Глава вторая

Село показалось примерно через часик ходкой рыси. Симпатичное. На взгорке. Самое высокое и красивое здание — ветряная мельница. Нет, церковь тоже в наличии имелась, какое ж село без церкви — так, занюханная деревня, не больше. Но она была статичной и неказистой. Вся какая-то замшелая. Крест и тот, покосился, вроде… А мельница столь величаво и гостеприимно шевелила крыльями, что мне сразу Дон Кихот вспомнился. Хоть убей не пойму, с какого перепою такая красотища задиристому идальго злобным великаном померещилась? Или у них, в Гишпаниях, они иначе выглядят? Мне вот такой пейзаж наоборот негу и покой навеял. Так и захотелось запеть: «А я лягу прилягу, край гостинца старого, я здорожився трохи, я хвилинку посплю…»

Тем более, солнышко аккурат в зенит вылезло. Ни коровок пасущихся на лугах, ни крестьян с косами или крестьянок с серпами не видать. В том плане, что не у кого разузнать: чьи это земли, не маркиза ли Карабаса?

Придется наобум…

Подумал только, а «секретарь» тут как тут.

«Село Полесье с трудом борется за существование. Оно само и прилегающие земли принадлежат воеводе Федору Корольковичу из Речи Посполитой. Населению нет до вас дела. В селе ходят слухи о том, что староста где-то прячет клад. Целых двадцать талеров»

— Спасибо. Учту.

Конь размеренно и целеустремленно прошагал по главной, она же единственная, улице прямиком к центральной площади. Показавшаяся было на пороге девица с длиннющей, аж до поп… в общем, чуть выше колен, пышной русой косой и с коромыслом на плече, завидев меня проворно юркнула обратно в хату. Наверно, вспомнила, что ведра забыла.

А вот сидевший перед хатой на лавке мужик никуда торопиться не стал. Даже не отодвинулся в сторону, когда конь наехал мордой ему на шапку.

Честное слово, я не нарочно. Просто тормозить еще как следует не наловчился. Хотел с форсом, а получилось… Впрочем, не влияет, никто не обиделся. Конь сдал назад, а мужик степенно поднял голову.

— Доброго денечка, господин! Приветствую тебя в деревне Полесье. Я тутошний староста.

— И тебе здравствовать, отец…

Толика вежливости, после попытки переехать личным транспортом, не помешает.

— Издалека еду. Не расскажешь, какие у вас тут дела творятся?

И как только произнес я эти слова, так и бандурист ожил. Струны забренчали и под их аккомпанемент знакомый голос выдал новую информацию:

«Задние «Поговорите со старостой» выполнено. Ваши отношения с Речь Посполитая улучшились с «0» до «1»

И пока я обдумывал эти сведения, затарахтел и староста.

— Отчего же, господин хороший, расскажу… Меня Михаем величать. Мы русины, но живем под польской шляхтой. Люди поговаривают, будто русский царь хочет наши земли принять под свою руку и собрался воевать с польским крулем. Теперь он идет с войском на Смоленск. Слыхал я еще, что неподалеку стоит казачий полковник Золотаренко со своим отрядом. Он набирает вольных людей под свой пернач.

— Гм… Это все, конечно, интересно. Но для большой политик мне пока… эээ… стремя коротко. А нет ли у тебя для меня какого дела попроще? Чтоб и саблей помахать, и славу добыть. Да и кошель наполнить не помешает…

Староста снял шапку и поскреб весьма солидную, потную лысину, жирно блеснувшую на солнце.

— Что ж, для храброго человека завсегда дело найдется. Веришь, нет ли, шляхетские паны в страхе перед приходом московитов сидят в городах и крепостях да нос боятся высунуть за ворота. А тем временем по дорогам бродят разбойники, путникам не дают проходу… Мы из-за них до базара доехать не можем. Да еще и воевода смоленский подати с нас дерет такие, что нам платить их нечем, скоро голодать начнем…

— Разбойники, говоришь, — перебил я старосту, поскольку отношения общества со своим воеводой меня меньше волновали. — Это интересно. И где же их искать?

