Восьмая серия « Круче бухла»
Проводив девчонку и убедившись, что она встретилась со своими, я поехал за шашлыком. Ребята за киоском работали вовсю. Столики все были заняты. Стёпа пообещал сделать мне без очереди девять куриных, девять свиных, два из баранины, ну и сопутствующие соусы, лук в маринаде, лаваш. Угощу девчонок, молодцы, всё правильно расписали, как по нотам. Я бы, наверное, если работал по собственному плану, косяков бы напорол достаточно. Я отдал пакет под шашлык Стёпе. Поехал в другой киоск. И загрузил прицепной багажник бутылками с «Пепси». Проехался чуть дальше шашлычной по улице и увидел тот самый гараж, про который рассказывал Карпыч. Действительно, «Киборга» крутят, а ближе к часу ночи, наверняка, «Эммануэль» поставят. Из калитки вышел цыганёнок с очень знакомой мордой и подозрительно посмотрел на меня:
— Чего надо? Сеанс уже заканчивается, — сказал он, и покрутил головой по сторонам. Боится, походу, милиции. Значит, незарегистрированный салон. Да пофиг на них.
— А что на ночные, сеансы будет?— спросил я, типа заинтересовался.
— Пока не знаю, кассеты ещё не привезли, — отбрехался «ромала».
Я пожал плечами и поехал за заказом, наверное, готово уже. Вспомнил! Это же Карен Шишков! Младший брат Сашки Будулая! Мама Роза! Их мать твою перемать! Вот они куда свалили! А Сашка, тот долгов по деньгам в станичке наделал, с «Пашковскими» на Вишняках что-то не поделил. Ему в армию уходить надо. А он косит, скрывается от военкомата. Здесь, значит, этот хрен с горы, с его мамашей.
Так размышляя, я подъехал к киоску, зашёл с тыльного входа к мангалам и забрал объёмный пакет. Отдал Стёпке деньги и тот, показав мне глазами на пакет, шепнул:
— Ствол не оставляй так! Проебёшь! Под куртку засунь, я его сверху положил!
Чего, какой ствол? Бляяя! Я же из пакета не вынул сигнальный пистолет, купленный у Руслана. А ребята приняли пистолет за настоящий, вот и постарались для меня побыстрее всё оформить в лучшем виде. Пришлось накинуть сверх суммы ещё чутка. Повар-кооператор поблагодарил меня кивком головы и ушёл готовить дальше. Я вытащил сигналку из пакета и засунул под футболку, прикрыв курткой. Доеду, не выпадет. Даже если менты остановят, в конце концов, разберутся, что он не настоящий. Затолкав безумно вкусно пахнущий пакет поверх бутылок в багажник, я с трудом его захлопнул и на малом газу потихоньку почапал к санаторию. О! А кто это навстречу мне по левой стороне по тротуарчику гордо так вышагивает?
Юля-красавишна! Гордо идёт так, под ручку с каким-то типом. Так, интересно! Развернёмся! Опустим стекло на шлеме, чтобы не узнала. Блин, а стекло уже грязное от разбившихся мошек. Помыть надо. Сделал круг и решил притормозить парочку. Если мужик здоровый и драться полезет, свалю нахрен. А Юлька меня и не узнает, она же не видела меня на мотоцикле.
А приметы про подстрижку сбываются! Вот он и Сашка Будулай. Теперь вместо коня спиздил Юльку. Бля, а так и сразу не узнаешь! Волосы отрастил, подстриг по-уебански, напялил очки типа «Кобра-Сталлоне», спичку жуёт, широчайшие мышцы под чёрной маечкой напрягает, типа спина пипец широкая. Юлька идёт с ним под ручку. Будулай чешет ей что-то. Я заскочил на тротуар и осветил бредущую навстречу мне парочку. Идут, про Киборга-убийцу беседуют.
— Ээээ, — медленно процедил Будулай. Ну точно, копирует Сталлоне в «Кобре». Марчелло, блять, ромальский!
— Ты ничего не попутал?— грозно бросил он мне. Юлька, висящая у него на плече, притихла и лишь настороженно зыркала.
