Оглавление
Проснулся он от того, что кто-то тряс его за плечо. С трудом разлепив глаза, он увидел склонившееся над ним улыбающееся женское лицо. Нос картошкой, выцветшие карие глаза, нарисованные брови, плохо прокрашенные в каштановый цвет короткостриженные жидкие волосы с пробивающейся у корней сединой, кожа с крупными порами и небольшая бородавка на едва выступающем подбородке. Оно не было ни красивым, ни отталкивающим. Сашка на миг задумался над подходящим эпитетом и понял: лицо было «домашним», как растоптанные тапочки или застиранный халат, не слишком презентабельные, но чертовски удобные.
— Вставай, красавчик, а то завтрак проспишь, и сил не будет на подвиги! — женщина озорно ему подмигнула и демонстративно облизала пухлые, подведенные яркой помадой губы.
Сашка поспешно сел на кровати, практически уткнувшись в пышную грудь, распирающую овчинную кацавейку, надетую поверх черной водолазки. Хозяйка женского богатства размера не ниже четвертого неторопливо выпрямилась, провела пухлой мозолистой рукой по щеке парня, еще раз облизнулась и, грустно вздохнув, вышла, виляя внушительной кормой, затянутой в классические синие джинсы. Дверь сторожки со стуком закрылась. Лязгнул, защелкиваясь, навесной замок, и за окном звонко и радостно гавкнул пес. Сашка остался сидеть в звенящей тишине, вдыхая духмяный травяной с едва уловимыми нотками коровьего навоза запах. На столе стояло три тарелки: в одной застыла горка пшенной каши, политая каким-то белым соусом с вкраплениями мелких мидий; во второй лежали пара кусков серого хлеба и круглая таблетка ярко-желтого сливочного масла, а в третьей — исходила дразнящим ароматом яичница на сале. В стоящей рядом кружке пенной горкой было налито парное молоко.
Парень потянулся и пошлепал босыми ногами по прохладному полу в тамбур, организм требовал своего. Сделав дело, Сашка обернулся и уставился на свое отражение. Из местами помутневшего зеркала на его смотрел крепкий молодой парень с густыми черными, спутанными в воронье гнездо сильно отросшими волосами. Трехдневная щетина на чуть скуластом лице придавала ему брутальный вид. На левом предплечье краснели безобразные шрамы от собачьих зубов, аналогичный узор, дополненный тремя звездчатыми шрамиками от свинцовых дробин, украшает правую ногу…
— Ох, зайчики-бабайчики!
До Сашки, наконец, дошло, отчего это дородная матрона так на него облизывалась! Он совсем забыл, что уснул голым. А ведь судя по комфортной температуре в сторожке и по заметно убывшей стопке дров, ночью кто-то заботливо подтапливал печь, пока он сверкал тут голым задом! Парень покраснел и распахнул платяной шкаф в поисках своей одежды, вот только шкаф был девственно пуст. Что ж — весьма действенный способ предупредить побег пленника. Голышом даже летом не больно-то побегаешь, а в конце ноября — и подавно.
В животе настойчиво заурчало, и Сашка, плюнув на приличия, поспешил к столу. Стула в комнате не было, так что горячую яичницу пришлось есть стоя, а вот холодную кашу с мидиями он утащил с собой на кровать и не спеша, с аппетитом сжевал, вымакав остатки соуса кусочком хлеба. Второй кусочек хлеба, намазав маслом, он сжевал сидя на подоконнике и запивая молоком. Из окна виден был только захламленный хозяйственный двор и откатные ворота, мимо которых периодически проходили какие-то люди, но Сашка видел только ноги сквозь щель под воротами.
— Сижу за решеткой в темнице сырой… — пробормотал Стриж.
Его мысли непроизвольно перескочили на предстоящий допрос. Что ему могут инкриминировать? Кражу со взломом? Могут. И не поспоришь. Взламывали аптеку в Славянке и магазин в Андреевке, а еще дома на базе МЭС? Взламывали! Сашка напряг память, все же до армии он успел полтора года отучиться на юридическом, пока не понял, что это не его. Кажется, это статья 158 уголовного кодекса, до полутора лет лишения свободы. Еще можно 166 статью притянуть — угон транспортного средства. Как не крути, а лодочный мотор он «приватизировал». За это вроде могут и все пять лет впаять. Но все меркнет перед «мокрой» 105-й, часть вторая — убийство двух и более лиц. Тут вплоть до «вышки». Правда в стране пока мораторий на смертную казнь, но и доживать свой век на зоне с особым режимом — сомнительное удовольствие. А три трупа на нем точно висят: тот толстяк китаец в женском пуховике, что пытался его пристрелить из охотничьей двустволки, потом бандюган Сиплый, труп которого он спрятал в подвале у очень странной бабули, а вчера — норвежский штурман, убивший Лоло. Эти трое — точно, а ведь был еще тот то ли китаец, то ли кореец с автоматом… И рыжий бандит, получивший пулю в живот… И Малой, которому он проломил череп… И те четверо бандюков в перевернутой машине…
М-да, наворотил он дел. Если только адвокат не сможет переквалифицировать все на превышение необходимой самообороны, то прости, прощай, Сашка Стриженко. Настроение резко упало ниже Марианской впадины. Вроде действовал по совести и в условиях крайней необходимости, но то, что казалось почти нормальным в тех краях, здесь — в условиях цивилизации — преступления, причем серьезные. А ведь в хорошую погоду на нормальном катере здесь не более часа ходу, но какая разница!
