В ночь со 2 на 3 сентября танки Т-34-85 были переброшены с аэродрома Кабинды к третьей линии обороны Южного фронта. В течение всей ночи в «серой зоне» наши разведчики «делали шум»: ревели мотоциклетными моторами без глушителя, взрывали гранаты и взрывпакеты, стреляли из 50, 82мм минометов и РПГ в сторону врага. В общем не давали заирцам спать, приучая их к беспокоящему ночному шуму.
Сперва противник агрессивно реагировал на нашу «свистопляску»: стрелял в ответ из минометов и ствольной артиллерии, выпуская снаряды в ночную тьму, ориентируясь по звуку. С каждым часом ответный вражеский огонь становился все реже и реже, заирцы поняли, что мы никаких наступательных действий не предпринимаем, а просто злим их, не давая отдохнуть.
По донесениям нашей разведки, которая скрытно подобралась к заирцам вплотную, стало понятно, что противник убрал свои войска с территории СРК и развернул основные силы в деревне Виста и городке Моанда. В полосе нашего первого оборонительного участка остались лишь небольшие группы дозорных.
За два часа до рассвета вдоль береговой линии в сторону границы выдвинулась колонна состоящая из танков Т-34-85 в количестве 8 штук, пикапов, унимогов и грузовиков, общим числом не меньше сотни. В кузовах пикапов располагались штурмовики «Вольных стрелков» из наиболее «отмороженного» Первого батальона, те на чьих черных шевронах помимо красного АК и звезды была нарисована еще и цифра 1. Это был мой «именной» батальон, обычно в бой этих «отморозков» вел лично я, но сейчас вместо меня был мой начштаба югослав Милош Бабич, который прибился к «Вольным стрелкам» в самом начале становления отряда.
Милош был сербом, в Африке оказался случайно, он сбежал с корабля, на котором служил матросом и «загулял», после чего его посадили в местную каталажку, из которой он тоже сбежал, а потом серб прибился к нам.
На крышах пикапов были установлены крупнокалиберные ДШКМ, обычные пулеметы ПКМ и АГСы. Пикапы – эдакие боевые тачанки, которые должны прикрывать танки от гранатомётчиков заирской пехоты.
В унимогах и грузовиках везли минометы, зенитные орудия и личный состав. Задача, стоявшая перед Милошом: прорвать оборону противника, смести его дозоры и закрепиться на границе в деревеньке Лема по чьей земле проходила граница между Заиром и Кабиндой. Своих гражданских из Лемы мы вывезли еще в начале августа, когда начались первые обстрелы нашей территории.
Дозорные отряды заирцев в «серой зоне» банально прозевали подход нашей штурмовой колонны, потому что последние часы привыкли к шуму с нашей стороны. Танки выскочили на отремонтированную заирцами дорогу и прибавив ходу рванули в сторону границы. Заирские военные, находившиеся в «серой зоне» и в пределах нашего первого участка обороны были уничтожены огнем с пикапов или взяты в плен.
Выйдя на прямой участок дороги танки Т-34-85 развернулись широким фронтом и включив установленные на башнях мощные фонари открыли огонь. Сразу за танками двигались пикапы, где тоже были зажжены прожектора, лупившие сильными лучами, ослепляя заирцев. Над кабинами пикапов и башнями танков разносился многоголосый рев ручных сирен, которые использовали специально для создания этой какофонии звуков.
Все согласно проверенному веками канону. В ветхозаветной «Книге Судей» рассказывается о Гедеоне, полководце, который решил пойти на военную хитрость при сражении евреев с мидийцами. Правила ведения войны в те времена предполагали, что на сотню солдат приходился один человек с светильником и один трубач. Гедеон отобрал триста солдат, которым раздали светильники и кувшины, с помощью которых они скрывали сияние светильников, помимо этого у каждого воина была труба. В сумерках малые силы Гедеона окружили лагерь своего врага, и по сигналу солдаты сняли кувшины со светильников и затрубили. В лагере мидийцев началась паника, которая предопределила их поражение, ведь мидийцы, потеряв мужество, бежали и были разгромлены.
Хлопали АГСы, закидывающие десятки ВОГов на позиции заирцев, стучали очередями крупнокалиберные пулеметы, гремели танковые пушки, ревели «машинки» ручных сирен, оглушая своим ревом и без того ошеломленного противника.
