Серия шестая «Загадки прошлой жизни мистера Тихона»
Естественно, я проснулся раньше всех. Надо быстренько помыться и валить, пусть сами разбираются. Хотя, зная сестру, хрен она за собой порядок наведёт. Вечно за ней то кружки с недопитым чаем убираешь, то колготки разбросанные. Быстренько почистил зубы в тесной ванной и принял душ, успел вытереться и напялить спортивки. В ванную уже начали ломиться с истошными подвываниями. Девчонка, которую я так и не опознал, ломанулась к унитазу с облегчёнными вздохами. Дверь закрой, дура!
Тут же в зале кто-то истошно завизжал. Настя, храпящей возле дивана, кто-то наступил на живот. Не удалось смыться. Пошёл, поставил чайник, напялил джинсы, бамбуковую футболку и клетчатую рубашку-ковбойку, хоть переодеваться не мешали. Бабы бродили по квартирке в труселях и лифонах, разыскивая шмотки и радуясь отсутствию похмелья. Зашла растрёпанная Светка, по своему обыкновению спиздила мой стакан со свежезаваренным чаем, хлебнула и вылупилась на меня:
— О, Андж, ты как здесь? Кто вчера пацанов выгнал?
— Ты сама с Надькой своими приёмчиками их разогнала!
— Девки к тебе не лезли? А, колись?
— Не, я отбился. Скажи своим, пусть оденутся, чего они в трусах по квартире ходят? Я уже свалить хочу, подальше с вашего дурдома.
— Да щас, скажу, кобылы совсем совесть потеряли! Но ты вчера удивил, конечно. Я сама прифигела — зашёл парень с плаката. Надька теперь на тебя посмотреть боится, крааааснеееет!— протянула сеструха и смачно рыгнула,— влюбилась походу, щас с Наськой подерётся, хи-хи!
— Света, я валю нахрен, разбирайся с ними сама. Тем более, родителям надо переговоры заказать, они уже должны быть в Петрозаводске или телеграмму отправить.
— Андж, там они деньги оставили. Так как они оставили мне, я тебе сейчас дам чуть денежек. Купишь что покушать? И надо же обои ещё купить, ремонт в комнате делать. До отъезда на мои соревнования успеем?
— Ты уже из этих денежек по-любому какой-нибудь херни купила! Оставь себе,— отбрил я сеструху.
— Всее!— округлила глаза Светка,— Там же восемьдесят рублей было!
— Там было сто! Не считай меня тупым! По ремонту я решу сам. Не суетись, мадам Загребельная. Тебе, как ты говорила, надо в школу на какое-то собрание. Иди давай, только физиономию умой!
— Класс!— обрадовалась сестра,— А тебе денег разве ни на что не надо? Андж, откуда у тебя шмотки такие? Причёска? И денег тебе никаких не надо? Ты там, походу, деда неслабо обуваешь? Внучка уехала, все подарочки тебе?
— Слышь, вспомни-ка, сколько тебе переводов отправляли? Внучка несчастная!— высказал я сестре,— Ты летом хоть когда-нибудь пробовала поработать ручками? Денег заработать, у мамки с папкой и у деда не клянчить?
— Блин, ну хватит, я виновата что ли, что у меня секция и соревнования!— сразу ушла в защиту сестра,— мы с классом работали на заводе, кафель чистили!
— Молодец прям какая!— ненатурально восхитился я,— Поехал я по делам, кота с собой беру. Всё равно его накормить забудешь и погулять не вынесешь!
— Андж, но мне некогда, там реально в школу надо! Давай в двенадцать на метро встретимся, сходим в школу, а потом пойдём после собрания обои мне выберем. Я заплачу!— расщедрилась сестра.
Ага! Как щедро! Заплатит из денег, которые ей выделили на ремонт родители.
— Анджей, братик, ну какие у тебя дела-то? До двенадцати успеешь и пойдём вместе в школу сходим?— начала подкаты Светка.
— А нахрена?— даже не понял я. Чую, подвох какой-то.