Не поднимая стекла, я как можно громче и безжизненнее произнёс:
— Кличка «Марчелло», настоящее имя Александр Шишков, разыскивался за спекуляцию, невозвращение долгов, подпольный прокат видеофильмов. Мать Роза, брат Карен.
— Чооо?!! — завопил Будулай и начал сдёргивать с себя руки Юльки.
— Убит при попытке побега, — добавил я и резко поднял футболку. Не знаю, увидел он пугач или нет. Сашка просто оттолкнул от себя Юльку с криком:
— Да отвали ты!
Потом кинулся зигзагом по тротуару и, прыгнув в кусты, съебался. Ого, я и не думал, что он так быстро бегает.
Юлька осталась в свете фар и её трясло от страха и, скорее всего, от любопытства. Гуляющие парочки, от греха подальше, обходили нас стороной.
— Ббблин, ты кто, — спросила она, стуча зубами.
— Сара Коннор?— брякнул я первое, что пришло в голову.
Юлька закрыла рот рукой и, чуть взвизгнув, отрицательно покачала головой.
— Да, кто ты блин?! Хватит угорать,— её уже трясло то ли от страха, то ли от интереса.
— Я из будущего, а зачем пришёл, ты сама знаешь, — прогрохотал я из под шлема, стараясь не заржать.
— Да хватит, звиздеть, — она аж притопнула ножкой, — я этот моцик у санатория видела.
— Да, я заезжал за тобой. Но ты ушла ровно за три минуты до меня. Мне пришлось пытать твоих подруг Олесю и Наташу.
— Да ты кто!??— она уже чуть не плакала.
— Я из будущего. У тебя недавно на плече, на левом, появился синяк, об этом знаешь только ты. Я знаю, что ты скажешь, через минуту.
Юлька в ужасе схватила себя за плечо и жалобно проблеяла:
— А, оооткудаа?? Что я скажу?
— Ты скажешь, что я сука, — сказал я и снял шлем.
Юлькины глаза округлились и она завопила:
— Ах, ты ж сука!!!— и тут её скрутил приступ хохота. Она ржала, словно молодая коняшка и, подбежав, лупила меня по плечам.
— Пиздюк, ах ты пиздюк! Так, блять, напугал, скотина! — сквозь всхлипы хохота повторяла она. Потом приблизила губы к моему уху и прошептала:
— Андж, я от страха и от облегчения, когда увидела, что это ты, аж кончила!
— Всегда пожалуйста!— я чмокнул её в щечку.
— Блин, как это кайфово. Я думала — пипец, вечер пропал. Не знала, как от этого Марчелло отделаться, а тут ты!— радостно возвестила она.
Пришлось рассказать, как я просчитал её местоположение и придумал, как напугать Будулая. Рассказал Юльке вкратце, кто он такой и почему я здесь оказался. Она долго и заразительно смеялась, по обыкновению обзывая меня сукой.
— Поехали что ли к девкам в санаторий, пахнет от тебя мяском умопомрачительно, — залезла она на заднее сиденье и тоже облапила меня за сиськи.
— Юль, а хочешь также приколоться и с пользой для дела? С меня магарыч, — начал я подзуживать девчонку.
— Да канешн!— она аж взвизгнула, — а кого, а как?— тут же закидала вопросами.
В ходе моего рассказа улыбалась и немного корректировала. Наконец, всё обговорили. Юлька, глядясь в зеркало заднего вида, привела лицо в порядок и скомандовала!
— Погнали!
***
Кристинку и её кампанию мы искали минут двадцать. Наконец-то нашли. Вот они стоят возле каруселей. Кукурузу жрут. Ромка уже трётся возле Кристины, девки что-то обсуждают, поглядывая на воркующую парочку. Я попытался стать так, чтобы попасть в поле зрения Крис. Куртку и шлем держал под мышкой, чтобы её друзья меня сразу не опознали. Юлька, по моей команде, гордо выпятив сиськи, королевским шагом прошла мимо пары армяшек, сразу вылупившихся на неё и пустивших слюни.
