Оглавление
Тяжелогруженый коптер наконец перевалил хребет, и Семен — сухощавый, жилистый мужик лет сорока немного расслабился, возвращаясь к прерванному разговору.
— Все равно не понимаю, чего вы с ними цацкаетесь? Вломили бы им один разок как следует, и не пришлось бы потом вот таких вот бедолаг из рабства вызволять, — он кивнул в сторону свернувшейся прямо на полу молодой девахи. — А вы им еще и платите за это!
Иван устало вздохнул. Возмущение пилота было вполне понятно. Он и сам с огромным удовольствием отвернул бы голову тому ублюдку, который довел девушку до невменяемого состояния. Вот только был ли этот самый ублюдок, а если был, то где его искать? Девушку они выкупили за совершенно символическую плату во время последнего рабского аукциона в Сууке. Причем продавец, пожилой ло-дон[Одна из двух общин независимого хавийского клана Хавадле, специализируются на караванной торговле.], довольно искренне клялся, что подобрал ее недалеко от древних развалин уже в таком невменяемом состоянии. Что уж там на самом деле случилось, кто ее обидел, выяснить не представлялось возможным. На вопросы она не отвечала, от еды тоже отказывалась и только жадно пила любую жидкость, которую ей давали. Вполне могло случиться и так, что никакого злого хавика в помине не было. Выбралась девушка из бункера в пустыне и побрела в сторону видневшегося на горизонте города, не догадываясь, что этим развалинам уже порядка сотни лет. А по дороге она могла такого насмотреться, что и у кого покрепче крышу сорвать могло.
Иван грустно усмехнулся, вспомнив, как сам провалился сюда три месяца назад. Он тогда в запале убил бандита, пытавшегося пограбить имущество, вверенное его заботам, а заодно, между делом, зарезавшего его единственного друга — отставного пограничного пса Верного. Ну и побрел отставной прапорщик погранвойск Иван Забелин в полном раздрае душевных чувств по лесу, без дорог, без цели. Куда угодно, лишь бы подальше от места трагедии. Добрел на свою голову: провалился в карстовую пещеру, приспособленную под берлогу… В общем, в Мир Цитадели он попал в окровавленной телогрейке и с медвежонком на руках. Выбрался из бункера и сразу же угодил в лапы к хавийя, которых он поначалу принял за чертей, и очень удивился за что вместе с ним в Пекло угодил несчастный медвежонок? Успел побыть и рабом, и ценным пленником, пережил покушение на убийство… Много чего он видел у хавийя и хорошего, и плохого. Но хорошего, пожалуй, все же больше. Разные они, эти дети саванны, застрявшие в каком-то средневековье. Бывают жестокими и подлыми, а бывают бескорыстными и благородными. Но так и мы тоже не ангелы. Вспомнить хотя бы мародера Ивана, с которым в госпитале пересеклись. Да он своим цинизмом и алчностью любому хавийскому работорговцу сто очков форы даст!
Но как все это объяснить совсем недавно провалившемуся боевому офицеру? Он ведь там, у себя, в составе миротворческих сил на Балканах противостоял албанским боевикам. Те тоже и бандитствовали, и людьми торговали, и наркотрафик в Европу держали… Семен сам сюда провалился прямо из зиндана, где сидел в ожидании выкупа или отправки на органы. Тоже многое повидал за два долгих месяца плена. Озлобился. Для него хавийя — те же албанские моджахеды.