— В соседнем лесу засели и грабят нас чуть не каждый день. Народу в ватаге немного и десятка не наберется, так что с того? Мы-то, с деда-прадеда мужики, гречкосеи. Воевать не обучены… Вот и нынче, пошли девки поутру за ягодами да грибами. Так едва убежали… Да и то не все. Дочь мельника, Машенька — у разбойников осталась. Не смогла вырваться, сердечная. Если поможешь — общество не обидит, скинется. Да и отец, думаю, от себя награду прибавит. Не голодранец. А дочь у него одна. Красавица…

— Годится.

И опять бандурист забренчал над ухом. Надо как-то с ними договориться, чтобы голос общался со мной акапельно. Тереть ненавижу струнные инструменты. Особенно, без предупреждения. Другой раз брякнет во так, а со мной от неожиданности, конфуз приключится. Не хорошо это, неправильно.

«Получено новое задание «Разбойники Полесья»

А староста опять почесал затылок и прибавил:

— Ты, господин, я вижу, не промах. И все же, прими совет: не суйся к ним сам. Возьми с собой парочку парней покрепче. Может, сгодятся на что?

— Ладно, пусть идут. Только скажи им, чтобы вперед батьки не лезли и под ногами не путались.

Двое добровольцев тут же и нарисовались. Ничего такие. Крепкие на вид хлопцы. Худощавые немного, но лица решительные. В руках косы насаженные торчком. Тут же и название этого рода войск всплыло — «косинеры». Можно улучшить до «ополчения»

— Значит так, парни. Говорю один раз, повторять не буду. Запоминайте сразу. Я сражаюсь, а вы смотрите чтобы кто со спины не подкрался. Как только объявится такой лиходей, так вы его и… — провел рукой по шее.

— Как велишь, батька, — поклонились оба. — Скажешь «бить» — будем бить.

Я чуть с седла не выпал. Фига себе отца нашли. Да я ненамного вас бугаев старше. Но тут же и вспомнил, что это всего лишь вежливая форма обращения к вышестоящему по званию или непосредственному командиру.

— Вот и добре… Тогда я поскакал вперед, а вы — топайте сзади. Сильно не торопитесь, но и не так, чтобы вас потом пол дня дожидаться.

— Твоя воля, батька, — опять поклонились добровольцы. Вскинули косы на плечи и всем видом изобразили готовность шагать за мною хоть на край света.

Да, похоже, я еще не все понимаю. Значит, как только выпадет больше свободного времени, — да хоть сегодня перед сном, — надо будет внимательнее ознакомиться со всеми теми навыками, которые я проигнорировал на старте.

И да — себя самого тоже оглядеть не помешает…

Задав коню направление, я закрыл глаза и попытался представить себе интерфейс игры. Чтобы разобраться что, где, когда и как оно все тут фурычит.

Оказалось, до примитивного просто. Мысленно или вслух произносишь нужное слово и получаешь перед глазами табличку или «секретарь» ответ озвучивает. Поскольку глаза у меня были закрыты, я немедленно получил табличку озаглавленную «Имущество». В разных ячейках которой разместились, слева направо и сверху вниз:

1. Фитильный карабин. 2. Кунтуш. (+1 к защите тела, +1 к защите ног). 3. Сабля одноручная. 4. Пули 15 из 15 (+4 к урону). 5. Сельские сапоги (+2 к защите ног). 6. Вьючная лошадь. (броня 6. Скорость 35. Маневренность 38. Нападение 7)

Угу. Ну, более менее сносно. Особенно, если сравнивать не с чем. Но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят. В самом прямом смысле…

Что ж, с этим вопросом более-менее разобрались, надо прикинуть, где искать разбойников. Поскольку староста, выдавая ориентир, явно прикололся. В любую сторону от Полесья, кроме востока, тянется лес. Так что без проводника я могу искать в нем разбойников хоть до морковкиного заговенья. И как быть? Где взять «нить Ариадны», если даже приданные бойцы, за это время, умудрились отстать от меня не меньше чем на версту?