— Ты Кристина?— дерзко и нагло спросила она у немного растерявшейся малолетки.
Кристинка открыла рот и покрутила головой, не понимая, что происходит. Увидела меня за спиной своих подружек, которые яростно вылупились на Юльку. Сделала большие глаза, а я показал ей большой палец и навострил уши.
Малолетка встрепенулась, гордо задрала голову и тряхнула чёлкой:
— Ну, я! Что хотела?
— Так вот ради кого мой Анджей меня бросил? — театрально вскинула руки к подбородку Юля и начала тереть глаза.
— Я его бросила, он не в моём вкусе, — надменно вякнула малолетка и снова расширенными глазами зыркнула на меня. Я одобрительно махнул головой.
— Он теперь мучается, бедный! Почему одним всё, а другим ничего?! — завыла Юля в голос и бросилась убегать.
Я, обойдя Крис и компанию так, чтобы не заметили, хохоча во всё горло бросился за Юлькой, услышав краем уха фразу Элеонорки, — блин, Кристинка-овца, нахрен ей этот Ромка? Действительно одним всё, другим ничего!
— Дэвюшка не плачь, пойдем с нами, пожалеем, — бросились за Юлькой армяне.
Мы прыгнули на мотоцикл под взгляды разочарованных черносливов и, перекрывая пляжную музыку хохотом, понеслись в санаторий.
***
Девчонки сперва холодно встретили Юльку. Ну как холодно? Пригоршней льда за шиворот футболки. Юлька обозвала всех сучками и собралась закатить скандал.
Я молча забрал банку со льдом, демонстративно пошёл на крышу. Девчонки заткнулись и начали переглядываться. Однако на крыше оказались чуть раньше меня. Олеська и Наташка — по-домашнему, в спортивных трусцах и майках, Юлька — скинула сарафан, оставшись в лосинах и футболке. Девки, сопя друг на друга, помогли мне достать из пакета шашлыки и расставить на столе. Даже кружки принесли и выжидательно уставились на меня, протянув уже трёхлитровку со льдом. Я опять смешал «сэм-колу» или «пепси-сэм» и разлил по кружкам.
Олеся и Наталья выхлебали сразу же и блаженно прижмурились. Юлька осторожно процедила сквозь зубы, потом намахнула залпом.
— Вкусно! Никогда, такого не пробовала! — радостно возвестила она.
— Шлялась бы поменьше, попробовала бы пораньше, — хмуро ответила Олеська. И, схватив шпажку с куриным мясом, принялась её обгладывать.
— Девки, щас такая херня была — просто капец!— затараторила Юлька, пихая меня ногой.
— Ой да чё там было? Марчелло твой оказался армяшкой?— прикололась Юлька.
— Хуже!
— Рассказывай! — встрепенулись девчата, и Юля затараторила, показывая жестами и мимикой, как всё происходило.
Девки тут же навострили уши, прихлебывая самогон с колой, и ухохатывались над рассказами Юлишны. А думал — подерутся и, даже, приготовился разнимать. Посидели ещё с час. Опять напало созерцательное настроение и захотелось спать. Когда дамочки отошли покурить на дальний край крыши о чём-то пошептаться, я благополучно свалил и, закрыв дверь каморки, благополучно и с наслаждением заснул.
Этот чёртов механический будильник разбудил меня ровно в шесть. Я даже умываться не стал. В отличие от девчат, «пепсигон» я вчера не употреблял, голова свежая. Поэтому, быстренько подхватив шлем и пакет со шмотьём на стирку, убежал к мотоциклу, который вчера так и загнал. По утренней прохладе потихоньку почапал к перевалу. На посту дежурил незнакомый милиционер, который решил меня тормознуть и проверить документы.
— Привет, — закричал я ему, — дядь Миша сегодня дежурит?
Гаишник был сообразительный и, даже не подходя ко мне, отрицательно покачал своей полосатой палочкой (та, которая в руках).
— Передай ему, как будет, что во вторник и в четверг в лечебный корпус санатория триста первый к девяти подъехать надо!
— От кого передать? — подошёл чуть ближе мент.
— От племянника!
