Оглавление
Гном не успел договорить: лестничный пролет наконец закончился, и они оказались на очередной площадке с цветочными горшками, резными балюстрадами и видом на Шарумар – невинно-прекрасным выглядел город, наполненный солнечным светом и запахом цветов, и его парки, и неслышимые здесь журчащие фонтаны, и серокаменные здания с балконами и башнями. Но было ясно, что сейчас Конхарду и Илидору станет не до городских красот: по площадке к ним вразвалку шагали, явно обрадованные нежданной потехе, пятеро эльфов. Совсем молодые, в ярких рубашках, обтягивающих штанах и высоких сапогах с толстыми каблуками, увидев которые, гном фыркнул. Определить, кем могут быть эти эльфы, Конхард не взялся бы: уличные задиры, сынки богатеев, а может быть, каменщики или садовники? Всякое бывает в Шарумаре: тут даже рабочие способны так наряжаться, словно собираются попасть на прием к королю. Во всяком случае, с гномской точки зрения выглядит это именно так.
– Эй, гном! – воскликнул самый мелкий эльф, конопатый, нервный и всем своим видом напоминающий скорее крысу, нежели эльфа. – Ты слыхал про дракона из Донкернаса? Знаешь, небось, как он сбежал, а? Расскажи нам! Это ж был наш дракон!
– А я уж боялся, что сегодня меня никто больше про это не спросит, – рыкнул Конхард и упёр руки в бока. – Отчего вы такие глупые, если умники? Не разбираюсь я в драконах, ясно вам? Не разбираюсь и хочу пройти по этой лестнице дальше! Ну?
Эльфы, разумеется, и не подумали освободить дорогу. Четверо с хитрыми лицами поглядывали на пятого, самого высокого и длинноносого, который стоял на полшага позади всех.
– Конечно, он не разбирается в драконах, – протягивая слова, пояснил эльф и скрестил на груди руки с таким видом, словно позировал для картины. – Это торговец, оружейник, видите клейма на его висках? Рабочая особь, приземлённейшее из существ.
Конхард поднял брови с выражением самого вежливого недоумения, какое способен был изобразить.
– Дракон же – существо высшего порядка, – продолжал вещать эльф.
Ни он, ни другие словно не замечали ни реакции гнома, ни присутствия рядом с ним Илидора, который смотрел на держащего речь заводилу с широченной улыбкой и полнейшим восторгом, как на презабавного и совершенно придурочного зверька.
– Что-либо смыслить в драконах может только недюжинный ум. Не уверен, что во всем Гимбле найдется подобный. Возможно, король… впрочем, нет. С тех пор, как гномы победили драконов, они так измельчали, что даже их король теперь должен быть не умнее домашней кошки!
– Не, ну он же нарывается! – одобрительно гыкнул Конхард и ухватил за рукоять свой молот. – Вашу мать эльфскую, ни дня без приключений!
Илидор громко расхохотался, и эльфы от неожиданности отпрянули.
– Я надеялся, до этого не дойдет, – сквозь смех пояснил он, но его всё равно никто не понял.
Впрочем, никто и не пытался. Эльфы ухмылялись, у одного в руках появилась дубинка с железными шипами, у другого – меч, конопатый отступил на два шага и сунул руку под куртку.
– Не позволю говорить гадости про своего короля Югрунна Слышателя! – отрезал не убоявшийся гном.
– Вам тут не место, коротышки, – покачал головой длинноносый, и в его руке неохотно возник маслянистый сгусток пламени. – По приличным городским кварталам могут ходить только эльфы, потому сейчас мы отрежем вам ноги, чтобы вы больше никогда так не делали.
Конхард рыкнул, перехватил поудобнее молот, Илидор рванул из ножен меч. Конопатый вытащил из-под куртки руку с небольшим самострелом, но получил от Илидора пинок в живот, выронил оружие, закашлялся. Конхард взревел так, что его наверняка услышали на самом Храмовом бульваре, и бросился на длинноносого, тот швырнул в гнома сгусток пламени, промахнулся на пол-ладони, и огонь улетел к ближайшей башенке, по пути распадаясь на отдельные горючие капли. Илидор отступал к перилам, поводя перед собой мечом, но двое эльфов надвигались на него, длинноносый бормотал новое заклинание, а эльф с шипастой дубиной наседал на Конхарда, который едва успевал отбивать удары тяжелым молотом и всё не мог улучить миг, чтобы хорошенько им размахнуться.