И как только я об этом подумал, прямо и правее послышался крик. Судя по тембру — девичий.

— Ааааа! Помогите! Помогите! Нет! Ааааа!

Тоже вариант. Теперь главное, чтобы разбойники ее не утихомирили, дали кричать подольше.

«В лесу раздавались девичьи крики, постепенно переходящие в женские стоны…»

«Фи, сударь! Мне за вас стыдно. Вы в какой подворотне воспитывались? Там жертва группового изнасилования ждет спасения, а вы — в ослословии упражняетесь. Ай-яй-яй…»

Все эти… скажем так, разнообразные мысли мелькали в голове, пока я пробирался сквозь придорожные заросли, правя на звук. Который, все же, оборвался на половине слова. Видимо, слишком громкие вопли жертвы надоели насильникам, и девушке заткнули рот. Либо, очень доходчиво, велели замолчать. Например, приставив нож к шее или применив физическое воздействие.

Разбойники к делу насильственного удовлетворения мужских желаний подходили основательно и даже конструктивно. Они не стали сразу набрасываться на девицу, хватать за мягкое, рвать на ней одежду… хотя к моему прибытию уже успели придать девчонке весьма растрепанного виду… Что и не удивительно, если вспомнить, что селянка в плену негодяев находится аж с самого утра.

Впрочем, может, они чем важным заняты были, или начальство отсутствовало, а без атамана сладкое кушать нельзя? Зато теперь тати лесные собирались предаться плотским утехам со всеми возможными удобствами.

Для этого пленницу разложили на земле. Руки привязали к одному дереву, а ноги… Я подоспел к тому моменту, когда левая лодыжка девушки уже была надежно зафиксирована, а касательно другой шел активный спор.

Часть разбойников собирались и вторую ногу, без затей, привязать к соседней березке, другие — эстеты, считали, что если оставить ее свободной, то это прибавит процессу живости и веселья. Поскольку, девка не будет лежать неподвижной колодой, а станет хоть немного брыкаться.

С ходу столь важную проблему решить не получилось, поскольку «за» и «против» оказалось поровну. Три на три… Мнения пленницы, естественно, не спрашивали. Да и затруднительно отвечать с заткнутым ртом. А седьмой, скорее всего, атаман — в обсуждении не участвовал. Он стоял со спущенными штанами и приглядывался, как бы половчее приступить к делу. При чем, все были настолько поглощены предстоящим развлечением, что не обращали внимания ни на что вокруг. В том числе и на меня. А это уже хамство.

— Бог в помощь…

* * *

Трудно сказать, как разбойники отреагировали б, раздайся сейчас настоящий Глас, но и моего «здрасьте» им тоже вполне хватило. Глаза вытаращенные, рты раззявленные… у тех, кто ко мне лицом. У остальных спины не менее красноречиво напряглись, замерли в полусогнутом состоянии… Явно задумались над вечным вопросом: «Шо, усе? Кина не будет?» Застыли, как для групповой фотографии. Не вопрос, счас щелкнем. Вот только фоторужья у меня нет, так что обойдемся обычным...

«Пистоль!»

По уму, надо было атамана валить. Неуправляемый отряд — стадо. Но, я успел подумать, что после выстрела кровь и мозги полетят в лицо девушке, да и труп за ними последует. А бедняжка и так страху натерпелась… Кто знает, какие последствия от шока будут? И хоть я не подписывался беречь ее психическое здоровье, но пускающий слюни овощ, вместо пригожей девицы, может сильно понизить размер вознаграждения. Блин, не могли ей, как все нормальные насильники делают, подол на голову завернуть или хотя бы глаза завязать ? Намного ж удобнее… Я имею в виду, мне стрелять было бы сейчас.

