Серия седьмая «Передислокация»
— Андж, ну я-то, блин, причём?— канючила Светка, семеня сзади меня по школьному коридору. Подружки её благоразумно свалили, а то бы и им от меня досталось.
Причём? Она спрашивает причём? Ей через неделю ехать в Ригу на её соревнования, а нужна какая-то справка из школы. А справку не дадут, пока Светка не сдаст «отработку». И в Ленинграде эта хрень есть! Но у нас было проще намного! Класс уехал в колхоз защищать редиску. Я принёс справку из секции, что «отрабатывал» в секции. А тут наоборот — никуда не поедет, пока не будет отработки. Делов-то! Прийти в школу, три часа там какие-нибудь грядки прополоть или полы где помыть. Но у нашей мадам тренировки! По учебе у неё всё зашибись — круглая хорошистка и пятёрок за год достаточно. А вот какую-нибудь макулатуру принести в школу или поработать в «тимуровцах» за эту отработку, она уже взрослая. А ехать ей надо, она реально претендент на «золото» среди девчонок. Пойду эту транду спасать всем имеющимся у меня в наличии арсеналом.
— Вот учительская,— махнула мне на кабинет Светка,— Татьяна Игоревна, не забудь.
— Жди!— рыкнул я на сестру, пригладил брови и, выдохнув, как перед прыжком с тумбы, осторожно постучал в дверь.
— Да, да,— раздалось несколько голосов.
— Разрешите, товарищи учителя?— провозгласил я. За столами сидели несколько училок различного возраста и нихрена не делали. Посередине кабинета, в джинсовом сарафане «цыганских расцветок», крутилась лет тридцати красивая такая тётенька. Другие тётеньки рассматривали сарафан и лениво обсуждали качество.
— Вы к кому, молодой человек?— с интересом спросила меня дородная мадам с огромным шиньоном на голове.
— Я к Татьяне Игоревне, здравствуйте,— снова я изобразил поклон головой.
— Так щас покурит и выйдет. Ну что, девочки, посоветуете брать?— ответила джинсовая и прикрыла рот ладошкой,— Ой.
— Это не индийский коттон,— сказал я ей, присмотревшись к сарафану,— ткань типа «деним» для спецовок, узоры кустарным способом.
— Как?!— опешила джинсовая училка,— мне сказали, что производство Индия!
— После первой стирки превратится в тряпочку. Принюхайтесь, хлоркой не отдаёт?
Пара училок, словно собачки, подбежали к джинсовой и принюхались.
— А, действительно! Отдаёт!— оповестили они.
— Вам, конечно, что угодно пойдёт, но этот сарафан или с Ростова или с Краснодара «цеховской» пошив. Можете на нитки на изнанке глянуть, когда хлоркой узоры делают, швы в пятнах будут,— посоветовал я.
Не стесняясь меня, училка уселась на стол и задрала подол сарафана, всматриваясь.
— Блин, точно! Тут желтый, тут зелёный! Мальчик, а ты кто?
— Я брат Светы Загребельной, пришёл по поводу её отработки,— уже в который раз представился я.
— Ааа, Света, спортсменка! Боевая, но учится хорошо,— покачала головой джинсовая,— я Элеонора Фёдоровна, учитель английского. Сейчас Таня подойдет. А вроде как у Светы брат где-то в колхозе работает? Ну, так ребята говорят.
— Всякая работа почётна!— выпятил я грудь,— Лучшие надои по району. Открыли кооперативные магазины. Перестройка полным ходом! Госприёмка не дремлет!
Училки заржали в голос. Элеонора зашла в смежный кабинет и вытащила Татьяну Игоревну. Училка опознала меня, ещё раз сказала, что к Светке претензий нет, но справку об отработке подписывает председатель педсовета.
— Да какая разница-то будет на отработку приходить? Давайте я за неё похожу. Я же колхозник! Грядки вам в порядок приведу или ещё что!
— А чего? Действительно, пусть парнишка походит, справку прямо сейчас сделаем. Бланки с печатями есть!— встряла в разговор Элеонора Фёдоровна,— Толку от этих девчонок нет, соберутся и всё мальчиков или юбки обсуждают!
Татьяна Игоревна погрозила мне пальцем,— Смотри, Загребельный, если не придёшь, мы тренеру Светы сообщим!
— Лук ин то май хонест айз!— гордо брякнул я с расчетом на Элеонору.
