Глава первая. Коммунисты против коммунистов
Советский Союз стремительно менялся. Новый Генеральный секретарь ЦК КПСС Григорий Романов назвал эти перемены Перестройкой. То есть, это был намек на то, что никто не будет менять всё здание, построенное коммунистами. И хотя регулярно выходившие на волнах радиостанций «Свободная Европа», «Голос Америки» и прочих содержанок ЦРУ передачи продолжали обличать «коммунистический режим» и лить крокодиловы слёзы по поводу нарушений в СССР прав человека, в голосах дикторов чувствовалась растерянность. Потому что перемены в Советском Союзе как раз и обеспечивали эти самые права человека.
Например, Коммунистическая партия Советского Союза внезапно разделилась на две партии. Такого просто не могло было быть, и тем не менее, это произошло. Застрельщиком нового движения стал никому не известный первый секретарь Томского обкома КПСС Егор Лигачёв. Он выступил на пленуме ЦК РСФСР, как бывший заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС по России. И в его выступлении впервые прозвучало это название – «обновлённая коммунистическая партия». Лигачёв – невиданная ранее смелость – подверг критике самого Генерального секретаря ЦК КПСС Григория Романова за решение польского вопроса. Нет, с одной стороны, Лигачев приветствовал ликвидацию волнений в Польше, но, по его мнению, это нельзя было делать ценой территориальных уступок. На весь Союз прогремела фраза Лигачева «Григорий, ты не прав!»
«Западная Украина и Западная Белоруссия вошли в состав СССР на законных основаниях, воссоединив украинский и белорусский народы. Сталин, чтобы сейчас о нём не говорили и не писали, был собирателем русских земель, он сделал Советский Союз могучим государством. А теперь мы в угоду международной политике готовы отдать эти территории полякам», – сказал Егор Лигачёв, выступая на пленуме коммунистов России.
Он заявил, что нынешнее руководство коммунистической партии пошло на поводу у либеральной западной буржуазии, которая провоцирует массовые волнения в Польше, Венгрии, Чехословакии и Югославии. Поэтому партии необходимо определиться – каким курсом она идёт?
«Мы – коммунисты – всегда были на страже интересов первого в мире социалистического государства. И если сегодня наши руководители внезапно решили изменить курс, то я открыто заявляю – мне с ними не по пути», – закончил своё выступление Лигачёв.
Откровение первого секретаря Томского обкома КПСС упали на подготовленную почву – после ухода Брежнева и его «старой гвардии» многие партийные чиновники, занимавшие свои руководящие посты со времён воцарения «дорогого Леонида Ильича» фактически находились в оппозиции к новому руководству. Которое они презрительно именовали «комсомольцами». 54-летний Григорий Романов хоть и был по брежневским меркам очень молод для поста Генсека, но из комсомольского возраста давно вышел. Равно как и его соратники – новый министр внутренних дел 56-летний Вадим Тикунов, новый министр иностранных дел 57-летний Николай Егорычев, новый глава КГБ 52-летний Филипп Бобков, новый министр обороны СССР 54-летний генерал армии Сергей Ахромеев. Комсомольцами они давно не были, но почти все прошли всю Великую Отечественную войну, от начала и до конца. Поэтому их скорее можно было назвать не комсомольцами, а «фронтовиками».
То есть, во власть вернулись резкие и жёсткие ветераны Великой Войны. Те, которые в отличии от политработника Леонида Брежнева реально воевали, имели ранения и боевые награды, мёрзли, голодали, ходили в атаку и не боялись ничего и никого. Это были люди, которые прошли страшную войну, смотрели смерти в глаза, а главное – они были идеалистами. Они верили в будущее своей страны, верили в то, что именно коммунистическая идея сможет поднять и сделать сильным советское государство. Сильным, свободным и справедливым. И для этого готовы были, как и во время той Великой Войны, пожертвовать всем. В том числе и собой.