Но, что поделать. Кругом одни дилетанты. Так что я пульнул в ближайшего из той троицы, которая веревку к пню пристроить желала. Не из-за обостренного свободолюбия, пусть и в ограниченном виде, а потому что именно этот лиходей к самопалу потянулся.

«Выстрел в голову. Сложность «25». + 2 очка к владению огнестрельным оружием»

Здорово… А руки тем временем уже перезаряжали пистоль. И делали это на полном автопилоте, не требуя вмешательства головы. Движения скупые, точно выверенные, ни одного лишнего жеста. Хоть сейчас норматив сдавай. Но, почему-то я был уверен, что можно и быстрее. Гораздо быстрее… Надо все же не затягивать с изучением навыков. Может, там найдется ответ? Но, в любом случае, умения мои уже и сейчас были выше, чем у разбойников. И перезарядить пистоль я успел раньше, чем второй тать прицелится. Совсем чуть-чуть, но это именно то мгновение, которое стоит вечности.

Разбойник еще только вскидывал пищаль, а я уже ловил его на мушку.

— Бабах!

Попал. Пищаль вывалилась из рук, а стрелок задумчиво уселся на землю. Но видимо, выстрел оказался не таким метким, как в первый раз, потому что «секретарь» промолчал.

Зато зашевелились остальные лиходеи. Финальная сцена из «Ревизора» сменилась всеобщим ором и броуновским движением. Один лишенец, из тех что поближе стоял, даже ко мне бросился. О! Наконец-то какое-то подобие оружия. Здоровенный мясницкий тесак. Для фехтования так себе, а всадника под коленями полоснуть или коню живот пропороть — самое оно.

«Сабля!»

Зря я что ли очки умения во владение одноручным оружием вкладывал? С одного выпада достал татя. Осел, сердешный, даже не пукнув… В смысле, не пикнув.

Промежуточный итог: минус три. Правда, к этому времени атаман успел вернуть штаны на место и даже командовать начал. Типа, первый взвод, заходи слева. Второй — справа… Но и мои добровольцы уже добежали. Встали и на меня глядят. Мол, чего барин изволишь? Не понял? Театр им тут что ли, или цирк?

Тьфу, я ж забыл, что велел вперед батьки не соваться. Теперь можно. Пусть повеселятся сынки. Вон, как глаза блестят.

— Давайте, хлопцы. Кроши, супостатов!

Ломанулись вперед, как с привязи спущенные. Косы — страшное оружие в умелых руках. Это все крестьянские восстания подтвердили. Так что разбойничкам, с их копьями да тесаками придется несладко.

Ну, и добре. А мы с атаманом побеседуем. Для такого дела я даже спешусь.

Атаман зыркал по сторонам, как затравленный волк, скалил зубы, только что не рычал. А нет, ошибочка, не расслышал сразу, за хрустом валежника.

— Ты кто такой? Какого рожна тебе надо?

Рычание преобразовалось в членораздельные звуки.

— Прохожий…

— Так и ступал бы себе с Богом, — поигрывая палашом, огрызнулся тать. — Живой бы остался. Мы же тебя не трогали.

— Меня — нет, а крестьяне жалуются.

— Какие крестьяне? — возмутился атаман настолько, что даже оружие опустил. — Мы их отродясь не беспокоили. Чего с голозадых взять? Купцы — другое дело. Этих толстопузых пощипать не грех. Врут селяне. Просто они раньше сами на шлях ночью выходили, если обоз маленький, а теперь поживиться нечем. Вот и брешут, собаки.

— Брешут, значит? А это что? — кивнул на распластанную девицу. — Натуральный оброк?

— Девка? — атаман проследил за моим взглядом, после недоуменно пожал плечами. — Это ж разве разбой? Баловство… Убудет с нее, что ли? Повеселились бы чуток, а по утру и отпустили. Зато, впредь, и ей, и другим наука, чтобы по лесу не шастали. Мы-то, свои, не душегубы какие. А попадись она лисовчикам или басурманам, давно бы на колу корчилась или на невольничий рынок ехала.