А потом он вспомнил лицо Лоло, той, которая чудом пережила тяжелейшее плавание на спасательном плоту, избежала смерти от пепельной хвори, прошла с ним долгий путь с Фуругельма, сбежала от дезертиров из армии самозванца и всего пару часов не дожила до безопасности цивилизованного мира. К горлу подкатил комок, а в уголках глаз выступила предательская влага.
Нет, все он сделал правильно! Ведь что китайско-корейские, что русские бандиты, что эта скандинавская мразь, все они сами пришли за их жизнями! Он лишь защищал себя и доверившихся ему женщин. Он просто успевал выстрелить первым! А когда вчера все же не успел, то чертов сумасшедший Хуго походя оборвал жизнь одной из его спутниц — Сюэ Сяомин, Лоло для близких. Убил хорошего человека и актрису с мировой известностью, пришедшую ему на помощь. Кроме того, этот гад пленил и связал Асю, а самого Александра собирался оставить умирать в одиночестве на необитаемом острове. Так что все правильно он сделал!
— Что ж, за кражи в условиях крайней необходимости и за превышение самообороны я готов ответить по всей строгости закона. Ну и где тот дознаватель? Клиент созрел и готов писать явку с повинной!
Как будто услышав его призыв, произнесенный едва слышно себе под нос, щёлкнул отпираемый замок, и в сторожку, полностью перекрывая дверной проем, заглянул очень крупный человек в безразмерном бушлате с погонами старшего прапорщика. Явно за два метра ростом, с широченными плечами и отнюдь не худенький, но больше всего поражало лицо гиганта. По-детски припухлое, безволосое, с ямочками на подбородке и на розовых щечках оно напоминала пупса, только огромного и живого.
— Привет. Елки-моталки, это чего тут за нудистский пляж? — прогудел прапорщик на удивление высоким зычным голосом. — Так, боец, тебе пять минут на сборы и заступаешь в наряд по кухне. Есть вопросы? Вопросов нет!
— Есть вопросы! — успел крикнуть Сашка в спину, собравшемуся уходить гостю.
— О как?! Ну, дерзай! Удиви меня.
— Моя одежда, она пропала из шкафа. Так что стриптиз вынужденный.
— Понятно. Удивил. Но не сильно, — громила обернулся и рявкнул на весь двор: — Татьяна Борисовна, вы куда робу задержанного дели?
Где-то по соседству испугано тявкнула, а потом тоскливо завыла собака, ей вторила соседская псина, а затем какофония собачьего лая и воя пошла гулять по поселку.
— Никита, дурья башка, ты чего орешь как сивуч на лежбище?! — раздался на улице смутно знакомый голос.
— Здрав лаю, тов кап три! — рявкнул здоровяк и попытался встать по стойке смирно, звучно врезавшись головой о притолоку так, что вся сторожка содрогнулась, а на столе в тарелке забренчала ложка. — Ой, мля-я-я!
— Ох, и клоун ты, Малышко! Что там у тебя случилось?
— Так это. Я хотел задержанного в наряд на кухню поставить, а Борисовна его одежду забрала, похоже в стирку. Ну не голышом же его в подсобку гнать?
— Отставить припахивать задержанного. С ним еще безопасник не беседовал. А вдруг он серийный убийца и маньяк, а ты его к девчатам в помощь? Пусть посидит пока. А Татьяна Борисовна в Рыбачий в аптеку отпросилась. Сам картоху с погреба принесешь!
— Так я туда не пролажу!
— Вот и откуда ты такой бройлерный на мою голову свалился?
— Так я же докладывал, товарищ майор? С Амурской флотилии!
— Это был риторический вопрос, мичман! — Со стороны пролива Старка трижды коротко рявкнул судовой ревун. — Так, всё! Я встречать паром, а ты оставь задержанного в покое и поищи другую жерт… другого помощника.
— Есть поискать другого помощника! — громила снова заглянул в сторожку. — Ладно, боец, сачкуй дальше покуда.
Мичман Малышко, наконец, перестал загораживать проем и, недовольно ворча себе под нос, прикрыл за собой дверь. Так и не услышав ожидаемого лязга захлопывающегося замка, Сашка спрыгнул с подоконника, где ошарашенный просидел все это время, и проверил входную дверь. И впрямь не заперто. По ногам потянуло сквозняком. Парень поежился. Небольшое помещение успело основательно выстыть, пока обсуждалось его ближайшее будущее. Пришлось кутаться в покрывало и заново растапливать печь.
За ним пришли только к обеду.