И ведь таких как он много. Большинство людей сюда из умирающих миров угодило. Для них Мир без Тьмы — почти рай на земле. И хавийя для них как кость в горле, как напоминание о том, Другом, оставленном в прошлой жизни Мире. Сам Забелин Тьму не видел, он-то как раз провалился из вполне благополучного слоя, просто он там сам оказался лишним. Но рассказов наслушался вволю. Где ядерная война, где чудовищная авария, где пандемия, где природная катастрофа, но результат всегда один: вначале массовая гибель людей, потом расслоение общества на тех, кто пытается восстановить нормальную жизнь, и тех, кто ударяется во все тяжкие. А потом в мир приходит Тьма. Именно так, с большой буквы. И всё. Тьма постепенно пожирает обреченный Мир, а выжившие ведут бесконечную и безнадежную войну с порождаемыми ею тварями. Причем самыми опасными тварями Тьмы становятся как раз те, кто до ее прихода жил в свое удовольствие, наплевав на человеческие нормы и религиозные заповеди. Вот и привыкли попаданцы делить мир на черное и белое, и все, что черное — выжигать каленым железом. Выжигать без всякой жалости, ибо на кону ни много, ни мало — выживание самого человечества.
И здесь в хавийя они видят предвестников адаптантов. А это неправильно. Мир Цитадели не умирает, наоборот — возрождается. И хавийя здесь такие же попаданцы, как и мы. Причем, как говорит Палыч, более близкие к вымершим предтечам, оставившим после себя мертвые города и своеобразный ковчег — Цитадель. Да, они другие. Живут вечно враждующими кланами. Молодежь на мародёрку и на разбой подталкивают, иначе тем денег на выкуп невесты не заработать. Рабов вот держат… И никаких тебе единственно верных европейских ценностей и прав человека!
Правда, как недавно выяснилось, рабов и романцы держат, но те в основном своих же, попавших в рабство за долги или другие серьезные проступки. А это никак не мешает с ними активно сотрудничать. Да и куда деваться, если почти весь строительный бизнес в Содружестве в руках этих самых романцев. Так что у них рабство — характерная особенность самобытной культуры!
Опять двойные стандарты, которые уже завели прежние Миры нынешних обитателей Мира Цитадели в большой, безвозвратный тупик! Но, как видно, никак не отбили охоты перекраивать всех под свой, единственно правильный размерчик прокрустова ложа европейской морали.
К счастью, серьезные решения здесь принимаются не просто большинством голосов. А те, кто обличен властью, способны видеть чуть-чуть дальше, чем пресловутое большинство, требующее: «Пойдем и убьем всех плохих!» Знаем мы этот анекдот… О, а вот это как раз к месту. Может, аллегория дойдет лучше, чем долгие философствования?
— Есть такой анекдот, Семен. Приехали как-то туристы на Борнео и спрашивают у экскурсовода: «Скажите, правда, что у вас на острове людоеды живут?» Тот ручками своими замахал и возмущенно так: «Врут, собаки! Последнего людоеда мы еще месяц назад убили и съели!»
— Это ты к чему? Типа пока мы с хавиками боремся — мы меж собой не грыземся?
— Слушай! А это мудрая мысль! Возможно, Цитадель именно из этого и исходит. Но я немного о другом. Нельзя с бандитами бороться бандитскими методами, а то вместо борьбы за справедливость получим банальные бандитские разборки за передел сфер влияния.
У всех сидящих в коптере одновременно запищали ай-ди.
— Так, трясун ни ко времени. Семен, сажай давай!
— Да тут одни камни, а до Кибуца минута лета осталась! — Семен весь подобрался, сосредоточившись на управлении коптером.
Коптер максимально снизился, задевая верхушки невысоких деревьев шасси, но скорость при этом сильно увеличилась. До деревни действительно было уже рукой подать, так что долететь, скорей всего, успевали, но вот на маневр времени не оставалось совсем. Семен — опытнейший военный вертолетчик, умеющий, как говорится, ходить по головам противника, совсем недавно попал в этот Мир и всего неделю как сел за штурвал коптера. Недавно открывшиеся пассажирские авиаперелеты «Росавиа» вновь сделали профессию пилота крайне дефицитной. Вот и доверили военному летчику, только что закончившему переобучение, водить грузовой коптер по простенькому торговому маршруту: Кибуц — Суук. Но в этот раз груз особый — освобожденные рабы, и двум из них нужна срочная медицинская помощь. А Семен, похоже, еще не понял, что такое трясун.