— Аандж, пойдём с нами в школу!— заорала подслушивающая Наська.
— Ну там с одноклассниками и учителями познакомишься!— несла чушь сеструха.
— Андж, дай футболку с узорами поносить,— не унималась Настя.
Ясно. Я там нужен для того, чтобы Светка могла порисоваться братом. Вчера у неё при взгляде на Данилу-станичника и мыслей таких не возникало. А сейчас подружки до двенадцати дня уже растрезвонят. За наезды на Светку со стороны школьников я не опасался. Эта мадам в своей весовой кого угодно заломает. Или сестра накосячила, и учителя требуют родителей, а тут старший брат подвернулся. И меня подставят под какие-нибудь выговора и нравоучения. Ой, нечисто что-то здесь. Но сходить надо, родители просили зайти в школу, проконтролировать, нет ли каких задолженностей по учебе или залётов по поведению. За учебу вряд ли, а вот по поведению всё может быть.
— Хорошо, давай на метро в двенадцать, только не опаздывай!
— Ураа, брательник! Я у тебя возьму панамку чёрную?
Бля! Уже и по сумке пролезла, хорошо остатки самогона успел вытащить и по углам запрятать.
В бассейн смысла с утра идти нет, не успеваю никак. А вот на Суворовский проспект надо всё же съездить. Вдруг письмо от деда Вовы сработает и всё написанное — это не блажь? Кошак побегал по травке, некоторые травинки даже зажевал, потом ещё знатно так просрался, попил воды из лужицы и был готов к дальнейшим путешествиям.
Без происшествий доехал до станции Чернышевской, один раз только меня остановили милиционеры и спросили, зачем я таскаю с собой кота.
— Тащ, сержант, так дома ему скучно, а мы с Кубани приехали, вот город показываю,— ответил я вполне честно.
—Так в зоопарк своди или в парке на каруселях покатай, чего животное в метро мучать?— посоветовали милицейские, с интересом рассматривая Тихона, вылупившего на них свои зеленые глазищщи.
— Он там с тиграми драку затеет! Воспитания никакого,— схохмил я,— в приличные места покушать не зайдёшь!
— Да не затеет! Глянь, какой воспитанный,— почесал сержант за ухом Тихона,— а покушать, вот там столовая хорошая, начальницу смены Софу Марковну спросишь, скажешь, от сержанта Дятлова, она твоего друга покормит. Любит она котов всяких.
— И Антона!,— хохотнул второй патрульный. Милиционеры ещё раз почесали Тихона и пошли дальше по своим делам.
Действительно, через пару домов я увидел неприметную вывеску «Столовая № 3». Зайду, наверное, есть-то действительно хочется. За столиками народа немного и, как я заметил, много милицейских, но есть и простые граждане. Стойка раздачи, разносы, вилки, ложки и пахнет вроде неплохо. Нацепив самое приветливое выражение лица, я обратился к одной из девушек-уборщиц, ловко протирающей стол и насвистывающей под нос что-то из «Модерн-Токингов».
— Здрасти, девушка, не подскажете, как Софу Марковну найти?
Девушка дунула на чёлку, спадающую из под косынки, посмотрела на меня и, улыбнувшись, выдала:
— О, тоже из школы милиции? Ничё такой! На стажировке?
— Да нет, у меня всё намного проще. Антон Дятлов посоветовал зайти, говорит, друга твоего здесь накормят!
— А, Антошка! А какого друга? У тебя денег что ли нет? Сейчас девчонкам скажу, организуем. Гуляш будешь с рисом? Я, кстати, Катя!
Я молча раскрыл сумку, и на Катю зыркнул Тихон:
— Вот этот друг, деньги есть, всё хорошо.
— Ух, какой важный!— восхитилась девчонка,— пойдём покормим! И зачем Марковну звать?
Однако Марковна всё же подошла. Нетипичная, кстати, повариха. Худая, плечистая, в белом накрахмаленном халате и в высоком колпаке.
— Это что у нас за посетители в рабочей зоне?— грозно спросила она.
