Оглавление
Вдруг раздался какой-то писк. Скорчив недовольную гримасу, Александр вытянул из-за воротника своего комбеза маленькую гарнитуру и приложил к уху.
- На связи.
Все замолчали, глядя на него. Примерно с полминуты капитан, слегка наклонив голову, к чему-то прислушивался. Затем он вздохнул, вытянул из уха наушник, и тот снова исчез за воротником. Сам, словно его туда втянули.
- Извините, но мне с Филатовым нужно отлучиться. – Александр повернулся к Корту. – Все по плану?
- Саша, о чем разговор?! – дед даже руками попытался всплеснуть, наверное, забыл, что правая на перевязи. – Конечно же!
– Отлично, – капитан кивнул. – Ну, тогда все в машину. Филатов, за руль, поедем быстро.
- Давно пора. – Пробормотал лейтенант, вглядываясь в оконное стекло кафе и явно выискивая взглядом нашу официантку.
Проходя к машине, бросил он, обращаясь ко мне:
- Рус, а ты, когда к Рине обращаешься, и не заикаешься почти.
Сказал и зашагал к машине. Мы с Риной посмотрели ему вслед и переглянулись. Наверное, в ее глазах было такое же удивление, как и в моих.
- А кстати, да! – Капитан хмыкнул, глядя на меня. – Надо будет доктору Стурлурссон сказать.
Затем он помахал рукой в окно кафешки. Буквально через полминуты из дверей выпорхнула наша официантка. Она разочарованно посмотрела вслед убежавшему Игнару, обиженно надув губки, вытащила из кармана передника какое-то маленькое прямоугольное устройство, напоминающее калькулятор, и протянула его Александру. Тот извлек из нагрудного кармана коммуникатор типа моего, но вот только на вид его устройство выглядело гораздо дороже и солиднее того, что подарила мне девочка. Во мне заговорило профессиональное любопытство, и я подошел ближе, пытаясь разглядеть процесс оплаты и изображение на карточке. Капитан же тем временем приложил к экрану указательный палец. В ответ на прикосновение поверхность осветилась голубым цветом, затем на ней возникло электронное изображение отпечатка пальца, которое в свою очередь сменилось на рисунок ярко-зеленой галочки. Указательным пальцем капитан сделал смахивающее движение по поверхности экрана в сторону планшета официантки и оттуда раздался мелодичный звон. О как! Бесконтактная оплата, интересно!
Как только все разместились в капитанском «раритете», машина лихо тронулась с места, Людей на улицах было все так же мало. Все-таки какой-то сильно пустой городок. Филатов нёсся по улицам, резко ускоряясь после каждого поворота. Уже через пять минут мы остановились у типового домика, похожего на соседние, как брат-близнец.
- Приехали. Все на выход! – довольно улыбаясь гаркнул Игнар так, что мы вздрогнули.
Видимо, адреналин в крови после гонки сказался. Капитан недовольно посмотрел на него.
- Ты чего разорался? Хочешь командный голос потренировать? – Александр многообещающе посмотрел на подчиненного. – К нам пополнение скоро придет, так что я тебе дам возможность. Будешь с ними кроссы бегать.
Филатов мгновенно погрустнел и, что-то бурча, уставился в окно.
Тем временем Рина, Корт и я вышли из машины.
- Короче! Не прощаюсь. Может, еще успеем вернуться.
Капитан махнул нам рукой и машина, тихо зажужжав электрическим двигателем, сорвалась с места.
Мы прошли к входу в дом. Раздался тихий щелчок и дверь сама открылась нам навстречу. Неплохо, но дверь в больничной палате как-то круче смотрелась, когда вбок отъезжала.
Я с любопытством осмотрелся. М-да, кажется, хозяин дома об уюте не сильно заботится. Невооруженным глазом видно, что Корт относится к дому просто как к месту, где можно просто переночевать. Обстановка была, мягко говоря, спартанская. Словно в номере дешевой гостиницы. Из мебели – стол, три стула и один диван, одиноко стоящий у дальней стены. Не удивлюсь, если диван служит еще и кроватью. Вдобавок повсюду стояли какие-то коробки и закрытые пластиковые контейнеры. У дальней стены стоял стеллаж, весь заставленный книгами разных размеров и цветов. На столе гостиной стопками лежали бумаги.
