Веселье было в самом разгаре. Несдержанный смех и громкие голоса раздавались со всех ярусов Олимпа – нетрезвые гости чувствовали себя уже предельно раскованно и не церемонились в общении. Облокотившись на пышные подушки, они возлежали на ложах около переносных столиков трапезд и перекидывались друг с другом двусмысленными шуточками. По количеству золота и резьбы в отделке мебели, по богатству и сложности рисунка на драгоценных сосудах и покрывалах можно было легко определить место на иерархической ступени того или иного участника симпозиума. Столь подчеркнутое неравенство удивило. Фактически все присутствующие здесь через открытый инцест являлись родственниками с крайне запутанными генологическими связями и очень сложными взаимоотношениями. Но приближенность или отдаленность от венца пирамиды точно указывали на их положение и статус. «Все, как у людей», - подумала Александра. Но тут же усомнилась – скорее, наоборот – люди подражают царящим здесь нравам. «Что наверху, то и внизу» - вспомнилась ей чья-то цитата.

- Вы только посмотрите на него! Как вырядился! Наверное, собрался кого-то покорять своим видом, - прокричала красноречивая Каллиопа сквозь шум музыки и показала пальцем наверх.

Все девять сестер разом обернулись и, громко смеясь, посмотрели на Александру. Она тоже подняла глаза и увидела в пантеоне высших олимпийцев, по левую сторону от трона Громовержца, раскинувшегося в вальяжной позе Аполлона. Все представления древних о физическом совершенстве воплотились в его облике. Складки хитона из драгоценной персидской парчи, переливаясь золотом всех оттенков, облегали стройные мускулистые ноги молодого бога. Накинутый на плечо пурпурный плащ струился шелковым водопадом, подчеркивая мраморность его идеальной кожи, а густые кудри стягивал лазуритовый обруч, усиливая цвет синих глаз. Само олицетворение напыщенной, но неизнеженной красоты! Прекрасен и надменен. На Александру даже не взглянул. Слуги и виночерпии сновали туда-сюда, разливая гостям напитки и меняя изысканные кушанья. Густые ароматы цветов, пряных масел и фруктов будили аппетит и обещали впереди приятное расслабление.

- Идем! - Клио потянула девушку за руку.

- Куда?

- К ногам нашего отца, куда еще? Мы здесь в гостях. Тебе указано сегодня быть между нами.

- В гостях? Вы разве живете не на Олимпе?

- Деревенщина! Наш дом Парнас. Чему я, если честно, только рада, - добавляя остроты сюжету, муза истории сквозь зубы бросила ремарку в сторону.

- Отчего? Разве здесь плохо?

Проигнорировав вопрос, Клио надменно пожала плечами. Обсуждать с очередной забавой своего похотливого братца внутрисемейные дела, она не собиралась. Музы относились ко второму поколению детей Громовержца, поэтому занимали следующую почетную ступень в иерархии бессмертных. Еще ниже располагались многочисленные нимфы, сатиры и прочие полубоги – стихийные духи земли, воды, лесов и полей. В самом низу уже царил настоящий зоопарк: шевелящаяся масса разнообразных чудовищ и самых невообразимых химер. Отвратительным созданиям, родившимся в результате чьих-то изуверских экспериментов по скрещиванию и выведению гибридов, возлежать на ложах возбранялось. Копошась и толкаясь, они подбирали прямо с пола то, что им сбрасывали верхние. А ведь люди еще ниже, мысленно ужаснулась Александра. Из памяти вдруг всплыла разделенная надвое пирамида с однодолларовой купюры – внизу усеченная, а над ней другая маленькая, со всевидящим оком – кастовая структура мирового порядка. И в каждой из этих двух своя иерархия – сверху брахманы, внизу – собственные парии и шудры. Людская, как в зеркале, отражала устройство пирамиды божественной.