Гаишник понятливо махнул головой и отпустил взмахом всё той же палки.
Ну и хорошо, а то у меня в багажнике лежит револьвер-пугач, а вдруг привяжется, и начнется морока. Отбрехался, ну и чудно! А какое же стекло на шлеме из-за мошки грязное! Надо срочно по приезду помыть! Так, раздумывая о всякой фигне и позёвывая, я благополучно добрался до станички и вскоре уже закатывал мотоцикл в гараж.
Тихон сидел возле летницы и обиженным взглядом смотрел на меня.
Интересно «крестьянки» его покормили? Я им оставлял пакетик с мясными обрезками и полбанки молока. Вроде морда у котофея не грустная. Просто, как обычно, меня в чём-то подозревает. В душ не хотелось. Барин я или нет? Набрал ванную, плюхнул туда шампуня для пены, включил магнитофон, закинув шмотье в машинку стираться и плюхнулся в пену. Поиграл с пузырьками шампуней в «морской бой», изобразил из себя аквалангиста, а потом дельфина и заснул. Проснулся, когда вода остыла. Смыл пену под душем, ещё раз промыл волосы и голяком выперся в зал-кухню-столовую. Блин, ни одной молдаванской лепёшки не осталось. Пришлось пить чай с найденными пряниками каменной твёрдости.
— Хазяеен, — послышалось заунывное со двора. О, мои «крепостные» пришли! Выскочил с кружкой в руках на улицу.
Анька и Злата уставились на меня и Златка, открыв рот, сказала:
— Чо жарко так, да?
— Ну, чай-то горячий, вот и вспотел, — ответил я, не понимая, что она имеет в виду.
Они, прихохатывая, и постоянно оглядываясь на меня, пошли в огород поливать, сказав, что чуть позже зайдут, у них какой-то серьёзный разговор.
Блять! Пугают меня всякие «серьёзные» разговоры, особенно с бабами постарше:
— Андж, ты уже не маленький, я знаю тебе нравятся девочки и ты должен…, — брр!!! Меня перекосило от неловких воспоминаний, и я зашёл в летницу. Допил, чай надел трусы. В голову пришла какая-то мысль о неправильной последовательности действий, но я не придал ей значения. С голым торсом вышел на улицу к крестьянкам. Увидев меня, Златка и Анька сперва кинув взгляд на мои шорты и, облегчённо вздохнув, подошли для разговора. Первой, чуть помявшись, начала Златка:
— Анж, ты конечно извини за вчерашнее, вечером, но не надо было так сильно!
— Ээээ, чегооо?— я вообще не сообразил, про что она мне сейчас рассказывает.
— Ну, мы над мужиками посмеялись, конечно. Даже Йон и Адам пошли, чтобы Антон и Богдан делов не натворили, не побили тебя. Так, попугать просто хотели.
— Злата, я нихрена не понимаю!— возмутился я, — Аня, чего она городит? Кто такие эти Антон, Богдан и другие сказочные персонажи?
Анька с удивлением вылупилась на меня и пробормотала:
— Так мужья наши и дядько с батьком их, мы же за братов замуж повыходили.
— Спасибо тебе, добрая молдавская женщина, всё объяснила, — взвыл я, — каким образом эти браты и дядьки с батьками ко мне относятся?!!
— Так ты ж их всех отмудохал, и молодь, и старшаков, — начала пояснять Анька.
Так... Я присел на скамейку возле мангала и похлопал по ней. Девчата дисциплинированно прыгнули под правую и левую руку от меня. Причём Златка привычно вытянула свои длинные загорелые гачи, Анька тут же выпятила сиськи.
Я потребовал подробного рассказа и как можно медленнее, и с пояснениями.
Вчера ближе к вечеру, когда сели ужинать, девчата болтали всякую ерунду и вспомнили про фильм, который смотрели у меня. Мужья потребовали объяснений от жён, может молодой сосед им ещё что-то показывает? Девки начали хохмить, что с радостью бы посмотрели и вообще сосед хороший, хозяйственный парень: не пьёт, не курит, яйцами не сверкает.