- Ну-с, добро пожаловать, в мой скромный дом! – профессор здоровой рукой обвел помещение. – Руслан, чувствуй себя как дома, а я сейчас вернусь.
Он взял со стола какую-то папку и вышел в соседнюю комнату. Рина, не снимая обуви, сразу завалилась с ногами на диван, вытащила свой коммуникатор. Я покачал головой, с укоризной глядя на нее. Она перехватила мой взгляд и вопросительно посмотрела в ответ. Указательным пальцем показал ей на обувь. Рыжая недовольно фыркнула, закатила глаза и скинула ботинки.
- Ja sinäkin!
«И ты туда же!» – мгновенно перевел коммуникатор ее недовольную реплику. Я улыбнулся и показал её большой палец, молодец, мол, а в ответ мне показали язык, детский сад, штаны на лямках.
Интересно, а что за книги в библиотеке у Корта? Взял со стеллажа одну наугад и попытался прочесть. Ага, щаз! Текст был весь на финском, а может, на норвежском или шведском. Черт их разберёт, эти скандинавские языки. Судя по картинкам, что-то связанное с геологией. Пока листал, обратил внимание на материал, из которого была сделана книга. На ощупь страницы напоминали скорее пластик, чем бумагу. Тонкие, но не прозрачные, а скорее матовые и абсолютно гладкие. Вернул книгу на место и достал другую. Эта была вся в таблицах и графиках, и тоже пластиковая.
Кажется, в будущем бумажные книги совсем перестали делать. Ну, в принципе правильно, давно пора. И не то чтобы я борец за экологию и все такое, но когда-то читал, что на изготовление одной книги уходит чуть ли не целое дерево. И честно говоря, учитывая, сколько тратилось бумаги на продажу всякой посредственной, на мой взгляд, мусорной литературы, целое дерево – это перебор.
За попыткой прочитать еще один пластиковый «фолиант» меня и застал вернувшийся старик. Сдвинув на столе бумаги в одну сторону, он поставил на столешницу пару дымящихся кружек, и до меня донесся аромат травяного чая. Жаль, но, похоже, обычные черные чаи тут не в моде. Не люблю эти зеленые. Мне всегда казалось, что будто они лежалым сеном пахнут, или силосом. Но «дареному коню…» и все такое.
- Руслан, извини за беспорядок. – Корт виновато развел руки. – Я сюда только пару месяцев назад перебрался из самостройки, и, как видишь, обустроиться не успел.
- А что т-такое самостройка? – выхватил я незнакомое слово.
- А это… – Старик задумался. – Такое временное жилище. Что-то вроде раскладной палатки, но с жесткими стенами. Сначала на землю кладут специальный настил. А потом спецтехникой выгружают контейнер, который автоматически раскладывается, крепится к настилу и получается однокомнатное помещение. В стенах уже установлены окна и двери. Внутри обычно ставится пара перегородок, имитирующих внутренние стены, чтобы отделить санузел. Ну, и мебель по минимуму. Там модульная система, и при желании можно дополнительные сегменты – помещения приделать.
А ведь очень интересная мысль, я задумчиво потер щетину на подбородке. В наше время такую тему наверняка превратили бы в стартап.
Старик продолжил:
- Я-то сам обычно либо в лаборатории работаю, либо за территорией города. Да и гости бывают не так часто. Разве что Рина иногда заглянет, ну и Саша раз-два в месяц заедет проведать.
- А Рина разве н-не с т-тобой живет? – удивился я.
- Только во время каникул, да и то, если сама захочет. Обычно она с подружками в метрополии находится или в учебных лагерях. На биолога хочет выучиться и восстановлением природы заниматься. Война ведь целые пищевые цепочки целиком уничтожила, а такие ученые будущего должны их как-то восстановить. Клонирование, выведение новых видов… Работы много. Я же про мамонтов рассказывал? Рина их обожает, – профессор улыбнулся, с теплотой глядя на рыжую. – Я, как сюда, перебрался, часто стал выбираться за стены форпоста, подальше от цивилизации. Вот и она захотела совместить приятное с полезным. Заодно и языки подучит.
Он отпил из своей чашки и довольно зажмурился. Не желая обижать старика, я тоже слегка пригубил из своей кружки.