Помимо ветхозаветного Гедеона подобной тактикой ошеломления противника пользовались и командиры РККА в годы Великой Отечественной войны. Утром 3 ноября 1943 года, чуть севернее Киева, с Лютежского плацдарма ударили основные силы 1-го Украинского фронта. В атаку пошла 38-я армия Москаленко при поддержке 5-го танкового корпуса, прорвала первую линию обороны фрицев, но под вечер была остановлена. Более того, гитлеровцы перешли в мощную контратаку и наступление на Киев оказалось под угрозой срыва. Сталин негодовал. Тогда Ватутин сделал ставку на танковую армию Рыбалко. Она должна была прорвать оборону врага без поддержки пехоты.
Командарм Рыбалко приготовил для противника сюрприз, а именно –психическую атаку. Поздним вечером 4 ноября 1943 года, в темноте, построившись клином с включенными фарами и под дикий вой сирен, в атаку устремились танки 6-го танкового корпуса. На километр позади также с зажженными фарами и под рев сирен двигался 7-й танкового корпуса. Фашисты были ошеломлены, вой сирен ввергал их в панику. Они дрогнули и побежали. В свою очередь танковые корпуса их преследовали и смели все линии обороны.
Так что ничего нового я не придумал, лишь использовал опыт мудрых и ветхозаветных предков (не уверен, но вроде у меня в роду тоже есть кто-то из евреев).
Лему взяли с ходу, наши танки проскочили её насквозь. Штурмовики, рассыпавшись с пикапов, тут же начали зачищать деревеньку, а «тридцатьчетверки» застыли на южной оконечности поселения, строго на линии государственной границы.
- Бык на связи, - доложил мне связист, переведя с армянского услышанное в радиоэфире донесение. – Милош вышел на границу, готовы идти дальше. Что делать?
- Что делать? – проворчал я себе под нос. – Как думаешь стоит идти на Моанда? – спросил я у Носова, который, как и я находился на КП Южного фронта.
- Не знаю, - пожал плечами Кирилл, - я бы рискнул.
- Передай Быку, чтобы Милош двигался вперед и закрепился в городской черте Моанда, - приказал я радисту. - Второй и третий батальон пусть выдвигаются вперед и поддержат Милоша. Быку перенести свой КП в Лему, там же развернуть артиллерию. Если позволит обстановка артиллерию передвинуть ближе к противнику, для поддержки наших бойцов в городе. Мирное население Моанда вывозить в Кабинду используя наши грузовики и трофейный транспорт. В деревню Виста высадить десант с моря.
Через час танки Т-34 подошли к северным окраинам Моанда. Перед Моанда с нашей стороны был важный стратегический перекресток, одна дорога шла в город, а вторая уходила на восток и по ней можно было добраться до портового города Бома, где была налажена переправа через полноводную Конго. Никто этот перекресток не охранял. Со стороны заирцев – это сущее раззвиздяйство. На этом перекрестке был выставлен усиленный минометами блокпост, а дорога на Бома заминировали, так как по ней заирцы могли перебросить подкрепление к Моанда.
Завязались городские бои, многие заирские солдаты в панике бросая оружие бежали в сторону городского аэродрома, откуда их можно было эвакуировать только самолетами. Но дело в том, что из-за огромной толпы заирских вояк на взлетном поле ни один самолет не мог подняться в воздух.
Удивительно, но на взлетном поле сейчас было заирцев в десять раз больше, чем атакующих Моанда кабиндцев - против десяти тысяч солдат армии Заира работало всего три батальона «Вольных стрелков», и то они не были задействованы целиком.
Когда солнце взошло над городом, сражение закипело с ожесточенной жестокостью, расположенные в районе аэродрома части иностранных наемников принялись расстреливать заирских солдат, чтобы под страхом смерти погнать их снова в бой. Вражеская артиллерия била по городским кварталам разнося в пух и прах кирпичные дома, хороня под руинами не только мирных жителей Моанда, но и своих же солдат. Похоже вражеские командиры подверглись панике и всеми силами пытались выбить нас из города.
Под натиском превосходящих сила «Вольные стрелки» стали понемногу отступать на северные окраины Моанда, попутно наши бойцы гнали к нам в тыл всех гражданских которые попадались на пути, оставлять их в городе было равносильно подписанию смертного приговора. Жители Моанда и так похоже поняли, что спасти свои жизни можно только если уйти из города на север.
По местным меркам Моанда довольно крупный город с населением в пятьдесят тысяч жителей. Здесь есть выход к океану и нефтираспределительный терминал, который и является градообразующим предприятием города. В прибрежных водах работает нефтедобывающая платформа.