Сегодня звезды оказались милостивы и встали на сторону Александры. Ей досталась клиния с высоким подлокотником в форме лошадиной головы между ложем подчеркнуто сдержанной Урании и смешливой Талии, с которой она надеялась подружиться. Острая на язычок цветущая Талия на фоне утонченных сестер выглядела немного простовато – была ниже ростом и заметно полнее, но это с лихвой компенсировалось ее искренней улыбчивостью и словоохотливостью. Яства уже принесли и поставили рядом. Прелестный кудрявый мальчик с золотым и серебряным кувшинами подошел к Александре, и та протянула ему свой канфар. Виночерпий поднял золотой сосуд, намереваясь налить, но услышав окрик небесной Урании «Ей из серебряного!», испуганно отдернул руку. Александра удивленно посмотрела на музу астрономии, но та без объяснений отвернулась. Налив гостье вина из другого кувшина, подросток, виновато потупив глаза, удалился.

Почувствовав себя неловко, Александра шепотом обратилась к лежащей рядом Талии:

- Если я стану делать что-нибудь не так, ты мне подскажешь?

- Не переживай, все уже достаточно пьяны, поэтому верхние не обратят внимания, а до нижних нам и дела нет. Пей! Из серебряного тоже неплохо.

Александра сделала глоток. Вкус вина показался ей слишком непривычным, и пить его расхотелось. Но и одного глотка хватило, чтобы снять напряжение и потянуть на разговоры. Расслабившись, Александра спросила веселую соседку:

- Как часто проходят пиры на Олимпе?

- Раз в сорок дней.

- Так редко?! Я думала, что праздники здесь чуть ли не каждый день.

- Какие же это праздники, если они каждый день, - хихикнула Талия.

- Да, пожалуй. А почему именно сорок дней, а не двадцать, например?

- Чаще нельзя. Плоды Гесперид набирают полную силу именно за этот срок.

- А что это такое?

- То, что люди никогда не получат – источник бессмертия и нашей вечной молодости.

- Ты хочешь сказать – боги смертны, если их лишить этих плодов?

Талия странно взглянула на девушку и ничего не ответила. Александра поняла, что не соблюла установленную меру приличия и бестактно нарушила невидимую границу. Люди, не следящие за своим языком, часто попадают в неловкие ситуации. Пришлось прибегнуть к манипуляции.

- Прости меня! Я так глупа на твоем фоне и так мало знаю про здешние порядки. Что можно говорить, а чего нельзя – подсказать некому, - ее голос дрожал, как у провинившегося ребенка.

- Да, ладно … Станешь вечной, тоже погрязнешь в интригах, если не свихнешься от скуки, - снисходительно махнула рукой Талия и закинула себе в рот какую-то сладость. Потом осушив свой канфар и окончательно разомлев, она благодушно улыбнулась Александре в знак прощения.

Неожиданно сверху раздался нетерпеливый гул и визгливые женские возгласы: «Терпсихора! Усладительница! Да-да-да! Пусть она станцует!»

- Сейчас начнется, – лениво отреагировала Талия, - Мне иногда кажется, что нас сюда зовут, как каких-нибудь деревенских плясуний на канате.

Все музы нехотя встали со своих лож и направились наверх по огибающей пирамиду лестнице. Урания тоже поднялась и пошла вслед за сестрами. Девушки остались вдвоем.

- Ты почему не пьешь? – заметив полный бокал, с удивлением спросила Талия.

- Не люблю вино. Хочешь, возьми его себе в знак нашей дружбы. Мне будет очень приятно.

Уговаривать не пришлось. Муза комедии грешила с размахом и вкусом – любила и выпить, и закусить, и почесать язык за спинами сестер.

- Скажи, а почему мне нельзя из золотого сосуда? – низко склонившись к Талии, прошептала Александра.

- Это амброзия – дороже любого золота. Пока ее пьешь, не стареешь. Ее количество строго ограничено. Гиспериды смешивают уже готовые компоненты, состава которых они и сами не ведают. Каждый из посвященных в тайну изготовления эликсира знает только свою часть рецепта, а полный цикл – никто, - таким же заговорщическим тоном тихо ответила сильно захмелевшая Талия.

- А почему? Вдруг случится что-нибудь непредвиденное, и какое-нибудь звено рецепта будет утеряно? Это же опасно!