— Соф Марковна, вот парнишка вас искал, от Антона Дятлова!— представила меня Катя.
Что-то мне аж не по себе стало от грозного взгляда. Но Софа Марковна вдруг махом преобразилась, увидела башку выползшего на белый свет Тихона и засюсюкала:
— Ой, барин какой! Какой серенький в пятнышках! Иди на ручки!
К моему удивлению Тихон, абсолютно не смущаясь, запрыгнул на руки к грозной поварихе и начал нежиться, включив «мурчатор». Ему и пузо почёсывали и за ушами, он только лыбился. Короче, Тихона на кормёжку у меня изъяли и, как бы я не отнекивался, усадили в общем обеденном зале. Катя приволокла разнос с тарелкой гуляша с рисом, помидорный салатик и компот. Деньги брать категорически отказались. Как я не упрашивал. Неудобно как-то. Подарил Катьке пачку «Белого Мальборо».
— Блин, не надо! Ты чего, твои сигарки дороже гуляша стоят!
— Катя, бери неудобно же! Кота кормите и меня, первого встречного!
— Мерси, я не курю, но Марковна дымит, весьма благодарна будет! Ты кушай, пока не остыло!— девчонка убежала на кухню, а я с аппетитом заточил гуляш с салатиком и запил компотом. Даже забыл, куда шёл! Пришла Марковна и вручила мне Тишку, который от сытости только и мог, что похрюкивать. Софа Марковна объяснила мне, как найти нужный дом, поблагодарила за сигареты и пригласила заходить, но только с Тихоном, и одеваться попроще, а то её поварёшки уже пялятся на меня вовсю из-за стойки.
Приятная женщина, однако! И готовят у них отлично! В хорошем настроении я пошёл дальше, искать нужный дом. Нашёл! Здоровенный такой. Наверное, после войны построен. Другие дома выглядят более древними. Пошёл искать нужный подъезд (тьфу парадную), сверяясь со списками жильцов в квартирах. Вот нашёл, вроде здесь. Номер дома подходит, номер квартиры — как в письме.
Дом с лифтом, идти на второй этаж, поэтому я бодро проскакал через ступеньку, утряхивая гуляш. Может быть надо было сперва позвонить деду Вове в Новосибирск? Хотя в письме чётко написано «если что». Интересно, в десять утра есть кто-нибудь дома? Может я зря ехал? Хорошая такая деревянная дверь тёмного лака, никаких модных дермантинов. Позвонил один раз и вытянулся по стойке смирно. Если кто-то есть, то сейчас начнут рассматривать меня в глазок. Однако дверь открылась сразу. За ней стояла невысокая женщина лет под шестьдесят, в цветастом платье и шерстяной безрукавке. Седые волосы были аккуратно подстрижены в каре, на переносице — очки и взгляд такой, прям как у моего деда, когда я набедокурю.
— Здравствуйте, молодой человек! С чем пожаловали? Вы из комитета?
— Здрасти,— чуть склонил я голову,— у меня дед был в комитете, я вам письмо принес от... эээ... от деда Вовы!
— Ну наконец-то!— делано воздела руки женщина,— Дед Вова! Какая прелесть! Проходите, не стойте столбом, будьте уж так любезны!
Сто пудов — завучиха в школе, наша так же разговаривает, как с дебилами какими. Сейчас ещё спросит, как я год закончил и почему не круглым отличником!
Я, стесняясь, зашёл в прихожую и, чтобы не топтать паркет, начал стаскивать кроссовки. Мне тут же предложили тапки-чуни. У себя в станичке скинул обувку и гуляй в носках, а тут тапочки! Сразу видно — Ленинград! Квартирка, конечно, закачаешься, потолки высоченные, метра под три где-то, никаких обоев, стены в приятный такой жёлто-розовый цвет покрашены. Две комнаты, как я понял, но здоровые — просто капец. Тут тётенька уставилась на Тихона, который высунул свою нахальную рожу из сумки и пялился по сторонам.
— Это кто?— тихо спросила она и даже надвинула на нос очки, всматриваясь.
