Оглавление
Сквозь закрытые жалюзи шум городского транспорта почти не проникал. Создавая иллюзию острова, темнота в комнате помогала сосредоточиться на процессе и абстрагироваться от всего, что творилось за стенами. На фоне приятной тишины немного раздражало слабое гудение кондиционера под потолком, но скоро и оно перестало мешать. Александре показалось, что все здание вымерло. Укрывшись пледом, она лежала на диване и слушала глубокий и бесстрастный голос Дениса.
«Вам хорошо и уютно. Вам хочется спать. Вас все сильнее клонит в сон. Внимательно слушайте мой голос, только мой голос. На вас наваливается тяжесть, ваше тело становится очень тяжелым. Ваши ступни становятся тяжелыми. Ваши ноги становятся тяжелыми, ваши руки становятся тяжелыми, ваши кисти становятся тяжелыми… Приятное тепло разливается по всему вашему телу. Вы думаете о сне. Приятное тепло укутывает вас, как при засыпании. Ваши веки становятся тяжелыми. Вас клонит в сон. Ваши веки все тяжелее, тяжелее, тяжелее. Думайте о сне, только о сне, о сне, о спокойном, сне . . .»
Монотонная интонация расслабляла, убаюкивала и заворачивала в теплый кокон, как спеленатого в колыбели ребенка. Пассивные мысли текли медленно и лениво. «Надо же, - подумала девушка, – и на меня тоже действует». Пытаясь вспомнить, когда в последний раз она была в такой зависимости от кого-либо, Саша слегка напряглась, но в голову ничего не пришло. «Красивый голос и красивый мужчина. Наверное, мог бы воспользоваться моей беспомощностью. Если бы захотел». Но спохватившись, тут же отринула непристойную мысль. Желание находить рациональное объяснение своим спонтанным импульсам никуда не исчезло даже под гипнозом. Александра поразмыслила и решила, что, видимо, это ее внутреннее Я искало повод для сопротивления. Естественный для любой женщины бессознательный страх физической и психологической травмы заставлял ее ощущать себя уязвимой и беззащитной. Нежелание оказаться биороботом или безвольной куклой в руках маньяка было безотчетным. Александра сделала усилие и подавила бунт.
«Ваши веки перестают дрожать. Ваши глаза слипаются. Вы больше не можете их открыть. Вы не сможете их открыть, пока я вам не разрешу это сделать».
Убрав критичность и подчинившись чужой воле, Александра больше не вникала в смысл слов. Превратившись в фон, они перестали иметь значение – дальше процесс пошел автономно. Следуя за повелительной интонацией, ее ноги и руки стали восковыми, потом одеревенели, и полудрема плавно перетекла в неподвижность.
«Вам очень хочется спать. Ваши веки тяжелеют, ваше дыхание замедляется и становится равномерным. Вы дышите глубоко, вдыхаете и выдыхаете …»
Затылок стал странно тяжелым, и Саше показалось, что ее опрокинутое тело парит в невесомости. Было немного страшно – чувство напоминало падение в воздушную яму, только очень медленное.
«Над вами ясное голубое небо. Тихий день. Над головой теплое приятное солнце. Вы видите, как плывет по небу легкое белое облако. Вам хорошо. Вокруг тишина и покой, тишина и покой. Покой. Вашей душе здесь легко и спокойно. Ваши легкие вдыхают аромат хвои. Ваши глаза видят воды озера. Расслабьтесь и спите, спите, спите, спите спокойно и глубоко. Спите ...»
Но вместо зеркальной глади лесного озера перед внутренним взором из глубины почему-то возникла дверь. Самая обыкновенная – деревянная, со старомодной ручкой. Видение немного озадачило – Денис ничего про дверь не говорил. Наоборот, его голос настойчиво вел ее в безмолвие, описывая величие и красоту северной природы. Но величественный ландшафт упорно не хотел воображаться в ее голове. Вместо него, как вкопанная, стояла эта проклятая дверь. И сколько бы Александра ни пыталась избавиться от назойливой картинки, ничего не получалось. Непредвиденная ситуация вызвала недоумение, а следом замешательство – все идет не по плану, который они с психологом подробно составили еще до сеанса. Предполагалось сначала пройтись по ее реальным, но вытесненным детским воспоминаниям, и уже затем проникнуть в добиографическое прошлое. А если все пойдет хорошо и останется время, попытаться заглянуть и в ее недалекое будущее.
