Константин Калбазов «Кукловод. Князь»

Бандит

– Катерина, ты далеко-то не отходи, – невольно осматриваясь по сторонам, произнес мужчина лет пятидесяти пяти.

Ну и что с того, что вокруг степной простор. Это только на первый взгляд тут все, как на ладони. А на самом деле, если с умом, то в степи можно укрыться не хуже, чем в лесу. Овраги, балки, промоины, русла ручьев и речек, камыши, заросли высокой травы. Всего этого в избытке даже в Калмыцкой степи, а уж в этих краях и подавно. Предгорье. Так что степь тут изрезанная складками, как лицо старика морщинами.

– Да я тут, рядом, – послышался в ответ задорный девичий голос.

Парень, устроившийся на одеяле, расстеленном на траве, замер, так и не донеся до рта ложку с кашей. После чего невольно обернулся, отыскивая девушку взглядом. Ну невозможно нормальному мужчине проигнорировать такой чистый и звонкий голосок. Хотя бы оттого, что он по определению должен принадлежать писаной красавице.

Ну и что с того, что с обладательницей этого голоса он уже не первый день путешествует бок о бок. Это дело такое. Красотой любоваться никогда не устанешь. А посмотреть тут было на что. Статная, стан тонкий, как лоза, крутые бедра, толстая русая коса, овальное личико с правильными чертами и природным румянцем. А еще глаза. Большие, голубые, с завивающимися длинными ресницами и темными дугами широких бровей.

Оно, конечно, девице больше пристало хаживать в сарафане, а не в армейской песчанке. Но, с другой стороны, в дороге форма куда удобнее. Да и не испортить никакой одеждой такую красоту. Ты ее хоть в рубище наряди, а все равно от одного только взгляда нервно сглотнешь, дабы не пустить слюну по губе. Красавица, чего уж там.

– Паша. Паша, итить твою, через коромысло.

– А? Что? А, дядь Ваня? – встрепенулся паренек, получив тычок в плечо, от чего едва не уронил с ложки кашу.

– Доедай быстрее и меняй Петра. Еще чуть, и Прохор Иванович погонит нас дальше.

– Ага. Я мигом, дядь Ваня, – запихивая в себя кашу, но продолжая искать взглядом девушку, ответил паренек.

– Да не гляди ты так. Ишь слюни пускает. Дай девке до ветру спокойно сходить. А то вот так сглазишь, и она еще до кустиков напрудит в штаны.

– Да ладно, дядя Ваня. Скажешь тоже. Я не глазливый.

– Ну да, ну да, разве что до баб охочий. Сколь в пути, все с девки глаз не сводишь.

– А что, нельзя? За погляд денег не берут.

– Да денег-то не берут, а вот морду начистить могут. Ты не гляди, что Прохор Иванович купец. Купцом-то он лет десять как. А до того в наемниках был, и помотало его по нашим краям, от моря и до моря. Когда он начинал, тут такое творилось, что не приведи господь. Банд было больше, чем честного люда. До смешного доходило, они даже друг друга грабили.

– Ты уже не раз это рассказывал, дядь Ваня.

– А ты лишний раз послушай, не обломишься. И потом я это к тому, что с купцом нашим шутки плохи. У него ничего дороже дочки на этом свете не осталось, и за нее он тебе на одну ногу наступит, а за другую разорвет, как лягуху. И учти, я это не для красного словца говорю. Сила в нем дурная.

– И что же, он Катерину свою век подле себя держать станет?

– Век не век, а за наемника голоштанного не отдаст. Кашу доел?

– Ну, доел.

– Не нукай, оболтус. Марш Петра менять.

Получив в качестве ускорения легкий подзатыльник, паренек поднялся со своего места и, подхватив АКМС, полез на крышу кунга. Там располагалась пулеметная точка. Продуманная такая точка, надо сказать. Эдакая бочка, внутри которой сиденье для пулеметчика, что-то вроде системы в БТРе. Крутиться можно на триста шестьдесят градусов. Правда, пулемет ручной, «дегтярев» с ленточным питанием, но оно и лучше.

Огневая точка рассчитана на одного человека и установлена над десантным отделением сразу за водительской кабиной. Там находятся остальные наемники, и высокий потолок, как в грузовом отделении, им ни к чему. Двери отделения бронированные с бойницами. Кабина, кстати, также усилена, и стекла толстые, не каждая пуля возьмет.

Оно, конечно, тяжеловата конструкция. Но, с другой стороны, в «КамАЗе» тяжелый груз не так чтобы и часто бывает. Скорее уж объемный. Но Верзилин без раздумий уступил часть объема, чтобы защитить охрану. Иные купцы трясутся над каждой копейкой и лишним свободным кубометром кузова. А того не понимают, что только живой наемник может обеспечить сохранность груза, а не хладный труп.