— О, так ты, оказывается, благим делом занят был. В воспитательных целях. Ну, извини, что помешал. Я же не знал…

— Я не в обиде… — атаман настолько был уверен в собственной правоте, что воспринял мои слова всерьез и спрятал палаш. — И виру за людей порешенных не стребую. Олухи царя небесного. Ни с собою бери, ни дома оставить. Других найду. В военные годы горемык да погорельцев хватает. А еще лучше, если пара-тройка дезертиров прибьется. Вот с кем кашу сварить можно.

Добровольцы мои к тому времени «косьбу» закончили, увеличив количество покойников еще на три штуки, и снова застыли в ожидании приказа. Время от времени поглядывая на дочку мельника. В процессе сражения, случайно или намеренно, но кто-то мое пожелание исполнил, умудрившись накинуть пленнице подол на лицо, явив на обозрение все девичьи прелести и тайны. Ничего не видя и не зная, что происходит, юная пейзанка тревожно поскуливала, не решаясь издавать более громкие звуки и неуверенно ерзала. Наверное, от холода.

Естественно, молодые парни не могли пропустить такое зрелище. Тем более, работу исполнили, а другого приказа командир не отдавал. Да и я, честно говоря, засмотрелся. Все-таки, как не крути, а нет ничего более приятного для мужских глаз, чем красивая девчонка а ля натюрель и уже практически готовая к употреблению.

— Слышь… Прохожий, — ухмыльнулся разбойник, заметив что эротическая зарисовка и меня не оставила равнодушным. — Может, вместе продолжим? Она же ничего не видит. А если и поймет чего — так никому не расскажет. Парни твои, я думаю, тоже не откажутся и лишнего болтать не станут. А ты меня, потом, отпустишь? Годится?

Машенька его услышала, потому что заскулила громче и повернулась на бок, прикрывая вид сверху, согнутой в коленке ногой. И в самом деле красивая, зараза… Какой изгиб… Или это я оголодал? Не помню, а спросить некого. «Секретарь» и тот молчит.

Заманчивое предложение. Кстати, не самое худшее в такой ситуации. Молодец разбойник, не зря в атаманы выбился. Дипломат… Одного не учел — я еще умнее. В этом уравнении его член лишний. А судьбу пленницы я и сам решу… без чужой помощи и советов. Так что извини, нам не по пути…

Нет, атаман оказался совсем не глуп. Просчитал все одновременно. Но, видимо, была еще надежда, что я куплюсь. Или хотя бы отвлекусь чуть дольше на созерцание предмета торга.

Пистоли мы выхватили одновременно. Только он сразу бабахнул, а я… в последнее мгновение, упал на колено. Пуля сорвала с головы шапку и дернула за рукав одного из молодцев. Потом выстрелил я.

«Сложность выстрела «10». Вы получаете «1» очко к владению огнестрельным оружием»

Понятное дело. Практически в упор же стрелял. За что награждать? Наверно, по совокупности с предыдущим попадание засчитали. И то хлеб…

Кстати, о хлебе. Лесные тати не в пример прошлым бандитам, и одеты лучше, и при оружии. Может, и золотишко в поясах зашито? Надо посмотреть. Что в бою взято — то свято…

Поверхностный осмотр показал, что из общего имущества имеет смысл присвоить новую шапку (+5 к защите головы). Самопал. И пули к нему (+2 к поражению). Остальное барахло ценности не представляло. Для меня, а селянам-добровольцам — неплохой приз за мужество и старание. А главное, — послушание.