Скорее всего заирцам удалось бы выдавить нас из города совсем, но удалось подтянуть артиллерию: обе наши 100мм пушки, захваченные у противника 120мм минометы с реактивными снарядами, две самоходки и Т-55 в китайском исполнении. Дальнобойность этих артсистем позволила работать по аэродрому и провести контрбатарейную стрельбу, подавив вражеские гаубицы.
Лишившись огневой мощи заирцы поубавили свой пыл и откатились назад. Противник понял, что наступающих не так много, а значит они вполне могут отбить город назад. Паника, которая одолела врага в предрассветные часы и помогла нам с наскока зайти в городские кварталы Моанда сошла на нет.
После обеда противник вновь пошел в атаку, теперь он действовал с умом и оглядкой. Враг ударил с двух направлений.
В 10 километрах восточнее Моанда есть населенный пункт Китона, где обитает около трёх тысяч жителей. Со стороны городка Китона, где тоже был аэродром способный принимать только легкомоторную технику выдвинулась колонна в сторону того самого важного стратегического перекрестка.
Южнее Моанда есть малюсенький городок Банана, жители которого промышляли рыбной ловлей, город расположен на берегу устья Конго, где она впадала в Атлантический океан. В Банана заирские военные реквизировали все плавсредства, усадили на них солдат и отправили вдоль побережья на север, чтобы высадиться в рыбацкой деревне Виста и выйти нам в тыл.
В Виста к тому времени уже были кабиндские военные, десантировавшиеся туда двумя часами ранее. О приближение заирской «флотилии» в Висту сообщили по рации и тамошний гарнизон приготовился к отражению высадки десанта.
Несколько дюжин небольших рыболовецких сейнеров, тащивших за собой на буксире лодки, набитые десантниками, защитникам Висты удалось потопить на ближних подступах к берегу. Огонь из шести крупнокалиберных пулеметов ДШКМ, ЗУшек и двух КПВ на станках порубил в мелкое крошево «скорлупки» десантников за несколько сотен метров до берега. Тех заирцев что все-таки выбрались на берег взяли в плен.
Если про десант на Висту мы знали, так как удалось «оседлать» в радиоэфире вражескую частоту, то о вражеском отряде шедшем от Китона никто не предполагал. Вот сейчас бы как раз БПЛА, висящие в воздухе, ой как пригодились.
От молниеносного разгрома и уничтожения блокпост на перекрестке спасло только то, что противник не знал, что «блок» на пересечение дорог чужой. Передовые машины подпустили поближе и ударили по ним из гранатометов РПГ-7, потом сыпанули из двух ПКМов и одного ДШКМа. Вражеская колонна шедшая от Китона состояла из батальона численностью более чем в пятьсот рыл. На грузовиках, идущих в голове колонны перемещалась рота «леопардов» и офицеры батальона, простые заирские солдатики шли позади пехом, растянувшись более чем на километр.
Завязался бой.
Блокпост защищала два отделения «стрелков» общим числом в восемнадцать человек, помимо пулеметов и гранатомётов у них на вооружении были 50мм ротные минометы в количестве четырех штук. Еще час назад этот блок прикрывала два 82мм миномета, но их перекинули к Моанда, потому что требовались все резервы, которые были в наличии.
К началу боя защитники перекрестка успели выкопать себе окопы и стрелковые ячейки, это и помогло им продержаться так долго против превосходящих в тридцать раз сил противника.
Когда подошла подмога, то враг уже разгромил блокпост, но эта победа слишком дорого далась заирцам, чьи офицеры бездумно гнали подчиненный в атаку на пулеметы и автоматы «Вольных стрелков». Последний защитник блокпоста - двадцатилетний рядовой Мазул Кнехиташ подорвал себя гранатой, но в плен не сдался. Атакующие потеряли в общей сложности убитыми и тяжелоранеными двести солдат, то есть треть батальона!
Когда на перепаханный от взрывов перекресток выскочила «тридцатьчетвёрка» с десантом на броне, то заирские солдаты, не сговариваясь побросали оружие на землю и сдались в плен, заирского офицера, который размахивал пистолетом и угрожал всех расстрелять за сдачу в плен, стрельнул в спину кто-то из своих.
В 18.30 в небе над Моанда появились два «Миража». Самолеты пролетели над городом объятым огнем и дымом, не замечая криков по рации от заирцев, которые требовали нанести удар по северным окраинам Моанда, чтобы вбить нас оттуда.
«Миражи» пролетели над Лема, в которой на тот момент располагалась вторая линия нашей обороны и в сторону Моанда двигались колонны с резервом. Вражеские боевые самолеты пронеслись над дорогой которая вела на Кабинду совершенно не замечая подразделения «Вольных стрелков», двигавшихся на юг.