— Подъем, пехота! — в сторожку заглянул Локоть и протянул закутанному в покрывало Сашке стопку выстиранной и высушенной одежды, поверх которой лежал черный пакет с его документами и прочим содержимым карманов. — Вот, держи! Скажи спасибо Макаровой, все чистое и глаженное. Чем-то ты, паря, ее впечатлил, что она так расстаралась. Давай шустро собирайся, «Пуаро» ждет! Как говорится, раньше сядешь, раньше выйдешь! Га-га-га!
Сашка не стал спорить и споро оделся. Одежда ароматно пахла мятой и лавандой. Все пятна, даже застарелые, были выведены, а давно надорванная накладка на локте аккуратно пришита. Эх, еще бы помыться и побриться… Но и так Стриж чувствовал себя готовым к новым свершениям, пусть даже таким неприятным, как явка с повинной. Прежде чем куда-либо идти, Сашка включил свой уником и разочарованно покачал головой — связи не было.
— Чтобы связь была, нужно антенну запитать. А чтоб антенну запитать, нужно дизель-генератор завести. А чтобы дизель завести, соляр нужен. А вот соляр в нашем гарнизоне в остром дефиците, ибо на дизеле и баржа ходит, и сейнера, и комендантский прадик, и арин грузовичок, что товар на материк возит! — менторским тоном просветил узника морпех.
Сопровождаемый Локтем, у которого на поясе Сашка к своему неудовольствию увидел собственный пистолет в знакомой потертой кобуре, он проследовал к двухэтажному коттеджу. Дознаватель ждал его в просторной комнате на втором этаже, судя по веселым обоям на стенах, бывшей раньше детской спальней. Жалюзи на окне задернуты, создавая интимный полумрак. За массивным столом, накрытом кумачовой скатертью, сидел молодой мужчина лет тридцати — тридцати пяти в сером шерстяном костюме-тройке, снежно-белой рубашке с наглухо застегнутом воротничком и стильном галстуке, украшенном серебряным значком ВЧК[1]. «Истинный ариец» — холеный блондин с лихо закрученными на концах тонкими усами и пронзительным взглядом льдистых глаз, лишь вскользь пробежавшихся по фигуре посетителя. Локоть подтолкнул Сашку к стоящему в ярко освященном пятне от настольной лампы табурету и вышел за дверь. Все это было настолько шаблонно, что Стриж, несмотря на самый серьезный настрой, не удержался от вопроса:
— А где же портрет Железного Феликса?
Дознаватель проигнорировал и его вопрос, и самого Сашку. Он демонстративно продолжал листать какие-то бумаги, извлеченные из пухлой картонной папки на матерчатых завязках с печатной надписью: «Дело № __». Промариновав посетителя минут пять, блондин, наконец, оторвал взгляд от бумаг и пристально посмотрел на скромно умастившегося на табурете парня.
— Александр Семенович Стриженко, две тысячи девятого года рождения, ранее не судим, — задумчиво в пространство огласил дознаватель и довернул абажур настольной лампы, направляя пучок света прямо в глаза парню. — В твоих интересах сотрудничать со следствием. Вилять и отмалчиваться не советую! Давай рассказывай!
— А что рассказывать? — Сашке, который успел заскучать от этого представления, стало смешно, но он постарался отвечать спокойно.
— Все! И с самого начала! — рявкнул белобрысый.
Тут уж Стриж не выдержал, несмотря на изначальный настрой на явку с повинной. Он пусть и не слишком опытный, но вполне грамотный инспектор заповедника, неоднократно участвовавший в задержании и допросе нарушителей, самостоятельно составлявший протоколы, отчетливо понимал, что сидящий перед ним человек насмотрелся дешевых сериалов и, похоже, ничего не смыслит в юриспруденции.
— Как скажите, гражданин начальник. Родился я в Сибири под сосною, в телогрейке, с рыжей бородою! Меня в водку окунули, в три портянки завернули, ну и Александром нарекли! — припомнил он гимн иркутских охотоведов, одним из которых был его родной «непутевый» отец.
— Прекращайте устраивать здесь цирк, Стриженко! Вы не в том положении, чтобы паясничать! — прорычал белобрысый, обрывая песню.
— Тогда сам не устраивай здесь цирк, клоун! — не менее решительно рявкнул Александр, вставая. — Ты вообще кто такой? Хочешь поиграть в следователя? Давай поиграем! Только для начала представься и предъяви удостоверение, подтверждающее твое право на ведение процессуальных действий! А потом предъяви обвинения.
— Юрист? — как-то спокойно и слегка обреченно поинтересовался «дознаватель». — Что заканчивали?
— Государственный инспектор, — тоже успокаиваясь, проговорил Стриж и уселся обратно. — А юрфак я не закончил. В армию ушел.
— Что ж, Александр Семенович, попробуем заново. Я Петр Иванович — безопасник гарнизона, назначен на должность его комендантом. Мне действительно не хватает юридического образования, и я не умею вести следствие или дознание в соответствии с УПК[2], но это не отменяет необходимость выяснить, что ты за фрукт. И именно я буду решать, останешься ли ты здесь в нашем островном гарнизоне или будешь передан правоохранительным органам на материке. Это ясно?