Осталось решить, что делать с дочерью мельника. Самому ее на «белом коне» к отцу доставить или все же соблазниться случаем? Дополнительная награда дело стоящее, но я не люблю сюрпризов. Вполне может оказаться, что измеряется она не в талерах, а в половине мельницы и руки дочери. А оно мне надо, вольному казаку? На фиг, на фиг… Понаблюдал немного за тем, куда парни смотрят, практически не отводя глаз, подумал еще немного, вспомнил о «харизме» — не зря ж ее в отдельную характеристику вывели, и изрек окончательный вердикт:

— Значит так, сынки. Я в село. Вы оставайтесь, закопайте трупы — не будем волков приваживать. Все из вещей, что посчитаете нужным, забирайте себе. Хоть до последней нитки обдерите. Закончите с добычей — Машеньку к отцу отведите. Я буду в доме Михая, награду от мельника и если прибавит чего, к старосте принесете, — потом кивнул на притихшую девушку и подмигнул. — Работы много, но и день долгий, так что сильно не торопитесь. Только смотрите! — пригрозил назидательно пальцем. — Чтобы тихо все. Без насилия. Если Машенька отцу пожалуется — накажу. Сурово.

А чего, я же не ханжа. Сумеют спасители договориться с жертвой насчет отдельного вознаграждения, мне какое дело? Они ж односельчане. Там свои расклады. Без талмуда, даже с поллитровкой не разберешься. Ну а мне, с первых шагов напряги без надобности.

Ага, правильное решение! Даже бандурист одобрил.

«Задание «Разбойники Полесья» выполнено. Вы получаете «113» очков опыта. Вы получаете «125» золотых. Новое задание «Поговорите со старостой»

* * *

За время моего отсутствия староста даже с места не сдвинулся. Все так же сидел себе на скамейке возле хаты да семечки поплевывал.

— Здорова, Михай.

— И вам доброго здравия, господин. С новостями или забыли чего?

— С новостями, Михай… Можешь заказывать панихиду по разбойникам. Больше не потревожат!

Бреннь!

Блин! Так и заикой можно стать. Эта бандура меня уже достала. Прям, как тот парашютист из анекдота про колхозное собрание. Надо как можно скорее с этим музыкальным сопровождением разобраться. Должна же быть опция отключения звука.

«Поздравляем. Задание «Поговорите со старостой» завершено. Ваши отношения с селом Полесье улучшились с «0» до «3». Ваши отношения с Речь Посполитая улучшились с «1» до «2».

— Вот спасибочко… За такую новость и чарку опрокинуть не грех, — обрадовался староста. Даже руки потер.

Может, правду сказал атаман. Что мужички и сами не прочь пошалить на большой дороге. Судя по тому, как мои добровольцы ловко троих татей уложили, опыт у них имеется. И немалый. А откуда? По большим праздникам стенка на стенку сходятся? Ага, с косами и вилами…

— Но, сперва награда, — продолжил Михай. — Как говорится, все честь по чести. Примите, господин. От всего общества, значит, с полным нашим уважением. Не погнушайтесь… — и кошель протягивает. Не так чтоб очень большой, но и не маленький.

«Село едва сводит концы с концами, — напомнил секретарь. — Если откажетесь от награды, заработаете уважение»

Гм… Уважение, дело, конечно, хорошее. Но им ни кафтан не залатаешь, ни коня не накормишь. А овес нынче дорог… Да и до вымирания, судя по ряхе старосты, Полесью еще далеко. Иной хомяк осенью стройнее.

— Не погнушаюсь…

Кошель перекочевал в мою ладонь, а «секретарь» радостно объявил:

«Получено «200» талеров. Получены товары: «Буханка хлеба», «Мешок пшеницы», «Мешок соли», «Сувой льняной ткани»

О, а говорили, с голоду пухнут. Не похоже, что награду по сусекам мели. Только нафига мне все эти мешки? Я же не купец…

— Слышь, Михай… Дело у меня к тебе будет. Поможешь?

— Со всем старанием, — кивнул тот. Но глазки сощурил. Не прост староста, ох, не прост.

— А купи ты у меня свои товары взад. Недорого возьму.