В Кабинде к тому времени уже вовсю ревели сигналы воздушной тревоги, а перепуганные жители прятались по подвалам и наспех вырытым ямам. Оба «Миража» пронеслись над Кабиндой и подлетая к Ландану высадили свой БК, что был подвешен у них под крыльями.
Ракеты накрыли взлетную полосу аэродрома Ландана где располагался палаточный городок в который всю ночь эвакуировали жителей Кабинды. То есть заирские летчики целенаправленно пролетели над несколькими, хорошо заметными с высоты военными целями и нанесли удар по скоплению мирных беженцев, на тентах чьих палаток были намалеваны огромные красные кресты.
От большого числа жертв спасло только то, что как только раздался сигнал воздушной тревоги обитатели палаток сыпанули в близлежащие джунгли. Когда ракеты взрывались, разметая в разные стороны брезент палаток и их содержимое, то число находящихся на взлетном поле людей исчислялось не тысячами, а десятками человек. От этого удара погибло девять человек, двадцать один были ранены.
Стало понятно, что Киншаса и дальше будет наносить удары по гражданским объектам не используя авиацию против армии Кабинды. Это было странно, чудовищно и непонятно!
- Передайте приказ группе «Бабочка», они должны выдвинуться в район базирования заирских боевых самолетов и используя имеющиеся у них в наличие средства поражения, уничтожить или нанести существенный урон заирским «миражам» или их пилотам, - приказал я. – Идеально – это обстрелять самолеты во время заправки, тогда пожар авиационного керосина уничтожит машины.
В момент удара по аэродрому Ландана я находился в Ставке, известие, что вражеские самолеты целенаправленно отработали по палаточному лагерю, ввергло в шок всех присутствующих. Надежда на то, что наши активные наступательные действия в районе Моанда отвлекут на себя внимание заирских военачальников пошли прахом.
Надо было все-таки как-то уничтожить заирские «Миражи». Но как это сделать, когда у нас нет средств ПВО способных сбить вражеские самолёты в небе? Значит их надо уничтожить на земле.
Вот уже месяц, как в Заире работают несколько наших разведывательных групп. Одну такую группу, под кодовым названием «Бабочка» возглавляет Бьянка Унати старший лейтенант кубинской разведки. Моя возлюбленная Бьянка, которая согласилась стать моей женой сразу же после окончания войны с Заиром.
- Может группу «Бонго» нацелить на «Миражи»? – предложил Паспарту, когда переварил услышанное.
- Нет, - сухо ответил я. – В «Бонго» нет снайперов должной квалификации, а в «Бабочке» есть специалист с американской винтовкой пятидесятого калибра способный поразить цель на дистанции в полтора километра.
- Этот специалист – Бьянка, - заметил Паспарту.
- Млять! А то я не знаю! – бешенным носорогом взревел я и с силой вмазал кулаком по столу, совершенно не заметив, что там стоит стеклянная пепельница. – Я отдал приказ! Выполнять!!!
- Но там Бьянка, - настаивал на своем Паспарту. – Она может погибнуть в ходе выполнения столь опасного задания.
- А тут каждый день гибнут мирные люди, в том числе и дети от этих чертовых «Миражей».
- Командант у вас кровь, - осторожно заметил Векеса. – Надо бы перевязать.
Я удивленно посмотрел на свою правую руку, пальцы и ладонь были в крови, осколки разбитой ударом кулака пепельницы сильно разодрали кожу.
- Сам справлюсь, - рявкнул я, выходя из подвала. – Выполнять приказ!!! – еще раз прорычал я на прощание.
Как поднялся наверх не помню, горло перехватило спазмом, слезы и какой-то дикий, звериный рык рвали мою душу. Выскочил из подвала и отошел в сторонку, подальше от посторонних глаз, не хватало еще чтобы кто-то из подчиненных видел меня в таком состоянии. Командир должен быть всегда уверен в себе, спокоен и бодр, иначе его подчиненные начинают межеваться и нервничать, а так недалеко и до паники.
- Что случилось Белый Воин? – раздался тихий голос из кустов.
- Ёпта, - испуганно отшатнулся я, - шаман, зараза, напугал, а ты за каким чертом тут делаешь?
Из кустов выбрался шаман племени баконгов над которыми я взял шефство пару лет назад, именно из мужчин этого племени была сформированная первая рота «Вольных стрелков» в свое время.