— Сади машину, дурень, а то людей погубишь! — Иван уже кричал.
— Должны дотянуть! Должны!
Не дотянули. Свет неожиданно сменился тьмой, все стало черно-белым: и сам коптер, и пассажиры, и быстро надвигающаяся стена дома. Нереально яркий свет ударил по глазам, ослепил. Затем все исчезло: свет, краски, звуки, тело и даже само время. В тот момент, когда волна трясуна схлынула и зрение вернулось к пассажирам злополучного коптера, Иван увидел прямо перед лобовым стеклом пластиковую ограду. Похоже, в последнюю долю секунды Семен каким-то чудом смог увести машину от столкновения с крайним домом Кибуца. Вновь загудели винты. Пилот изо всех сил потянул рычаг управления на себя, но было уже поздно. От удара об ограду машину повернуло, завертело и потащило вперед. Все, что не было закреплено намертво в салоне, превратилось в летающие снаряды. Дверь от удара приоткрылась, и бедную девушку, лежавшую на полу, буквально выбросило из коптера. Наконец тяжелая машина погасила инерцию и остановилась кверху брюхом. Воздух наполнился стонами и охами, а еще каким-то громким тревожным многоголосым ревом.
Иван отстегнул ремни и кулем свалился на крышу кабины, временно ставшую полом. С ужасом увидел забрызганное кровью ветровое стекло, мельком глянул на Семена, ухватившегося за правый бок, и бросился в салон к другим пассажирам. Груз, закрепленный по центру кабины, угрожающе повис на ремнях, затрудняя движение, но к счастью не разлетелся. Отвяжись тяжелые ящики с сыром и фляги с молоком во время «кульбита», и последствия могли бы быть куда более тяжелыми, а так обошлось. Все шесть человек — законопослушных европейцев — сидели на откидных боковых местах, пристегнувшись, как и положено по инструкции. Две спортивного сложения юные шведки-близняшки уже самостоятельно отстегнулись и помогали освободиться от ремней пожилому немцу.
Забелин первым делом кинулся к молодой темнокожей женщине, прижимавшей к груди пухленькую девочку лет двух-трех. Ребенок, к счастью, отделался только испугом, мамаша прикрыла ее от беды своими немалыми телесами. А вот самой даме повезло меньше — несколько гематом и рваная ссадина в районе правого виска привели ее в бессознательное состояние. Женщина безвольно повисла на готовом вот-вот лопнуть ремне. Хорошо хоть дочку не выпустила. Передав ребенка подоспевшим девушкам, Иван крепко задумался. Негритянку (или правильнее афро-европейку?) нужно было срочно освобождать, но как? В ней добрых полтора центнера веса! Семен, судя по всему, в отключке. Ни юные шведки, ни немец, ни топчущийся в углу молодой изможденный парнишка (то ли словак, то ли словенец) ему не помощники. Мог бы, конечно, помочь здоровенный югослав, которого они случайно отбили у шехалей[Один из кланов хавийя.], но его самого еще снять нужно. Да и какой с него помощник, если это из-за него пришлось использовать грузовой коптер для экстренной доставки освобожденных рабов? Уж больно старались шехальские молодчики наказать его за побег. Ну да Бог им судья и земля пухом. Надо как-то справляться самому, но как одновременно приподнять полтора центнера безвольного тела и отстегнуть зажатый и скрытый в складках тела ремень, а потом еще не уронить даму с почти метровой высоты на пол?
— Я могу вам помочь?
Иван обернулся. В кабину коптера протиснулся молодой парень, примерно его лет, одетый в привычную для этого мира униформу — белая футболка и песочного цвета штаны с множеством карманов. Все бы ничего, но парнишка хоть и говорил по-русски практически без акцента, был явно хавийя. А ладно, не до разборок.