А кроме тех, кто занял ключевые посты в новой советской иерархии, были и такие, как 59-летний Александр Шелепин с 53-летним Владимиром Семичастным. Вот они в свое время руководили комсомолом: Шелепин был первым секретарём, а Семичастный занимал должность секретаря ЦК ВЛКСМ. Поэтому их и прозвали комсомольцами. И позже, после смены Хрущёва, когда коммунистическую партию и СССР возглавил Брежнев, Шелепина с Семичастным, а также их соратников Тикунова, Месяцева, Егорычева и других обвинили в попытке заговора. Который так и называли в партийных кругах – «заговор комсомольцев». И вот эти самые комсомольцы теперь находились у власти.
А ведь и Шелепин, и Семичастный в своё время возглавляли КГБ СССР. То есть, вовсе не были эдакими мальчиками для битья. И вот Семичастный вновь вернулся в Комитет госбезопасности, став заместителем Бобкова. А Шелепин по прозвищу «Железный Шурик» опять возглавил профсоюзы. Но уже совсем другие – после его возвращения они стали напоминать настоящую армию. У ВЦСПС появились собственные военизированные формирования так называемых спасателей для ликвидации аварий на предприятиях. И вскоре на базе профсоюзов было создано новое министерство, которое назвали министерством по чрезвычайным ситуациям. Понятно, что его возглавил Шелепин, оставаясь руководителем Всесоюзного центрального совета профсоюзов.
Появился в руководящем составе и 54-летний Николай Месяцев, который снова стал председателем Гостелерадио СССР. С его возвращением советское телевидение очень скоро просто расцвело. Буквально через месяц после того, как Месяцев возглавил Гостелерадио, на Шаболовку вернули закрытую в 1972 году телевизионную программу «КВН». И уже летом 1977 года на студии стали полным ходом снимать новые игры клуба веселых и находчивых. Появились и совершенно новые передачи – «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», в которой впервые в Советском Союзе показали выступления легендарных «Битлз», состоялась премьера новой юмористической программы «Весёлые ребята», где впервые на советском телевидении стали показывать пародии на отечественных и зарубежных эстрадных исполнителей и даже известных киноактеров. В общем, советское телевидение с каждым днём становилось всё ярче и всё праздничнее.
И всё это неимоверно раздражало «старую гвардию». Поэтому выступление Егора Лигачёва фактически стало стартом для открытой борьбы против нового руководства страны. Так называемый клан первых секретарей обкомов начал открытую войну против нового Генерального секретаря ЦК КПСС. И Романов принял вызов – созвал новый пленум. Теперь уже июльский.
А ведь раньше давненько их не было – пленумов этих. Ну, тех, которые не для галочки. Обычно были они два раза в год, например, в апреле и в декабре 1975-го. Начало года и конец года. Обычно как они проходили? Просто заслушивались доклады Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева, председателя Госплана СССР Байбакова и министра финансов СССР Гарбузова. Ну или просто «дорогой Леонид Ильич» зачитывал по бумажке очередные «задания партии и правительства». Потом общий «одобрямс» и «бурные, продолжительные аплодисменты».
Когда-то были пленумы другие. Революционные, можно сказать, пленумы.
В 1964 году октябрьский Пленум освободил Хрущёва от обязанностей Первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР. Он же признал нецелесообразным впредь совмещать эти две должности. Первым секретарём ЦК КПСС тогда и был избран Брежнев, а на пост Председателя Совета Министров СССР рекомендован и позже назначен Косыгин. Потом, почти через год состоялся сентябрьский Пленум ЦК КПСС, который принял план экономической реформы в СССР. И всё! Тишина. Снова пленумы стали рутиной, где просто подводились итоги года или давались задания на год «от имени партии и правительства».