О, кста-а-ати, о языках!
- К-корт, а что т-тут у вас с языками и в-вообще с нациями п-происходит?
- А что с ними? – дед недоуменно посмотрел на меня.
- Ну... – я задумался, какой бы пример привести. – Вот, например, т-твое имя – Корт, не русское, но ты говоришь на чистом русском. С Игнаром и Александром вообще н-ничего не п-понятно. Вы все вроде по-русски г-говорите, причем к-капитан с акцентом, а с Риной п-почему-то т-только н-на финском… Да и она т-только по-фински г-говорит, и на английском немного...
Мою речь прервало возмущенное хмыканье и чувствительный тычок в плечо маленьким кулачком. Повернул голову и уткнулся взглядом в смешно насупленное лицо. Рыжая стояла рядом босиком и возмущенно смотрела на меня. А затем заговорила со скоростью пулемета, одновременно из наушника послышался синтезированный голос.
- Вообще-то! Я на «отлично» владею финским, французским и норвежским и немного датским! А сейчас еще изучаю английский, а еще скоро начну учить русский! Вот так!
Она дернула головой, смахивая челку и вздернула носик, стараясь смотреть на меня сверху вниз.
Ничего себе! Я посмотрел на девчонку с искренним уважением. Хотя, чего тут удивляться? Когда для создания убежищ целые государства объединялись, договариваться простым работягам как-то надо было. Переводчиков на всех не напасешься. Вот и результат.
Да и вообще, еще до конца девятнадцатого века считалось нормальным даже в небогатых купеческих семьях знать пару языков, кроме русского. Да и у нас на Кавказе некоторые князья и их ближайшее окружение знали европейские языки. Происходило это из-за обычая, называемого наездничеством. На Кавказе в то время каждый мужчина, кто мог себе позволить, должен был отправится верхом на лошади путешествовать и добыть себе славу. Как говорится – на людей посмотреть и себя показать. И в свое время такие вот наездники успели отметиться во многих европейских войнах, ну, и учили языки, естественно.
Я поднял обе руки, мол, сдаюсь!
- Всё-всё, прости! Не знал, что ты настолько умная! Обещаю, больше никогда не буду сомневаться в твоей гениальности!
Рина с видом победителя прошлёпала к своему дивану и опять уткнулась в коммуникатор.
Корт , вздернув брови, с легким любопытством смотрел на меня.
- Точно, почти не заикаешься…
Я задумался. Да, на этот раз я и сам заметил. Интересно, почему так? От раздумий отвлек голос профессора.
- Тут вот в чем дело... У нас последнее столетие широко культивируется и всячески поощряется воспитание детей в приемных семьях. То есть родители воспитывают ребенка примерно до трёх – пяти лет, а затем отдают его на воспитание в другую семью. Есть специальная ювенальная служба, отслеживающая эти перемещения. Детей отправляют в другие метрополии и колонии. Разумеется, только в самые безопасные и защищенные от внешних угроз. Дело в том, что во время той войны, про которую мы раньше говорили, было применено биологическое оружие. Страна, которую в ваше время называли Китай, выпустила какой-то сильно модифицированный вирус. Его довольно быстро научились лечить. Гораздо позже оказалось, что у болезни есть очень неприятный побочный эффект – неспособность зачать ребенка у переболевших. Причем, даже если ребенок и рождался, то никто не гарантирует, что бесплодия не будет уже у него или даже его детей. Локализовать окончательно вирус никак не получается. Активно ведется работа по поиску очагов, но проблема в том, что не везде есть доступ из-за сильных химических и радиоактивных заражений. Да еще дикие банды…
Корт замолчал и оглянулся на Рину, придвинулся ближе ко мне и сделал голос по-тише.
- Руслан, ситуация сейчас такова, что естественный прирост населения сейчас очень низок.
Дед серьезно посмотрел на меня.
- Какой-нибудь новый вирус может легко сдвинуть его в отрицательные величины. И такие «пришельцы», как ты - один из вариантов спасения человечества, пока мы не начали вымирать, как вид.
Некоторое время я ошарашено молчал.
- Корт, н-ну ты же п-понимаешь. Это же в-временное решение? К-кто гарантирует, что мы не заразимся сразу п-после переноса сюда?