— Вполне. Готов честно ответить на все ваши вопросы, если смогу, конечно. Только можно один встречный вопрос?
— Ну, попробуй.
— А если я не хочу здесь оставаться?
— В смысле не хочешь? — искренне удивился Петр Иванович.
— Ну так-то мы с Асей во Владивосток пробирались, а на остров из-за шторма были вынуждены высадиться.
— Хм, — задумчиво посмотрел на парня безопасник. — А вы представляете, Александр, что сейчас творится в городе?
— Если честно, то не особо.
— Хорошо, мы вернемся к этому вопросу чуть позже, а пока что ты можешь сказать по поводу содержимого этой сумки?
Петр Иванович достал откуда-то из-под стола кожаную мужскую борсетку и водрузил ее на стол. Сашка с недоумением уставился на смутно знакомую сумку.
— Ничего.
— Тогда что она делала в ваших вещах?
Безопасник раскрыл сумку и достал оттуда четыре паспорта и несколько увесистых пачек различной валюты, включая доллары, йены и юани.
— Ого! — Сашка непроизвольно присвистнул, оценив хранимую Лоло сумму наличности. — Про содержимое я действительно ничего не знал, не заглядывал никогда в нее. А вот саму борсетку я вместе с Лоло… то есть вместе с гражданкой Китая Сюэ Сяомин, вынес со спасательного плота, прибитого штормом к острову Фуругельма. Там кроме нее находилось еще трое мужчин, но все они были давно и окончательно мертвы.
— Причина смерти? — прервал Сашкины воспоминания блондин.
— Без понятия, но не пепельная хворь точно. Да и следов насильственных действий я не видел. Могу только предполагать, что умерли они от обезвоживания и переохлаждения.
— Хорошо. Допустим. И где же эта Сяо?
— Сюэ Сяомин. Она погибла вчера на острове Сибирякова.
— Вот как? Несчастный случай?
— Увы, но нет. Преднамеренное убийство.
— Вот как? — повторился Петр Иванович. — И вы знаете кто убийца?
— Знаю. Он успел представиться: Хуго Бьёрн — штурман с контейнеровоза «Новая Звезда».
— Расскажите, как все произошло. — Петр Иванович приготовился записывать.
— Ну мы вынуждены были бежать с кордона заповедника, где собирались зимовать и ждать прихода помощи, так как заметили идущую в нашу сторону колонну вражеских войск. Заночевали на острове Де-Ливрона, а на соседнем острове Сибирякова всю ночь горел сигнальный костер — общепринятый сигнал СОС. Утром мы пошли туда, чтобы помочь попавшим в беду людям, но нас никто не встретил. Я оставил девушек возле лодки, а сам пошел наверх, чтобы найти пострадавших. Когда вернулся, Лоло была мертва, а Ася, связанная, сидела в лодке вместе с этим сумасшедшим норвежцем. Бьёрн пытался завести мотор и уплыть, бросив меня с убитой им женщиной на острове, но не справился с двигателем.
— И вы его застрелили?
— Я этого не говорил. Он… — Сашка на миг задумался. — Он неудачно выпал из лодки, ударился головой о камень и утонул. Но перед этим мы успели немного пообщаться, и он представился.
— Ты знаешь норвежский?
— Нет, конечно. Мы общались на английском.
— Он рассказал, как оказался на острове и зачем убил Лоло? Кстати, почему Лоло?
— Лоло — это детское имя Сюэ Сяомин. Ну это как Шура или Женя. А Бьёрна на остров ссадил капитан контейнеровоза за попытку мятежа. Опережая вопрос, я до этого общался по радиосвязи с их суперкарго и от него знал о мятежниках на острове, вот только думал, что их забрали с острова перед отплытием. А убил он ее, чтобы завладеть карабином.
— Каким карабином? Среди ваших вещей не было карабина.
— Конечно, не было, он утонул вместе с этим муд… э-э-э нехорошим человеком. Собственно, из-за него он и выпал за борт.
— Даже так?
— Ну когда на острове нас никто не встретил, я заподозрил неладное и подстраховался, прихватив с собой топливный шланг от подвесного мотора, а когда это… чудо, угрожая оружием, потребовало кинуть шланг ему, я бросил его чуть в сторону. На лодке весел не было, ну Бьёрн и потянулся достать шлаг прикладом карабина, перевесился и… неудачно упал за борт.
— А недостающие патроны в вашем пистолете, конечно же, не имеют к этому случаю никакого отношения?
— Ну что вы! Это я по одичавшим собакам стрелял. Они нашу любимую Жучку разодрали и сожрали у нас на глазах, вот я и не сдержался!
— Допустим. Но вернемся к карабину. Марка? Серийный номер? Разрешение на ношение?
— Понятия не имею! Я его на днях рядом с телом корейского беженца нашел недалеко от кордона.
— Кореец тоже удачно утонул? Кстати, почему именно кореец?