Немного подумав, Александра решила: раз она не понимает смысла происходящего, то остается все принять как данность. Но в ту же секунду на нее сошло: это не просто абы какая дверь, а потаенная – та, что «до и после». Озарение, инсайд, прорыв подсознания – как хотите, так и называйте! Но если сейчас она не струсит и откроет ее, то все изменится, и обратно она уже никогда не вернется прежней. Волей Неба ей давали шанс, который мало кому выпадает – открыть тайну «зачем ты есть, и зачем ты здесь». Большинство людей проживают жизнь, даже не заподозрив о существовании секретной лазейки туда, где лежат ответы на самые важные вопросы. Она стояла на пороге лабиринта, внутри которого была спрятана истина. Проходя этот лабиринт, она неминуемо выберет варианты, в конце которых ее ждет тупик и глухая стена. А после, пережив разочарование, ей придется идти назад к исходным узлам, развилкам и перекресткам. Такова плата за истину. От осознания распахнувшейся перспективы перехватило дух.
Видимо решив, что сеанс гипноза продвинулся уже достаточно, и пора протестировать состояние девушки, Денис дал команду: «Вы позволяете себе пройти еще глубже! Если внутренний свидетель готов впустить в прошлое, я прошу вас пошевелить указательным пальцем».
Александра с удивлением почувствовала, как ее неподвижный палец дернулся, словно под напряжением, а затем несколько раз приподнялся и опустился. Она могла поклясться, что это он сделал самостоятельно! Все произошло помимо ее воли.
«Внимательно слушайте меня! Я буду говорить вам о событиях, которые уже произошли с вами. Вы будете слушать и вспоминать их. Вы будете возвращаться назад во время, которое уже прошло. Начнем со вчерашнего утра. Вспомните, что вы делали вчера днем».
Но вспоминать не хотелось – день как день – такой же, как тысячи прочих. Зачем ей туда возвращаться, если ее непреодолимо тянет за этот загадочный порог, а не в хорошо известное вчерашнее. Денис продолжал говорить, но голос звучал, как из подвала. Она мысленно подошла к виртуальной двери и потянула ручку на себя …
После темноты ударивший в лицо свет ослепил на короткое мгновение. Пару вдохов, и от смешения морского озона с горным воздухом и терпкими ароматами степных трав в горле защекотало. Александра стояла посреди террасы, выходившей из ее покоев, и пыталась осознать реальность перемещения. Раздвоенность исчезла, и проявленный мир она увидела сквозь глаза своей новой субличности. Ноги, руки … до мурашек по коже было удивительно обнаружить себя в другом теле! Все странно и необычно.
Подойдя к самому краю каменного выступа, Александра осторожно дотронулась до ограждения – тактильные ощущения от прикосновения к гладкому песчанику воспринимались мозгом, как подлинные. Даже дуновение ветра ощущалось на лице. Перегнувшись через перила, она с опаской посмотрела вниз и замерла в восторге. Синяя гладь с тончайшими переходами от самого светлого до глубоких теней в туманной дымке выглядела застывшей подобно расплавленному стеклу или льду. Утренние лучи, переламываясь в невесомых облаках, резвились невообразимыми красками, словно на палитре Сезанна. Имея склонность к живописи, Александра всегда была неравнодушна к красивым пейзажам – когда сама природа создает в воздушной перспективе виртуозную композицию из света, скал, воды и деревьев. Усиливая впечатление от глубины морского простора, переливающаяся зеркальными бликами солнечная дорожка протянулась до самого горизонта.
Внизу у подножия отвесного склона, вершину которого венчал царский дворец, под пение петухов и крики разносчиков свежеиспеченного хлеба, пробуждался старый город. То тут, то там струйки белого дыма поднимались над крышами. Пока утренний бриз не давал атмосфере сильно нагреться, хозяйки во дворах растапливали свои очаги. Надо было спешить с приготовлением пищи. В полдень, когда расплавленный воздух станет утомительно вязким, жизнь заползет в ленивую тень и замрет.