— Извините, это мой кот Тихон, на улице не могу оставить, он не местный, испугается,— начал оправдываться я, испугавшись того, что нас сейчас с животным могут попросить удалиться.
— Тихооон!— пораженно произнесла женщина,— Как Тихон?
— Ну, кот Тишка. Он же Тихон,— начал я сбивчиво оправдываться.
—А можно его на руки взять?
— Ну, он ласковый не царапается!— открыл было я рот. Но Тихон без всяких базаров прыгнул хозяйке квартиры прямо в руки и, положив башку на плечо, замурчал.
Хозяйка начала наглаживать кота по спине. И странно, но под очками я заметил слезинку.
— Надо же,— пробормотала она,— вот и не думала-то!
— Вы извините, я не представился,— я расшаркался, нихрена не понимая, что происходит,— я Анджей. Анджей Загребельный из Краснодара.
— Да знаю,— махнула рукой женщина,— Степаныч звонил уже. Я Вера Васильевна. Ты проходи на кухню, я покурю, расчувствовалась из-за твоего Тихона.
Чего? Как мог этот мохнатый распездал уже что-то натворить?
Кухня была тоже здоровенная, мебель кухонная видно югославская, мощная такая. Вера Васильевна подвинула стул к открытому окошку, достала из стола пачку «Стюардессы», прикурила и опустила Тихона на колени. Тот даже слазить не собирался.
— Блокадница я. Эвакуироваться не успели, с матерью и сестрой здесь же на Суворовском жили. В дом несколько бомб прилетало. Сестра умерла младшая,— она выпустила струйку дыма,— а я вот нет! Кот у нас был тоже Тихон, прямо как твой, даже пятнышки там же и носочки на лапах. Соседи сожрать его хотели, и он под завалами сидел. Он нам с матерью крыс таскал, ворон бил. Сам худой был, кожа да кости. Но не уходил никуда. Спал со мной, грел.
Мне аж не по себе стало из-за рассказа блокадницы. Они крыс ели? Хотя, в каком-то из рассказов Майн Рида я читал подобное.
— И что с вашим Тихоном стало?— мне хоть и было жутко не по себе, но интерес пересилил. Наверное, зря спросил, вдруг опять что-то плохое вспомнит.
Вера Васильевна затянулась снова и выпустила облачко дыма.
— Погиб?
— Да нет! Представь, выжил! Там потом кошек ещё привезли, с крысами бороться, он там вроде за командира был, кошку себе нашёл красивую!
—Трёхцветную?— почему-то переспросил я.
Вера Васильевна аж поперхнулась:
— Ты откуда знаешь-то? Да, трёхцветочку, Ласточка звали. Умерли в счастливой старости. Их дальние родичи у внука моего живут. Но таких похожих, как твой, ни одного!
Фиг знает, кем мой Тихон в прошлой жизни был! Но, скорее всего, весьма достойным котом!
Вера Васильевна отдала мне ключи и сказала, куда подняться и посмотреть. С дедом Вовой она уже всё обговорила по телефону и письма ей было вполне достаточно. Договора она глянула только мельком, отдала мне книжку с квитанциями, и сказала, что Степаныч поступил правильно, не пустив сюда свою внучку Ленку. Боевая эта Вера Васильевна. В разговоре, несмотря на ленинградскую интеллигентность, и матюки проскакивают, прямо как мой дед. Комитетчица или по партийной линии работала, сто пудов! Негодяй Тихон согласился остаться в гостях. Причём, насколько угодно! Без всяких проблем. Причём, чуть не довёл хозяйку до обморока. Погонял по хате, пошуршал где-то и вытащил прямо к ногам Веры старенький потрёпанный бантик и ещё вопросительно мяукнул.
— Ёпть!— схватилась Васильевна за грудь,— Это Тишка! Он за этим бантиком на ниточке, как красноармеец за вшой гонялся! Иди, Анджей, иди, смотри, там ещё ключ от гаража, сам разберёшься! А бабушка сейчас, наверное, грамм пятьдесят примет!
Действительно! Время! Надо же ещё к Светке в школу!