— Нет, он в лесу лежал и был сильно погрызен зверями. Там от лица почти ничего не осталось. — Сашка передернул плечами, вспомнив жуткую картину. — А кореец потому, что на куртке у него значок «Три Кима» был. Вряд ли кто-то помимо приверженца идеологии Чучхе наденет такое украшение. Сразу скажу, что причину смерти я не знаю. Мы с девчатами похоронили его на берегу, а карабин и патроны я забрал. Естественно, их я собирался сдать в ближайшее отделение полиции, но увы, не довез. Хотя не совсем. Подсумки с патронами должны в форпике лежать.
— Где?
— В лодке в носовом отсеке. Так понятнее?
Петр Иванович порывисто встал, подойдя к окну, раздвинул жалюзи и, приоткрыв створку, крикнул кому-то на улице:
— Симонов, ты лодку задержанного осматривал?
— Ну я. А чё не так? — раздался с улицы зычный голос рыжего морпеха.
— Ни чё, деревня! Патроны от карабина находил?
— Не, Ивович. Не было там такого.
— В форпике смотрел?
— Так там только якорный канат… Ох ты ж, мать! Звиняйте, и на старуху бывает проруха. Щас все будет!
— Симонов, давай бегом! Туда-сюда, обратно и назад! Я жду!
Безопасник вернулся за свой стол и внимательно посмотрел на Сашку.
— А что это за история с тигром, у которого вы добычу забрали?
Сашка почесал макушку. Он уже передумал писать явку с повинной. Ну его к лешему этого самозваного следователя с его чекистскими замашками. В конце концов, 51 статью Конституции[3] никто не отменял. Он, конечно, не видел смысла врать. Просто не стоит говорить Петру Ивановичу всей правды. Если его никто не спрашивает про его боестолкновения с местными и пришлыми бандитами, то и говорить об этом он не станет. А вот как быть с этой тигриной историей? Рассказать про его встречу с тигрицей и ее благодарность? И кто в такое поверит? Сашка и сам бы решил, что ему просто охотничьи байки травят, вот только он сам был участником той диковинной истории. Запишет «Пуаро» недоделанный его в завзятые вруны и поставит под сомнение весь его рассказ, а ему это надо?
— Не у тигра, а у собак. Они оленя задавили, а я их разогнал, и мясо себе забрал.
— Но ваша спутница…
— А вы уточните у нее, она сама видела, как тигрица оленя притащила, или с моих слов рассказывает? — улыбнулся Стриж и подмигнул блондинистому следователю.
— То есть вы намеренно соврали своей спутнице?
— Ну-у. Можно, конечно, и так сказать. Но это была ложь во благо! Они бы не стали есть собачью давленку, а так… И я действительно спас тигренка из браконьерской петли! — зачем-то добавил парень.
— Ладно. Допустим, я вам верю. Но откуда у вас в багаже вещи с магазинными бирками и такое количество продуктов? Вы грабили магазины в карантинной зоне?
— Грабили? Петр Иванович, при всем уважении, но Уголовный кодекс понимает под словом «грабеж» — открытое хищение чужого имущества. Грабеж физически невозможно совершить в условиях полностью покинутых населенных пунктов.
— Давайте не будем придираться к словам!
— Я бы все же был поаккуратнее с квалификацией возможных правонарушений, ибо это напрямую связанно с предусмотренной законом мерой ответственности. Мы… Э-м-м. Я действительно брал вещи в брошенных магазинах. Но! Во-первых, я действовал в условиях крайней необходимости, ибо не имел возможности приобрести товары первой необходимости иным способом. А во-вторых, оставлял владельцам записку с перечнем взятых продуктов и номером моего уникома для связи. До того, как мы починили лодку и нашли топливо, у нас не было возможности добраться до цивилизации. Мы выживали, как могли. И да, я готов компенсировать владельцам невольно причиненный ущерб. Естественно в рамках гражданского судопроизводства.
— Смотрю, Стриженко, вы основательно подготовились к этому разговору.
— Не совсем так. Я — законопослушный гражданин, отдающий себе отчет в своих действиях, поэтому идя на нарушение закона, даже вынуждено, я старался минимизировать последствия, как для пострадавшей стороны, так и для самого себя.
— И я должен вам поверить на слово?
— Вы вольны проверить эту информацию. Я готов указать адреса всех торговых точек, где мной были взяты вещи или продукты. Вот только боюсь, что с проверкой достоверности моих слов могут возникнуть определенные проблемы, — увидев ухмылку на лице следователя, Сашка поспешил пояснить: — Нет, нет, нет. Я вовсе не сомневаюсь в ваших возможностях, просто хочу заметить, что мы не просто так бежали с Хасанского района! Южная его часть уже перешла под контроль армии самопровозглашенного императора Пархэ. И я подозреваю, что они намерены двигаться и дальше.
— Что вы можете сказать о численности и вооружении войск вторжения? — оживился безопасник, до этого с кислой миной слушавший юридический ликбез от задержанного.
— Лично я видел два броневика, один из них со станковым пулеметом, и порядка десяти человек личного состава, но вряд ли это основные силы. Мне показалось, что это была всего лишь группа фуражиров, отправленная для добычи морских деликатесов.
— Другое оружие, кроме пулемета?
— Ну я видел у часового штурмовую винтовку типа «булл-пап» и, по-моему, пистолет у их офицерши.