Старик вздохнул.
- Никто, но так мы хотя бы отсрочку получим. А там возможно найдется какой-то способ… Сейчас над этой проблемой бьются лучшие умы человечества и вроде даже есть подвижки.
Вот так вот, вот тебе и светлое будущее, твою дивизию. Я отставил чашку с напитком.
- Так, а п-причем тут то, что вы д-детей у родителей отбираете?
– Да из-за бесплодия стали сильно разниться показатели рождаемости в разных метрополиях и колониях. Соответственно, в каких-то из них стало преобладать количество взрослых. Перемещая детей, в метрополиях пытаются максимально соблюсти баланс. Как результат, дети изучают сразу несколько языков. Во-первых, родной – так как связь с родителями они поддерживают, во-вторых – язык приемных родителей, и в-третьих – языки своих сверстников, таких же приемных детей. Многие даже имена меняют для удобства общения в новой среде. Исключение в виде добровольного согласия на переселение детей делается только там, где их и так очень мало. Чаще всего для жителей форпостов и маленьких общин. По достижении шестнадцати лет в приемной семье, дети выбирают, хотят ли они вернуться домой, к родным, или нет. К слову, большинство из них предпочитают просто в очередной раз съездить навестить родителей, а потом возвращаются туда, где провели детство. Именно благодаря такому обмену мы получили несколько, на наш взгляд, очень нужных обществу эффектов. Таких, например, как взаимное проникновение культур, менталитета и языков. Кроме того, сейчас у молодых людей нет сильных привязанностей к конкретному месту жительства, и они очень легки на подъем. Это позволяет им легче находить работу по своим специальностям и интересам. По факту, впервые за всю историю существования человечества мы наблюдаем образование единого всепланетного государства.
Ну не знаю… Добровольно отдавать своих детей в чужую семью. Пусть и с такими условиями. Не знаю, смог бы я так... Хотя нет, точно знаю. Хрен им, а не мой ребенок. Но это чисто мое мнение, а ведь на Кавказе даже в наше время существовал похожий обычай – «аталычество». Суть была в том, что сыновей временно отдавали на воспитание в другой род, нередко в семью другой национальности, и там мальчика должны были правильно воспитать. Причем условия куначества были, пожалуй, как бы не жестче. Ребенок, как правило, не общался ни с кем из родных до своего совершеннолетия. Но, во-первых, эти семьи, как правило, были знакомы. А во-вторых, причиной было установление некровного родства, т.е. это было что-то вроде побратимства.
А что касается «единого всепланетного государства» … Понятно, что не все так радужно будет, особенно поначалу, да и потом тоже. В конце концов, история не раз показывала, что люди всегда найдут способ испортить жизнь и себе, и другим жителям планеты. Но если все-таки получится, то какие огромные перспективы открываются для человечества в будущем! Одно только объединение ученых умов в одной только медицине чего стоит! Но такой ценой… Разлучать детей с родными, обесценивая само понятие семьи. Я б лучше своего ребенка в какой-нибудь форпост увёз.
- Кстати, Александр и Игнар воспитывались как-раз в приемных семьях. Да и Рина тоже.
Дед с нежностью взглянул на внучку.
- Она жила в приемной семье финнов, но предпочла вернуться и в свободное от учебы в метрополии время жить со мной. Даже фамилию мою взяла, хоть и неродная мне. Её мама – Мария, мне тоже приемной дочкой была, но жить осталась мной. Съездила к своим, но не заладилось у нее что-то с ними. Только со своим старшим братом общий язык нашла, любила его и скучала сильно. Так что из родных у Рины только наш дорогой капитан. Ну, и я пытаюсь им стать.
Корт глубоко вздохнул и уставился в стол, а затем вскинулся, словно вспомнив что-то.
- Руслан, сейчас покажу кое-что! Думаю, тебе будет интересно.
Профессор начал разгребать завалы документов на столе.
- Да где же?.. А вот!