Училка английского, принюхивающаяся к сарафану, взглянула на меня и гыкнула.
— Спикаешь на инглише?— спросила меня Элеонора.
— Соу-соу,— помахал я ладошкой,— сами понимаете, передовой колхоз, экскурсии иностранцев. Надо всемерно поддерживать и развивать,— закончил я интонацией Горбачева.
Справка у меня была, а ещё я с завтрашнего утра должен по три часа проводить в школе вместо сеструхи и «отрабатывать».
Светка, увидев справку, завизжала и бросилась мне на шею. Тут же нарисовались её подружани, якобы поинтересоваться. Естественно, уже минут через пятнадцать по школе поползли слухи. Что у Санты Загребельной брат с ноги вынес дверь в учительскую и заставил педсовет выдать нужный документ.
Уже у метро Светка, почесав голову, удивлённо спросила:
— Андж, а кот-то где? Ты же с ним уходил?
— Обои тебе, дуре ленивой, выбирает,— окрысился я на сестру,— потом ему ещё тяпки надо наточить грядки полоть за Светлану Евгеньевну.
— Точно, обои!— тут же забыла про кота Светка. Еле спровадили её подруг и поехали снова на Суворовский. Чтобы сестра не доставала меня вопросами, купил ей какой-то журнальчик и бутылку «Фанты». Светка принялась рассматривать картинки и на некоторое время от меня отстала.
Прошли мимо гостеприимной столовой со вкусным гуляшом и наконец-то пришли к дому.
— Эт куда мы приехали?— тут же начала атаковать сеструха,— Чё тут такое? Герла тут твоя живёт, да? Познакомишь?
Зашли сперва к Вере Васильевне. Баба Вера зевала во всю, на руках у неё хрючил Тихон.
— Андж, Тиша покушал и в туалет сходил, не буди его, пожалуйста,— попросила она, передавая мне кота,— А это сестра твоя? Не похожи, но сразу видно! Давай я ещё пол часика посплю. Тишу заноси, когда куда-то поедешь!
Ленинградка махнула нам рукой и, снова зевнув, закрыла дверь.
— Это любовница деда?— очумело спросила Светка,— Как она кота нашего к себе взяла?
— Иди за мной, чувырла, трещишь без перерыва. Ты мне ещё за свою отработку должна!
В нашей новой квартире Светка очумело села на пол и пробормотала:
— Анджи, что это, я ничего не понимаю!
— Это квартира ваша с родителями на последний год. Тесно мне у вас в общаге, порешал, покрутился, живите!— с пафосом произнес я. Надо было ещё на диван взобраться и руками помахать. Я же в Ленинграде, тут говорят, так модно.
— Андж, ты бандит!— открыла рот Светка.
— Я колхозник из «пятьдесят лет без урожая»! Не неси херню, вон там твоя комната!
Светка мотнула головой, упала на ковер, вскочила подъёмом разгибом и рванула смотреть свою комнату.
Я для своего недолгого проживания выбрал комнату-кабинет. Теперь надо думать, как нам своё шмотье перевозить. Хоть и мебели нет, но телик, к примеру, и несчастный маленький холодильник смысла нет бросать. На кухне в новой квартире стоит здоровенный двухкамерный «Апшерон», в который и я помещусь, но мамка люлей мне ввалит за нашу «Бирюсу», если оставлю в общаге, к гадалке не ходи.
Светку вообще никакие вопросы не волновали. Она в своей новой комнате уже примерялась, какие плакаты куда повесит, требовала, чтобы я немедленно подключил телефон.
— Да отвали ты!— заорал я на неё и закрылся в туалете для того, чтобы просто осмотреться. Ну, нормальный такой унитаз и бачок не наверху, а с низу, финский, походу дела. Надо туалетку покупать и пшикалку да и ёршик. Светка тут же начала колотиться.
— Ты долго там? Не один, давай, выходи!
— Света! Чувырла, возле кухни ванная и там ещё один унитаз! Отвали!
— Чо, правда?— удивилась за дверью сеструха и ускакала.
Тихон устроился в комнате–кабинете и просто валялся на мохнатом пледе, изредка кувыркаясь и потягиваясь. Надо этому чуваку ещё какой-то ящик для туалета искать. И жрачки типа ливерки прикупить или обрезков мясных.
