Борис Громов «Беззаконные края»

И снова у меня «круиз по воде». Речная часть обратного пути прошла, по сравнению с дорогой в Ярославль, спокойно, можно даже сказать — скучно. Негромкие шлепки мелкой речной волны по бортам, шипение белой пены, расходящиеся из-под носа баржи буруны. Теплый, уже почти летний ветерок в лицо. Красотища… Разве что выхлопом соляры на палубе воняло гораздо сильнее, а дизель судовой рычал громче и натужнее. Механик тут — явно не Семёныч. Но дареному танку в дуло, как известно, не заглядывают. А плохо идти на барже по реке все равно лучше, чем хорошо топать это же расстояние на своих двоих, вроде, озвучивал я уже эту нехитрую истину.

К тому же, я теперь плыл в почетном и уважаемом качестве пассажира грузовой баржи, носящей гордое имя «Бесшабашная». Ей богу, не вру, так на корме и написано. Раньше название было другим, понятное дело. Но прежнее теперь скрыто под толстым слоем черной краски, а текущее — вот оно, у всех на виду, набито крупными буквами по чуть кривоватому, явно самодельному трафарету. Владелец, он же капитан, похоже, изрядный шутник. Впрочем, каждый сходит с ума по-своему. К нему я, по понятным причинам, за разъяснениями не полез, а вот у старпома названием поинтересовался. Впрочем, получить мало-мальски вразумительный ответ у крепкого чернявого мужика мне так и не удалось. Тот лишь недоуменно литыми плечами повел и глубокомысленно изрек: «Ну и? «Бесшабашная» — да, так все же не «Безбашенная»…» И, явно довольный собой, потопал дальше по своим важным и срочным старпомовским делам.

Статус пассажира сделал путешествие куда более комфортным: никаких тебе дежурств или ночных дозоров. Разве что, при нападении придется с автоматом в руках место у борта занять (и это самое место «по боевому расчету» мне в первые же минуты пребывания на борту продемонстрировали). Но нападение то ли будет, то ли нет, а все остальное время я предоставлен самому себе. Поначалу как-то чудно было, непривычно. Первые пару дней, не буду лукавить, тупо отсыпался, вставая с комковатого, не первой свежести, но хотя бы без насекомых (и то хлеб) матраца только для того, чтобы по графику камбуз навестить и чего-нибудь на зуб кинуть. Ну, еще предельно вдумчивую чистку оружия провел, пока время есть. И когда в Кинешму заходили, у трапа постоял, поглазел.

Похоже, капитан «Бесшабашной» старается названию собственного плавсредства соответствовать. Или просто фрахт денежный подвернулся? Я теперь не охранник, пусть и временный, никто со мной информацией о характере и стоимости перевозимых грузов делиться не спешит. Впрочем, а оно мне вообще надо? Правильно говорят: «Меньше знаешь — крепче спишь». Решили капитан и штурман в Кинешму зайти, значит, дело у них там. И плевать они хотели на разные суеверия. Опять же, заходили-то буквально на пару-тройку часов: какие-то ящики сгрузили, другие, почти такие же, на борт приняли. И пошли себе дальше «вниз по матушке по Волге». Вот мимо устья Меры, кстати, прошли, не снижая хода. Может, не знает капитан о здешних сектантах, а может, с ними только Гольденцвайг дела ведет…

Кстати, сама Кинешма, вернее, та ее часть, что я с баржи разглядеть сумел, мне чем-то уж совсем зловещим не показалась совершенно. Ну, город… Разрушенный, да. И что? Таких сейчас не то, что в Поволжье, по всему миру едва ли не двенадцать на дюжину: вся планета в руинах лежит. Здание речного вокзала и причалы выглядят, конечно, обветшавшими, не чета ярославским, но совсем уж в труху пока не рассыпаются. Опять же, это именно причалы старой постройки, а не новодельная деревянная пристань, как в Никольске. Ремонт основательный не помешал бы, спору нет, но бойкой ярмарки, как в Ярославле, тут не имеется, а значит, нет и лишних средств. Вот и пользуются местные «остатками роскоши былой», своими силами латая их в меру способностей и возможностей. Домики вокруг порта тоже, по большей части, выглядят вполне обжитыми. Словом, ничего инфернального, я таких поселений за последние годы не один десяток видел. Это Ярославль или Киров на общем фоне выделяются сильно, практически мегаполисы, а тут — ничего особенного.