Павел поставил ногу на перекладину лесенки и быстро вскарабкался в гнездо. Перехватил ироничный взгляд Петра, тот наверняка слышал отповедь дяди Вани, вот и потешается. Уж он-то давно смирился со своим положением и точно знает, что когда-нибудь встретит свой конец в поле. Да он и не хочет ничего менять, живет днем сегодняшним.

А сам Павел? Чего хочет он? Когда подряжался в наемники, вроде как знал точно. Ему хотелось путешествовать, жить жизнью, полной опасностей и струящегося по жилам адреналина, погони, схватки, перестрелки, разбойники, горцы. Романтика! Его не смогло остановить даже то, что в этой ватаге он занял место их погибшего товарища.

Изменилось ли что за последний год? До этой поездки он знал точно, чего хочет. А вот после того, как впервые увидел Катю, Катеньку, уже и не уверен вовсе, что хочет именно этой бродяжьей судьбы. Нет, наемничать ему нравилось, даже после трех нападений, что приключились за этот год. Но еще захотелось, чтобы было куда возвращаться, чтобы дом, жена, дети. Правда, как это совместить с его бродяжничеством, непонятно.

Хм. А хоть бы и в купцы податься, как Прохор Иванович. Чай зятя-то к делам приставит, дочка-то у него одна отрада, не обидит. Тут главное к девке подступиться, а там уж она и сама с батюшкой сладит. Видно же, что веревки из него вьет, так что, если захочет за наемника, отцу только и останется, что руками развести. Ну а Павел. А что Павел? Он со всем уважением. Конечно, выгоду свою видит, но и девка чудо как хороша и пригожа. И дело тут вовсе не в том, что красива, плюсом к этому идет правильное воспитание. Словом, из нее получится настоящая спутница жизни. Ну и чего еще мужику нужно? То-то и оно.

Вот только мало глаз на кого положить, нужно еще сделать и так, чтобы девка на тебе взор остановила. А вот с этим пока никак не ладится. Оттого и потешаются над ним ватажники, что ничего-то у него не получается. И так старается, и эдак, а во взоре Катерины только одни смешинки скачут. И какой бы очаровательной она в этот момент ни была, для Павла это ничего не значило. Он для нее был просто забавным, и не более.

Оставшись один, Павел привычно разместился на сиденье и, перебирая ногами, быстро крутнулся вокруг оси, поведя по округе пулеметным стволом. Нормально. Люлька вращается легко, без задержек. Щитки вокруг прикрывают пулеметчика вполне надежно. Чтобы иметь обзор вокруг и не вращаться все время, как юла, имеются боковые бойницы. А можно и вовсе подняться на ноги, тогда броневая защита едва до пояса достает.

Надежно получилось, чего уж там. А защищенная пулеметная точка дорогого стоит. Бандиты ведь на тракт не воевать выходят, а за добычей. Хабар же все больше живым нужен, мертвым он без надобности. Поэтому как только нарвутся на ответку, по большей части отходить начинают. А уж коли в дело вступит пулемет, так и подавно геройствовать не будут. Причем не только русские лиходеи, но и горцы. Для них ведь это тоже промысел.

Собственно, поэтому и наемничьи ватаги редко когда бывают больше четырех человек. Опять же купцы не станут нанимать большие отряды. Прохор Иванович ведь из купцов средней руки. Вон у него целый «КамАЗ» с прицепом. А ведь основная масса на «ЗиЛах» и «ГАЗонах», да еще и без прицепов катаются. И оборот соответственно у них куда как скромнее. Так что частенько их охрана состоит из пары бойцов. Такие двойки и составляют основную массу наемников.

Конечно, есть и большие отряды, но эти, как правило, имеют дело с купеческими караванами, из нескольких машин. И не обязательно весь караван будет принадлежать одному богатому купцу. Хватает одиночек, что сбиваются в караван, чтобы сэкономить на охране. Вскладчину-то дешевле получается, чем каждому думать о себе. А слаженный отряд из десятка бойцов дорогого стоит. Такие караваны тати стороной обходят. Но сводные караваны в основном для поездок на ярмарки.

Верзилин же сам по себе. Ездит по заведенному маршруту. В селах, станицах и городах его знают, заказы делают и ждут, когда подвезут товар. Конечно, он и на ярмарках бывает, не без того. Вот сейчас они едут в Баксан, где ярмарка действует круглый год. Тут сходятся для торговли русские и горцы. Но ярмарки у купца включены в основной маршрут, по которому он делает оборот раз в месяц.

– Егор, ну чего там у тебя? Скоро управишься? – послышался недовольный голос купца.

– Прохор Иванович, малость осталась. Полчаса, и все будет готово.

Обычно купцы так подгадывают маршрут, чтобы делать остановки в каких-либо селениях. Если же нет полной уверенности, что засветло доберутся до следующего жилья, то и в путь не выступают. Даже обедают обязательно в каком-нибудь поселке, пусть и своими запасами, а не в закусочной, чайной или пирожковой. Безопасней оно так. Как говорится – не буди лихо, пока спит тихо.