Сеструха путём несложных подсчетов прикинула и заявила, что отсюда ей до школы и до секции намного быстрее добираться. Но это всё фигня! Надо устроить нормальный «сейшн» и народу побольше пригласить, не то, что в первый раз.
Какие нахрен вечеринки? Валим домой и собираем шмотки. Придётся или такси грузовое заказывать, или на метро ехать. Ладно с сумками, а с теликом и холодильником? В стенном шкафу-холодильнике под окном на кухне нашёл кучу банок с рыбными консервами. Вскрыл одну, понюхал. Нормально! Покормил Тихона. Нашёл, где перекрывается вода, включил. Посмотрел в ванной, туалете и на кухне. Ничего не течёт, зажег газовую колонку. Работает! Горячая вода есть. Пнул под жопу сеструху, оставил Тихона на хозяйстве и поехали в общагу собираться. От Светки помощи, естественно, никакой. Вывалила в зал кучу постельного белья в стопках и полотенец. Рядышком свалила всю одежду и, как была в моей майке и панамке, подхватив сумку со своим спортивными причиндалами, свалила на тренировку. Ладно, разберусь и тоже схожу в бассейн. Достал все батины книги и тетрадки, всё перевязал шпагатом. Нашёл пару полотняных мешков со штемпелями, сложил туда постельное и одежду. Надо ещё пару мешков под всяческие одеяла, пледы, куртки и плащи. Формы у бати, конечно, капец. Какой только нет. Два здоровенных мешка, стопки книг и ещё сколько не упакованного. Дохрена, однако. С мыслями и заботами по хозяйству, я собрался и поехал поплавать. Тем более, вечерний сеанс, а я у тренера Валентина Геннадьевича инструктором на вторых ролях обретаюсь.
Включив «второе счастье», с умным видом прошёл мимо вахтерш к тренерской. Меня и не остановили даже. На всякий случай заглянул. Геннадьич сидел там и смотрел какие-то ведомости. Махнул мне, сказал идти переодеваться и пока поплавать в своё удовольствие, позже он меня на пару сеансов припашет. Ну ладно, вроде так и договаривались. В течение часа я расплавался по своей программе. Потом Геннадьич загнал меня в пару со своими спортсменами на эстафету пять по четыре. Нормальная такая типовая тренировка. Ребята хорошего уровня, хотя видно, что школа другая. Локоть высокий и ладошку под девяносто загибают. Но не моё дело. Тренер попытался высказать мне за технику, но бесполезно, тем более, объективно на сотке на спринтерских я был сильнее.
— Всё, давай в душ, сейчас платники на вторую и третью придут, какое-то добровольное спортивное,— подозвал меня Геннадьич,— по разминке и прочему сам разберёшься.
Быстренько ополоснулся от хлорки. Напялил спортивные труселя и майку, на ноги шлёпанцы — и обратно. Как оказалось, никакого плана занятия у тренера нет, даже типовой «выручалочки» и ведомости с росписями о том, что пловцы предупреждены. Так это тренировка или просто надо присмотреть за кем? Геннадьич сказал, что оплата, как за тренировку со спортсменами со стороннего общества и нехрен мне тут умничать. Да понятно, опять, скорее всего, по ведомостям в бухгалтерию не провели. Пошёл, собрал колобашки-поплавки, нашёл «крюк» и ещё раз для себя прочитал со стенда правила безопасности. Нехрен мне ваши ленинградские правила тут навязывать!
По звонку, из душа вывалились спортсмены «стороннего добровольного спортобщества». Геннадьич специально так что-ли сделал? Все, как один, — качки различной степени мускулистости и рельефности да и в плавочках с открытой жопой. Ладно бы бабы, а то мужики. Походу дела, один из подвалов-залов решил самоорганизоваться.
Однако ребята-культуристы были более организованы, чем малышня, с которой я, в основном, занимался. У них даже старший был, самый рельефный мужик лет под тридцать, ещё и на плече татуировка с парашютами.
Подошёл ко мне, поинтересовался где тренер. Пришлось сознаться, что тренер это я. Естественно, с меня поржали, своим юношеским видом доверия я не внушал никакого.
— А не больно молод ли ты, пацан? Смотри, мы деньги заплатили за тренировку, ежели чё, проблемы можем доставить!— донёс до меня свой посыл старший,— Ты сам-то кто будешь? Кто за тебя ответ держать будет? Плавать умеешь?