Кстати, к вопросу о Гольденцвайгах, что старшем, что младшем: даже интересно, как там у них дела идут, и чем все закончится? Смогут они этого своего Колывана к ногтю взять? Не мое, конечно, дело, да и не знаю я, кто там из них изначально прав или виноват был, но болею, понятно, за Костю и отца его. И не только потому, что они для меня вроде как «свои». Скорее, потому, что бизнес, конечно, бизнесом, но наемных убийц к конкурентам подсылать, заложников брать да засады устраивать — это уже не про торговлю совершенно. Это уже чистой воды бандитизм. И у меня, как у бывшего «мента специального назначения», ни малейшего сочувствия и понимания такие фокусы не вызывают. Особенно с учетом того факта, что засаду в том числе и на меня устраивали. Не персонально, разумеется, но мне и того хватить могло за глаза. Тюкнул бы меня шестиграммовый кусочек свинца в медной «рубашке», или даже куда меньшего размера и веса рваный стальной осколок, и все, «спокойной ночи, малыши». Человек вообще животное хрупкое, ему много не нужно. Но интуиция мне подсказывает, что если и узнаю я окончание этой истории, то еще очень нескоро. Когда еще судьба в Ярославль занесет? Нет, ярмарка у них там отличная, но я все же не купец. А просто так, для своего удовольствия, такие крюки давать — это уже совсем «бешеной собакой» быть нужно. Да еще и весьма при этом состоятельной.

Врать не буду, приподнялся я на этом контракте очень солидно: и деньги мне Костя выплатил все, честь по чести, и отец его, после моего «скромного участия» в неприятной ситуации, в которую Костя умудрился влететь посреди собственной конторы, щедроту души проявил истинно русскую, несмотря на фамилию и национальность «по пачпорту». Сначала хотел было благодарность выразить, что называется, в денежном эквиваленте, но, видно, сообразил, что не очень красиво это со стороны смотреться будет. И, как я понимаю, слегка встряхнув, как ту грушу, Валеру и Юрку, выяснил, за чем именно я собирался на торжище в тот самый момент, когда банда отмороженных наркоманов с Пустошей решила к его сыну в офис «на огонек» заглянуть. По крайней мере, именно так я его осведомленность для себя объяснил. Потому что вариант, в котором он с моим словесным портретом обходит торговые ряды на ярославской «стрелке», выясняя, не видел ли кто эту морду лица, мне кажется еще более фантастическим.

Словом, подарил он мне и радиометр, причем именно такой, как я сторговывал (видимо, не врал продавец — ничего лучше в данный момент на всей ярмарке ни у кого в продаже не было), и шлем. Правда, вот тут не угадал: я себе старого образца «Маску» приглядывал, а он практически не пользованный (даже наклейки с клеймами заводскими на внутренней стороне шлема не стерлись еще) питерского производства ЗШ купил, тот, что «один точка два». Со снимающимся забралом и с встроенной радиогарнитурой. Вообще, конечно, шлем отличный, пусть и немного с избыточными для меня «опциями». Нет у меня сейчас рации, и вряд ли в ближайшее время появится: и удовольствие это недешевое, и переговариваться по ней попросту не с кем… Но в остальном — все просто отлично. А про дуло дареного танка я, вроде, упоминал буквально только что.

Зато уголовный розыск ярославский мне подкузьмил, кабы грубее не сказать. Ни один из честно добытых в бою стволов так и не отдали, паразиты. Хотя, на один «Вал», тот, что главарю принадлежал, я втихаря губу уже раскатать успел. Но — «не склалось». Опера уперлись рогом. Давили, негодяи, на то, что это орудия преступления, и вообще, вещдоки. И ведь не поспоришь. Это в Никольске при попытке тамошних «дружинников» таким образом отжать честно нажитое, можно было всех послать по матушке и идти к Гвоздю, прояснять ситуацию. А тут, выходит, все по закону: и полиция у них есть, и следствие, и даже суд. Все, как у настоящих… А раз все по-взрослому, то где это видано, чтобы полиция вещественные доказательства по уголовному делу раздавала направо и налево? Правда (и, полагаю, при участии на этот раз уже Кости), заплатили за каждый автомат и пистолет «лысых» вполне справедливую компенсацию, не по верхней ценовой планке, понятно, но без обмана. А больше при налетчиках, по большому счету, и не было ничего. Видимо, или припрятали они полученные от заказчика деньги до того, как в двухэтажный домик на Волжской набережной заявиться, или вообще должны были расчет «по факту» получить. Кто мне теперь правду скажет? Из выживших бандитов сейчас опера в Ярославле ударными темпами жилы тянут, мне с ними пообщаться уже никто не даст. А потому, если и есть у них тайная ухоронка, то расскажут о ней точно не мне. Эх, Сан Саныч, опять ты мимо кассы!