Тут мужики, выпив чутка винишка, решили сходить к молодому соседу и провести воспитательную беседу, чтобы не показывал ничего молодым жёнам, да тем более чужим, да тем более не в присутствии их мужиков. Может Антону и Богдану тоже интересно посмотреть? Что за молдаване такие, с русскими именами ? Батько и дядька решили пойти следом, чтобы братья беды не натворили и не сильно побили «коварного соблазнителя» чужих жён. Девки решили вмешаться в самый последний момент, когда их мужья распустят руки. Им, походу дела, тоже, наверное, было охота попугать школьника-переростка. Но когда они выскочили за забор, было поздно. Возле ворот дядь Фёдора первый валялся батька Адам с отпечатком подошвы кеда на спине. На полдороги сидел и мотал головой дядька Йон, пытался встать и тут же падал. Возле лавочки моего дома лежали без сознания Богдан с Антоном. А меня уже и след простыл.
Затащили домой братьев-мужей и привели в чувство. Те и рассказали, что подошли к лавочке, а я там уже сидел со спортивной сумкой такой и болтал ногами. Они попытались взять меня на испуг и пригрозить тумаками, но тут произошло что-то необъяснимое. Я встал, одним ударом уложил Антона, вторым Богдана, засветил в солнечное сплетение подбежавшему Йону, да так, что он, взбрыкнув ногами в полёте, потерял один кед. Этим кедом я и запустил в спину удирающего Адама, тот споткнулся и решил притвориться растением.
— Андж, зачем так сильно-то?— с укором спросила Златка,— они не злые, ну выпили, чутка взревновали. А теперь у них под глазьями синяки, в город не выедешь, в магазин не сходишь.
— Девчат, вы забыли, что я на сутках через сутки?
— Да нет не забыли, но зачем.., — начала Анька и осеклась, — слух, да ты же действительно на море был, мы же тебе плачинт с собой напекли!
— Ну, так и я о чем! Как я мог кого-то побить здесь, когда я на пляже в Архипке валялся среди красоток и дельфинов?
Златка и Анька недоуменно хохотнули и пожали плечами. Сперва они не понимали, как школьник (хотя и весьма здоровый) смог избить за несколько секунд четверых взрослых мужиков? А теперь они не понимали, как я мог это сделать, находясь в нескольких десятках километров от станички?
Я пригласил девчонок в летницу, в прохладу под вентилятор. С одним лишь намерением. Подождать, пока расслабятся. И заставить сделать то, что я хочу! Молдаванских пирогов! Девчонки расслабились, попили чайку и согласились нажарить мне ещё каких-то пирожков. Мне только надо будет сходить в магазин кое-что прикупить. Придут после двух на прополку, сходят в душ и возьмут в руки скалки.
Я пообещал девчатам разобраться, кто же всё-таки избил их мужей. Но им посоветовал ничего не говорить, пусть в себя приходят.
— Их счастье, что не я это был, — закончил с пафосом.
— А то шо, убёг бы?— подколола Златка.
— Нет, всё проще, — и я со злодейской мордой вытащил из тумбочки пугач-револьвер.
Девки ойкнули и закрыли рты ладошками. Пришлось сгладить ситуацию, сильно уж они испугались.
— Ну, теперь за ваших мужей знаю, и их не тронут. Передайте, если проблемы возникнут, пусть говорят что они от пОляка!
Анька со Златкой пообещали именно так и сделать и ещё раз, почему-то бросив взгляд на мои шорты, ушли, переговариваясь вполголоса и оглядываясь на меня.
Я с довольной лыбой сидел за столом. До меня дошло!
Иван Драга в городе! При крайней нашей встрече я обесцветил и подстриг Борьку Саватеева, как в голову пришло. А Борьке понравилось. Он был похож на Дольфа Лундгрена, лицо конечно попроще. Значит, Драга здесь на каникулах. А раз так, значит, скоро снова появится!