Двумя этажами выше на площадке вместо двух дверей была только одна. Такая же здоровенная, тёмно-красная, лакированная. Разобравшись с ключами, я тихонько открыл замок. А с чего я действую как вор? У меня договор на руках, ключи получены законным путем! Поэтому, никого не таясь, свистнул под нос и звонко бзднул. Я честный пацан, без всяких там! Квартира, прямо как у Веры Васильевны, только четырёхкомнатная! Ещё и два туалета! Охренеть! И телефон на тумбочке в прихожей. Только гудки не идут. Ну это понятно, телефон отключается на время отъездов, надо только на станцию сходить и снова подключат. Бегом пробежался, не снимая кроссовок. Две спальни, в одной кровать, шкафы и телик. Куча полочек на стенах, наверное, под цветы, доска для глажки, утюг. Во второй — большая двуспалка тоже, шкафы, полки и здоровенный музыкальный центр с колонками, «Грюндиг» немецкий. В зале, как у всех, югославская или финская стенка с хрусталём. Здоровенный диван. Ии! Тумба с теликом, а рядом видеомагнитофон!!!! Не маленький, как у меня, который только показывать может, а именно видеомагнитофон с функцией записи с телика. Некогда рассматривать, если есть видик, значит где-то есть и кассеты. Ещё у окна ненастоящая пыльная пальма в горшке. За пальмой — здоровенная лоджия, на которую я даже не вышел. Потом посмотрю. И ещё одна комната, скорее всего, кабинет. Шкафы с одеждой, много книг на полках, очень много! Напольные часы, массивный деревянный стол. И здоровенный диван, накрытый белым мохнатым пледом! Отлично! Будет бате кабинет! Пусть учится, а то мать со Светкой на его учебу положительно нихрена не влияют, а он всё старается, и поэтому торчит в своей академии в библиотеках, лишь бы домой не идти. Отсюда отцу намного быстрее будет до своей Академии добираться. Но самое главное! В квартире два туалета! Вспоминаю свои прошлые каникулы в Ленинграде и горько плачу, только втиснулся, присел, сразу крики: «Ээээ, ты там скоро! Ты там не один! Давай быстрее!»
Радостно лыбясь и, прихватив с собой книжку с квитанциями, выскочил из дома и помчался к станции метро. Уже в вагоне спохватился, что в сумке нет Тихона, но вспомнил, что мохнатый распиздяй остался у «бабушки Веры». Полистал квитанции. Всё оплачено, штемпельки стоят. Адрес конторы есть. Паспортные данные родителей впишу из отцовского блокнота, который лежит у него на столе, ну а росписи бати я делаю лучше его. Надо теперь думать, как наши вещи из общаги-малосемейки перевозить. Мебель трогать не надо, она какая-то там военная, шла в комплекте с квартиркой. Телек, постельные причиндалы, холодильник, ну Светка ещё. Диван можно оставить, батя говорил, что бросит его при переезде к новому месту службы. Так, в раздумьях, я доехал до своей станции и, поднявшись по эскалатору, выскочил наружу. Спросил у проходящего мужика время. Ровно двенадцать. Успел. Зря торопился. Сеструха, естественно, опаздывала. Кто бы сомневался!
— Андж!— раздалось сбоку. Объявилась! Грёбанные девочки! Светка в одной из моих маек и моих же шортах, а ещё в панамке. Ну да, я похудее буду, на сестре они в обтяжку, хотя чуть ли не до колен. Настя в моей «гипнотизирующей футболке». Ещё и Надька в тельняшке, конечно же, тоже моей. Трусы мои они не примеряли?
— Анджей, а что у тебя за купальник в сумке такой интересный, типа как резиновый?— тут же вопросила Светка.
— Если тронешь мой плавательный комбез, урою,— пообещал я сестре,— поехали в твою школу.
— А дашь его на треньку? У нас завтра плавание будет на общеразвивающем,— начала наседать Светка.
— Курточка там классная варёная,— тут же включилась Настя,— цвет такой — слоновая кость, вообще атас. Анджик, где брал?