— «Булл-пап»? — переспросил Петр Иванович.
— Это такой автомат, где магазин и, следовательно, затвор находятся позади спускового механизма.
— Типа нашей ВС-125?
— Не сталкивался с такой, — развел руками Сашка. — У нас в армии на вооружении только АШ-12 в компоновке «булл-пап» был и то только у спецов.
— Та же хрень, только снайперская, — кивнул оживившийся безопасник. — Значит, это «булл-пап» называется. Запомню. Что еще можешь рассказать про корейцев?
— Ничего ценного, разве что до прихода войск, там уже было несколько десятков, а может и сотен северокорейских беженцев, причем много женщин и детей. Были среди них и люди в военной форме, и у них были автоматы Калашникова. Ах да, чуть не забыл! В один из дней мы видели их на небольшом катере в бухте Витязь, они охотились за кем-то на берегу.
— За кем?
— Не знаю. Но возможно, это были собаки или тигр.
— Откуда такие выводы?
— Когда после ряда неудач стрелок в кого-то там попал, то они не стали высаживаться на берег.
«Пуаро» задумался, смешно шевеля усами и морща лоб. Из его глаз уже ушла вся напускная суровость, и допрос плавно перетек в беседу. Сашке показалось, что неудавшуюся попытку задавить его авторитетом Петр Иванович пытался компенсировать, давя оппонента интеллектом.
— Логично, но не до конца. Это ведь мог быть и человек — беглец или преступник, которого важно было покарать.
— Не буду спорить, — покладисто согласился Стриж. — Но там такие завалы были по берегу после цунами, что это должен был быть очень ловкий и быстрый человек. Да и странно, что он не догадался уйти вглубь материка или просто затаиться, вместо того чтобы удирать от преследователей по пересеченной…
Договорить Сашка не успел. По коридору дробно протопала пара ног и в кабинет ворвалась растрепанная Ася, вслед за которой в дверь влетел запыхавшийся рыжий Симонов.
— Извините, Петрас Ивович, я пока патроны искал, — морпех потряс найденными подсумками с магазинами от карабина, — эта выдра успела в здание проскочить!
— Сам дурак! — обиделась на «выдру» Ася. — И я не позволю сажать Сашу в тюрьму! Он нас защищал от бандитов! Они первые стрелять начали, так что это была самооборона! Вот!
Сашка молча изобразил фейспалм, а Петр Иванович порывисто вышел из-за стола и, подхватив девушку под локоток, направился с ней из комнаты. На пороге он обернулся.
— Стриженко, Симонов, подождите меня в кабинете, а мы с девушкой пока побеседуем. Пойдемте, вы мне всё-всё расскажите, и мы обязательно учтем это при вынесении решения.
Рыжий морпех зашел в кабинет и, бросив на стол подсумки, уселся в кресло следователя.
— Где сам ствол? — поинтересовался он у Сашки, причем в голосе явственно звучала надежда.
— На дне морском, — равнодушно пожал плечами парень.
— Ты мне тут шутки брось! — окрысился Симонов.
— Ты на меня не рычи! Я тебе не новобранец, а ты не мой старшина! — рявкнул в ответ Сашка и уже спокойным тоном добавил: — Я и не шучу. Утонул карабин вместе с последним владельцем.
— О как? Поделишься историей?
— Да, я вашему «Пуаро» уже все рассказал. Если в двух словах, то украл его у меня один подлый человечишка и хотел на лодке сбежать, да не справился с управлением и выпал за борт вместе с карабином.
— Выплыл?
Сашка молча покачал головой и, встав с неудобной табуретки, подошел к распахнутому окну. Симонов было напрягся, но увидев, что парень не собирается бежать, а просто удобно устроился на подоконнике, подошел к Сашке и протянул пачку сигарет.
— Куришь? — увидев отрицательный жест, убрал пачку в карман. — И правильно делаешь! Курить — здоровью вредить. А я грешен. Балуюсь иногда. Что за ствол-то был?
— Если честно, не знаю. Карабин какой-то древний. У нас в части таких не было.
— Судя по патронам, вполне мог быть СКС, — мечтательно заметил Симонов. — Отличная машинка. Нам бы здорово пригодилась!
— Что у вас за мания такая к огнебойным железкам? Мой служебный отжали, сейчас по утопшему карабину убиваешься…
— Если проверку пройдешь и в комендантский взвод попадешь, вернем тебе твой ствол, а работягам оружие не положено. Их безопасность — наша забота.
— От кого защищать? Бандиты?
— Бандиты, и не только. А ты, значится, уже повоевал с криминалом?
— Да какой там. — Сашка беспечно пожал плечами. — Ты что, девушек никогда не клеил?
Симонов задорно заржал и хлопнул парня по плечу.
— Я смотрю, ты мастер байки сказывать! А ничего так деваха! Ишь как за тебя встряла! — он снова заржал в голос.
— Слушай, Симонов…
— Бульбаш — мой позывной, — недовольно уточнил рыжий морпех.