***
Дел было невпроворот. Закрывшись в самогонной, поставил на шухер Тихона (который тут же забил на свои обязанности ). Сперва перецеживал брагу в бидоны. Воняло знатно. Вентиляцию я раскупорил раньше, но вонь самоходом выходила плохо. Приходилось пару раз выходить на свежий воздух и дышать. Ведра два бодяги для соседских чушек набралось. Фёдор и его любимый хряк «Михал Сергеич» порадуются. Потом перецеживал через сито и марли. Извазюкался, как молдаванин в цементе. Часа полтора убил. Но баллоны снаряжены, аппаратура собрана. Вперёд!
Я засвистал что-то героическое из «Землян» и завопив:
— И снится нам не рога косморога! — врубил газ.
Потом всё-таки сбегал в летницу за вентилятором, кумар под струями воздуха начал потихоньку отступать. На листочке накидал цифры с предполагаемым выходом готового продукта. Ну, литров сорок точно будет. Потом спиртометром вымеряю градусы и рассчитаю степень бодяжности. Сильно разбавишь — потеряешь лицо торговой марки, поэтому надо быть осторожнее. Пока шёл выгон и рубка голов, хвостов, повторный и прочая хрень я подумал, что надо написать про это дело книгу. Распишу и подпольно издам. Денег заработаю! Всё-таки меня вштырило от этих паров конкретно... Потом меня поймают другие самогонщики и начнут пиздить. Ибо, как сказал дед:
— Каждый дрочит, как он хочет!
Я потаенного смысла тогда не уловил и очень обиделся на то, что дед раскритиковал мой перепускной клапан, изготовленный в заводских условиях. А, между прочим, этот клапан запускал только определенную порцию пара, а если давление повышалось, стравливал пар в воздух, предохраняя всю конструкцию от большого Баха-бабаха.
Когда закончил, пот с меня лился струями. Засыпал розовые лепестки и мяту, потом лущёные переборки грецких орехов и снова залил в предварительно ещё раз обожжённый бочонок. Я выполз наружу без задних плавников и пополз к лавочке возле мангала, постепенно эволюционируя в прямоходящее существо. Два часа! Сейчас придут молдаванки, а я ничего так и не купил! Ну вот они идут, носами водят. Видать порция хмельного пара просочилась в атмосферу.
— Ань, Злат, не успел я в магазин, — пожаловался я, — заработался.
— Да, блин, не успел и ладно, сейчас Анька на рыночек с хозяйкой прошвырнётся, она как раз и зашла спросить, купил ты чего или нет?— махнула рукой Злата.
Я сбегал в летницу за деньгами. Анька, взглянув на мои шорты, снова хихикнула и, погрозив Златке и мне кулаком, умчалась.
Злата, опять скинув халат, принялась окучивать грядки, напевая что-то под нос, а я закимарил прямо на лавочке. Проснулся от того, что меня поливали водой из шланга.
— Ну, бля, вот зачем?!— заорал я и проснулся. Анька уже пришла с рынка и решила привести меня в чувство путём полива. Увидев, что я очнулся, заржала и, бросив шланг, кинулась убегать между грядок. Я в отместку, схватив шланг, окатил её со спины водой. Зрелище отличное. Теперь явно видно, что под спортивными трусами ничего нет! А тянущая головная боль прошла, и я снова в форме! И жрать очень уж охота.
«Крестьянки» снова загнали меня делать начинки и попросили найти фильм посмешнее.
Нашёл старый фильм «Тутси», про мужика, переодевшегося в бабу и снимавшегося в кино. Думаю, пойдёт. Сам, сняв мокрые шорты, и переодевшись в трикушки, нарубал мелко куриного мяса и пережарил его с луком и морковкой до полуготовности. Потом пережарил свежей капусты с красным перцем и заправил картохой. Пока девчата катали тесто и разогревали сковородки, пошёл намывать шлем и мотоцикл. А ведь хорошо, что у меня стекло опускается, иначе все глаза бы мошкой забил, весь моцик в жёлто-зелёных полосках. Отмыв мотоцикл и натерев фару зубной пастой, потянулся на запах пирожков в летницу. Молдаванки ржали над фильмов и ловко метали пирожки со сковородки в большой тазик, накрытый полотенцем. Девчата фильм досмотрели, взяли пирожков, отказавшись чаевничать. Боятся, мужья опять обидятся. Да и ладно, я вон с котом постоянно срусь, потом он ко мне мириться приходит. Так, в пять вечера, я, с пирожком в зубах и кружкой чая в руках, восседал на лавочке в саду и блаженствовал.