Дура ты, Настя, это просто доведенная мной и Машкой-Мадонной до товарного вида «эксперименталка» военная. Хотелось послать девок нахрен, но я сдержался и поплёлся за ними обратно в метро.
Возле школы, как обычно бывает в каникулы, толклись всякие кружковцы и прочие неудачники, которым не удалось свалить на море, которое потеплее Балтийского. Вон пацаны карт туда-сюда гоняют, завести не могут. Им бы Воробья сюда, тот бы махом разобрался. Какие-то пионеры в шортах и пилотках под барабан шарахаются. Орут что-то. Какой-нибудь лагерь продлённого дня при школе. А вон, смотрю, под чахлыми деревцами за кучами бетонных блоков старшаки моего возраста курят, оглядываясь по сторонам. Вот обязательно девкам надо было пройтись именно там. Светка по-хозяйски схватила меня под локоток и, жуя жвачку, начала вышагивать, как королева, шуганув Настю, которая попыталась подхватить мою руку с другой стороны.
Пара девчонок, затоптавшие бычок одной на двоих сигареты, с интересом вылупились на нашу троицу. Рядом сидевшие пацаны аж привстали.
— Санта, привет!— вышла к нам навстречу одна из девах моего возраста. Тоже в «цыганской» варёной юбке, с конским хвостом и накрученной чёлкой. Ничего такая, высокая, на поездную знакомую Корону похожа.
— Натаааш!— делано удивилась Светка,— Смотрю, ты не ты! Как дела, подруга? На отработку пришла?
— Ну, прикинь, три дня ещё! Ты на собрание? Ваша Танюха уже пробежала. Сантьяго, а познакомь?— старшеклассница уставилась на меня, похлопывая ресницами. Знаю я этот трюк! Воронцова также делает — круглые глаза и ресницами хлопает.
— Дак брат мой, Энджи. У деда живёт, приехал потусить у нас, развеяться!— выдала победно Светка.
— Анджей,— «блядско-невинно» улыбнулся я,— из Краснодара. Коров в стойло, свиней на сало, кур на волю. Тебе, Наташа, яйца не нужны?— закончил я, стараясь улыбнуться, как можно невинно.
Девки сперва открыли рты, нихрена не поняв, что я сказал. Потом поняли и принялись ржать, как кобылы.
Другая девчонка, сидевшая на камнях и ёрзавшая от нетерпения и любопытства, отшила пацанов и тоже подошла к нам. Такая вся прям Настенька из «Морозко», только взгляд, как у Зинки-Ведьмы из Архипки.
— Наташ, ты долго? О, привет, Свет,— сделала она вид, как будто не узнала мою сестру.
— Привет, Калина! Знакомься, брат мой, из Краснодара приехал.
— Анджей,— представился я под шипение подруг сестры.
— Польске,— прям вдруг сказанула по-польски Калина или как там её.
— Родзичи чиели (родители захотели),— пожал я плечами и вызвал восхищённые вздохи.
— Ирка Жема туда поехали?— спросила Наташка у сестры, вздёрнувшей нос.
— Ага, с Ванькой. Он сейчас в отпуске,— подтвердила Светка.
— Ну, Ванька, на море на девок никакого внимания. Всё по кому-то вздыхал,— подыграл я Светке.
—Ты знаешь Жемайтисов?— удивились Наташка с Калиной.
— Да Энджи всех знает,— отбрила старшеклассниц Настя. Схватила меня за руку и поволокла к центральному входу,— Свет, пойдём, собрание начнется, Танька орать будет.
— Чо, про меня Ванька спрашивал, да?— семенила ногами сеструха, не обращая внимания на Настю, вырвавшую инициативу.
Пришлось вяло отбрехиваться. Светку то и дело пытались остановить какие-то девчонки и пацаны, но в Настя всех отшила. Возле класса уже толпились школьники, пара чьих-то родителей и, скорее всего, старших братьев и сестер.
Классная руководительница, действительно, Танька, килограмм так на сто двадцать, не меньше!