Разве что проходили раз в пять лет съезды КПСС, которые принимали какие-то «судьбоносные» для страны решения. Например, еще при Хрущёве, на XXII съезде КПСС провозгласили, что советский народ к 1980 году будет жить при коммунизме! И приняли решение вынести тело Сталина из мавзолея Ленина. Через пять лет уже на XXIII съезде КПСС «вынесли» самого Хрущёва. Точнее, выперли с поста его раньше, осенью 1964-го, «по состоянию здоровья». А на съезде этот факт просто закрепили – ведь Никита Сергеевич фор¬маль¬но ос¬та¬вал¬ся чле¬ном ЦК КПСС. Вот его оттуда и попросили.
Но съезды коммунистической партии – это, так сказать, совсем уж для галочки. Ведь Советским Союзом давно руководил не съезд, как высший орган руководства коммунистической партией, которая как бы через регулярно созываемые собрания своих делегатов руководила государством. Нет, страной руководили лидеры этой партии – члены Политбюро ЦК КПСС. Хотя, конечно, экономикой рулил всё же председатель Совета Министров СССР. Но всё равно, задачи-то ему ставила партия. Точнее, ее генеральный секретарь.
И вдруг что-то стало меняться. Причём, не на съездах, а вначале на пленумах ЦК. На внеочередном февральском Пленуме ЦК КПСС председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов был отстранен от должности, и Андрей Андреевич Громыко ушел в отставку со своего поста министра иностранных дел СССР. Потом был очередной мартовский Пленум, где с докладом выступил новый Генеральный секретарь ЦК КПСС Фёдор Давыдович Кулаков. Который сразу начал кардинальные перестановки и в Политбюро, и в правительстве.
Поэтому старые партийные чиновники – первые секретари обкомов, работники аппарата – и Центрального, и на местах – сразу почуяли неладное. И когда внезапно в самом центре Москвы было совершено покушение на Генерального секретаря, когда Кулаков был убит, многие поняли – начинается война. Война старого против нового. Хотя многие чинуши заняли выжидательную позицию, часть этих старых волков, работавших не только при Хрущёве, но и при Сталине, решили, что пришла пора дать бой этим зарвавшимся «комсомольцам».
К тому же ещё этот новый глава КГБ Бобков железной рукой прошёлся по всем обкомам и горкомам КПСС. Причём, в тесном взаимодействии с органами МВД. А сотрудники ОБХСС, которым раньше запрещалось разрабатывать партийных чиновников любого уровня, стали пачками сажать проворовавшихся номенклатурщиков вплоть до первых секретарей обкомов. И номенклатура почуяла смертельную опасность, стала сопротивляться. Вначале инстинктивно, саботируя на местах указания из Москвы, а потом – уже и намеренно. Вот только не было у этой новой оппозиции лидера. А после своего знаменитого доклада им стал Егор Лигачёв, потребовавший перестройки не только в стране, но и в самой партии.
Нет, с одной стороны, он не отрицал саму идею перестройки.
«Откровенно хочется сказать: чертовски хочется заняться конструктивной работой, конкретными делами перестройки», – сказал Лигачев после своего выступления журналистам.
Но под перестройкой он и его соратники понимали совсем другие перемены. За которые собирались бороться. Именно эти коммунисты не хотели терять свои привилегии, спецпайки, спецдачи и прочие блага. Только не могли же они открыто заявить о том, что им нравится быть у корыта и жрать в три горла. Поэтому стали везде заявлять о том, что им «за державу обидно», что новое руководство ведёт страну не туда, что СССР гибнет и идеи Ленина в опасности.
А ведь в стране началась самая настоящая революция. Только реально революционные изменения предлагал сам руководитель страны и партии – Григорий Романов. Только его оппоненты были против. На словах они как раз и защищали завоевания революции, а на деле они ратовали за бесправное положение простых людей и классовое неравенство. Новый класс угнетателей – партийное руководство и советские чиновники – не хотел в стране перемен.