— Как скажешь, — покладисто кивнул Стриж. — Так вот я о чем: Петр Иванович меня Владивостоком пугал, а что там такого страшного не сказал. Поделишься?
— Рассказать, пожалуй, можно, — Симонов почесал затылок, — вроде секрета в том нет. Вот только рассказывать особенно нечего. Нет города как такового. Не, дома, естественно, стоят, и даже кое-где кое-что работает, но в каждом районе свой хозяин и свои источники выживания. Развалился Владивосток, как переспелый чеснок на кучу отдельных зубчиков. Смекаешь?
— И что, везде бандиты хозяйничают?
— Ну ты сказал! Нет, конечно. Там везде серьезные люди за порядком смотрят. Вон торговый порт и прилегающий район под главой городской думы, его Росгвардия поддержала, так что там порядок. Нефтебазу вместе с Первой речкой вице-губернатор под себя подмял. У него под рукой ЧОП «Сова». Вокзал, Эгершельд и Спортивная набережная — под прокурорскими. У них вохровцы в бойцах. Хотя… — Боцман задумался, — на Снеговой, по слухам, китайская триада район держит, но и они никуда за пределы своей зоны не лезут, за топливо и харчи исправно запчастями и ремонтом башляют.
— А вы?
— Что мы? — не понял Бульбаш.
— Ну вы под кем ходите? И чем занимаетесь?
— Ты, паря, говори, да не заговаривайся! — возмутился Симонов. — Мы не под кем не ходим! Что мы, шавки какие-то уголовные? Мы — 155-я отдельная гвардейская бригада морской пехоты! Уяснил?
— Да, как скажешь. Без обид. Я же просто не в курсе. Только почему тогда у вас такой напряг с форменным обмундированием и вооружением, если вы воинская часть?
— Ну, — Бульбаш замялся, — основной состав бригады был передислоцирован еще до пандемии на запад, для выполнения боевых задач. А те, кто оставался на охране, были задействованы при эвакуации жителей Хасанского района… Мало кто в часть вернулся, можно сказать, что никого. Вот мы — ветераны, так сказать, родного подразделения, взяли охрану воинского имущества в свои руки, ну и за порядком на островной части города следим. Тут на Попова нас всего одно отделение, а на Русском целая комендантская рота! Вот там и форма, и оружие. А как без этого караульную службу нести? То-то! А мы так — воинский патруль, нам окромя штык-ножа другого вооружения по уставу не положено. А с другого ракурса, как воину без оружия, а? И я о том!
— Понятно. А чем у вас работяги занимаются? С чего, так сказать, живет островная община?
— Сам ты — «община»! Гарнизон! А работяги по разнарядке, кто по хозяйству, например, на заготовке дров, а кто и на рыбодобыче трудится. Ну или куда комендант пошлет!
— То есть никакой свободы воли?
— Свободы, говоришь? Это какой свободы? Свободы ни черта не делать и ждать, когда тебе все на подносе принесут! Нет, братишка, тут армия! Командир сказал — ты делаешь! Ибо что? Ибо хочешь жрать — иди работай! Ты же вроде говорил, что служил? Значит и сам понимать должен! Кем, кстати, служил?
— Я — оператор БПЛА, старший сержант запаса.
— Так что такие глупости спрашиваешь?
В кабинет пружинящей походкой вошел радостный и возбужденный безопасник. Недовольно оглядев мирно беседующую парочку, Петр Иванович ехидно улыбнулся и подкрутил усы.
— Что ж ты, Симонов, тут панибратство с задержанным разводишь? А ты знаешь, сколько на его совести трупов?
— Да какой он убивец?! — отмахнулся от обвинения рыжий морпех, но с подоконника встал и от Сашки отошел. — Балабол он и бабник. Этого не отнять! А так нормальный парень! Целый старший сержант!
— А вот его девушка другого мнения, — не желал сдаваться «Пуаро».
— Так вы, Петр Иванович, уточните у Аси, скольких убитых мною людей она видела, а о скольких только слышала из моих рассказов, — улыбнулся Сашка. — Каюсь, виноват, приврал немного девушке, но без вреда же.
— То есть с корейцами вы в перестрелке не участвовали?
— Да какой там! Мы с Лоло за продуктами поехали в Андреевку, а там троица бандюганов с автоматом и двустволкой, ну я по газам и деру. Они вслед стреляли, в «хайлюксе» три пулевых в задней дверце багажника. И что я им со своей пукалкой служебной мог сделать? Но не буду же я себя в глазах девушки трусом выставлять?
— А в Славянке?
— А что в Славянке? Девушки хотели двух малолеток от сектантов к себе забрать. Понимаете? На глухой кордон. Чужих детей. Без документов…
— И вы скормили им байку про бандитов?
Сашка пожал плечами, врать оказалось проще, чем говорить правду. По крайней мере, озвучиваемая им ложь звучала логичнее и правдоподобнее, чем реальные приключения, выпавшие на их долю.
— Ничего умнее на тот момент мне в голову не пришло.
— Скажешь, что и в норвежца ты не стрелял?