Поэтому водилы, перед выездом, тщательно проверяют машины каждое утро. Случись такая неисправность, что в поле сам не управишься, и может прийти настоящая беда. Но случается и вот такое, когда поломка внезапно застает в чистом поле. Сколько ни проверяй, а от всего не убережешься. Дорога любит подбрасывать разные сюрпризы...

Катя обернулась на стоящую в чистом поле машину. Высокая трава без труда скроет ее от мужских взглядов. Но то от тех, что на земле. А вот от наблюдателя на огневой точке – вряд ли. Хм. И уж тем более от Пашки, чья рыжая шевелюра показалась на крыше кунга. Она ведь не глупая, понимает, что паренек глаз с нее не сводит. Запала она ему в сердце. Да только он ей как мужчина, ну совсем не интересен, хотя и видный из себя, чего уж там. Так что этот точно будет на нее пялиться.

Девушка мстительно показала в сторону «КамАЗа» язык, хотя наемник и не мог этого рассмотреть, потому как бинокль у него сейчас висит на груди. Только попробуй он за него взяться, чтобы глянуть в ее сторону, и ему несдобровать. Уж она-то батюшке обскажет, как Пашенька службу нес. Он, конечно, лупцевать парня не станет. К чему, если это ума все одно не прибавит. А вот оплату за халатность в работе срежет. Потом пусть воспитывают провинившегося свои же ватажники. Его ведь на пост поставили не для того, чтобы за девками смотреть.

Ну вот, а она о чем. Парень бросил на нее последний взгляд и перевел взор в другую сторону. Ну да, никто на его порядочность полагаться не собирается. Катя ухмыльнулась, словно хотела сказать, что ее на мякине не проведешь, после чего сделала несколько шагов в сторону и укрылась за раскидистым кустом шиповника. В общем-то она к нему и направлялась. Вот так. Оно и от стоянки недалеко, и хоть все глаза прогляди, а ничегошеньки не увидишь.

Она уже справила малую нужду, когда кто-то схватил ее сзади и, зажав рот, тут же повалил на землю. Кто? Как? С какой целью? Все это не имело значения, да и не задавалась она подобными вопросами. Ее обуял самый настоящий ужас. Эти земли не то место, где кто-то станет устраивать розыгрыши и шутки. Это в окрестностях родного Ставрополя да окрестных княжеств места более или менее тихие. А в горах да открытой степи все совсем по-другому, потому как в этих краях нет закона, а только право сильного.

– Тихо, девонька, тихо, красавица, – раздался хриплый голос, с явной издевкой.

Лица не рассмотреть, оно закрыто накидкой. Сам нападавший обряжен в лохматый камуфляж, очень уж подходящий для степи предгорий, впрочем, в него и трава подоткнута. Катерина такой видела только однажды, когда к отцу заезжали его старинные товарищи, бросившие наемничество и занявшиеся охотой на разбойников. Доходное дело. За уничтожение татей плата щедрая, разве только нужно будет доказать, что они разбойники. Но там ничего особо сложного, достаточно пары свидетелей, или же они должны быть в розыскных листах. А если живыми к суду притащить, так и вовсе награда вдвое.

Оно бы ей брыкаться и сопротивляться, хоть как-то привлечь внимание своих. Да тот же куст расшатать. Не может Павел не смотреть в ее сторону. А там, глядишь, и тревога поднимется. Но ей так хотелось, чтобы этот неизвестный оказался охотником за головами, что она невольно в это поверила, тут же прекратив оказывать сопротивление. Бог весть с чего, но она вдруг подумала о том, что к ним подбираются разбойники, а вот эти охотники их выслеживают. Бред, конечно. Но, с другой стороны, что только не нарисует воспаленное воображение в стрессовой ситуации.

– Вот и умница. Вот и молодец, – прошептал неизвестный.

Сильная мозолистая рука соскользнула с ее губ и в то же мгновение резко и больно надавила на подбородок, заставляя раскрыть рот. Крикнуть она уже не успела, только замычала, неизвестный шустро втолкнул в рот большой кляп, свернутый из какой-то тряпицы. В голове отчего-то пролетела мысль о том, что тряпица чистая и пахнет хлебом, не иначе как его в нее и заворачивали, чтобы не зачерствел.

– Бекеш, ты чего ерундой маешься? А как заголосила бы? – послышался голос другого мужчины, находившегося вне поля зрения Кати.

– Тебе бы, Битум, только товар портить. Синяки да шишки на цене неслабо сказываются.

Только теперь она осознала, что никакие это не охотники за головами, а самые что ни на есть тати. Она попыталась вырваться, закричать, сделать хоть что-то, но все было тщетно. Используя куст шиповника как прикрытие, неизвестный, действуя быстро и со знанием дела, спеленал ее в считаные секунды.

– Что будем делать? – послышался голос Битума.

– А ты забыл, за каким лешим мы сюда поперлись? – ухмыльнувшись, вопросом на вопрос ответил Бекеш.

