Оглавление
Викентий Саввович захлопнул дверь и тяжело плюхнулся в кресло.
Минут пять кавторанг пребывал в прострации, затем открыл глаза и склонился к «луноходам». Отщелкнул замки сапог и стащил их. Пошевелил пальцами ног в серых флотских шерстяных носках с андреевскими флажками на тыльных сторонах ступней. Хорошо…
«А не выпить ли рюмочку померанцевой?» — подумал и уже было решил, что не стоит, но правая рука сама собой, независимо от сознания ушла вверх, за голову, и потянула за литую латунную ручку встроенного шкафчика. В ладони оказалась высокая хрустальная бутылка с соской. Наверное, следовало бы достать и рюмку, но сил не было.
Викентий приложился к соске и сделал два добрых глотка. Алкоголь скользнул по пищеводу, как простая вода. Лишь пару минут спустя сверху вниз прокатилась волна тепла. «А теперь — спать», — сказал себе кавторанг, расстегивая форменные пуговицы.
Но тут зазвонил телефон.
— Ты вот что, Викентий, — послышалось в наушнике. Голос принадлежал командиру крейсера Рудневу Всеволоду Федоровичу. — Приведи себя в парадный вид и через десять минут жду тебя в кают-компании. Будут дамы.
Дамы… Какие дамы? Откуда взялись дамы на борту боевого корабля, идущего на задание?
Ровно через десять минут Викентий Саввович вошел в кают-компанию.
* * *
— Разрешите представить наших гостей, — командир крейсера приблизился к дамам и поцеловал ручку русской красавице. — Ромодановская Любовь Андреевна, дипломат. А это Сагадеева Роза Романовна, чрезвычайный посол. Прошу любить и жаловать.
Господа офицеры принялись по одному подходить к женщинам, целуя ручки, представляться. Потом все расселись за столом, и Семенов оказался сидящим бок-о-бок с Розой Романовной. Чрезвычайный посол сидела, забросив ногу на ногу, причем разрез ее платья разошелся так, что почти полностью обнажилась длинная стройная нога в шелковом чулке. Викентий Саввович невольно сглотнул слюну и от греха уставился в бокал с сухим виноградным вином из Массандры.
— Господа офицеры, — безо всякого пафоса, буднично произнес Всеволод Федорович, поднимая бокал, — предлагаю первый тост за наших гостей — Розу Романовну, Любовь Андреевну и Владимира Ильича.
Офицеры по флотской традиции не стали чокаться (в походных условиях порой это было невозможно, особенно когда приходилось выпивать в невесомости), а склонили фужеры в воображаемую точку, центр стола, «замкнули на массу», как это называется на космическом флоте. Но Роза Романовна капризно изогнула алые губки, обнажая белейший ряд мелких зубов, и потянулась с бокалом к бокалу Викентия.
— Прозит.
— Ваше здоровье, мадам, — улыбнулся кавторанг, глядя в миндалевидные, бездонные глаза соседки.
Чрезвычайный посол, улыбаясь, принялась пить маленькими глотками, держа сосуд в левой руке, а правой нащупала под столом ногу кавторанга и принялась гладить брюки, искоса бросая на офицера поощряющие взгляды.
Кто же она такая, мучился Викентий. Дорогостоящая шлюха? Но шлюхам не дают должности чрезвычайных послов… И не пускают на борт военного корабля во время боевого вылета.
— А почему нет командира БЧ-4? — спросил, перегнувшись через стол, Семенов у старшего офицера, который чистил ножиком апельсин.
— У Петеньки Артемьева, — поднял глаза Григорович, — сегодня особая миссия.
— Он что, ловит на крейсере этих… желтеньких?
— Да нет, Викентий Саввович, — Григорович улыбнулся, — до желтеньких на борту, я думаю, пока не дошло… К Петеньке подселили капитан-лейтенанта Михаила Борисовича Стааль, он попросил сегодняшней ночью их не беспокоить.
— А кто такой этот Стааль? — воинственно спросил Семенов.
Не нравилось ему это. У какого-то капитан-лейтенанта, неизвестно откуда взявшегося на борту, секретные разговоры с боевыми командирами…
— Михаил Борисович представляет контрразведку, — сухо пояснил старший офицер, и Викентий понял, что вмешиваться не стоит. Разговор явно согласован с командиром корабля, и даже если Стааль начнет мурыжить Петеньку дурацкими подозрениями, кавторанг Семенов ничем командиру БЧ-4 помочь не сумеет. А то и навредит…
Что же все-таки происходит? Почему никогда ничего не объяснят по-человечески? Что это за боевой вылет, когда господа офицеры даже не ознакомлены с боевым приказом, боевой задачей, не имеют сведений о противнике и группах поддержки? Вместо того, чтобы разложить звездные карты и узнать точку вероятной встречи с противником, они тут расселись с бабами и штатскими и занимаются пьянством. Вопросов было много, но внятного ответа не предполагалось. Хотя…
Второй тост поднял доктор Ульянов.