- Духи подсказали мне, что я тебе нужен, - уклончиво ответил шаман, - поэтому я и здесь.
- А как ты прошел через охрану здания? – нахмурился я. – Вообще-то это секретный, охраняемый объект и посторонних здесь не должно быть.
Я сидел на скамейке во внутреннем дворике особняка, в подвале которого расположилась Ставка. Посторонних, особенно таких, как шаман баконгов здесь в принципе не должно было быть.
- П-ффф, - презрительно скривился шаман, - городские, что с вас взять? Тоже мне охрана. У тебя рука в крови. Что произошло?
- Разное, - скривился я, - женщину свою любимую только что на опасное задание отправил с которого она может не вернутся живой.
- Зачем тогда отправил, раз женщина любимая, а задание опасное. И как вы вообще городские додумались чтобы бабы воевали? – всплеснул руками шаман.
- Хрен его знает, - обтекаемо ответил я, не желая вдаваться в подробности.
- Помогу я тебе, - с серьезной миной заявил шаман, - но как женщина твоя к тебе вернется, ты больше её на войну не пускать, хоть она и сама не пойдет.
- Почему не пойдет?
- Как вернётся, так сам все поймешь, тайна у неё есть от тебя.
- Брешешь, нет у неё от меня никаких тайн.
- У бабы, и тайн нет от мужика? – презрительно скривился шаман. – Дурак ты Белый Воин. Руку давай!
Шаман ухватил меня за окровавленную кисть, смачно плюнул на неё, потом каким-то пожухлым листом какого-то большого растения, вытащенным из-за пазухи, обтер кровь и упрятал окровавленный лопух обратно.
- Всё сделаю как надо, за свою женщину не переживай вернется к тебе живой и здоровой.
- Хотелось бы, - хмыкнул я, - если всё так и будет, я твой должник до конца жизни.
- Никогда не произноси такие клятвы вслух, - тут же погрозил мне пальцем шаман, - как баба твоя к тебе вернётся, подаришь мне видеомагнитофон и телевизор. Считай будем в расчете.
- Договорились, - кивнул я.
Шаман кивнул на прощание и совершенно спокойно пошел на выход из дворика, я видел, как он прошел мимо охраны на пропускном пункте въездных ворот, солдатики даже ухом не повели, что мимо них только что прошел странного вида мужик с маской бабуина на затылке.
В Африке все по-другому, тут белым мзунгу бывает очень тяжело понять местных, вот я, к примеру, только на третий год своего пребывания на Чёрном континенте смог кое-как свыкнуться с местными реалиями и махнуть рукой на те события природу которых не мог объяснить разумными и логическими доводами.
Странный разговор с шаманом племени баконгов немного успокоил меня. Война, есть война. Можно ли уберечь любимого человека от опасности? Конечно, можно и не просто можно, а нужно! Надо ли беречь солдата от опасности, когда он уходит на войну? Скорее всего тоже надо, но главное назначение и суть солдата на войне – это защита мирных граждан, стариков детей, женщин, оставшихся в тылу. Сейчас, Бьянка Унати в первую очередь офицер разведки, а уже потом моя любимая женщина. А это значит, что если никто другой не может уничтожить эти чертовы «Миражи», то значит это придётся сделать ей и её группе.
К вечеру «Миражи» вернулись к Ландану, но на этот раз сбросили бомбы на джунгли вокруг взлетного поля. Это означало, что среди беженцев есть наводчики и заирские координаторы. Жертв этого авиаудара было намного больше, чем предыдущего. Сорок два погибших и пятьдесят пять раненых.
Население Кабинды после этого налета перенаправляли в Республику Конго, где палаточный лагерь рос с каждым часом, туда же отвозили и жителей Моанда, которых эвакуировали из полыхающего в огне войны города.
Уличные бои в Моанде продолжались до самой ночи и не стихали даже с наступлением темноты. В бой были введены последние резервы «Вольных стрелков» - четвёртый батальон «Быков», в котором командиром всегда был Буру Депай. Вопреки моему приказу Бык все-таки покинул КП в приграничной деревеньке и вместе со своим батальоном растворился в городских кварталах Моанда.
В резерве Ставки остались лишь подразделения состоящие исключительно из новобранцев, которых отправлять бой без предварительной «обкатки» было рискованно.
Сейчас всё было поставлено на кон, если заирские войска в Моанда выдержат наш напор и не побегут, а мы потерям всех бойцов в городских кварталах, то защищать Кабинду будет некому. Эта ночь была решающей не только в битве за город, но и во всей войне целиком.