– Гном! Человек! – рявкнул вдруг с верхнего лестничного пролета командный голос, который мог принадлежать только стражнику. – Убрать оружие!
Наверху затопотали по ступеням несколько пар ног, и тут же донесся с нижнего пролета новый стражничий вопль:
– Нападение! Нападение на эльфов!
Снизу тоже затопали.
– Нет, я и впрямь надеялся, что до этого не дойдет! – с чувством вскричал Илидор и вдруг сунул меч обратно в ножны.
Стражники с верхних и нижних ступеней достигли площадки одновременно, кинулись к гному и человеку, пятеро эльфов прыснули в стороны, Конхард отчаянно взревел и почти было прыгнул на стражников, бегущих снизу, но остановился, потому что происходило нечто странное. От Илидора тянуло жаром, словно от лавового озера, он стоял, раскинув руки и подняв лицо к небу, зажмурившись, и блестящие золотые кудри плескались за его за спиной, и время вокруг него словно заледенело, эльфы увязли в этом времени, как мушки в слюде, сделавшись неловкими и медлительными. Конхард и сам почувствовал, что его движения изменились, словно теперь он шевелился во сне, а не наяву, молот стал весить больше его самого… И почти сразу время ускорилось снова, стражник с верхней ступени уже начал заносить над Конхардом свой меч – и тут Илидор выдохнул, распахнул глаза, сияющие, как чистейшее золото на ярчайшем солнце – нестерпимо, невозможно сияющие. Их блеск ослепил всех вокруг, у Конхарда брызнули слёзы, он выругался, покрепче перехватил свой молот, слепо замотал головой и вдруг почувствовал, как рядом с ним откуда-то появилось нечто большое, из-за чего на балконе сделалось тесно. Потом снизу, со стороны парка понеслись истошные вопли, а Конхарда грубо схватили за бока и оторвали от земли.
Гном вопил, дрыгал ногами, мотал головой, смаргивая слёзы, бестолково махал своим молотом. Стражники, побросав мечи, орали и бежали подальше от балконной площадки. Эльфы-задиры прятались за огромными горшками с пушистыми розовыми цветами, а длинноносый бесславно лишился чувств. На улицах Шарумара поднялась суматоха, визг и паника.
Не каждый день приличные эльфы видят, как золотой дракон, невыносимо сияя на солнце, уносит вопящего гнома к горам Такарона.
**
Илидор, никогда не видевший этих гор, умудрился не сильно промахнуться с направлением и донес Конхарда до одной из обходных троп на пути в Гимбл.
Довольно долго гном сидел на камне, вцепившись ногтями в вытатуированные на висках наковальни, чуть покачиваясь, и шипел, словно у него болели зубы, а Илидор с видом фокусника, провернувшего отменный номер, устроился на большом валуне – рука на согнутом колене, вторая нога свесилась с валуна и покачивается в такт бессловесному пению. Слова он выговаривать не мог, потому что улыбался во весь рот.
– Твою мать нелюдскую, – приговаривал Конхард, всё покачиваясь, – как это ты забыл мне рассказать, что ты дракон?
– А кто в харчевне велел не заговаривать про драконов? – возражал Илидор с такой обескураживающей искренностью, что Конхард лишь мычал и сильнее вцеплялся ногтями в свои виски.
То и дело он поднимал голову и спрашивал:
– Нет, ты соображаешь, что делаешь? Дракон возвращается в горы Такарона, сам возвращается, да еще сует свою дурную башку прямо в Гимбл!
Или:
– Как я могу верить дракону? Я же гном! Я гном! Считаешь, если спас меня, так это что-то меняет, да?
И еще:
– Как ты себе это представляешь: я просто прихожу к вратам Гимбла и говорю, что вернулся с драконом?
А потом:
– Только Югрунн Слышатель вправе решать, может ли чужак пройти в Гимбл! Тем более – такой чужак! Ты думаешь, я могу вот так взять и потребовать встречи с королём?!
Илидор напевал и жмурился солнцу. Горный ветер пах вековой пылью, горькими травами и водой в глубине скал, а из недр подпевали драгоценные камни, заставляя кровь бурлить еще сильнее. У дракона было совершенно восхитительное настроение.