- Да, опасно! Но еще опасней, если все это окажется только в одних руках. Великий Зевс, сохрани нас!

- Не понимаю, объясни.

- Вся обозримая Ойкумена распределена между бессмертными. И все они считают, что разделена она несправедливо. Каждый претендует на большее. Войны, интриги и соперничество за территории идут постоянно. И если кто-то получит безраздельную власть над остальными, то сможет решать – кому оставаться бессмертным, а кому нет. Лишние едоки здесь не нужны.

- А зачем вам эти территории?

- Да не территории! Глупая! А души! Энергетически это очень выгодно. Плодородная и богатая земля – значит много людей. Много душ – много жертвоприношений. Кому много жертвуют, у того много энергии. Тогда он самый сильный и диктует свою волю остальным.

В голове Александры заклубилось от вопросов, но задать их она не успела. «Талия, что ты там разлеглась! Тебя зовут! Отец желает послушать твои новые непристойные басни. Поднимайся сюда!», - раздалось сверху.

- Ну, началось, - Талия недовольно спустила ноги с клине. Немного посидела, потом нехотя встала и нетвердой походкой отправилась развлекать высокопоставленных родственников. Александра осталась одна. Она не знала, можно ли ей подняться на верхний ярус, чтобы присоединиться к остальным гостям. Судя по чересчур громкому смеху, там было весело – Талия потчевала гостей анекдотами. Но Александру туда никто не звал.

- А я тебя почему-то не знаю, красавица, - рядом раздался низкий и властный баритон.

Александра подняла взгляд. Мужчина в длинной египетской рубахе, опираясь на посох с двумя перекрученными змеями, стоял перед ней. Его выбритая, как яйцо, голова блестела от незнакомого ей пахучего масла, а выступающий вперед подбородок говорил о властном характере и сильной воле. Обведенные черной сурьмой глаза с интересом изучали девушку. Лицо мужчины показалось знакомым. Но вспомнить, откуда, сразу не получалось – слишком экзотический вид сбивал с толку.

- Я здесь впервые.

- И как твое имя, юная чаровница?

- Кассандра. Я дочь царя Трои и новая жрица Дельф. Старая пифия умерла.

- Ясно, ясно… – хитровато прищурившись, нараспев ответил египтянин - А я, Тот – господин жреческих таинств, хранитель древних летописей, могущественный владыка и маг, живущий из поколения в поколение. Но здесь, на Олимпе, меня называют Гермесом Триждывеличайшим, так как я обладаю познанием трех частей вселенской философии.

- Великая честь мне выпала увидеть тебя, Триждывеличайший. Нет для меня более желанной цели, чем познание высшей истины.

Александра покорно склонила голову, всем своим видом показывая трепет и восхищение. Бог Тот молча улыбался. Очень долго. Но каким-то десятым чувством юная пифия понимала, что сейчас ей лучше терпеливо ждать.

- А ты не такая, как все, - наконец задумчиво произнес он, – Но ты меня не обманешь смиренным видом. Странная судьба …

Потом еще немного помолчав, все-таки смилостивился:

- Так что бы ты хотела узнать? Я отвечу только на один твой вопрос. Поразмысли хорошенько, прежде чем его задать.

Александра, выпрямившись и глядя Тоту в глаза, быстро, не раздумывая, спросила:

- Кто такие боги?

Гермес Трисмегист рассмеялся:

- Удивила! Ты и впрямь с луны свалилась. А ведь могла у меня узнать секрет вечной жизни.

- Я его знаю – смерти нет. На свете ничего не умирает, все только видоизменяется.