Впрочем, я теперь и без того парень вполне состоятельный. Оплатил себе пассажирское место на «Бесшабашной» и неспешно, спокойно дочапал сначала по Волге, а потом по впадающей в нее речке Унже до небольшого городка Мантурово, что в бывшей Костромской губернии. Это, конечно, не совсем то, что нужно, даже не земли «князей», а самая их южная граница, оттуда до Никольска пехом по дороге еще сто восемьдесят километров, если по трассе, вернее, — тому, что от нее осталось. Но что такое неполные две сотни верст по сравнению с изначальным расстоянием от Ярославля? Да можно сказать, что и ничего. За пять дней спокойным шагом по дороге дойду. В принципе, можно и ускориться. Читал я когда-то в журнале «Солдат удачи» про Французский иностранный легион, так у тех был «марш кепи блан» — этакое уже ставшее ритуалом испытание: марш-бросок на семьдесят километров без остановки. Я, конечно, не иностранный легионер, да и возраст у меня уже… Но полсотни километров, если не по лесам-буеракам, в день сделать пока еще могу, если очень нужно. Просто сейчас жилы рвать не буду. Ни к чему оно. Не настолько я в Никольск спешу. Приду, как приду. А там — «Две кружки» и таинственные «серьезные мужики», что хотят встретиться именно со мной. Причем настолько, что уже в третий раз Никольск навестить ради этого собираются. А ведь времена нынче такие, к частым путешествиям из чистого интереса совершенно не располагающие.

И даже если они не появились еще, просто задержусь в Никольске, подожду их. Заодно отосплюсь, отъемся и силы после болезни восстановлю, благо, деньги теперь имеются, пусть и не поражающие воображение, но вполне солидные. А то что-то не устраивает меня текущее состояние. Вроде, и поправился, не кашляю больше, одышка и учащенное сердцебиение при нагрузках уже не беспокоят, а все равно силенок и выносливости прежних — как не бывало. Что при моем роде занятий очень даже не есть хорошо и может закончиться проблемами. Серьезными, вплоть до полной несовместимости с жизнью. Вот на кой, скажите, мне такое счастье?

На третий день, поняв, что окончательно отлежал все ребра на стареньком, набитом комковатой ватой матрасе, выбрался на палубу. Май «раскочегарился» по полной программе: даже от воды холодом не так сильно тянет, а там, где высокие борта от речного ветерка прикрывают, — так и вовсе натуральный солярий. Эх, еще бы так сильно выхлопом не воняло — и вообще благодать. Но нет в мире совершенства. Поболтал немного со скучающими охранниками из отдыхающей смены. Ни о чем, просто ни к чему не обязывающий треп, время занять. Послушал новости из Мантурово, Шарьи и окрестностей, рассказал, что знал, про творящееся вокруг Никольска, да и в Емве я тоже с портовой охраной тамошней не просто так за жизнь трепался…

Это раньше хорошо было: газеты, радио, телевизор, интернет. А теперь в сотне километров полномасштабная война идти будет — а не узнаешь, пока до тебя не докатится. Выяснил мимоходом, что в Ярославль «Бесшабашная» ходила с грузом стройматериалов: бруса, досок и прочего, и тканей, которые тамошние бабы за долгую зиму наткали из выращенного прошлым летом льна. Что везли назад — охранник не сказал, а я и спрашивать не стал. Но, полагаю, или медицину разную (насколько опасен в наших краях в отсутствие вакцины тот же энцефалитный клещ, я уже рассказывал), сейчас как раз самый сезон. Или радиотехнику. Остальное, вроде, и свое должно быть. С другой стороны, в здешних краях до войны свои фармацевтические мощности были. Помню, был тут в первые недели после «обмена любезностями» со Штатами, колонны беженцев вдоль железной дороги, что от Ярославля через Галич, Мантурово и Шарью на Киров ведет, в сторону Вятки сопровождал… Так что, возможно, не просто что-то покупают. Может, там все взаимовыгодно. Впрочем, мне оно не очень-то и важно.

Из действительно полезного узнал только, что «князья», и правда, объединив свои банды… в смысле, конечно же, «дружины», в одну весьма впечатляющих размеров кодлу, ушуровали с кем-то воевать. С кем — охранник был не в курсе, но о том, что объединенные «княжьи» силы пошли не на юг, а на запад, говорил с немалым облегчением. Ну, да, на юге-то как раз они — Мантурово да Шарья. Границы «княжьих» земель как раз практически по «железке» и провели когда-то. А каково оно, — с «князьями» хлестаться, тут позабыть не успели еще. И, хотя те уже давно не позволяли себе лишнего, и даже какое-то подобие мирного договора с костромскими землями заключили, известие об объединении «дружин» многим добавило седых волос и сожгло немало нервных клеток. По словам моего словоохотливого собеседника, и у них, и в Шарье, и еще в полудюжине близлежащих городков поменьше чуть не в набат ударили, подняв в ружье все силовые подразделения, и даже подготовили к мобилизации резервистов по принципу «все способные держать оружие». И знаете, даже не пытаюсь обвинить здешнее руководство в трусости. На что способны «дружинники», лично я нагляделся еще в Чухломе. И повторения чего-то подобного категорически не желаю. Впрочем, тревога оказалась ложной, а «князья» дружною толпой отбыли куда-то в сторону Нижнего, вернее, его до сих пор не шибко безопасных в плане радиации развалин…

Странно, вроде проходили мы в тех местах по дороге в Ярославль, пусть водой и несколько выше. И ничего особенного я там не заметил. Впрочем, «куда-то в сторону» совершенно не означает «именно туда». Как я уже упоминал, все «князья» — бывшие авторитетные уголовники. И хитрых лисов среди них предостаточно, следы запутывать и туману напускать, маскируя реальные планы, они умеют очень хорошо. Так что, куда и зачем вся эта шайка-лейка отвалила — вопрос открытый.