– Да я-то не забыл. Но там трое наемников, купец и водитель. Многовато их на нас троих, не находишь?

– Я чет не пойму. Битум, мы ведь собирались их приласкать. Так?

– Ну, так.

– И что изменилось?

– Поговорку про синицу в руках вспомнил. Девка красивая, ладная, минимум три тысячи рублей за нее выручим. А с этими завяжемся, кто знает, куда качели качнутся. Глядишь, уходить косогорами придется, а тогда уж и девку не утащим с собой.

– Ясно. Воробья как будем извещать? Ты глазки на меня не выкатывай. Будь в бою, мы бы ракету пустили, и вся недолга. А сейчас как быть? Напомнить, кто вторую рацию в ручье искупал? Вижу, не надо. А раз так, ползи-ка ты, друг сит, в сторонку метров на двадцать и будь готов. Да не очкуй, Битум. Сам посуди, где мы еще такого жирного гуся подловим на стоянке в степи.

– Лады, – виноватым тоном ответил Битум, после чего бесшумно, словно ящерка, пополз в сторону предполагаемой позиции.

– Ну чего ты ерзаешь, красавица? Жизнь она такая, на зебру похожа – полоса белая, полоса черная, а в конце все одно задница. Сегодня нам фарт выпал. Завтра повезет тебе. А в итоге все сойдемся на том свете. Вот там и сочтемся. Так что ты душу-то не рви и не пытайся освободиться. Уж что-что, а путы вязать я умею. Только зря поранишься.

Говоря это, Бекеш сместился в сторону, чтобы не оказаться на мокрой травке, которую пометила девушка, и, не высовываясь из кустов, начал готовиться к стрельбе. Оно, может, Битум и прав, насчет синицы в руках. Но во-первых, не он тут командует. Во-вторых, собак бояться, в степь не ходить. Ну и в-третьих, если бы Бекеш все время ходил с оглядкой, то не был бы самим собой, а пробавлялся бы объедками да шакалил по мелочам. Но он в определенных кругах личность известная.

Опять же сейчас только конец весны. Если они распотрошат этого купца, то Бекешу будет по карману пожить в свое удовольствие весь летний сезон на Каспийском море. Он слышал, что в былые времена отдыхать на Каспий никто не ездил или ездили совсем немногие. Тогда в большей чести было Черное море. Н-да. Но теперь там без средств индивидуальной защиты лучше не появляться. Впрочем, даже в таком облачении лучше не пытаться. Хотя... Столько лет прошло. Может, сейчас уже и получше. Но уж он-то это проверять не будет точно.

Сейчас актуален Каспий. Есть там одно местечко, в тихой и уютной бухте. Шикарный курорт со всеми удобствами и великолепным обслуживанием. Прогулки на яхте под парусом, самые различные яства, вино, женщины на любой вкус. Все зависит только от платежеспособности клиента.

Дорого, не без того. И даже самые состоятельные люди способны позволить себе не больше пары недель подобного отдыха. Но Бекеш готов был сорить деньгами без раздумий. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что рано или поздно настанет его конец. Причем случится это, скорее всего, не в обстановке роскоши или домашнего уюта, а в какой-нибудь сточной канаве, и выглядеть он при этом будет далеко не геройски.

Пожелай он, и уже давно жил бы в хорошем доме, полном достатка, в окружении семьи. Но вот подобного желания как раз и не было. Такая жизнь не для него. Слишком пресно и скучно. Так что, пока есть возможность, он будет брать от жизни все, что только сможет. А там как сложится. Даже если он будет знать, что конец его близок, он все равно не остановится. Не то что не сможет, а просто не захочет.

Если куст шиповника хорошо скрывал Бекеша от наблюдателя на кунге «КамАЗа», то ему самому он совершенно не мешал вести прицельный огонь. Вся стоянка была перед ним, как на ладони, и расстояние – всего ничего, порядка сотни метров. По-хорошему ему даже оптический прицел ни к чему. Нет, он вовсе не собирался от него отказываться, просто, случись надобность, то сможет уверенно работать и без оптики.

Бекеш осмотрел лагерь в последний раз. Все, тянуть дальше уже нельзя. Отсутствие девушки может показаться слишком подозрительным. Конечно, у баб оно не так все просто, как у мужиков, но все же места тревожные, и все, что выбивается из общей картины, вызывает тревогу. Опытный наемник скорее уж предпочтет потом посмеяться над своими страхами, чем не придать значения какой-либо странности.

А двое из этой тройки точно опытные. Да и купец. Вон, как непринужденно и очень даже привычно скинул «АКМС» с плеча и одним движением разложил приклад. Двое наемников, что сидели на траве, тоже поднялись и начали расходиться. Грамотно двигаются. Вроде как не спеша действуют, а получается быстро. Водитель, тот суетится, но видно, что и ему передалось общее чувство тревоги. А вот дурачок на кунге явно молокосос, причем не только по возрасту, что Бекеш сумел рассмотреть в оптику.