— Сможешь ремень отстегнуть? — Иван попытался в одного приподнять женщину.
Получилось, честно говоря, не очень. Безвольное тело лишь отклонилось в сторону.
— Давай попробуем вдвоем, а девушки попробуют отстегнуть ремень.
Иван кивнул и, переключив переводчик на шведский, объяснил близняшкам задачу. Впятером — к ним присоединился еще и щуплый славянин — дамочку удалось кое-как снять.
Оставив дочку с матерью на попечение близняшек, парни уже втроем поспешили к тяжелораненому югославу. И вовремя. Тот, невзирая на сломанные ребра и весящую плетью левую руку, умудрился самостоятельно отстегнуться и кулем свалился прямо на подоспевших ребят.
— Что ж ты так не аккуратно? Сигнала не слышал? — хавийя явно принял Ивана за пилота.
— Млять! Семен!
Забелин бросился в кабину. Тело пилота безвольно повисло на ремнях, грудь и лицо залиты кровью. Какой-то осколок, возможно винта, пробил лобовое стекло и пригвоздил Семена к креслу, повредив правое легкое. Из раны пузырясь вытекала кровь.
— Кура-Мара, елова баня! — припомнил Иван самое страшное дедово ругательство.
Семена с трудом вытащили с тесной кабины, стараясь не потревожить засевший обломок. Когда его уложил на траву рядом со стоящими испуганной кучкой пассажирами, пилот пришел в себя.
— Чья это была кровь? На стекле? — слова давались ему явно с трудом.
— Все нормально. Не переживай. Это коровцы[Местная разновидность скота.]. Знатно вы стадо покрошили! — Новый знакомец Ивана совсем не выглядел расстроенным.
Забелин наконец осмотрелся. Их коптер протаранил ограждение загона для скота и, подмяв под себя двигатели левого борта, юзом проскользил его почти насквозь и в конце завалился на крышу. По ходу дела они вспахали знатную колею, метров пятьдесят, не меньше. А заодно покрошили винтами на фарш не меньше десятка несчастных животных. Уцелевшее стадо забилось в дальний угол загона и тревожно ревело. А за ними наметилось быстро приближающееся облако пыли. Кто-то спешил из Кибуца к месту катастрофы.
Из первой подкатившей машины выскочил тощий лысый мужичок, показавшийся Ивану смутно знакомым.
— Что у вас тут? Все живы? Что с Семеном?
— Не суетитесь, Петр Николаевич. Все живы, ну кроме вашей тупой скотины.
Точно! Николаич — глава Кибуца. Забелин пересекался с ним во время своего памятного доклада о хавийя.
— Помолчи, Салем! Что тут у вас, Иван? Почему сразу не сели?!
— Пилот пытался дотянуть до селения. Он, кстати, получил проникающее ранение груди, задето правое легкое, значительная кровопотеря, нужна срочная госпитализация. У югослава, похоже, существенное ухудшение состояния, так же желательна незамедлительная эвакуация в госпиталь. Доктор Роза предполагала возможность внутреннего кровотечения. Негритянка получила травму головы и, возможно, сотрясение. Нуждается в осмотре медиком. Остальные пассажиры отделались незначительными ушибами. — Забелин осмотрелся. — В салоне еще находилась молодая женщина в невменяемом состоянии. Мне кажется, ее выбросило наружу во время аварии.
— Я поищу. — Салем вскочил и пружинящей походкой отправился вдоль следа падения.
— Сделаем! — Николаич связался по рации с администрацией и срочно затребовал коптер с фельдшером. — И пошевеливайтесь, Семен тяжело ранен!
Воспользовавшись паузой в разговоре, Иван подошел к худощавому пареньку, сидевшему рядом с югославом.
— Как он? — спросил Забелин через переводчик.
— Плохо! Слободана нужно как можно скорей доставить в больницу!