Задерживаться в Мантурово я не стал: дел у меня тут особых нет, да и взяться им было неоткуда. Не ходят отсюда обозы в края «князей». С ними тут, ну, скажем так, вооруженный нейтралитет. Классическое «войны не хотим, но к отпору готовы». И никаких торговых связей. Возможного агрессора прикармливать — себе дороже выйти может. Так что, попутный контракт мне тут не светит, однозначно. Разве что на выездном КПП подошел поздороваться и парой слов перекинуться к старшему наряда. Мы с ним знакомцы старые, еще с тех времен, когда первый, наступивший сразу после ядерных ударов, хаос тут совместными усилиями в подобие нормы приводили. Лучшими друзьями, может, и не стали, но воевали рядом. А это, знаете ли, сближает.

— День добрый, Анатолий-джан!

— И тебе не хворать, Саныч, — невысокий, бритый, как и я, наголо, мужик примерно моего возраста явно встрече обрадовался. — Давно не виделись. Сам как?

— Да нормально, вроде, — развожу руками я. — Руки-ноги на месте, чего бога жалобами гневить?

— Тоже верно, — соглашается тот и, чиркнув несколько раз старенькой типа-«зиппой», прикуривает самодельную папиросу. — Угостишься?

— Не, дружище, я так и не начал.

— Удивительно, — хмыкает мой собеседник, — при таких-то, как у тебя, «соседях» я б не то, что закурил, спился бы… Как ты среди всей этой сволочи жить вообще умудряешься?

— Ну, давай уж по-честному: сволочи там далеко не все. Хотя, что «князья» в большинстве своем, что «дружиннички» их… Но кто-то же должен, случись что, всех этих «быков» назад в стойло загонять… Куда ж без нас?

— В большинстве? — скептически хмыкает Анатолий — Ну-ну…

Не буду я спорить, у него на эту тему свое мнение: он во время попытки «князей», тогда еще земли не поделивших и одной кодлой по окрестностям куролесивших, подмять здешние края под себя, брата и отца потерял. Ему бессмысленно объяснять, что некоторые «князья», вроде Гвоздя или того же Черномора, уже, действительно, из «коротких штанишек» рэкета и бандитизма выросли — не поверит и не поймет. Они для него так бандитами и остались. Впрочем, таких, как Черномор и Гвоздь — единицы. Остальные… Словом, по поводу остальных Толя прав.

— И что, — выдув в сторонку клуб ядреного махорочного дыма, продолжает он, — хорошо у вас выходит этих… кхм… «бычар» за рога, да в стойло? Только честно?

— Если честно, — скривившись, сплевываю в пыль я, — с каждым месяцем все хуже и хуже. Буреют. Силу набрали, забывать начали, кто мы и на что способны. Да и мы не молодеем нифига. Многие учеников набирать стали, обучают. Но они — не мы, к сожалению. Для подготовки просто толкового учителя мало. Методика нужна, матбаза… Инструктора грамотные.

— Как в армии, — подсказывает Толя.

— Точно, — соглашаюсь я. — Сам знаешь: далеко не все, кто сами что-то умеют, могут толково других обучить. Тут тоже немалый талант необходим… А откуда у нас это все? Так что, случись новая Чухлома — можем уже и не сдюжить…

— Настолько мрачно? И что делать думаешь?

— Уходить, — честно признаюсь я. — Еще прошлой осенью на эту тему подумывать начал, но по зиме с двусторонним воспалением легких слег — еле на ноги поставили. Сейчас уже нормально все. Одно дело в Никольске осталось. С ним разберусь, и ухожу.

— А куда? — досмоливший вонючую до невозможности папиросу, Анатолий тушит ее о железные перильца крылечка, у которого мы с ним стоим, и отправляет окурок в недолгий полет — точно в стоящую неподалеку старую, грязную и побитую уличную мусорную урну.

— В Вятку.

— А чего не к нам? Тут тоже люди, — выделив последнее слово, явно намекает на свое отношение к «князьям», — живут, не только в Кирове…

— Толь, вот не обижайся только, но… Ты в том Кирове сам был?

— Ну, — коротко соглашается он, — один раз, пару лет назад…

— Вот и вспомни Киров, а потом, — я демонстративно развожу руками, словно пытаясь обвести жестом все окрестности…

— Это да, — Толя насупился, но вынужден вновь согласиться. — Там живут, конечно, покучерявее…

— Даже не в этом дело, — перебиваю его я. — Там для таких, как я, возможностей больше, чем у вас тут. Намного.

