небогатому стражнику придется вернуть 60 гельдов.
Которые, кстати, уже частью розданы кредиторам, а частью потраченных на шлюх и вино.
Нет, конечно же, 60 полновесных серебряных блестяшек были большими деньгами и составляли почти половину годового жалованья местного стражника, но проблема была в другом. Мужчина до дрожи боялся своего нанимателя, и очень не хотел бы вызвать его неудовольствие.
«…и все-таки, зачем клятому ивингу все это нужно?!»
Вчера было не до размышлений, но этот проблеск сознания стал последним, о чем успел подумать пропойца, прежде чем выпрямиться вдоль стены, откинуть щеколду. В процессе подвига он на много ударов сердца потерял возможность связно соображать все-таки блеванув под ноги попытавшемуся войти трактирщику.
* * *
Южные предместья Линкебанка
Городские ворота и рогатки в предместьях разомкнулись с первыми лучами светила. Едва восход подкрасил небо, как центральные кварталы привычно отозвались на это звонкими одиночными ударами в било , возвещая о первой утренней страже. Как собственно и всегда.
Наружу потянулись путешественники и купцы, внутрь – немногочисленные припозднившиеся вчера гости и терпеливо ждавшие сигнала окрестные земледельцы. Поденщики и рабы из ближайших поместий, бонды или их слуги с многочисленных ферм, проснулись заметно раньше, и сейчас спеш