- Гммм… Ну раз ты посвящена в тайные доктрины, тогда слушай. Люди по причине своего невежества называют богами тех, кто этого не заслуживает. Никто из людей или из демонов, ни в коей мере не может быть благим – это определение подходит только Всевышнему Творцу. Все иные существа – суть тело и душа, и нет в них места для Блага. Вселенная наполнена созданиями, которые за долгое время созревания достигли высоких ступеней. Боги – это те же люди, что и ты, но выбравшие бессмертие в теле, а не в Духе. Многократно увеличившие срок своей жизни с помощью тайных практик получения энергии, они готовы на все ради власти и максимального продления плотских наслаждений. Спасение тела от разрушения – их главная цель. Создав культы своего имени, они принудили темных людей отдавать им свою жизненную энергию. Обретя вечную молодость, боги творят мифы и планируют будущее на многие столетия вперед. Моделируя предстоящие события, они знают судьбу целых народов. А люди потом все это называют предопределением или роком. Через пару поколений они уже и сами не могут разобрать, где реальность, а где хитро вброшенный вымысел. Смертный человек за короткий срок существования не успевает выбраться из трясины невежества, чтобы противодействовать тайнознанию и тайнодействию богов. Он так и остается рабом и покорным исполнителем их высшей воли и почти никогда не осмеливается ослушаться. Чтобы держать рабов под присмотром, боги среди смертных выделяют привилегированную касту, одаривая ее правом повелевать. Как правило, это потомки их многочисленных бастардов. Они внушают элите высокомерие за якобы принадлежность к высшей расе. Что позволительно богам, спесь человеческая неизменно присвоит и себе. Избранные – замкнутая каста правителей и жрецов. К которой принадлежишь и ты.

- И откуда у богова такого знания?

- Ты задала второй вопрос.

- Позволь мне, о великий, догадаться самой. И если я окажусь права, то просто кивни в знак согласия. Видимо, на земле существовала другая высокоразвитая цивилизация с большими магическими достижениями. Но что-то пошло не так, и все живущие разделились на тех, кто сохранил эти знания и на остальных убогих. Я права?

Тот Трисмигист лукаво прищурился и едва заметно кивнул. Но вдруг, что-то увидев за спиной Александры, быстро подхватился и начал живо раскланиваться.

- О! По-моему, мне пора. Кажется, кому-то наш разговор показался чересчур длинным.

Александра повернула голову и, столкнувшись с бездонными зрачками Светоносного, растерялась. Находясь в нескольких шагах позади нее, он едва сдерживал гнев. Маска надменности слетела с красивого лица олимпийца, губы сжались в нитку, а ноздри стали похожи на капюшон разъяренной кобры. Триждырожденный еще раз ухмыльнулся, и поспешил наверх, где Талия уже довела участников симпозиума до гомерического хохота. Аполлон постоял какое-то время, не сводя с Александры яростного взгляда, потом, ничего не сказав, отправился вслед за Тотом. Упрекнуть в чем-либо свою жрицу он счел ниже божественного достоинства. Александра сначала ощутила испуг, а потом унижение. Молчаливая сцена была предельно красноречивой – она вещь, а он ее хозяин, и не дочери смертного царя решать, что для нее допустимо, а что нет.

«Прав был старик: что наверху, то и внизу! Сплошной бардак!» подумала она и со злостью больно стиснула кулаки. «Надо вернуться и закончить тот разговор с дедом».

Через несколько минут вернулась опьяненная овациями еще более нетрезвая Талия и улеглась на своем клине. Жестом она указала слугам, что пора обновить яства и наполнить ее бокал.

- Чем занималась, пока я отсутствовала? Не скучала?

- Нет, не скучала. Тот Трисмегист долго разговаривал со мной. Я много чего узнала.

- Колдун? То-то смотрю, мой Лучезарный братец вдруг взвился, как ужаленный, и куда-то убежал. Будь осторожней, не провоцируй его! Боги Олимпа жестоки, ревнивы, заносчивы, коварны, злопамятны и мстительны. Не верь их словам. Обещания, данные смертным, не имеют для них никакой силы, а про посулы лучше сразу забыть. Разве что подарки забрать не могут. Поэтому за свою любовь оплату бери загодя. Оказанная наперед платежа услуга уже ничего не стоит.

- Я царская дочь, а не продажная женщина.