Узкие улочки между домов с плоскими крышами, подобно ручейкам, собирались в несколько широких проток и стекались вниз к причалам, у стен которых стояло с десяток купеческих одномачтовых кораблей и пара боевых унирем со спущенными парусами. Еще чуть-чуть и гавань заживет повседневной жизнью – рабы начнут грузить на борт тяжелые тюки, бочки и амфоры с зерном, местные рыбаки выйдут на лов в утлых суденышках, а пронырливые торговцы, преумножая богатство, откроют лавки и займутся своим не самым благородным промыслом.
Александра встала на цыпочки, подняла вверх руки и потянулась всем телом. Как будто текущим из родника воздухом хотелось напиться и умыться. Другая энергия, другая атмосфера и другое пространство. Ощущение того, что она дома, было ирреальным, но абсолютным. Две жизни, которые она до сих пор проживала параллельно, наконец, слились в одну. Бесконечное узнавание знакомого – дежавю длинною в вечность. Прорезавшееся сквозь века воспоминание. Ни испуга, ни смятения – предваряя предначертанное, она знала, что скажет в следующую секунду.
- Наверное, море сегодня теплое. Хочу искупаться! Сходить, что ли …
- Лучше не надо, моя госпожа. Царица … Ваша мать с утра не в духе.
Услышав знакомый голос, Александра оглянулась. Одетая в хитон из грубого полотна с кожаным ошейником на горле, смиренно потупив взгляд, у нее за спиной стояла Таня.
- Ты кто?
Девушка удивленно подняла глаза, но спохватившись, тут же их опустила.
- Я ваша рабыня, моя госпожа.
- Да?! И как тебя зовут, моя рабыня?
- Татиани. Это имя мне дали вы сами.
Александре стало неловко.
- С сегодняшнего дня ты будешь зваться Таней. Так короче.
- Как прикажите, моя госпожа. Принести вам воду умыться?
- Да. И еще чего-нибудь поесть.
Таня поклонилась и бесшумно исчезла за плотной циновкой, закрывающей дверной проем. Александра села на треножник и продолжила любоваться открывающимся с высоты видом побережья. Минут через десять служанка вернулась с едой в широкой ивовой корзине, а следом, осторожно переставляя ноги, с кувшином и медным тазом вошла коротко и неаккуратно обстриженная Оля. В каждом ее движении чувствовалась боль и напряжение, а в выражении лица читалась надменность. Она поставила туалетные принадлежности на низкий столик и, не произнеся ни слова, тут же удалилась.
- Что это она так медленно ходит? И вид такой недовольный, – с усмешкой поинтересовалась Александра.
- Так ее же вчера наказали, моя госпожа, вот сегодня и ползает еле-еле.
- Интересно, за какие прегрешения?
Раскладывая еду по двум терракотовым тарелкам, Таня поджала губы, и, не скрывая превосходства, ответила:
- Северные рабыни такие непокорные! А Хельга так еще и дерзкая. Дождется! Когда-нибудь ваша доброта и терпение иссякнут, и ей вместе с волосами еще и уши отрежут.
Александра хотела спросить, кто приказал высечь Олю, но испугавшись услышать, что это ее распоряжение, запнулась на полуслове. После умывания она села за низкий столик, на который Таня выложила завтрак, и начала есть. Еда была незамысловатая – большой ломоть пшеничного хлеба, такой же немаленький кусок козьего сыра и глубокая чашка пахучего меда. Вместо чая или кофе кубок простой родниковой воды. Правда, очень вкусной. Видимо, непритязательность в еде в царском доме считалась добродетелью – главное, чтобы ее было много.
- А с чего это моя мать с утра не в настроении? День, вроде бы, такой хороший.
Взвешивая каждое слово, Таня ответила не быстро:
- Когда, порождая черных духов, властвует темнота, человек и природа должны спать и набираться сил. Но если в служении Екатии ты проведешь на перекрестке дорог целую ночь, то уже неважно, насколько хорош день.