— Так, насколько я знаю, не шибко-то вашего брата, «хэдхантера», в Вятке привечают, — не сдается он.

— Это, смотря кто, — глубокомысленно выдаю в ответ я. — И смотря кого…

Не найдя, что ответить, собеседник мой лишь плечами пожал.

— Гляди, дело хозяйское. Если что, тут тебя тоже примут. А вот от этих…— он мотает головой на север, в сторону Никольска, — …уходи. Люди разное говорят, но все, как один, нехорошее. Прав ты, силу они набрали, и немалую. Думаю, сначала на вас надавят, а потом, если, не дай бог, выйдет — и нас на крепость по-новой попробуют. Тесно им там, «жирных кусков» мало, а сладко жрать желающих все больше. Ничем хорошим оно не кончится. У нас вон тут давеча знатный шухер был…

Да уж, последние следы этого, как выразился один комический кинозлодей, «грандиозного шухера», я прямо сейчас вокруг наблюдаю. Правда, уже только следы: пустые капониры с лужицами протекшего масла и солярки на дне, покоцанный и раскрошенный совсем недавно гусеницами асфальт, и без того на ладан дышащий, подновленная стена вокруг города, особенно на северном направлении. В общем, готовились ребята к самому худшему. Да и сейчас все еще готовы. Танки, конечно, в ангары назад загнали, но вот БТР-«восьмидесятка», который «А», что с тридцатимиллиметровой пушкой в пушечно-пулеметном модуле на месте башни — вон он, под маскировочной сетью слева от КПП притаился. И, судя по открытому люку в левом борту, экипаж на месте, а не в караулке чаи гоняет. Парни ко всему готовы. Впрочем, имея таких соседей, как вологодские «князья», расслабляться — себе дороже. Иначе проснешься как-нибудь поутру, а голова твоя — в соседней тумбочке…

— Ладно, Толя-джан, пойду я, пожалуй, — протягиваю я ему ладонь.

— Бывай, головорез отмороженный, — крепко сжимает он мою руку, — осторожнее там. И это… Реально, уходи оттуда. Чем быстрее, тем лучше.

Еще раз кивнув, одновременно и прощаясь, и давая понять, мол, услышал тебя, я выхожу за ворота КПП. Да, я действительно планирую уходить с территории «князей». Но не сегодня.

Придорожные заросли давно наползли на обочины, скрыв под собой всеми позабытую полосу отчуждения, и здорово вытянулись вверх, образовав если и не туннель, то уж, как минимум, зеленый «коридор», хорошо освещаемый солнцем разве что в полдень. Поэтому идти в тени и прохладе было легко и приятно. Дорожное полотно тоже сохранилось весьма неплохо: чинить его, конечно, не чинят, но зато и движение оживленностью, мягко говоря, не отличается. Поэтому разбивать асфальт последние годы было особенно некому. И даже ставшего привычным ржавого автохлама на бывших дорожных полосах, на обочинах и в кюветах не так уж много: все же довольно близко до обжитых мест, все, что могло хоть на что-то сгодиться, давно укатили и утащили. В общем, вполне себе ничего условия для пешего перехода. Главное, бдительности не терять. Мало ли, кто еще мог забрести в здешние края, пока Гвоздь и прочие «князья» в отлучке. Одних разбойников залетных я совсем недавно лично в «страну вечной охоты» отправил, но кто поручится за то, что не набежали новые?

Впрочем, видимо, весь лимит отпущенных судьбой на мою долю приключений я за последние недели выбрал начисто. До самого вечера вокруг меня разве что птицы на разные голоса надрывались, да ветер кронами деревьев шумел. Ну, еще облезлая, не до конца вылинявшая лиса дорогу перебежала, причем, зараза, особенно не торопясь. Чем дальше — тем смелее зверье, я об этом, вроде, упоминал уже. Впрочем, от лисы особого вреда не будет, если не бешеная, а вот на что-то более серьезное, вроде волков, или, не приведи боже, «волколаков», нарваться не хотелось бы… С другой стороны, крупных брошенных городов на моем пути нет, а значит, и волко-собакам взяться тут неоткуда, те как раз вокруг больших руин обитают.