Интонации Борьки Драги с лёгким налётом Ленинградского перекачанного Фазы.
— С любым твои бойцом на четыреста метров. Если твой, я вам филки за тренировку и плавайте, как хотите, лезть не буду,— точно с такими же интонациями ответил я.
— Бааазаааришь!— с ноткой то ли уважения, то ли удивления парировал старший качок,— Это по-нашему. Сильвестр с тобой встанет! Смотри, сам напросился!
Сильвестр был самый высокий и плечистый, походу ватерполист бывший.
Через три минуты я при помощи качков вытаскивал этого самого Сильвестра, у которого руки и ноги болтались, как тряпочки и он судорожно вздыхал. Забил ты, дружок, свои мышцы массой на первой сотке и сдох, на брасс перешёл, а возле тумбочки вообще поплыл.
— Товарищ тренер, мои готовы!— оповестил меня старший качок после того, как Сильвестра отправили к дежурной медичке за столик.
И всё пошло тихо мирно и по моему плану. Более старательных учеников я не встречал. Силы у них, как у быка! Выскочат чуть ли не по пояс из воды и молотят руками, а потом задыхаются и висят на канатах. В течение занятного часа, я никому не давал ступить на дно. Даже поплавками-колобашками в них кидался и допускал маты, что никогда не позволял себе с малышней. Ребята-культуристы работали старательно, к концу тренировки у некоторых начало появляться подобие «правильного кроля». Я был доволен собой, Геннадьевич, появившийся на пару минут и узревший тишь да гладь тренерского процесса, был доволен мной.
Пацаны-культуристы по окончанию тренировки выстроились на бортике, я указал ещё раз на типичные ошибки, посоветовал упражнения для дыхания и, если снова собираются заниматься в бассейне, то прикупить очки и шапочки. Здешнее разгильдяйство по поводу резиновых шапок меня раздражало. У нас строже намного: нет шапки — извольте вон!
Если перед тренировкой культуристы стояли в картинных позах, выпячивая грудь и раздувая широчайшие, то сейчас сгорбились, словно собаки сутулые, и жадно дышали.
— Спасибо, тренер!— хором ответили парни на моё «до свидания» и поплелись в душ.
— Уработал!— заявил мне старший качок,— Уважуха! Настоящая тренировка, два раза приходили, бултыхались сами по себе, а тут в замес попали! Как с тобой, на послезавтра на это же время, реально договориться?
— Да постараюсь. Просто переезжаю на Суворовский чуть ли не со Звёздной, дел по горло. На хозяйстве я да сеструха, предки в Карелии. Сам понимаешь.
— А много вещей?
— Да не очень. Из больших вещей — телик, холодильник да стиралка. Мам понимаешь, военные, все в переездах.
— Понимаю,— кивнул качок, представившийся Алексеем,— было дело. Батя воевал?
— Да. И в загранку мотался,— подтвердил я,— а ты тоже, смотрю, «год в Газнях»,— кивнул я на татуировку.
Алексей аж встрепенулся:
— Да нет, Ложкаревка! Так, малой, завтра на два часа дня, адрес говори!
Оказалось, все ребята-качки работают на каком-то заводе и тренируются там же. Этот самый Алексей — замначгар, а если проще, зам начальника гаража. Пара ребят из тренировавшихся сегодня — водители. Помогут без вопросов. Тем более, на два часа дня у них свободное от рейсов время, так что «шабашку» организовать не проблема!
Расстались вполне довольные друг другом, а я ещё сомневался, стоит ли идти сегодня в бассейн или нет!
А вот второй тренирующейся группой были самбисты-дзюдоисты, в том числе и моя дражайшая сестрень. Но с ними уже маялся их тренер по «общефизической». Сеструха понтовалась тем, что я её брат, вовсю. Настя оказалась тоже из команды и всё зазывала меня в воду, чтобы я показал, как правильно махать ручками. Я бы на месте тренера лупил их по головам и жопам нещадно со всей революционной ненавистью!