Пора. Еще чуть, и будет поздно. Большой палец сдвинул флажок предохранителя карабина «маузера». У них таких было два, оба с оптикой. Тот, что у него в руках, достался трофеем, причем в комплекте с глушителем. Это они удачно накрыли охотников за головами. А вот второй, что сейчас у Воробья, обошелся в неприлично большую сумму. Ну да не жалко, уже успел себя оправдать. Кстати, приобретением вот этого самого карабина в том числе.

– Катерина! – послышался зычный голос купца.

Первый выстрел в парнишку у пулемета. Да, молодой. Да, очень даже может растеряться, и сейчас ведет себя, как лопух, поднявшись в полный рост. Но пулемет – это всегда серьезно. А пулемет на доминирующей позиции и подавно. Поэтому птичка прицела замерла на лбу рыжего. Хлоп-п! Панорама дернулась, и парнишка тут же пропал. Клац! Клац! Новый патрон в патроннике.

Прошло не больше пары секунд, а обстановка уже кардинально изменилась. Едва только пулеметчик получил свой гостинец, как тут же ударил короткими очередями Битум. Первой же двойкой он снял самого старшего из наемников, переломившегося вдвое и сунувшегося в траву. Правильно, в первую очередь нужно выключать самых опасных. Хм. И, пожалуй, следующий на очереди купец. Вон как четко двигается и давит злыми короткими двойками Битума, заставив его замолчать.

Хлоп-п! Время, чтобы взять точный прицел, у Бекеша было. Даром что ли пользует бесшумный «маузер». Его позицию и вообще присутствие обороняющиеся еще не просекли. Купец смешно раскинул руки и завалился набок. Вот так и лежи, дружочек.

Где там еще один наемник? Ага. Вот он. Укрылся за колесом прицепа. Ч-че-орт! Просек все же, где затаился снайпер! Пули прошелестели прямо над головой, сбивая листву и ветки. Перекат в сторону. П-падла! Сбитые ветки шиповника впились в руки. Ну не любил Бекеш пользоваться перчатками.

Следующая очередь взбила землю и срезала пару веток у основания. Это он вовремя сменил позицию! А девка? Ей не досталось? Она же за кустами. Ага. Порядок. Коль скоро думает о сохранности хабара, значит, не сомневается в том, что выйдет из передряги с прибытком. Да и как иначе-то! От численного преимущества противника ничего не осталось. Два бойца, один из которых и не боец вовсе, а так неумеха.

Выстрел «маузера» громкий и хлесткий. Все. Замолчал автомат последнего наемника. Остался только шофер, расстреливающий магазин длинными и бестолковыми очередями, в одному ему видимую цель. То есть в белый свет как в копеечку. Вот. Замолчал. Сейчас суетливо меняет дрожащими руками магазин. И пока есть пауза, и он может слышать...

– Эй, мужик! Ты же шофер. Не боец. Брось ерундой маяться. У нас тут две снайперки, положим тебя на раз. Ты лучше ручки подними, и, слово даю, никто тебя пальцем не тронет.

– И что же, отпустите?

– Ну ты сказал, мужик. Кто же вот так запросто целых пять сотен целковых отпустит, – подпустив смешок, возразил Бекеш.

– Значит, на невольничий рынок потащите. А я вот не хочу.

– Не дури. Знаешь же, что невольников-спецов не гноят по норам. Горцы им даже семьи позволяют иметь. Ну в неволе, да. Но не на цепи, не в колодках и не с тяпкой в поле. Как был шофером, так им и останешься.

– Ч-черт с вами! – после некоторого раздумья выкрикнул Егор.

– Вот и молодца. Руки кверху и выходи. Только автомат брось так, чтобы хорошо видно было, и ручки повыше а то дружок мой ненароком еще стрельнет.

Шофер задрал руки повыше, и вышел из-за заднего колеса «КамАЗа». Дилетант чистой воды, но укрылся грамотно. Воробью его было не достать. Случайность, конечно, но вон как получилось. Опять же им прибыток. Бекеш ничуть не кривил душой, когда говорил, что пальцем не тронет шофера. Даже если бы тот подстрелил его самого, он и не подумал бы мстить. Месть вообще глупость, потому что от нее никакого навара. А пять сотен рублей серебром на земле не валяются.

Бекеш отложил карабин и перетянул из-за спины «АКСУ». У него на поясе еще и «ТТ» в кобуре. Угу. Вооружился до зубов. Но иначе никак. Да и идти пришлось не так далеко, поэтому с собой ничего кроме, оружия и фляжки с водой, нет. Приклад впечатался в плечо, и он на полусогнутых, стелящимся шагом направился к разгромленному лагерю, посреди которого стоял, задрав руки кверху, шофер.

Два быстрых контрольных выстрела в головы наемников. Рыжему, тому, что молодой, без надобности. Ему и без того в голову знатно прилетело. Он упал на землю, и вокруг уже натекла изрядная лужа крови. Мозги, наверное, вынесло на другую сторону от машины. Ничего удивительного. С такого-то расстояния. Присел рядом с купцом. Мало ли, вдруг жив.