Ночевать устроился в салоне ржавого автобуса «Неоплан», протаранившего некогда кондовую, еще во времена Союза из бетонных плит сложенную, остановку. Та подобного обращения не вынесла, и сложилась, будто гигантские фишки домино бросили неаккуратно, но и обидчику своему нанесла «несовместимые с жизнью» повреждения. Уж не знаю, когда именно эта авария произошла: непосредственно в момент обмена «ядерными любезностями», или в суматохе последовавшей за ними эвакуации, плохо организованной, поспешной, бестолковой и оттого повлекшей не намного меньшие жертвы. Как бы там ни было, к настоящему моменту в салоне не осталось ни одного кресла, все оконные стекла, пережившие аварию, были позже выдраны вместе с уплотнителем, даже резиновое покрытие с пола центрального прохода оторвали мародеры… Впрочем, меня сейчас слегка иное интересовало. Какая ни есть, а крыша над головой — это раз. А то ближе к вечеру весьма многозначительного вида темные тучи наползать с востока начали, как бы дождь ночью не начался. Пусть и лишенные оконных стекол, но по-прежнему высокие борта давали некоторую защиту от лесного зверья. Обе распахнутые настежь пассажирские двери, пусть и изрядно поржавевшие, я, поднажав плечом, привел в состояние «окупадо», что в испанских общественных туалетах означает «занято». Человек откроет запросто, а вот волку или лисе такое не под силу. Медведь, конечно, справится легко, но против мишки у меня автомат имеется. Это уже номер два. Ну, и в качестве традиционного третьего «за» (вот как-то принято у русских причины, как положительные, так и отрицательные, в тройки собирать, не больше, не меньше) выступала здоровенная черемуха, растущая позади остановки и сейчас покрытая белоснежными цветами, одуряюще-сладко пахнущими. Вот под этот запах я и заснул, натянув на случай весьма вероятного дождя прямо в разгромленном салоне брезентовый тент из армейской плащ-палатки, постелив под себя нарубленных по-быстрому в лесополосе еловых веток и укрывшись плащом-пыльником. Не шинель, конечно, но за неимением графини и горничная вполне сойдет, давно и не мной подмечено. И сны мне в ту ночь снились просто замечательные. Про давно ушедшие в прошлое спокойные и безмятежные времена и, полагаю, канувшие в небытие места… Красивые… Там почти так же сладко пахли цветы, пусть и совсем другие, и шелестело волнами чистое теплое море… Последние по-настоящему мирные и спокойные дни моей жизни…

За семь лет до описываемых событий

Теплый вечер, легкий ветерок несет с моря прохладу. Дневная жара уже спала, и народ выбрался с пляжей и гостиничных двориков на здешнюю Мейн-стрит. Улица, на самом деле, на греческом называется как-то иначе, куда длиннее… Но греки — ребята ленивые, как я успел уже подметить, и сами в этом вопросе не напрягаются, и туристов не напрягают, когда, например, дорогу объясняют. Мейн — он и в Африке Мейн, и в Греции — Центральная улица.

Вот по Центральной улице городка Фалираки отдыхающие сейчас и вышагивают чинно, кто парами, кто, как я, сам по себе — вечерний променад. Погулять перед ужином, поглазеть на симпатичных и весьма условно одетых девчонок, зазывающих туристов в ночные дансинги, которых тут хватает. Здесь через фасад если не дискотека, так ресторанчик или таверна, ну, или магазин сувениров. Еще на Мейне имеется пара стрип-клубов, правда, тамошние «зазывалы» от дискотечных не так уж сильно отличаются: все же не разнузданный Таиланд, а вполне себе спокойная Греция, на Родос, кроме русских, разве что немцы массово отдыхать приезжают, причем в большинстве семейные. Тут с нарушением общественной морали все строго. Поэтому и реклама стриптиза такая, умеренная. У одного заведения — лишь светящаяся надпись «Exotic Dance» на фронтоне. Второй стрип-клуб вообще прячется за названием «Tiger Club», и что там за «Тайгер», можно понять, лишь подойдя вплотную и разглядев пару небольших афиш прямо возле входной двери, из которых все и становится ясно. Ну, и барышня в мини-юбке и маечке-топике перед входом. То ли просто зазывалы, то ли уже хостес — не знаю, не в курсе пока. Не заходил еще ни в одно заведение, ни в другое. Словом, если не особенно приглядываться, то можно и проворонить здешние «злачные места». Да уж, это точно не Рио-де-Жанейро и даже не Патонг, не говоря уж про Бангкок… Впрочем, сегодня я на стриптиз и не собирался, возможно, в другой день загляну, у меня в планах на этот вечер значится только вкусно покушать и погулять по вечерней свежести.