И вот он – июльский пленум ЦК КПСС. На котором выступивший Генеральный секретарь ЦК КПСС предложил переименовать коммунистическую партию Советского Союза. Не поняв хитрую интригу генсека большинство делегатов – часть членов Политбюро и некоторые министры, как Союза, так и союзных республик, многие первые секретари обкомов и ряд других партийных и советских чиновников радостно ухватились за эту идею. И сам так называемый «застрельщик» демократизации партии Егор Лигачёв поддержал предложение Генерального секретаря.
Да только Романов и его соратники оказались иезуитски хитры – проведя через пленум переименование КПСС в Коммунистическую партию (обновлённую), они как раз и закрепили руководящую роль именно новой, обновлённой коммунистической партии. Которая теперь стала называться КПО. То есть, обновлённая. Вернее, называться так она стала после внеочередного XXVI съезда КПСС, потому что только недавно в феврале-марте 1976 года в Москве состоялся XXV съезд КПСС. Год назад – а как давно эта было, и какая пропасть лежала между этими двумя съездами!
Итак, на последнем съезде КПСС было принято решение о переименовании КПСС в КП(о). Кроме того, на этом съезде был принят проект новой Конституции СССР. И хотя, с одной стороны, эта конституция закрепляла однопартийную политическую систему (статья 6) в Советском Союзе, но в то же время она внесла изменения в существовавшую в СССР систему органов государственной власти. В новой конституции высшим органом государственной власти СССР вместо Верховного Совета стал Съезд народных депутатов. А депутатами могли избираться кто угодно и даже совсем необязательно члены коммунистической партии, которых теперь в стране образовалось сразу две. И, получается, как когда-то уже было в истории коммунистов, в СССР опять появились большевики и меньшевики. Вот только большевики – те, которые обновлённые – были у власти. А меньшевиков от власти стали оттирать.
Всё было чинно-благородно – каждый коммунист имел право выбирать, в какой из двух версий коммунистической партии он хочет состоять? Нет, конечно же, ни одного из руководителей-хозяйственников, которые пожелали остаться в КПСС, с постов не снимали. А вот руководить обкомами КП(О) члены КПСС уже не могли.
По всей стране прошли аттестации руководящего звена КП(О), которые – как-то так совпало – были проведены с участием представителей Центральной ревизионной комиссии КПСС. И часть первых секретарей обкомов сразу стали не только бывшими, но и осуждёнными по уголовным статьям. Других освобождали, как не прошедших аттестацию или просто переводили на другую партийную работу. Ведь руководящую и направляющую роль партии никто не отменял. А руководить надо было не только в тёплых креслах персональных кабинетов, но и на стройках народного хозяйства, в том числе и в Сибири, на Дальнем Востоке, в Средней Азии и в других уголках необъятной советской Родины. И вскоре так получилось, что на ключевых постах, так сказать, у руля остались только члены КП(О), а вот все «меньшевики», которые остались в «старой» версии коммунистической партии, находились на вторых-третьих ролях. В том числе и новый лидер КПСС Егор Лигачёв.
Некоторые коммунисты демонстративно выходили из партии, даже сжигали свои партийные билеты. Но это были в основном рядовые коммунисты, не входившие в руководящее звено партии. А вот чиновникам пришлось туго – они вдруг оказались не просто не у дел, они лишились финансирования. Ведь, по сути, КПСС стала внезапно просто политической партией, но вовсе не партией, которая управляла страной. «Меньшевикам» позволили провести свой съезд, на котором секретарём партии коммунистов был выбран Егор Лигачёв. И партия стала называться ПКСС – партия коммунистов Советского Союза. Но все понимали, что Романов просто создал симулякр, параллельно изменив управленческую суть СССР. И теперь не звание коммуниста было главным для успешной карьеры, а достойными звания коммуниста становились те, кто показывал реальные достижения в области государственного управления, строительства, промышленного производства и так далее.
И чиновники поняли, что проиграли. Но не все, и не везде. В союзных республиках, где всегда жили своей, особой жизнь и не особо реагировали на политику Москвы, решили, что настала пора пожить отдельно.