Конечно, связываться с выкупом не очень-то и хотелось. Возни слишком много, при самых благоприятных раскладах, месяц, никак не меньше. Опять же засветиться можно изрядно. А он нет-нет в русских селениях и городах бывает. Лишняя слава ему ни к чему. Но, с другой стороны, мог бы продать купчишку на невольничьем рынке. Имеются в Баксане те, кто специализируется на выкупах...

Пульс есть. Может, и несмертельно ранен. Бекеш прикинул, сколько он сумеет получить за тяжелораненого купца, которого покупателю сначала придется поставить на ноги. А медицина нынче дорогая, и уж тем более на территории горцев. Они же учиться не желают вообще. Предпочитают разбойничьи набеги, как жили когда-то их предки.

Вот чему они могут учиться, отдаваясь целиком и без остатка, так это воинскому искусству. Плевать, чем бы это ни было: стрельба, владение холодным оружием, борьба без оружия. Только бы не брать в руки проклятые учебники. Подавляющее большинство горцев и читать-то не умеет. Да по большому счету, только их верхушка имеет какое-никакое образование, остальные – темнота, которая даже двух слов нормально связать не может.

Н-да-а. За купца он много не получит в любом случае. Возни много, выхлоп на копейку. Разведут его на невольничьем рынке и в общем-то будут по-своему правы. Ну и к чему ему эти сложности? Да ни к чему. Еще один контрольный. Все, добавки не требуется.

– Купца-то зачем? – с ленцой поинтересовался Воробей, появившийся из-за «КамАЗа».

– Ранен был серьезно. Развели бы в Баксане, как лохов.

– Ага. Эти могут, – быстро обыскивая, все так же стоявшего с поднятыми руками шофера, согласился Воробей. – Что-то Битума не видно.

– Сейчас гляну. Водила, машина-то в порядке? Починиться успел?

– Бекеш, не обижал бы ты мужичка. Опять же возьмешь да ляпнешь на рынке.

Это да. Водила – он кто? Наездник, что только баранку крутить умеет. А шофер – это совершенно иная категория. Такой тебе в полевых условиях раскидает машину по винтику и опять соберет. Сам себе автослесарь. Ну во всяком случае, вполне способен привести машину в порядок и добраться до мастерской. И вообще, водители на рынке ничего не стоили. Баранку крутить любой дурак сможет. А вот шофера уже шли как спецы.

– Угу. Извиняй, шофер. С машиной что? – поправился Бекеш.

– Починился уж.

– Вот и ладушки. Воробей, соберись тут, а я пока гляну, что там с Битумом, и девку притащу.

– Взяли-таки цацу.

– Взяли. Эй, шофер, как тебя?

– Егор.

– Угу. Егор, что за девка-то?

– Дочка хозяина, – кивнув на труп купца, раскинувшего мозгами, ответил шофер.

– Твою ж мать, Бекеш! – в сердцах выдал Воробей.

– Ну, извини, и на старуху бывает проруха. Кто же знал, что этот купец на всю голову больной и потащит с собой в эти края дочку. Н-да. А ведь можно было определить его на постой, поправить ему здоровье и получить полной мерой все, что у него за душой. А за душой у него должно быть немало, с таким-то транспортом.

– Эт-т т-точно. Ну да, знал бы прикуп, жил бы в Сочи, – ответил старой присказкой Воробей.

Бог весть, что это за город. Вроде как был такой когда-то на берегу Черного моря. Наверное, знатное было местечко, коль скоро его до сей поры поминают. Ну да не суть.

– Ладно. Не нам стонать, при таком хабаре. Егор, а что девка-то – девка? Или там кто только ни топтался? – поинтересовался Бекеш у шофера.

– Катерина девица правильная, – глухо ответил тот.

– О как. Слышал, Воробей, держи свои желания при себе. С другой стороны, можешь выделить из своей доли три штуки и гуляй, хоть до смерти.

– Ага. Ищи дурака. Да за три штуки я сотню баб ничуть не хуже и куда опытнее окучу. Ладно, собирай хабар, А то еще кого принесет. Дорога все же.

Направляясь к Битуму, Бекеш был уверен, что тот уже труп. Уж больно тихо себя вел. Однако он ошибся. Битум был жив. Ранен, не без того. Но жив. Вот только рана у него нехорошая. Пуля ударила чуть ниже поясницы и, кажется, в позвоночник.

– Ты как, Битум?

– Ног не чувствую.

– Пошевелить ими можешь?

– Говорю же, не чувствую.

– Н-да. Похоже, тебе хана, братан.

– Бекеш, не бросай меня. Дотащи до Баксана. А там я уж как-нибудь.

– Не виляй, Битум. Ты же конкретный пацан, сам все понимаешь. Не твоя масть.

– Бекеш.

– До встречи, Битум.