- Ай, брось! Свою цену ты узнаешь, если тебе предложат вечную молодость и красоту. А пока не предложили, можешь сколько угодно тешить себя иллюзиями. За бессмертие, - Талия с насмешкой обвела вокруг себя рукой, - все они готовы на любую подлость, лишь бы никогда не узнать запах тлена своего дряхлого тела. Вот для этого олимпийцам и нужна человеческая энергия. А чтобы они не изгнали нас из своей жизни, мораль людей не должна превышать нравственность богов. Если небожители могут грешить, то и смертным вроде как позволительно? Глупцы! Незаслуженная, несправедливая и бессмысленная жестокость – вот источник послушания и неизбывного страха перед богами. Игры бессмертных – это смерти людей и их страдания. Справедливости от богов покорный раб не ждет, а благоразумно покупает их благосклонность.

Талия вдруг умолка. Что-то внизу привлекло ее внимание.

- Вон, взгляни, еще один страждущий! Рыскает, где бы поживиться человечиной.

Александра посмотрела в ту сторону, куда кивнула муза комедии. Между возлежащими в нескромных позах нимфами и вдрызг пьяными сатирами суетливо пробирался странного вида мужичек в длинной рубахе из грубого небеленого полотна. Ноги его были босы, всклоченная борода и волосы давно не стрижены, что сильно диссонировало с разодетыми в шелк и парчу красивыми гостями Олимпа.

- Кто это?

- Еврейский бог Яхве. Пройдоха! Наобещал своему народу с «три короба» – землю обетованную с городами, которые те сами не строили, с домами, полными чужого добра, и с виноградниками, не ими посаженными. А завел в пустыню! Народ беден и сейчас живет впроголодь. Скот, хлеб – всего мало. Какие уж тут ему жертвы! Так он что удумал – брать человеческие души в залог в виде обрезанной крайней плоти. Не можешь зарезать телку, отдай кровь младенца! Плодородные земли все заняты, а обещание, данное пастве, надо выполнять – либо войной, либо коварством и обманом. Дурить головы, что бродячий табор голодранцев имеет право брать себе чужое имущество, до бесконечности не получится. Их надо куда-то вести, а то ведь с голоду все перемрут, болтаясь уже столько лет по пустыне. Или, еще хуже, вернутся к старым богам, от которых они так неразумно убежали, поведясь на его посулы. Видимо, с голодухи пришел сюда подкрепиться. Жалкий какой! Смотри-ка, кажется, к нам направляется!

Александра внимательно посмотрела на пробирающегося между лож нижнего яруса Яхве и задумчиво сказала:

- Боюсь, что вы, олимпийцы, недооцениваете его опасность. Вижу, быть ему мировым богом. Когда-нибудь не вам, а ему будут чадить фимиам на жертвенниках ваших капищ.

Талия с недоумением еще раз посмотрела на суетящегося Яхве и громко расхохоталась, запрокинув голову.

- Ты в своем уме? Никому больше такого не рассказывай, глупая жрица Дельф! Иначе оставишь святилище Аполлона без гроша.

- А если я говорю правду? – вспыхнула Александра.

- Правду? Да кому нужна твоя правда? Боги ее презирают, а люди боятся, как огня. И еще ненавидят тех, кто о ней разглагольствует. А потом еще и мстят за свое унижение, когда обман рано или поздно открывается. Нет большей ненависти, чем ненависть к провидцу после крушения иллюзий неудачника. Признать, что ты олух и глупец, непереносимо. Уж лучше пусть все останется как есть, в тайне, чем прослыть посмешищем в глазах соплеменников.

- Ну, зачем ты так про людей? Тысячи паломников идут в Дельфы узнать правду.

- Правду? Ты только попробуй им ее сказать! Получишь столько – костей не соберешь. Потому что правда всегда горькая и безжалостная. Люди цепляются за ложь, даже если она ведет к самоуничтожению. Скажи им, что их царь вор и обманщик – со свету сживут. Особенно им страшно узнать правду о самих себе. Они взывают: «Боги! Мы хотим знать истину!», а на самом деле только и ждут, чтобы им бессовестно врали. Вот поэтому они платят золотом исключительно за приятные уху и маловразумительные прорицания. За плохие тебе и хлебной корки не подадут. Но жизнь так устроена – хорошее случается гораздо реже. Последнее слово всегда за богами. Но люди достойны своих богов, ибо сами их для себя выбирают. Это так удобно не нести за себя ответственность!