«А то и вовсе даром отдам. Я ж цен не знаю»

— Купить можно, — поскреб подбородок Михай. — Только денег у общества почти совсем не осталось. На подать воеводе и то едва-едва наскребли… Но… — тут его глаза заблестели, как у кота, заметившего мышь. — Есть один способ решить все к общему удовольствию.

— Излагай… — я спешился и присел рядом. Словно невзначай, слегка толкнув плечом старосту. Мол, давай, не юли. Все свои…

— Ты же, господин хороший, от нас все равно в Смоленск двинешься?

— Не решил еще. Но, допустим…

Староста неуверенно поерзал на скамье, еще разок поскреб бороду. Мне даже показалось, что он от натуги мыслительного процесса чуть не испортил воздух, но в последний миг удержался. И таки решился…

— Понимаешь. Мы платим воеводе Корольковичу четыреста талеров в год. Через неделю, аккурат на Троицу подходит время выплат. Деньги мы, конечно, собрали… Лучше уж самим отдать, чем сборщика подати с гайдуками дожидаться… Дороже встанет. Но это все, что у нас было… А хотели посевного зерна прикупить и дополнительно к площадям с озимыми, еще десяток-другой моргов [морг — стар. мера площади, примерно 0,45 га] засеять. Стельных ярок с десяток… Глядишь, к середине лета и отелятся.

— Погодь, погодь… — остановил я излишне говорливого крестьянина. — Мне твое хозяйство не интересно. Я все равно в нем ничего не смыслю. Ты о деле говори.

— Угу… — покивал тот. — По делу… Хотели мы просить воеводу освободить деревню на год от податей. Но разве ж такой вельможный пан станет с холопами разговаривать? Вот я и подумал, ты такой важный господин. Поговори с Корольковичем… Попроси за нас. Вдруг, сладится. А уж мы, ради такого дела, четверть оброка тебе за труды отдадим.

«Вот же шельма… И мед ему принеси, и ложку подай. Знаю я ваши яровые да ярки… небось, на сэкономленное золото оружие прикупить задумал. Да пригретое разбойниками место на битом шляхе занять. А с другой стороны, мне какая разница?»

Заметив сомнения, староста решил подсластить плюшку.

— А как мои хлопцы себя в бою показали?

«О, кстати. Что-то парни подзадержались. Пора бы уже и управиться. Или их, как татарин казака, спасенная от лиходеев девица не отпускает? Смешено…»

— Ничего. Если подучить — будет толк.

— Вот и забирай к себе в науку. На год они твои холопы. За харчи… Потом, хоть оставляй, хоть прогони — слова поперек не скажем. Что скажешь? Сговоримся?

— Можно… — кивнул я и таки реально подпрыгнул от струнного перебора.

«Вы приняли задание «Освободить жителей Полесья от податей»

— Раскудрить твою через коромысло!

Во, развели. Хотя, чего я вскинулся? Ведь и так почти готов был согласиться. А староста, может, и не хитрил вовсе. Как честно смотрит, хоть портрет Искренности с него пиши.

— Вот спасибо! Вот уважил, милостивец! По гроб жизни… Ты только не затягивай разговор с Корольковичем. До Троицы уж недалече. А нам надо заранее знать, согласился воевода или нет.

— Далеко отсюда до Смоленска?

— Не-а… Рядом… Если по тракту на закат и никуда не сворачивать. Дня три, не больше. Не торопясь — четыре. О, а вот и твои выученики пожаловали…

Михай первым заметил «двух с ларца, одинаковых с лица». В том смысле, что морды у обоих аж светятся. Так и хочется каждому по ложке уксуса сунуть, чтобы не сияли, как надраенные самовары.

— Что скажете, сынки? Чем порадуете?

— Вот, господин, — один, который чуть-чуть пошире в плечах, протягивает мне небольшой кожаный мешочек. — Все исполнили, как было велено. Точь-в-точь. Трупы закопали. Добычу сняли и в общественный амбар снесли. Машенька отцу не пожаловалась. Мельник награду передал. Десять целковых. Один к одному.