Одиночный выстрел в голову, и все. Как-то не везет им с Воробьем на компаньонов. Уже третий за последние два года ласты склеивает. Откровенно говоря, жаль. Битум был знатным бойцом и следопытом. А еще превосходно управлялся с лошадьми, а главное – ему нравилось за ними ходить. Все говорил, что они куда лучше и честнее людей. Не повезло.

Вместо одной ходки пришлось сделать две. Сначала снести к машине оружие и снарягу Битума. Потом перенести отчаянно брыкающуюся девушку. Потом договорились с Воробьем о порядке движения. Тот отправится в кабине «КамАЗа», присматривая за пленниками, а Бекеш вернется к лошадям, которых они оставили в камышах, и двинет в Баксан напрямки.

Ну и связь будут поддерживать по рации. Купчина оказался не просто зажиточным, но еще и предусмотрительным. Или наемничья ватага была не из последних, и у каждого имелась переделанная милицейская радиостанция. Раньше милиционеры такие на ремне через плечо носили, да и сейчас носят в Ростове и Ставрополе. Пожалуй, милиции как таковой больше нигде и нет.

Тангенту, которая выступала одновременно и как динамик, и как микрофон, заменили. Вместо нее теперь один головной телефон, совмещенный с микрофоном. Они крепятся к голове системой эластичных ремней. Благодаря этому, переговоры не становятся достоянием всей округи. Правда, дальность связи у такой радиостанции в лучшем случае километра четыре. С мощной стационарной радиостанцией до двадцати. А вот с той, что установлена в «КамАЗе», не более десяти.

Не суть важно. Главное, они теперь опять со связью, что в полевых условиях весьма немаловажно. А еще могут свою испорченную рацию (к слову сказать, точно такую же) не чинить, а продать. Все, что связано с разной электроникой, вообще жуть как дорого стоит. Хоть бери и лазай по вымершим городам в поисках разных радиодеталей и иже с ними. Вот только народ к тем гиблым пустошам разве что под угрозой расстрела приблизится. Ведь жизнь на кон ставить придется. Сколько лет прошло, а ужас в людей въелся настолько, что и каленым железом его не выжечь. Но есть охотники. Есть. Не без того...

Баксан. Нет, это не тот город, что стоял на берегу одноименной реки. Тот, старый, находится в десятке километров выше по течению. Люди сначала его покинули, а теперь постепенно разбирают старые постройки, чтобы возводить дома на новом месте. И ничего. Беды пока никакой не случилось, никакая зараза наружу не вырвалась, и никаких странных болезней не приключилось. Даже единичных случаев пока не наблюдалось. Разве только грипп, хотя и от него беды случаются. Но не такие катастрофические.

Так уж сложилось, что в возрождающемся мире Баксан оказался на перекрестке путей. Местные князья, по здравому размышлению, решили выступить в качестве связующего звена между остатками горских народов и русскими. И тех, и других уцелело совсем немного, а вот вражда между ними только усилилась. Мало эпидемий, радиационных дождей, которые, слава богу, по большей части уже отступили, еще и ненависть людская вспыхнула так, что не потушить этот пожар.

Впрочем, не сказать, что резались именно христиане и мусульмане. Тут вообще все перепуталось в такой клубок, что теперь в нем не разобраться. Бывали случаи, когда два села, христианское и мусульманское, стояли по соседству и вполне мирно сосуществовали. Мало того, так еще и помогали друг другу в трудную минуту, как то и заведено между добрыми соседями. И набеги отбивали вместе, а бывало, и роднились.

Но это скорее все же исключение, потому что фактически война не закончилась. Она продолжается. Разве только перешла в стадию множественных локальных конфликтов. К примеру, русские вдруг поняли, что родня это – святое, и стали ценить близких, сплачиваясь в условиях общей беды. Под влиянием усилившихся родственных чувств вдруг вспомнилось, что в стародавние времена у славян очень даже процветала кровная месть. И как это ни странно, русские оказались ничуть не менее мстительными, чем горцы.

А тут еще и банды, которым было абсолютно без разницы, кого грабить и убивать. Этих интересовали только собственные потребности и плевать, каким путем эти потребности можно удовлетворить. Ну и тратить нажитое непосильным разбойничьим трудом тоже где-то требовалось.

Словом, не начни создавать свой город баксанские князья, он все одно возник бы. Торговля – неизменный атрибут любого человеческого общества и в различной форме существовала всегда. Даже в каменном веке, имея форму меновой. Кстати, она и сейчас в немалой степени сохраняет такую форму. Хотя последние десять лет денежный эквивалент все же начинает брать свое. Правда, ни о каких бумажных деньгах не может быть и речи. В этом мире правят бал платина, золото и серебро.

Ну еще векселя нескольких банков, которые начали появляться в русских городах. Баксанские князья тоже хотят создать свой банк, для удобства взаиморасчетов. Вот только, несмотря на то, что им удалось устроить торговый оазис, кредит доверия у них пока недостаточный.