Служанка Александры явно была опытной и обучена дворцовому этикету, где любое произнесенное слово может истолковываться двояко в зависимости от контекста. Бесхитростность и простодушие – самоутешение охлоса. Для высшего сословия – неприемлемая глупость.
- Неужели?! Хочешь сказать, что моя мать всю ночь занималась колдовством?
Таня чуть не уронила тарелку с остатками еды, которую аккуратно складывала обратно в корзину.
- Я ничего об этом не знаю, моя госпожа! – пряча глаза, испуганно ответила девушка. Видно было, что такая прямолинейность для нее в диковинку.
- Конечно, ничего, но достаточно, чтобы меня заинтриговать.
- Моя госпожа желает еще что-нибудь?
- Пока нет.
Но, перетаптываясь с корзиной в руках, Таня не уходила.
- Судя по виноватому виду, ты хочешь меня о чем-то попросить?
- Да, моя госпожа.
- Не майся, говори!
- Сегодня рано утром ко мне прибегал племянник. Моя мать больна и голодна. Можно мне, как в прошлый раз, отнести ей еду, которая сейчас осталась? Вы так добры ко мне всегда.
- А где живет твоя мать?
- Вон там, - Таня махнула рукой на левую сторону бухты. – Тот последний дом, что почти у самого берега. Хозяин моей матери богат, но скуп. Его рабы и слуги плохо едят. А ей сейчас надо много сил.
Александра на секунду задумалась, потом склонила голову на бок, и испытывающе посмотрела на Таню:
- Моя мать после бессонной ночи сейчас ляжет спать? Как думаешь?
- Думаю, да. Раньше так всегда было.
- Сколько нужно времени, чтобы сходить к твоей, отдать еду и, не спеша, вернуться обратно?
- Думаю, трех делений на солнечном круге хватит с запасом.
- Тогда забирай остатки, и можешь прихватить с кухни еще столько же, но за это ты возьмешь меня с собой. Я хочу выйти в город. А еще искупаться в море.
В воздухе повисла тишина.
- Если стража увидит, как мы вдвоем покидаем дворец, то сразу доложат царице. Меня забьют розгами, - Таня едва сдерживала слезы.
- Уж не хочешь ли ты мне сказать, что ушлая прислуга не знает способа выйти и вынести что-либо из дворца незаметно? Или считаешь свою хозяйку совсем дурой?
Таня испуганно мотнула головой.
- Тогда, делай, как я тебе велю! Все будет хорошо. Не бойся! Беды и неприятности я носом за версту чую. Как только мать уснет, приходи за мной. Вместе прогуляемся.
Явно давя на жалость, Татьяна смахнула слезу, и, склонив голову, покорно вышла из комнаты.
С интересом вживаясь в новое пространство, Александра, пока ждала служанку, даже не заметила, как быстро пролетело время. Солнце достигло зенита, жара стала непереносимой, и царский дворец погрузился в дремоту. Кляня духоту, многочисленная челядь в поиске прохлады попряталась по закуткам, а более расторопные нашли спасение в темных подвалах – там, где в огромных с человеческий рост пифосах хранили мед, вино, масло и прочие съестные припасы.
Хорошо защищенная на вершине горы цитадель с собственными зерновыми ямами и колодцем, к которому можно было спускаться по подземной наклонной галерее, была полностью автономна. Внушая покорность охлосу, величественный фасад дворцового комплекса надменно взирал на лежащий у его подножия город. Окаймляющая крепостная стена, шириной примерно четыре метра, служила как для обороны, так и для укрепления основания земляных террас, где расположились храмы с жертвенниками и изваяниями наиболее здесь почитаемых богов и героев.
Несомненно, это была настоящая твердыня, обороноспособности которой придавалось большое значение. Сразу за крепостным валом к пологому склону горы лепились зажиточные усадьбы с личными водостоками и емкостями для сбора дождевой воды. Окраинам города, застроенным жалкими лачугами бедноты и невзрачными домами ремесленников, охрана не предполагалась – их судьбы были отданы на прихоть богов. Как решат, так и будет.