Со Светкой договорились встретиться на выходе, сгонять в новую квартиру, проверить Тихона и прикупить чего-нибудь на ужин. Потом еле-еле от Насти отвязались. Тихон был спокоен и даже не скучал. Зашли к Вере Васильевне, которая потребовала кота к себе для каких-то рабочих целей, для каких не пояснила. Кот был устроен на ночевку, мы с сестрой в дежурном магазине купили десяток яиц, пачку масла да батон. Естественно, за мои деньги. Светка сделала вид, что абсолютно не в курсе, куда делись родительские деньги. До квартиры добрели полусонные. Жрать хотелось неимоверно. Пока сеструха ковырялась в вещах и собирала дополнительные пакеты на переезд, я наболтал яиц с остатками молока из пакета-пирамидки, накрошил чахлую луковицу и соорудил омлет. Всё сметали прямо со сковородки. Светка, зевая во всю пасть, почапала готовить форму на утреннюю тренировку в девять утра. Ну, естественно, убирать со стола и мыть посуду — не королевское это дело. Похраплю часов до двенадцати, а там в два часа парней-качков надо встречать. Но в семь утра меня растолкала Светка, уже готовая свалить на свою тренировку, и заорала:
— Чо храпишь, тебе на отработке быть к девяти! Привык там у себя на юге спать до обеда!
Хотелось бы ей высказать, что обычно я вставал до шести, но кто бы меня там слушал!
Сеструха, опасаясь моего праведного гнева, резко свалила. Я, чертыхаясь, умылся, снёс головой вешалку с полотенцами, ударился ногой об унитаз и, проклиная сам себя, быстренько оделся в рабочие джинсы и футболку. Бля! Куда остальные мои шмотки делись? Тельника нет! В шортах Светка опять убежала. Пары маек нет! Та, которую одел, бабской сладкой хернёй воняет. Трусы-то хоть все на месте? Хорошо, не нашли в американском бауле потайной карман. А там «револьвер-пугач» и часть денег. Остальные я запрятал по нычкам в квартире. А зная Свету, найдёт деньги — сразу решит, что это подарок для неё!
***
За время работы спасателем, я приучил себя приходить заблаговременно и не опаздывать. Поэтому ровно в девять стоял, как дурачок, возле запасного входа в школу, куда мне вчера велели явиться. Вышел понурый усатый мужичок в беретке и синем рабочем халате.
— Ты хто?— дыхнул он на меня перегаром, в котором я сразу уловил нотки херового самогона.
— На отработку! Загребельный!— бодро гаркнул я и вытянулся в струнку.
— Вольно, гвардеец!— умилился мужик, достал из-под мышки папочку, развернул, отметил моё прибытие в какой-то бумажке.
— Раз первый пришёл, пойдем за инвентарём,— махнул мне рукой, по всей видимости, трудовик. Мы сходили в какую-то подсобку. Меня нагрузили кучей тяпок и граблей. Потихоньку собралась куча унылых пиздюков и не менее радостных старшеклассников. Старшаки приняли меня за новенького, начали докапываться с вопросами. Девчонки оценивающе осматривали и шептались между собой. У одной, кстати, лицо знакомое. Точно, Калина! Интересно, почему калина, а не малина? Наверное, фамилия ягодная.
Мне досталась длинная грядка с хер пойми чем. Не обращая внимания на смешки, быстро прополол, взял у Калины, которая ни хера не делала, грабли, собрал траву и принялся скучать. Тоже мне грядка, унылые двадцать метров, мне это, знатному колхозану, как себе на штанину поссать. Девчонка решила со мной погутарить и представилась не Калиной, а Людой, фамилия у неё действительно была Калинина. Она была по отцу двоюродной сестрой, той самой Калининой, которая стала какой-то там «королевой красоты». Мне эта информация была ни к чему. Я, честно говоря, нихера не понял. Поинтересовался у неё, откуда знает польский. Всё просто — родители служили там, ну и она с братом, естественно, с ними, вот и знания. Другие девчонки, заметив, что мы непринуждённо беседуем, начали потихоньку окружать, но тут появилась молодая училка, приставленная за нами цербером. Наорала на всех и заставила батрачить. Я предъявил прополотые грядки, после чего был немедленно обвинён в предательстве. Убежал вперёд! Нет, чтобы со всеми! А если закончил сам, помоги другим! Странно: они балаболили и вяло махали тяпками, а я предатель! Стал на другую сторону дорожки Людки-Калины и бодро замахал тяпкой, как можно жалостливее напевая под нос:
— Азинга зарунге, унга зи гунга!