- Так было раньше и есть сейчас. Но почему ты думаешь, что останется навсегда?

- Ну, сама посуди: чем этот женоненавистник и оборванец из Синайской пустыни может перекупить поклонение нам могущественным олимпийцам?

- Например, снять с человека чувства вины за выдуманный грех и переложить его на какого-нибудь коварного искусителя.

- И на кого же?

Александра внимательно осмотрела веселящуюся толпу и показала пальцем вниз:

- Да вот хоть бы на этого.

Талия удивленно вытаращила глаза:

- На Пана? Этого милого безобидного дурашку?

- Может и безобидного, зато противного. Рогатый, волосатый, с хвостом и копытами.

Талия, еще раз внимательно посмотрела на сатира, самозабвенно тискающего за зад полуголую озерную наяду, и покачала головой:

- Нет. Как-то не убедительно!

- Ну, тогда предложить новый договор – вы люди накладываете на себя такие-то ограничения, а за это я вам обещаю справедливое воздаяние – муки или блаженство после смерти. В этом случае человек перестанет ощущать себя игрушкой в ваших настроениях и прихотях и отдаст свою энергию, тому, кто напишет для них простой и внятный закон. Это уберет хаос непредсказуемости и упорядочит их жизнь. С помощью такой религии управлять народом очень просто.

- Этот обманщик?! И договор?!

Схватившись за живот, хохочущая Талия повалилась на бок и нечаянно опрокинула низкий столик с едой и напитками. И в этот момент крадущейся походкой к их ложам, почтительно семеня босыми ступнями, приблизился еврейский бог.

- Приветствую вас, прекрасные богини. Вы так задорно смеялись, что захотелось приобщиться и узнать, что привело вас, о, наипрекраснейшая дочь Зевса, в такой неописуемый восторг? – обратился он к Талии предельно церемонно.

Разглядывая потрепанную хламиду Яхве, муза развеселилась еще больше.

- Восторг?! Есть от чего. Оказывается, не только я умею сочинять дурацкие басни! – вытирая выступившие слезы, ответила Талия. - Видишь эту полоумную? Это Кассандра, дочь троянского царя Приама. Только что она сделала пророчество – сказала, что ты, Яхве, свергнешь богов с Олимпа, и все наши жертвенники достанутся тебе одному. Нет, я сейчас умру со смеху!

- Что вы, что вы, наипрекраснейшая из муз, не слушайте глупую девчонку, вы не можете умереть. Амброзия сделала вас вечно юной. Ой, канфар уронили! Разрешите поднять?

Яхве проворно согнулся и, шмыгнув под ложе Талии, вытащил закатившуюся чашу. Заглянув в нее, обрадовался – на дне еще что-то оставалось. Он опрокинул содержимое канфара себе на руку и слегка потряс. Остатки амброзии вытекли наружу. Яхве с наслаждением припал губами к ладони и с шумом втянул лужицу божественного нектара в рот. Лицо его выражало предельное благоговение. Келейным голоском он обратился к Александре:

- Наидобрейшая дочь великого царя, вы слишком ко мне великодушны. Мне не довелось видеть славного города Троя. Богат ли он? Плодородна ли земля вокруг? Много ли ее? Есть ли пастбища для скота? Сильна ли армия у вашего отца?

- А ты с какой целью интересуешься? Уж не раздоры ли собрался сеять? – язвительно спросила муза. – Илион с его удобными гаванями, теплым морем и богатыми землями – вотчина Аполлона. Это место уже занято.

- Что вы, что вы! Ни на что не претендую. Просто так – досужее любопытство. Если любимый сын Громовержца будет не против, то я бы, конечно, хотел посетить этот благословенный край и убедиться, что он так же прекрасен, как вы его описали.

Александра, пожала плечами.

- Добрым гостям всегда и везде рады.