Втягиваю носом воздух. Хорошо! Близким морем пахнет. И цветущими олеандрами. Ага, я еще и в цветах понимаю. Вот такая многогранная личность… На самом деле, у меня мама цветы очень любит: в родительской старенькой «хрущевке» все подоконники горшками и горшочками заставлены. Правда, для меня олеандр всю жизнь был этаким цветущим «мини-фикусом», ну, в смысле — крупный цветок, куда больше фиалки или еще какой орхидеи, но все же цветок — в горшке растет. А вот на Родосе приключился натуральный разрыв шаблона, когда я опознал олеандр в здоровенном, в три моих роста и в четыре обхвата, кусте на улице. Но цветы — те же самые, белые и розовые, с нежным ароматом. В общем, сбылась мечта идиота, выбрался я на теплое море. И мне здесь очень нравится. Отпуск не начался толком, а я в глубине души уже повторение в следующем году планировать начал. Словом, благодать. Вот еще бутылочку ледяного «Мифоса» себе сейчас прикуплю, и будет вообще волшебно. Кстати, забавно, никогда бы не подумал, что греки способны такое отличное пиво варить, вроде, не совсем их направление, они все больше по винам да узо — крайне мерзкой на вкус анисовой водке, сногсшибательно пахнущей сиропом от кашля «Пектусин». В общем, это самое узо — та еще пакость, пить которую русский человек, избалованный нормальной водкой, будет разве что с самой великой тоски и отчаянья. А вот вина тут реально приятные. И пиво отличное — «Мифос» и «Альфа», но первое мне чем-то больше понравилось.

Проходя мимо хорошо освещенной витрины, делаю ручкой стоящему прямо за ней пухлому мужичку в возрасте, который меняет висящие за стеклом рекламки с фотографиями автомобилей. Тот, явно узнав, приветливо улыбается и машет в ответ. Запомнил. Ну, еще бы. Когда я четыре дня назад зашел в его заведение под названием «Билл Ангелов — Рент э Кар», он на меня и внимания не обратил сперва: ну, зашел очередной турист поглазеть — эка невидаль. Греки вообще напрягаться не любят, я, вроде, об этом говорил уже, даже те, что в сфере обслуживания туристов «трудятся» (тут разве что официанты — приятное исключение, эти жужжат, как пчелки). Остальные — те еще флегматики. Ну, зашел турист, и зашел, надо ему чего — подойдет и скажет. В общем, в отличие от египетских арабов, на которых я один раз успел поглядеть еще до того, как полицейским выезд за границу запретили, в Греции тебя никто за руки хватать и к полкам с сувенирами тащить не будет. Скорее, наоборот, у меня даже сложилось впечатление, что если слямзить по-тихому с полки магнитик с картинкой или гипсового Колосса и броситься на выход, следом никто не побежит. Потому как лениво и ну его нафиг.

Отношение резко переменилось, стоило мне сказать, что я планирую арендовать машину сразу на двадцать дней. Куда только вся лень подевалась? Уж не знаю, Билл он на самом деле, или нет (скорее — нет, тут все больше Никосы, Ставросы да Костасы), но хватка в нем проснулась сразу истинно американская: оформлять договор аренды метнулся шустро, будто электровеник. Опять же, скидку дал хорошую, за «долговременность». Поинтересовался, где проживаю, услышав название «Уайт Пэлас» кивнул, знаю, мол, такую гостиницу (а чего не знать — тут идти-то метров триста, разве что с Мейн свернуть влево на перпендикулярную улочку придется) и сходу обрадовал: назад перед отъездом машину к нему можно и не гнать, достаточно просто оставить ее на гостиничной парковке с документами в бардачке и ключом под ковриком перед сиденьем водителя. Только попросил бензина залить «на прощание» не менее трети бака. Нифига, у них тут коммунизм!

В общем, по итогам машину я выбирал дольше, чем документы оформлял. Поначалу Билл пытался мне втюхать открытую «Ауди-ТТ», мол, отличная машина, быстрая, да еще и кабриолет! Но я благоразумно отказался. На Родосе гор достаточно, пусть и не особенно высоких. И серпантины дорог в тех горах весьма извилистые. Не настолько я Шумахер, чтоб на малознакомом спортивном кабриолете по тем серпантинам кататься. Довод господина Ангелова, мол, не боись, парень, по договору все расходы по страховке, что машины, что здоровья водителя — с фирмы, был подвергнут жесткой критике. Так и сказал ему на своем слабеньком и изрядно подзабытом школьном английском: «Мистер, я сюда отдыхать приехал, а не в больнице лежать, пусть и за ваш счет». Билл на пару секунд надулся обидчиво, как хомяк, и в сердцах предложил мне «Смарт». Вот, мол, бери, раз так безопасности хочется, безопаснее просто некуда… На «бешеную табуретку» я тоже не согласился. В конце концов, сошлись на японском внедорожнике «Судзуки Джимни» в «пляжном» исполнении, в смысле, вместо крыши — дуги, на которые можно тент натянуть, а так крыши нет. Глянулся он мне: серебристо-серый, ухоженный, слегка подлифтованный, на внедорожной резине с «зубастым» протектором. И с открытым верхом — давно мечтал на чем-то таком покататься, да в наших широтах оно как-то не складывалось. К тому же, подключаемый полный привод… Читал я где-то, что изначально «Джимни» для японских сил самообороны делался и, вроде, военные на него не жаловались. То есть, с армейскими корнями машинка, вроде нашего УАЗа-«Хантер» или американского «Хаммера». Только куда компактнее, не такая прожорливая и весьма комфортабельная. В общем, беру, заверните.