– Стой. Кто такой?

Город окружен валом и имеет форму четырехугольника, по каждой из сторон которого расположены ворота. Бекеш, ведя в поводу двух лошадей и восседая на третьей, въезжал через Северные. И разумеется, тут находился КПП городской стражи. Ну и сами стражники. Кстати, старший очень даже ему знаком.

– Не узнаешь, Хаким? – ухмыльнувшись, поинтересовался бандит, одновременно опускаясь на землю.

– Я тебя что, по одежде должен узнавать, Бекеш? Ты же вечно лицо под шемагом прячешь.

– Уж таков ваш город. Здесь бывает слишком много русских купцов и охотников за головами. А моя голова дорого стоит. Как я думаю, – поправляя платок повязанный по самые глаза, пояснил Бекеш.

– А ты не думай о себе слишком много. Всего-то тысяча рублей.

– Вообще-то это немало. Тебе так не кажется?

– Не вводи меня в искушение. Как раз сегодня утром приехали четверо охотников за головами. Ничего так, крутые ребята. На тебя с дружками хватит.

– Уж не по мою ли голову?

– Да им без разницы. Но и по твою в том числе, если уж награда назначена. Кстати, а где твои дружки? За них тоже объявили награду, по три сотни.

– Воробей вот-вот должен подъехать, я напрямки двинул, он по дороге.

– Я гляжу, вы с добычей. Надеюсь, не на наших землях шалил?

– Мы что, по две жизни имеем, чтобы нагадить на вашей территории, а потом сюда же и припереться?

– Звучит убедительно. А Битум?

– Кранты Битуму, – вздохнул Бекеш.

– Н-да-а. Эдак с вами скоро никто не захочет работать.

– А вот тут уж дудки. Желающие разделить со мной удачу найдутся всегда.

Одновременно с беседой Бекеш упаковал все свое оружие в узкий брезентовый чехол, клапан которого стражник опломбировал свинцовой пломбой, на обычном шпагате. При необходимости сорвать пломбу и извлечь оружие – никаких проблем. Вот только делать это в черте города категорически не рекомендовалось. Как, впрочем, и в других городах, где за порядком надзирали достаточно строго.

В Баксане, например, подобное нарушение стоило тысячу рублей. Нет такой суммы, твои трудности. Будешь отрабатывать, причем заработок твой будет по заниженной ставке. Словом, отработать на город тебе придется не меньше двух лет, а то и больше. А ведь могут перепродать твой долг и кому-нибудь другому. Хорошо, хоть подстав тут не бывает. Власти разбираются достаточно скрупулезно. Город живет торговлей и репутацией. А последнюю ни за какие деньги не купишь.

Конечно, совсем безоружным в этом мире быть не рекомендовалось, и в Баксане это прекрасно осознавали. Поэтому каждому разрешалось иметь неопломбированным один пистолет, на который на КПП выписывалось временное разрешение. Самый обычный бланк, со вписанными данными владельца, номером и маркой оружия, штампом городской стражи и подписью старшего смены.

Получив разрешение на проход, Бекеш, однако, не стал пересекать границу города. Лучше уж постоять в сторонке и подождать Воробья. Конечно, им никак не разминуться, но все же проще обождать здесь.

Воробей появился примерно через полчаса. Быстро оформились на въезде, упаковав, как положено, все стреляющее. Ох и много же его у них в этот раз. Причем все в хорошем состоянии. И купец не из последних был, и наемники не прощелыги какие. В другой ситуации Бекешу с товарищами нипочем их не взять. Но так уж легла карта.

Оказавшись в черте города, тут же направились к своему постоянному скупщику. Разумеется, получится несколько дешевле, чем если бы они пристраивали товар у разных купцов. Но это требовало некоторых усилий и затраченного времени. А так, все сдается в одном месте. Милое дело. Да и Петр не станет так уж сильно обманывать. Нет, не испугается. Чего ему бояться? Просто не захочет терять постоянного поставщика, да еще и такого удачливого.

Отчего Петр? Так оттого, что русский он. В Баксане всем место найдется. А уж человеку деловому и предприимчивому и подавно. Кстати, Петр является баксанским купцом уже во втором поколении и чувствует себя здесь русская община очень даже хорошо. Разве только в княжеские вооруженные отряды и стражу им ходу нет, там служат исключительно родичи или вассалы. Но русские не больно-то к этому и стремятся, будучи полностью довольными своим положением. В их квартале есть даже небольшая православная церквушка.

– Привет, Бекеш, – не без удовольствия осматривая «КамАЗ» с прицепом, поздоровался появившийся на складском дворе купец. – Ого! Неужели самого Верзилина приласкал.

– Знал его? – вскинул бровь Бекеш.

– Знаю, как не знать. Или все же знал?

– Мир его праху.

– Н-да. Погорячился ты, дружище. За него можно было получить хороший выкуп.

– Не срослось, чего теперь-то, – равнодушно пожал плечами бандит.

– Ты его часом не добил?