— Господа, — провозгласил он, поднимаясь и раскачиваясь над столом так, что Викентию показалось — красное вино из бокала сейчас выплеснется на крахмальную скатерть или белый костюм-тройку профессора, — газгешите выпить за успехи космической дипломатии. Многие, в том числе и уважаемые господа думцы, считают нашу науку, космическую югиспгуденцию, чисто умозрительной. Якобы на дгугих мигах нет и быть не может дгугого человечества. Эти господа до сих пог остаются на позициях Птолемея, считавшего нашу стагушку-Землю центгом вселенной, пупом ее и любимым детищем Господа Бога. Агхиневегно! Мы столкнулись с Непознанным. Может быть, батеньки мои, это будет великий ужас для человечества, но — нельзя не пгедположить и такого! — к нам в Солнечную систему пгибыли бгатья по газуму, и тепегь мы гука об гуку двинемся с ними по пути дальнейшего пгоггесса, мысля не километрами, а тысячами пагсеков!
Все зависит от пегвого контакта с инопланетянами, и от того, как поведем мы себя сегодня и сейчас. Я думаю, что господа офицегы не подвегжены земному национализму и мозги их не загажены милитагизмом, а умеют судить обо всем непгедвзято и без угага ксенофобии.
Я не знаю, как сложится наша миссия, но надеюсь всем сегдцем, что локальная стычка на Титане не пгиведет к кговавой и беспощадной звездной войне. Должен вас пгедупгедить, что я уполномочен лично Госудагем Импегатогом газгешить либо запгетить откгытие огня по вегоятному пготивнику.
Увегяю вас, господа офицегы, что я не дгогну под выстгелами космических загядов, но и не отдам безгассудного газгешения на упгеждающий удаг.
Итак — тост. Пгедлагаю выпить за миг между нагодами двух звезд — нашего Солнца и неизвестного светила — да пгебудут с нами Бог, Госудагь Импегатог и воля свободолюбивого гусского нагода! Если пегед нами окажется вгаг, то будет газбит, а победа будет за нами! Виват!
— Виват! — подхватили господа офицеры и дружно встали.
Поднялись и дамы. Роза Романовна подмигнула раскосым взглядом, тряхнула смоляной гривой, чокнулась с Викентием и обожгла уголок губ легким поцелуем. У бедного кавторанга голова пошла кругом. Захотелось схватить красавицу на руки, и, не обращая внимания на завистливые взгляды фон Корфа, понимающие Деламбера и откровенно неприязненные Штанько, унести отсюда прочь — в каюту, в боевую рубку или хоть к черту на кулички…
Кто такие космические пришельцы, посланцы других звезд, откуда взялись и чего добиваются? Никто из господ офицеров этого не знал, некоторые услышали о них впервые от господина профессора, но сейчас, так по крайней мере казалось кавторангу Семенову, все взгляды были прикованы к бурно развивающемуся роману между чрезвычайным послом и командиром БЧ-2.
Хотя нет, похоже, что у командира Руднева и Любови Андреевны флирт тоже был в полном разгаре, судя по темно-розовому отпечатку помады на щеке Всеволода Федоровича.
После третьего тоста, предложенного Григоровичем, пальцы Викентия Саввовича и Розы Романовны под столом сплелись, ладошка легла в ладошку, крепкая кисть офицера мяла мягкую женскую, а ее указательный и средний пальчики щекотали запястье, проникая под манжеты кителя и рубашки.
Потом он ощутил под своей ладонью тепло женского колена. Роза Романовна гладила его рукой собственную ногу, и нога эта слегка подрагивала, ускользая из-под пальцев и возвращаясь, жила самостоятельной жизнью, дразня и лаская в бесспорном желании…
После пятого, не то шестого тоста госпожа Сагадеева прильнула к его лицу, щекоча щеку пушистыми ресницами, слегка отстранилась и, подрагивая точеными ноздрями, томно прошептала:
— Мой храбрый рыцарь, до чего вы робки. Неужели вы так никогда и не решитесь пригласить даму в свою каюту?
Семенов поднялся сам и помог собеседнице, свернул руку кренделем, чтобы чрезвычайный посол могла опереться, и сдержанным кивком распрощался со своими боевыми товарищами.
— Не опозорь флот, — шепнул ему барон Корф.
Лифтом они спустились до жилой палубы (в закрытой кабине страстно целовались), кавторанг отпер дверь ключом с бронзовым брелочком — моделькой «Варяга», подхватил Розу Романовну на руки и опустил на верблюжье покрывало с расцветкой андреевского флага. Уселся рядом, но женщина выскользнула из-под рук на пол, встала на колени и ткнулась лицом ему в ноги. При этом пальцы ее блуждали по сукну форменных брюк офицера космического флота.
— Что ты ищешь? — спросил пьяный от вина и невыплеснутой страсти Викентий.
— Никак не могу отыскать ширинку, — почти всхлипнула она.
— Господи! — изумился Семенов. — Неужели ты никогда не слышала, что на форменных флотских брюках нет ширинки?
— О-о… — протянула она и разочаровано причмокнула.