Пацаны старшеклассники, находившиеся рядом, уловили суть момента и начали в унисон подпевать мне знакомую мелодию. Младшеклассники прислушались и тоже начали подпевать. Девчонки недолго крепились и включились последними, но очень мелодично. Видать на пении не только в окошко смотрели. Заунывная креольская или какая-то там песенка нехило так звучало в многоголосье. Прибежала снова училка и потребовала прекратить, но при этом притоптывала ножкой и махала в такт головой.
— Какой класс?— пристала она ко мне, выявив заводилу.
— Рабы на плантациях,— вытянулся я в полный рост, опёрся на тяпку и с «блядско-печальным» взглядом вылупился на учителку.
Все, кто слышал мой ответ, дружно заржали, побросав инвентарь. Училка смутилась но, улыбнувшись, сумела ответить:
— Артист, что ли? Смотри, сцену найду!
— Благодарю покорно!— взмахнул я головой и опять улыбнулся.
Учителка наконец-то смутилась и покраснела.
— Иди, тяпки собери, отнеси в подсобку, мы сейчас шланги раскрутим и к поливу приступим.
Взвалив на плечо инвентарь, бодро зашагал к подсобке. Закрыто! Походил кругами и в отдельном корпусе нашёл «кабинеты труда». По богатому, смотрю, даже цех небольшой с различными видами станков. И токарные, и фрезерные, сверлильные. Верстаки, циркулярка, деревообрабатывающий. Всё культурно, чистенько. Плакатики новые. Трудовика, заведующего подсобкой, и тут нет. Однако всё открыто. Может отошёл куда? Подожду, зачем торопиться на работу, которую и без меня сделают. От скуки сбил с тяпок прилипшую землю, надел очки и фартук, висевшие у станка. Молотком сбил с ручек полотна и принялся их потихоньку править. Всё как положено — фасочки, доводка. Эх, времена! На заводе меня коробило постоянно править резцы, а тут прямо с удовольствием. Увлёкся, что не заметил трудовика за спиной.
— О как!— сказанул трудовик,— Ну-ка, дай полотно!
Посмотрел снова одобрительно, дыхнул перегаром:
— Из деревенских что ль ?— спросил он меня с интересом.
— Станичник с Кубани, летом на заводе токарил! А есть нормальные клинышки? Держаки разболтались!
— Вон, в коробке возьми. Как подогнать, походу, знаешь?
Кивнул, подобрал несколько подходящих по размеру железячек, насадил полотна держаками, вбил клинья. Помахал. Нормально держатся, прямо, как мои родные тяпки в станичке. Мне бы ещё молдаванок сюда, вообще красота!
Пока я сметал щёткой пыль с заточного, трудовик достал папочку и поставил мне ещё один плюсик.
— Два дня отработал, хлопец! Сейчас свободен, а завтра я тебя к себе заберу. Ты, говорил, токарил?
— Ага!
— Ну-ка, что это за станок?— ткнул он указкой в точную копию моего заводского станка.
— Токарно-винторезный. «А шестьдесят два»!— оттарабанил я (спасибо дядь Ване Лебедеву).
— Это что?
— Шпиндель с четырьмя кулачками, это бабки по деду и по матери, это станина, это суппорт,— перечислял я,— резцы: проходной, петушковый.
— Садись пять,— брякнул трудовик,— а почему ДИП-200, знаешь?
— Долить и перепить!— отрапортовал я.
— Ааааа!— заржал в голосину трудовик,— долить, перепить! Молодец, станичник! Иди, я тебя отпускаю, Нельке скажи, а то она возмущаться будет! Завтра у меня работаешь!
Я побежал на грядки и оповестил училку Нельку, что меня отпустил Стален Сергеевич.
Училка нахмурилась, пообещала мне, что завтра я так просто не отделаюсь, но видно трудовику Сталену доверяла безоговорочно, поэтому отпустила. Я угостил «друзей по несчастью» жвачкой, пацанам подкинул пачку коричневого «Море» из старых заначек. Нашел три пачки дома в станичке и забрал с собой. Вот теперь и пригодились. Расстался со всеми вполне дружелюбно. Пацаны и девчата из класса Калины пригласили меня даже на классную дискотеку в конце этой недели. Всё бы вам плясать, а мне переезжать надо. А то родители приедут, и удивить их нечем.
Светка уже была дома и всё носилась, собирая очередные пакеты со своим тряхомудьем. Ополоснулся и выбежал к подъезду. Культуристы-грузчики приехали точь-в-точь ровно в два часа.