«Всего-то… — возмутилась моя жаба. — Да я сам бы Машеньке столько отвалил… за упущенную выгоду. М-да…»

— И вот еще эту безделицу просил принять… — второй протянул мне какой-то засаленный сверток. — Сказывал, ему без надобности. Почитай от деда еще в сундуке пылится. А тому, кто по миру странствует, пригодиться может.

Я еще и в руки сверток не взял, а уже понял: карта! Бинго! Потому что я теперь, со слепого кутенка, тыкающегося мордочкой во все стороны, чтобы хоть что-то разузнать об этом мире, становлюсь зрячим. Даже не так — гордой птицей, парящей в небесах. Ибо такая ширь передо мною раскрывается, что аж дух…

Дух от сложенной в несколько раз выбеленной кожи шел еще тот, а вот содержания — кот чихнул. Окрестности Смоленска, в радиусе примерно ста верст. Полесье и то не обозначено. А я уже губу раскатал. М-да… Но, с другого боку, иметь хоть что-то, всегда лучше чем не иметь ничего. Да и нужные значки, я по ходу движения сам дорисую. Главное, начать…

— Добро. Домой заходили?

— Зачем? — это старший.

— Попрощаться. Староста вас мне в обучение на год отдает. Так что не теряйте времени. До Смоленска путь не близкий. Выступаем сразу, как в дорогу соберетесь.

Парни переглянулись и дружно отвесили старосте земной поклон.

— Благослови, батька! — произнесли дуэтом.

— Ступайте с Богом, сынки… — перекрестил Михай склоненные головы. — Богоматерь защитница наша да пребудет с вами. Слушайтесь во всем своего господина, как меня. И пока домой не вернетесь, пуще родного отца почитайте…

«Охренеть! Картина Репина «Не ждали»

Водрузив на место отпавшую челюсть, я только головой покрутил. Вот сын боярский мне знакомца подсуропил. То ли вокруг пальца обвели, то ли наоборот — сложилось так, что лучше и не придумать. Сразу и не сообразишь.

— Так это сыновья твои?

— Четвертак и Пятак… — кивнул староста с гордостью. — Хорошие хлопцы, только в хозяйстве бесполезные. Не то что их братья да сестры. Куда ни пошлешь, обязательно что-то сломают или испортят. Порол я их, порол, а потом решил — чего вожжи зря трепать. Пусть так будет. И, как видишь, не прогадал. Пригодилось и их умение.

— Ну, тогда и ты не прогневись, Михай, но отправлять сыновей, да и гостя дорогого, в дальнюю дорогу, даже не пригласив отобедать — как-то не по христиански. Давай, староста, мечи на стол все, чем хата богата. Покажи хлопцам на прощание, как отец их любит. И не забудь о том, с чего разговор начался. Выкупи у меня товары. Цену возьму, какую положишь. Считай, мой вклад в трапезу и плата за гостеприимство. Только не скупись, не скупись. Знаешь же, что скупой платит дважды. Уверен, у тебя ко мне не одно дельце еще сыщется. Верно ведь, старый ты лис?

Не скажу, что мои слова сделали Михая счастливым, но и не озадачили сильно. Похоже, он к такому повороту событий тоже был готов заранее. Поскольку лишь головой кивнул, а подворье аж зароилось от народа. Парни, девки, бабы, степенные мужики потащили сюда все необходимое, как по команде.

Столы и скамейки. Миски, кувшины, казанки и горшки… Сулейки и штофы… Подносы с птицей, рыбой и кусками прожаренного до красно-коричневой корочки мяса. Буханки хлеба, кипы паляниц и горы пампушек… Пяти минут не прошло, а хоть свадебный натюрморт пиши. Нет, все таки интересное у них понимание выражения «с голоду пухнут». Как же тогда, по мнению разработчиков, выглядит сельское изобилие?