Из-под одной из папок он достал пластиковый контейнер. Открыл его и достал оттуда сложенный в несколько раз лист. Развернул и в результате получился квадрат размером примерно с ватман, причем был он черного цвета и полностью глянцевым. В верхний угол этого листа Корт положил свой планшет, над которым предварительно провел какие-то манипуляции. Как только его «коммуникатор» коснулся поверхности пластика, весь лист неярко засветился темно-синим. Через пару секунд на нем отобразилась невероятно детализированная карта! Как оказалось, карта была полностью интерактивной. Ее можно было сдвигать во все стороны. Приближать и увеличивать изображение, которое при максимальном приближении становилось объемным. То есть весь рельеф становился полностью видимым.
- Можно п-попробовать?
Я посмотрел на ученого. Тот кивнул и отошел в сторону, освобождая мне место.
Я провел рукой, привыкая к управлению, сдвинул изображение туда-сюда, привыкая и заодно пытаясь найти какие-то знакомые места. Для начала принял за ориентир Большой Кавказский хребет и начал искать озеро Тамбукан или самую известную из гор Пятигорья – Машук. Ничего. Зато нашел незнакомые мне огромные озера, которых никогда не было на территории ни одной из кавказских республик. Нашел широкие и длинные разломы посреди равнинной части Кабарды. И заодно во всех подробностях рассмотрел весь Эльбрус с кратером. Одна из сторон горы была сильно изломана. Огромная трещина змеилась, начинаясь почти у основания и все больше расширяясь ближе к вершине. Да уж, не быть этой горе больше курортом и туристической жемчужиной Кавказа
Все больше я приходил в замешательство. Быстрыми движениями практически бросал изображение в стороны, разыскивая с детства знакомые места, и не находил их. Очень странное чувство, почти на грани паники. Я ведь мог, не глядя, ткнуть в карту и назвать, что там за город или село находилось, но как только увеличивал изображение, то вся уверенность пропадала. Вместо знакомых мест отображались какие-то провалы, трещины и разломы, а других местах огромные озера и абсолютно незнакомые мне реки. Лишь пару раз мне попались какие-то развалины, но опознать их со стопроцентной уверенностью у меня не получилось. Один раз в голову даже закралась мысль о том, что я все-таки в какой-то параллельной реальности. Какой силы здесь была катастрофа, если все настолько изменилось? О том, сколько жизней она должна была унести, старался вообще не думать.
Я уменьшил масштаб так, чтоб было видно всю южную часть России. Непроизвольно у меня вырвалось ругательство. Кинул взгляд в сторону Рины и облегченно выдохнул – не услышала. Снова уставился на карту. А где Каспийское море? Там, где оно должно было быть, теперь расположена целая цепь больших и малых озер, тянущихся с юга на север. А еще не было знакомых мне с детства очертаний и городов российского черноморского побережья. Море поглотило его полностью, подойдя вплотную к горам и скалам. На тех небольших равнинных участках, которые остались на побережье, не поместился бы ни один из знакомых мне причерноморских городов или портов. Полуостров Крым стал островом, а Азовское море - полноценным заливом.
Я сдвинул карту на север. Краснодарского водохранилища, как и самого Краснодара, тоже не было. Вместо водоема осталась огромная яма, пересеченная на две трети широченной трещиной в земле. От столицы Юга России остались лишь развалины, уже сильно поросшие зеленью.
Еще севернее разрушения были не такими масштабными. Было два больших разлома южнее и севернее Ставрополя, но сам город был относительно цел, хотя явно необитаем, если судить по ландшафту и обильной растительности.
- К-корт! – позвал я, не поднимая глаз от карты. – А это п-прямая т-трансляция со спутников?
Молча стоявший рядом и наблюдавший за моими действиями старик, отрицательно покачал головой.
- Нет. Карта интерактивна, но не онлайн в полном смысле этого слова. Спутники обновляют изображение раз в декаду. Давай покажу кое-что.
Я отступил в сторону, освобождая место ученому. Он активировал какие-то значки на своем планшете, и карта словно расслоилась, преобразовываясь в полноценное трехмерное изображение. Если внимательно всмотреться, то было видно, что каждый следующий слой на ней местами слегка отличался от предыдущего рельефом.
- Видишь? – Корт указал мне на эти несовпадающие места. – Чем ниже слой, тем более старое изображение мы видим. Можно выбрать любой из слоёв, а можно их совместить и запустить как анимацию. Это позволяет наблюдать происходящие геологические процессы в динамике. Мы отслеживаем таким образом все ближайшие к нам места, в которых еще есть сейсмическая активность. Повинуясь его командам, изображение на карте начало быстро меняться, появлялись и исчезали водоемы, менялся рельеф, меняли свои русла реки.