— Уже вызвали коптер. Вы с ним земляки? Тебя как зовут?
— Андраж. Нет, я словак, а он серб. Но я его хорошо понимаю. Мы вместе бежали из рудников.
— Так Слободана мы с Федором у шехалей отбили, а тебя же вроде с аукциона выкупили?
— То так. Мы когда до дороги дошли, машины увидели. Слободан в кустах скрылся, а я на дорогу вышел. Думал, может, наши, а это хавики, хорошо хоть не шехали. Ну они меня и повязали. Вначале хотели на рудники вернуть, но кто-то сказал, что в Сууке[Торговый город хавийя.] йурубы[Прозвище европейцев (хави).] за своих рабов хорошие деньги платят…
— Никого. Ни следов, ни крови, — объявил вернувшийся Салем. — А точно была девушка?
— Была. Точно была!
— Ну значит, только там ее искать, — хавийя ткнул пальцем в груду изрубленных туш сбоку от кабины. — Или под коптером смотреть.
Иван бросился к месту катастрофы, но был остановлен главой поселения.
— Если она там, ей уже не помочь. Давай о живых поговорим. У нас здесь только малый коптер остался. Пострадавших вместе с фельдшером мы в госпиталь на нем отправим, а вот с остальными как быть? На время мы вас всех в гостинице устроим, голодными тоже не оставим, но в Цитадель вас везти, извини, не раньше среды. С машинами сейчас туго, а тут еще вы работы подкинули. Так что поживете, осмотритесь. Если кто решит у нас остаться, будем только рады.
— А что с пассажирскими рейсами? Они же вроде через день с Новороссийска летают?
— Ага, летают. Обещают через месяц ежедневными сделать. Но там все места на месяц вперед раскуплены, причем чаще оптом.
— Только не говорите, что у вас брони нет, — усмехнулся Забелин.
— Бронь, конечно, есть, но у поселения и интересы свои неотложные тоже имеются. Одно дело попавших в беду спасать — тут дело святое. Другое — благотворительностью заниматься. Это тоже дело нужное, но не вперед обязательных дел.
— Я заплачу! — в голосе Забелина зазвучал металл.
— Не гоношись, парень. Нам твои гроши не к чему, тем более что мы тебе их и платим. А вот люди пусть поживут, осмотрятся. Может, кто и останется. Нам не гроши — нам люди нужны. Вы же все больше скандинавов да братьев славян выкупаете, а они после Цитадели все к себе на север едут. За два месяца у нас ни один не остался. Американцы вон уже в открытую поговаривают о сокращении своих расходов на выкуп рабов. Хотят часть средств перенаправить на поддержку развития систем гражданского общества у хавийя!
— Бред какой-то! Какая разница, какой национальности рабы? Мы что, только своих спасать будем? А шведы с поляками пусть в ошейниках, как собаки, ходят? И что еще за гражданское общество? У хавийя клановая структура! Они большими семьями живут, все друг другу кто сват, кто брат! Там оппозицию можно только из нищих гашанкадов[Неженатые юноши (хави).] типа Кобаба с Каджисом, осевших в Сууке да Абгале, создать. Только и они против старейшин не пойдут, а если сдуру решатся, то их просто вырежут. Они же пушечное мясо — расходный материал!
— Говорю же, не гоношись. Американцы с французами без выгоды не чихнут. А от вас пока одни убытки. Барыш от торговли копеечный, а из семидесяти двух освобожденных рабов в Содружестве только пятеро остались. Так что ты сам — вольная птица, а вот подопечные твои пусть пару-тройку дней в Кибуце поживут, осмотрятся. Не бойся, насильно никого держать не будем.
Пришлось Забелину подчиниться.