И вот уже четвертый день я нещадно эксплуатирую этого достойного представителя японского автопрома. Вышло, кстати, очень выгодно: в комплекте с хорошим путеводителем я тут в самом прямом смысле сам себе экскурсия. Не нужно никому платить (ну, разве что за бензин, но он тут хоть и дорогой, но все же дешевле экскурсионной поездки). Зато при этом нет необходимости вприпрыжку куда-то ломиться, чтобы не отстать от группы, все достопримечательности осмотреть можно спокойно и неспешно, а если понадобилось притормозить на «техническую остановку», или, совсем наоборот, если захотелось прикупить себе черешни свежей, или лимонада какого — тоже запросто. Взял и остановился, никого уговаривать не нужно. Словом, с машиной лучше, чем без нее. Объехать, правда, успел пока немного, но в самом Родосе побывал, по старому городу побродил, полюбовался на парочку оленей при входе в бухту, где некогда, если мифам верить, стояла статуя того самого Колосса Родосского, бывшая каким-то там по счету легендарным Чудом Света. И в Камирос заехал, не смог упустить возможность побывать в мини-Помпее. Этот городок, если моему путеводителю верить, тоже когда-то, чуть не три тысячи лет назад, засыпало напрочь, только не пеплом вулканическим, а землей — мега-оползень тут приключился. И откопали его, вроде, только итальянцы уже в тридцатых годах, перед самой Второй Мировой, так что город сохранился удивительно хорошо.

Все остальное время я, как и хотел, валялся кверху пузом на пляже да в удивительно чистом и прозрачном море купался. А сейчас по вечерней свежести топаю в «Акрополи», ну, в смысле, в «Акрополь», если по-русски. Это ресторанчик местный, я на него в первый же день налетел и теперь каждый вечер тут ужинаю. Завтраком меня мой «Белый Дворец» обеспечивает, в строгом соответствии с условиями путевки, обедать и полдничать уже где только не доводилось: и гиросом{[1]} в забегаловке на пляже, и нежнейшим творогом с йогуртом и фруктами в кафешке при малюсеньком местном монастыре… А вот ужинаю я тут, в «Акрополе», плотно и вкусно. Вообще, я в том же путеводителе прочитал, что греческая кухня считается простой, не особенно изысканной, но я и сам парень рабоче-крестьянский, так что от простоты здешней кулинарии не страдаю совершенно. Зато оно все на вкус отличное, и порции размерами своими нарушают все положения Женевской конвенции о гуманном отношении к пленным. Из-за стола каждый раз едва ли не колобком выкатываюсь, пытаясь понять, на кой черт я все это съел. И постоянно ответ на ум приходит только один: «Потому что это было очень вкусно». Слаб человек. Но, в конце концов, отпуск у меня! Имею законное право!

Тепло и вполне по-приятельски здороваюсь с девушкой-хостес, мы с ней еще в первый вечер познакомились. Она не местная, из Братиславы, студентка. А на Родосе подрабатывает во время каникул. Хорошенькая, к слову, можно попробовать замутить курортный роман. Правда, она на работе почти все время, но ведь должны же у нее выходные быть? Тут, кстати, таких много: и в ресторанах-тавернах, и в дансингах, и вообще везде. Присаживаюсь за указанный ею столик.

— Добрый вечер, Саша, — практически мгновенно возле меня материализуется Василис — тутошний официант, очень хорошо, практически без акцента говорящий по-русски.

Как я понимаю, все мы, из бывшего Союза приехавшие, его законная добыча. Напарник Василиса, я сам слышал, крайне бодро лопочет на немецком и английском. Кто у них тут обслуживает итальянцев или французов, не знаю, не видал таких в «Акрополе» пока.

— Калиспера{[2]}, Василис, — улыбаюсь я в ответ. — Чем угощать сегодня будешь?

На эту тему мы с ним еще в мой первый визит договорились, я парню так и сказал: хочу попробовать настоящую греческую кухню, так что, ты меня тут каждый вечер чем-то новеньким на свой вкус и угощаешь. Официант если и удивился, то виду не подал. И сегодня четвертый день, как он меня с кухней своей родины знакомит. Я тут уже и мусаку пробовал — это что-то вроде запеканки из баклажанов, помидор и картошки на оливковом масле и с бараниной, и сувлаки — маленькие такие свиные и куриные шашлычки на деревянных шпажках. Разумеется, греческого салата наелся, настоящего, с греческим сыром фета и оливковым маслом. Тот же фета, кстати, в поджаренном на гриле виде чудо, до чего хорош. В первый день я был настолько неосторожен, что даже согласился на греческие сладости на десерт… Ну, что тут сказать… Предложат вам попробовать настоящий греческий катаифи — бегите. Быстро, чтобы не догнали. Я вот сдуру попробовал.