С колоннады дворцового портика открывался прекрасный вид – с севера, насколько хватало взгляда, раскинулась всхолмленная ковыльная степь с разбросанными по ней курганами. Кутаясь в голубоватую дымку, на западе виднелись неясные очертания гор, а южная сторона выходила на изрезанную гавань с агорой.
Именно наличие этой удобной бухты обеспечивало городу быстрый рост, преумножало богатство и превращая его в важный торговый узел на севере Скифского моря. Там, на берегу, в утренние и послеобеденные часы кипела погрузка и разгрузка, ремонтировались старые и строились новые суда, а на рыночной площади, всегда наполненной народом, бойко и шумно торговали местным вином или соленой рыбой. Но главным источником благосостояния здешних жителей был хлеб, обильные урожаи которого обеспечивались плодородными землями вокруг города. Именно оттуда в бездонные царские закрома текли деньги, не забывая про пожертвования богам и подачки бедноте.
Как только утренняя суета стихла, Александра прогулялась по анфиладам дворца. Жизнь в древности пока еще не знала той разнузданной роскоши, которая придет сюда позже с завоевательными походами на восток. Этические принципы предков здесь еще чтились и требовали от царей личной доблести, а пресыщенная изнеженность презрения – того, что когда-то помогло выходцам с далекого севера выжить и завоевать это благословенное место. В отличие от женской половины, интерьеры мужской части царского дома смотрелись аскетично. Разве что тронный зал, где пол был устлан большими гладкими плитами из песчаника, а отштукатуренные стены расписаны яркими фресками из жизни богов, выглядел пафосно. От него в обе стороны расходились десятки других помещений, соединенных между собой многочисленными проходами и лестницами. Покои внутреннего двора, связывались друг с другом деревянными галереями. Судя по размеру и количеству комнат, немалочисленная венценосная семья жила в относительном комфорте – с личными каменными ванными, и примитивной канализацией.
Решив, что пора осмотреть город и окрестности, завернутая в длинное покрывало поверх хитона, Александра по настоянию Тани набросила край накидки на глаза, а нижнюю часть лица спрятала под легким шарфиком калиптой. Благородным женщинам обычай предписывал как можно реже покидать дом, но если все же приходилось, то только в сопровождении и тщательно укрывшись от неприличного для аристократки загара и докучливых мужских взглядов. Наряд для Александры, дабы не привлекать внимания и не отличаться от обычной горожанки, выбрали самый скромный. Собрав стриженные, как положено рабыне, волосы в короткий пучок и, надев широкополую соломенную шляпу, из-под которой трудно было разглядеть лицо, Таня взяла корзину с едой и пошла впереди. Александра, стараясь не шуметь, следом. Тихо минуя покои, где властвовал послеобеденный сон, служанка спустилась по темной боковой лестнице и через хозяйственные пристройки вывела царскую дочь на задний двор.
Или им повезло, или время действительно было выбрано удачно, но в обнесенном стеной дворе никого не оказалось. Дремавшие в тени кустов возле прохода две огромные сторожевые собаки лениво подняли головы, мутными глазами посмотрели на знакомых женщин, но агрессии не выказали. Судя по их частому дыханию и вывалившимся из черных пастей языкам, по которым ручьем стекала слюна, несчастные животные мечтали об одном – чтобы их оставили в покое. Таня достала из корзины и бросила в их сторону заранее приготовленный кусок хлеба. Но утомленные жарой псы даже не шелохнулись, сипло рыкнули – больше для порядка – сглотнули слюну и положили головы на лапы обратно. Увидев, что опасности нет, служанка уверенно прошла мимо собак к стене и протянула руку, чтобы открыть тяжелую низкую дверь …
«Саша, ответьте! Вы меня слышите?! – тревожный голос прозвучал где-то над головой. – Вы слышите меня?! Если слышите, пошевелите пальцем!»
Александра, пытаясь понять, откуда идет звук, удивленно огляделась. Но сверху на нее смотрело только ярко-синее безоблачное небо. Но в тот же миг изображение массивной крепостной стены, выложенной из крупных, тщательно подогнанных друг к другу камней, начало расплываться …
И еще через пару мгновений исчезло окончательно. Вернувшаяся в свое тело Александра пошевелила пальцем.