Коптер с фельдшером забрал пострадавших и сразу же взял курс на Цитадель, где кудесник Леонид Михайлович уже готовит операционную. Близняшек, Андража и немца увезли в Кибуц, кормить и обустраивать на постой. А Иван остался на месте катастрофы помогать разбирать обломки и убирать трупы коровец. Провозились до темноты: прочесали загон и его окрестности, вывезли все обломки, разобрали и внимательно осмотрели каждую косточку, каждый кусок нарубленного винтами мяса, но девушку так и не нашли. Ни ее, ни ее следов, ни ее останков. Как в воду канула. По всем окрестным поселениям и фермам разослали ориентировку с просьбой сообщить, если такая объявится, и усталые отправились в поселок.
Салем звал Ивана остановиться у него в холостяцком жилище, обустроенном прямо на ферме, но Забелин предпочел поселиться в гостинице. И к подопечным поближе, и от людей отдохнуть хотелось. Просто закрыться в номере и посидеть, все обдумать спокойно. Как-то в глобальной борьбе на стороне Добра он немного расслабился, поддался романтическому настроению, забыл о порочности окружающего мира. Казалось бы, вот она — работа мечты: замиряй недружественных хавийя, освобождай обездоленных и получай при этом весьма достойное вознаграждение! Он ведь даже ни разу не воспользовался своим правом на отдых. Трудился по схеме 24/7. И страшно гордился достигнутыми результатами. Да и как не гордиться? За два неполных месяца и мирный договор с Гугудабэ[Одно из двух крупных племен хавийя.] заключили, и двух бокоров[Генерал, военный и политический лидер клана (хави).] — самых ярых противников союза с Содружеством — сместили и заменили на лояльных, и прямую торговлю наладили! Почти сотню людей уже из рабства освободили! Койсы[Родовые общины (хави).] Бари, Конфур и Сабти всем своим рабам дали свободу. На следующей неделе собрались организовывать экспедицию по кочевьям бади-адэ[Самый многочисленный хавийский клан (джилиб) племени Гугундабэ.], освобожденных рабов вывозить и коммерческое сотрудничество обсудить… А Петр Николаевич взял да и опустил его с небес, да на грешную землю. М-дя, есть над чем подумать.
В гостинице Забелин никого из подопечных не застал, они все отправились на «праздничный ужин по случаю счастливого спасения». По крайней мере, так следовало из пригласительной открытки, дожидавшейся его на ресепшн. Поскольку спасенным Иван себя не чувствовал, да и праздничного настроения совсем не было, приглашение он вежливо отклонил, сославшись на усталость. Но поскольку желудок, уже привыкший к хавийскому двухразовому питанию, настоятельно требовал пищи, поинтересовался у симпатичной девушки-администратора, где можно поблизости спокойно перекусить.
— Можете в «Нептун» пойти. Там, правда, дороговато, зато все очень вкусно! А если просто перекусить, то можно в «Бочке», там пиво местное, очень вкусное. Они тут рядом на площади. Проводить?
— Спасибо большое. Я сам найду.
Выбор пал на «Бочку». Нет, с деньгами у Ивана было более чем хорошо. Тем более что «Нептун» принадлежал супруге его друга Федора Мальцева, и Лина за одну оказанную ей услугу пообещала, что теперь его будут кормить бесплатно. Просто в понимании Забелина ресторан — это посиделки в компании, а одному лучше в бар пойти.
«Бочка» оказалась очень популярным местом, он с трудом нашел свободное место за столиком у окна, по соседству с солидным седым мужчиной в очках, неспешно потягивающим пиво из запотевшей кружки.
— Добрый вечер. Не помешаю?
— Присоединяйтесь. Вы приезжий, — собеседник улыбнулся, — и, судя по поцарапанным рукам и свежей ссадине над бровью, один из потерпевших катастрофу. Значит, я имею честь выпить пива со знаменитым специалистом по хавийя Иваном Забелиным.
— Дайте угадаю. Ваша фамилия Холмс, и мама назвала вас Шерлоком!