Потом услышал, что к воротам подъехал мотоцикл. Интересно, кто там? Я поставил кружку с чаем на лавочку и с пирожком в зубах выбежал к забору со стороны летницы, осторожно выглянул:
Ёпть, Джейсон Спара! Он же — Колёк Воробей, он же Джейсон Донован. Вернулся из Джубги, поди. А теперь хочет привести свою причёску и мысли в порядок. Наверняка думает, что это было такое позавчера!
Воробей, привстав на мотоцикле, заглядывал через забор и крутил головой. Запах пирожков сдал меня с потрохами.
— ПОляяяк!!! — заорал Колёк и посигналил.
На забор запрыгнул кот Тихон и вылупился на Воробья.
— Привет, Тишка, — заорал Колёк, — позови Анджа!
— Мяв, — сказал кот и спрыгнул с забора обратно во двор.
Воробей заржал и начал вычитывать в след коту:
— Жопу нажрал, мявкает тут! Бля, где пОляк-то! Блин, Костыма напиздел что ли?
Я оббежал дом, схватил Тихона на руки и пошёл к калитке, открыл её и, держа кота на руках, спросил прямо в усатую морду:
— Этот что ли говорил, что ты жопу нажрал?
— Мяв,— подтвердил Тихон и презрительно посмотрел на Воробья, открывшего рот.
— Коля, мне тут кот на тебя жалуется, — предъявил я претензии корешу.
— Салют, пОляк, — вскинул руку Колёк и, поставив мотоцикл на подножку, обнял меня и Тихона, который возмутился и съебался по своим делам.
— Здарова, Колян, — прижал я Воробья так, что у него хрустнули кости, — давно не виделись, месяца два где-то!
— Да я же на работу устроился, автослесарь, ну и катаюсь с пацанами рокерами, — начал он рассказывать, поводя носом. Чует молдаванские пирожки, рокерская нечисть! Я пожалел Воробья, и мы, вместе закатив его «Чижика», пошли в летницу.
Воробей схомячил пирожок с капустой и довольно улыбнулся:
— Хрустят так прикольно! Стопарик бы, а? Есть что?
Я опустил глазки и начал ломаться, как девица. Да откуда! Да не гоню. Да я на работе постоянно! Это я цену набивал, тем более в холодильнике уже морозилось четыре поллитровки свежего выгона. С различными добавками. Не настоялось, конечно, но Спаре и так пойдёт, думаю. Позволив Воробью себя ещё немного поуламывать, я налил ему сперва мятного, разбавив снова газировкой с сифона и добавив мороженого винограда. Налил в большой болгарский стакан на триста грамм. Колек отпил, посмаковал:
— Во рту холодно стало и газ в нос шибанул, — объявил он и сожрал ещё один пирожок с курицей.
На втором стакане розовки он слезливым тоном начал рассказывать, что у него едет крыша.
— Прикинь: чел, странный такой, в шлеме охуенном чёрном, моцик — вообще капец, я даже не понял, какой фирмы, ну не Ижак точно.
— И чо, и чо?! — якобы заинтересовался я.
— Забрало подымает и говорит: я, типа, из банды поляков-парикмахеров , и на тебя похож — пиздец как! Я подумал сперва, что глюки, хотел его спросить, что к чему. Даже сперва подумал, что ты.
— Опа, ни хрена себе!
— Вот тебе и опа, шлем у него, конечно, охуенный! — развел руками Воробей и, качнувшись назад, ёбнулся вместе с табуреткой. Я быстренько отодвинул занавеску и, схватив с подоконника шлем, натянул на голову.
— Ого, меня вштырило, — заржал с пола Воробей, встал и, снова сев на табуретку, уставился на меня.
— Не ну, а дальше чо ?— спросил я из-под шлема.
Воробей открыл рот и снова ёбнулся вместе с табуреткой.