- Кроме того, я и мои коллеги постоянно отслеживаем и другие места по всему миру. Например, такие, как эти.
Профессор провел пальцем по карте, подсвечивая контуры упомянутых мест, и называя их.
- Японские острова, район Гавайских островов, Исландия, Гренландия и Йеллоустон.
Назвав последнее место, он плавно сдвинул изображение на карте, ткнув пальцем в Северную Америку.
Я пригляделся и, не веря глазам, увеличил изображение.
- Подожди! Твою ж дивизию… что за…?!
Того материка, который я первый раз увидел в школе на уроках географии, просто не существовало. Вот значит, о чем мне десантник и егерь в больнице рассказывали. Во-первых, западного побережья США больше не было, причем от слова совсем. Эта территория была полностью покрыта водой Тихого океана. Во-вторых – то же самое, но в меньших масштабах и с восточной стороны. В-третьих, практически по всей длине границы между Соединенными Штатами и Канадой, сужаясь с востока на запад, шел огромный разлом, заполненный водой. Выглядело все так, как будто какая-то сила сжала материк и разломила его, слегка повернув нижнюю оторванную часть, по часовой стрелке. Сказать, что я обалдел от увиденного - это сильно приуменьшить. Напрашивалось совсем другое слово, ругательное, но гораздо более точное.
- «Нет б-больше вашей Америки».
Кажется, я это вслух произнес, вспомнив старый анекдот про советских ракетчиков.
- Что? – Корт, вопросительно взглянул на меня.
- Да, это я т-так… не обращай внимания.
Я замер, глядя на карту. До сих пор, глядя на разрушения на юге России, мне удавалось не думать об этом, не зацикливаться. Но теперь, когда я увидел реальный масштаб бедствий, через который прошла планета…Это ж сколько людей погибло?! Целые страны, народы, нации исчезли. А ведь это даже не войны за присоединение и укрупнение территорий с целью построить мощное государство, как у того же Македонского или Цезаря. А просто борьба за ресурсы, самая банальная жадность и жажда власти.
Столько смертей… Суки… Сам не знаю, на кого я больше разозлился. То ли на ненасытных ублюдков, толкавших мир в пропасть, то ли на себя и таких же, как я, простых обывателей, допустивших до кормушки этих уродов. Тварей, которые ради большего обогащения сталкивали друг с другом простых людей. Карабах, две чеченские войны, школа в Беслане, нападение на Нальчик, вторжение в Южную Осетию и десятки других конфликтов по всему миру в современной для меня истории, о которых жители этого века, наверняка, и не помнят уже.
- Корт, а п-про местных, п-про моих соплеменников что-нибудь известно? К-кабардинцы, б-балкарцы? – я надеждой взглянул на него. – Может, осетины, ингуши, чеченцы?
Старик покачал головой.
- Нет… Извини, что расстраиваю. Может, они где-то и живут, но насколько я знаю, из всех аборигенов пока мы встретили только одну достаточно большую группу людей. Они явно славяне, сами себя староверами называют, и пришли с побережья моря лет пятнадцать назад. Ты их видел, кстати, в том посёлке, где… – старик оглянулся на внучку, которая уже посапывала на диване, и понизил голос. – В общем, это те, которые бизонов разводят.
Вот так вот. Наверняка где-то есть потомки моих соплеменников и соседей, но с такой политикой в метрополиях, как и во всех мегаполисах моего прошлого, люди наверняка почти забыли о своем происхождении. Да и до того ли им было? Если подумать, то и в окрестностях где-то могли выжить потомки местных, но что они о себе помнят? Двести лет - это ведь, считай, шесть-семь поколений, на часть из которых пришлись война и землетрясения.
Из раздумий меня вывел старик.
- Руслан, поздно уже. Думаю, нам всем пора отдохнуть. Комната для гостей у меня как бы есть, но там бардак. Поэтому Рина тебе тут на диване постелет.
Я кивнул. М-да, нехорошо получилось, наверняка разговоры утомили деда. Да и за окном уже стемнело.