— Нет, увы, все гораздо прозаичнее. Давайте знакомиться! — он протянул руку. — Владимир Гезира. Прозябаю на должности менеджера в этом прелестном уголке иномирья. Позвольте вас угостить?
Владимир жестами просигналил бармену заказ, тот кивнул, и уже через минуту перед Иваном стояла большая кружка пива и блюдо с зеленью и скворчащими колбасками.
Под закуску и пиво разговорились. Вначале, как и принято, «сверили Миры». Люди проваливались в Мир Цитадели из разных вариантов действительности, где-то не было Чернобыльской аварии, где-то первым в космос полетел Алан Шепард, а в родном Мире Мальцева не было второй мировой войны. А «земляка» встретить хотелось всем, вот и сложилась традиция — при встрече с потенциальным земляком, сверять насколько близко или далеко разошлись ваши ветви реальности. Их с Владимиром Миры оказались, очень близкими. Вот только в Мире Владимира в ноябре 2013 года Янукович разогнал Евромайдан с помощью армии. И хотя сам президент Незалежной стал вторым, после батьки Лукашенко, диктатором Европы, зато Украина осталась в Евразийском союзе, а россияне массово ездят отдыхать в украинский Крым, покупают украинский уголь и вместе воюют с террористами в Сирии. А в мире Ивана — нет, со всеми вытекающими последствиями.
Гезира оказался весьма интересным собеседником, так что «сверкой Миров» дело не ограничилось, впрочем, как и одной кружкой пива.
— Скажите, Иван, а что составляло основу внешней торговли хавийя до прихода вашей миссии?
— Даже не знаю. Они в основном между собой торговали, ну и в Цитадель батареи и прочую мародерку сдавали, но это так, мелочи.
— А свои источники энергии у них есть?
— Да, в Сууке стоит завод по производству стеновых панелей на автономном реакторе. И, говорят, в Хавадле такой же есть. А больше не знаю.
— Ну с этими городками понятно. Их изначально сама Цитадель строила на перекрестках кольцевой магистрали с радиальными. Такие же заводики стоят в Бартер-Тауне и Израэле. Там маломощные реакторы в сам производственный цикл встроены, от них батарей не зарядишь. Так что не срастаются у нас макроэкономические показатели.
— Почему не срастаются? У них же там натуральное хозяйство считай. Что вырастили, то и съели. Жилье тоже бесплатное. Одежда носится годами. Из бытовых приборов только освещение, холодильники и машины. На что им тратиться?
— Допускаю, что затраты у них в целом меньше чем у нас, но машины и оружие они используют? Машины денег стоят, их чинить и заправлять регулярно нужно. Оружие здесь редко ломается, но оно само не дешевое, да и патроны немалая статья расходов. Я могу и дальше продолжать, но смысл, я думаю, уже понятен.
— Простите, Владимир, вы к чему клоните? Думаете, они научились как-то деньги воровать?
— Нет. Это вряд ли. Скорей энергию. Считайте сами. Здесь в Кибуце нас всего три тысячи человек. И мы в Цитадель еженедельно грузовиками отправляем батареи на зарядку. Патроны ящиками покупаем. За это рассчитываемся молоком, мясом, зерном, фруктами. Примерно две трети всей продукции Кибуца идет в Цитадель на оплату монопольных товаров. И так каждое из двух десятков поселений Содружества. Нескончаемый поток машин. Аэродром в Цитадели уже с наплывом грузовых коптеров не справляется. А теперь прикиньте, сколько за Хребтом хавийя проживает, сколько у них стволов, сколько машин и мотоциклов? Что-то я не видел с той стороны значимого транспортного потока. Да и товаров made in Haviya тоже до недавнего времени не встречал.
— И где же они ее, по-вашему, берут?
— Не знаю. Это как раз вам предстоит установить. И если найдете, откуда хавийя берут энергию, то поймете причину такого необоснованно благожелательного отношения к ним Цитадели.