«Сейчас я начну вас будить, – в интонации психотерапевта послышалась сдержанные нотки облегчения. – Выход из гипнотического транса будет происходить медленно и постепенно. Я буду считать от десяти до одного, и по ходу моего счета вы станете потихоньку просыпаться. На цифре «один» вы откроете глаза и выйдете из своего приятного сна. Когда вы окончательно проснетесь, то будете испытывать только хорошие ощущения. Вы почувствуете себя отдохнувшей и выспавшейся».
Александра покорно следовала за словами Дениса, но, вопреки его указаниям, возвращение удовольствия не приносило. Уходить из своего видения ей совсем не хотелось. Полежав в таком расслабленном состоянии примерно с минуту, Саша не спеша поднялась с подушки и села на диван. Глаза медленно привыкали к полумраку кабинета. Денис по-прежнему сидел в кресле напротив, но в его позе больше не читалась та снисходительная профессиональная скука, как до начала сеанса. Сейчас он был напряжен и как будто чем-то встревожен.
- Как вы себя чувствуете? – вопрос прозвучал без прошлого автоматизма. Его действительно волновало ее состояние. И это пугало.
- Да вроде нормально.
- Хорошо …
Оценив состояние клиентки и найдя ее адекватной, Денис сказал как бы извиняясь:
- К сожалению, все прошло не совсем так, как планировалось.
- Я что-то не то сделала?
- Даже не знаю … - немного помедлив, - Вы что-либо знаете о стадиях гипноза?
Было заметно, что мужчина тщательно взвешивает слова. Александре даже захотелось его немного успокоить и подбодрить.
- Если честно, нет.
- Теоретически существуют шесть стадий погружения. Первые две легкие, при отсутствии активного и мотивированного сопротивления легко достижимы для большинства пациентов. Третья и четвертая стадии сопровождаются глубокой каталепсией. До пятой – с амнезией после пробуждения доходит едва ли один из десяти.
- Это не про меня, - засмеялась Саша, - я прекрасно помню все, что со мной произошло.
- Вы почему-то до странности легко и быстро оказались в самой глубокой и относительно редкой стадии – сомнамбулической. В какой-то момент я даже потерял над вами контроль – вы перестали реагировать на мои слова и подчиняться моим командам.
Услышав это, Александра подняла глаза и посмотрела на циферблат настенных часов.
- Черт!!! - она была потрясена.
- Я вас понимаю. В стадии галлюцинации, с ее обманом чувств, время воспринимается иначе.
- Хотите сказать, что я все-таки немного «того»? Слегка ненормальная?
- Нет. Скорее, необычная. В позапрошлом веке на начальном этапе изучения гипноза сомнамбулизм психиатры относили к неврозу или истерии, вызванными органическими поражениями мозга. Но современные исследования показали, что это не так. Причина сомнамбулизма науке пока неизвестна, но ученые предполагают наследственную предрасположенность.
- У термина «галлюцинация» отрицательная коннотация. Она мне категорически не нравится! И я никак не могу назвать только что пережитые видения галлюцинациями. Для меня это была реальность. Первый раз за все время не спонтанная, а управляемая – полученная с помощью определенной технологии. Вопрос единственный: как ее освоить, обрести самостоятельность и больше не прибегать к посторонней помощи. Поэтому я не считаю сегодняшний сеанс неудачным.
Денис молчал. С одной стороны, для него как для заботящегося о своей репутации специалиста есть ограничения в виде протоколов с четко прописанной структурой работы с клиентом, которые вроде бы нельзя нарушать. Но с другой – любой нетипичной случай вызывает желание выскользнуть за рамки предписаний и уйти гораздо дальше в своих исследованиях за этические рамки.
- Возможно, существуют другие специалисты, которые смогут вам помочь. Я же могу вам предложить пройти сеанс еще раз. Через какое-то время. Возможно, получится несколько по-другому. Если вы, конечно, пожелаете.
- Я подумаю …