— Не скажу. Да, я стрелял в его сторону. Но вот, что попал, не буду утверждать. Далековато было. Он и так в воду свалился и утонул. Хотите доказывать обратное? Ваше право, а я, пожалуй, воздержусь от дачи показаний по этому поводу, пока не посоветуюсь со своим адвокатом.
— Каким на хрен адвокатом, Стриженко?
— Не знаю! Но раз вы тут за закон и порядок, то адвокат мне по закону положен! И еще, если я и попал в эту мразь, то ни о чем не жалею! Мы его спасать пришли. В шторм пришли, рискуя жизнью! А он? Он походя зарезал известную актрису, красивую женщину и просто моего друга. Она столько пережила, пока без пищи и воды в компании трех трупов по морю на надувном плоту скиталась! А этот мерзкий червяк, бунтарь недоделанный, ее убил! — Сашка сорвался на крик.
В комнату заглянул молодой парень в форме матроса военного флота.
— Товарищ капитан, — обратился он к безопаснику и доложил, сверяясь с бумажкой: — Портовые на связь вышли. Подтвердили наличие в порту контейнеровоза «Нью Нью Стар», а также тот факт, что штурман судна господин Бьёрн был высажен капитаном на необитаемый остров за попытку захвата власти на корабле.
— Хорошо, Набиулин, можешь пока быть свободен. И ты, Симонов, тоже вали на пост, адвокат самозваный, — дождавшись ухода подчиненных, Петр Иванович уселся в свое кресло и жестом согнал Сашку с подоконника. — Ну и что мне с тобой делать, Зорро недоделанный?
— А не нужно со мной ничего делать! Верните нам лодку и служебное оружие, и мы уйдем на материк. Там, где связь есть. Я созвонюсь со своей дирекцией и буду дальше действовать в соответствии с полученными инструкциями. У вас своя служба, у меня своя. А Асе и вовсе надо в университете появиться, ну или в Центроспасе. Это ей решать.
— Эх, Стриженко, Стриженко! Ты вот вроде и грамотный парень и службу знаешь, а дурак дураком. Тебе слова «военное положение» о чем-нибудь говорят? Ты с твоей подругой считай уже мобилизованы и возвращены на действующую службу. Здесь и сейчас мобилизованы комендантом гарнизона. Не переживай, соответствующий приказ завтра с первым паромом будет у тебя на руках. И, чтобы развеять твои наивные иллюзии, добавлю, в любом другом месте, куда бы вы ни причалили, с вами поступили бы точно так же! Родина в опасности, боец, и твой святой долг — встать на ее защиту. Защитить ее от вражеской оккупации и от внутреннего беспредела, как бы пафосно это не звучало!
— И что я должен делать? Моя воинская специальность — оператор БПЛА.
— Ну боевых беспилотников у нас пока нет, но гражданские дроны мы достать постараемся. За воздушную разведку тебе и рыбаки наши спасибо скажут, если ты их на «котел» наведешь, и группа матобеспечения, за нахождение удобных подходов к цели, да и я лично не откажусь от информации о наших соседях. Как-то так, Стриженко, как-то так.
Сашка уселся назад на табуретку, пытаясь переварить резкую перемену в своем статусе и определиться со своим отношением к происходящему произволу. Петр Иванович, наоборот вскочил со своего места и принялся расхаживать по комнате, периодически рефлекторно подкручивая свои пижонские усики. Наконец приняв решение, он распахнул окно и рявкнул, глядя вниз:
— Симонов, адмиралтейский якорь тебе в… к-хм, добрый день, Татьяна Борисовна, в корму, короче! Кончай дымить! Проводи старшего сержанта Стриженко к мичману Малышко, пусть поставит их с Кузнецовой на довольствие и пока зачислит сержанта в бригаду лесорубов. Да, и это, пусть подберет им с медичкой жилье какое поприличней, лучше в Рыбаке, к больничке поближе. Я Наталье сейчас весточку направлю, она поможет. Все, давай бегом! Туда-сюда, обратно и назад! Чего сидим? — он обернулся к Сашке. — В твоих интересах поторопиться, а то опять придется в сторожке ночевать!
Сашка, пришедший к выводу, что в данной ситуации разумнее не сопротивляться, а плыть по течению, хотя бы пока не оглядится и не разберется со сложившейся обстановкой, молча встал и направился на выход.
— Товарищ капитан, — обернулся он, стоя в проеме двери, — разрешите обратиться с просьбой?
— Давай без церемоний и кривляний, Стриженко, — поморщился безопасник. — Спрашивай, что хотел.
— Петр Иванович, свяжитесь с дирекцией «Земля леопарда», сообщите обо мне, а то боюсь, меня в покойнички уже списали.
— Хорошо, Александр, я постараюсь. Где они располагались?
— Главный офис был в районе стадиона «Авангард», а кордон Северного участка — здесь, на мысе Ликандера.
— Значит, это у Голдберга нужно спрашивать. А про кордон забудь, смыло там все. Ликандера теперь — по сути, остров. Вроде инспектор один в город подался еще до карантина, а второй где-то у марикультурщиков трудится. Ладно, разберусь, проинформирую. Иди, устраивайся.