Тварь притаилась в темноте. Огромная клыкастая зверюга… а еще хитрая, можно даже сказать умная. Тварь чуяла добычу и я знал, что у меня будет лишь один единственный выстрел.
– Ма-ртин!
Крик, нет, рев прокатился по складу словно взрывная волна, отражаясь от стен и жестяных коробок. На потолке зазмеились искры, затем лениво начали разгораться три пожелтевшие лампы.
Бах!
Выстрелил я навскидку, почти не целясь, хотя и это было уже почти безнадежным делом. Проклятая тварь уже почти скрылась между ящиками. Она была больше, чем я думал и двигалась быстрее, но пуля "вудсмана" все же настигла её… оставив мне в качестве охотничьего трофея примерно полтора сантиметра тонкого розового хвоста.
– Свен! Какого черта?!
– О, простите, что прервал ваше сафари, мистер президент! – стоявший в проеме Свен даже изобразил нечто вроде поклона, умудрившись при этом разминуться своей белобрысой макушкой с краем люка. Истинное чудо, учитывая его шесть-с-полтиной футов. – Но я верю, вы еще украсите шкурой этого зверя пол вашей каюты. Мартин, ну в самом деле… далась тебе эта крыса.
– Она сгрызла мой последний кусок лучинской колбасы, – мрачно произнес я. – Такое не прощают…
– В смысле, спасла твой живот от лишнего сала? – фыркнул Свен. – Ну да, смертный грех. В следующий раз возьми винтовку с оптикой… или нет, лучше нитро-экспресс.
Поневоле я глянул вниз, на пряжку ремня… и складку над ней. Пока еще не выпирает, как у некоторых, если вдохнуть, могу и за стройного сойти. Но Свен прав, делать, наверное, что-то надо. Хотя если сейчас подвалит работы, грузить-разгружать… а товар у нас тяжелый, вопрос решится сам собой.
– Лучше попрошу Китайца сделать из неё мясное рагу, специально для тебя. Что случилось-то?
– Мастер велел свистать всех наверх.
– Понял, иду.
Прежде чем выйти, я вытащил из "вудсмана" магазин, затем щелкнул затвором, поймав ладонью досланный патрон и убрал пистолет в наплечную кобуру. С тех пор, как Их Сиятельство умудрился в каюте пальнуть картечным дуплетом, разворотив при этом шкафчик и два листа обшивки, Мастер запретил таскать на борту оружие с патроном в патроннике без уважительного повода. Звучит, конечно, смешно с учетом, кто мы и чем занимаемся, но в общем, он прав – дыр у нас и так хватает, по левому борту за рубкой так вообще заплатка на заплатке. А для особых параноиков есть "револьверный" ящик. Надо бы его подразгрести, к слову, если снова двинем на юг. Ремонт обычно там несложный, а уходят они влет, что у всяких бразильцев, что у китайцев.
Уже идя по коридору и поднимаясь наверх, неожиданно понял, что тишина и не пытающийся выскользнуть из-под ног пол уже кажутся чем-то непривычным. За последние два месяца мы налетали как бы не больше, чем на земле сидели. Организм же человеческий штука странная – то к полетам привыкнуть не может, то к стоянкам. А особенно – к тому, что его постоянно пытаются то с небес уронить, то продырявить, то иным способом извести. Хотя уж за столько-то лет мог бы…
В кают-компании уже собрались почти все – Князь, Ковбой, Косторез, Кот, Китаец, Крутила… и мы со Свеном, переступив порог, тоже стали Комиссаром и Капитаном соответственно. Еще одна из многочисленных странных привычек Мастера. Тут и в рубке он обращался к нам только по прозвищам и требовал того же от нас. Мол, так мы лучше чувствуем себя единой командой. Как по мне "банда восьми К" звучало бы даже веселее и куда точнее отражало суть дела. Но Мастеру виднее. Ну и не всем нравятся их имена из прошлой жизни. Ковбоя, например, при рождении вроде бы прозвали Джошуа, только и на Джерри он откликается неохотно. А у Костореза и вовсе полдюжины разных паспортов, и я сильно сомневаюсь, что там хоть первые буквы совпадают с его настоящими инициалами. Зато наш многоликий доктор в темно-сером твидовом костюме, даже платок в кармане аккуратно сложен, пожалуй, единственный, кто бы выглядел здесь уместно в прежние времена. Те, когда здесь был курительный салон трансокеанского "клиппера" и на стенах с атласной обивной еще не висели образцы из коллекции Мастера вперемешку с картинами Фредерика Ремингтона и портретами "духовных предков". Ну и наши "клиенты" еще и не испоганили столешницу окурками так, что пришлось поставить взамен пластину из никелевой стали. А ковер вообще пришлось выбросить. Хотя его и не жалко, все равно расцветка была дурацкая.
Свободный стул оставался лишь один – не считая кресла во главе стола – так что я уступил его Свену, а сам протиснулся к дальней стене и приземлился на диван, заставив потесниться Китайца. Тот, как всегда, укоризненно покосился, но смолчал, зато пружины в обивке протестующее скрипнули.
– Кофе кто хочет? – неожиданно спросил Ковбой. Смотрел он при этом на Крутилу, явно ожидая реакции экспрессивного итальянца и не ошибся.
– Святая мадонна, – Марко картинно вознес руки и взор к небу, точнее, к фотографии сэра Максима, – неужели ты опять починил чертову штуку?!
– Из двух итальянцев на борту "святой" куда полезнее. Делает отличный кофе и молчит все остальное время…
– …потому что ломается чаще, чем велосипед моего дяди. И место ему там же, на свалке…
– Ты просто не понимаешь, – Князь чуть откинулся на стуле. – Не относись к этому величественному агрегату в нише словно к обычной железяке. Сумей разглядеть в нем нечто большее. Все эти золоченые гербы, хромированные ручки, циферблаты, краники, соединение пара и электричества… по сути, перед нами настоящий техно-идол, воплощение научно-технического прогресса. Он принимает от паствы жертвы отборными плодами, даря взамен лишь горький вкус. Верно, товарищ Комиссар?
– Я больше по пиву…
– А…
Тут распахнулась дверь и все, как обычно, разом замолчали и "подтянулись" – даже Князь прекратил доламывать раскачкой несчастный "томет" и сел ровно, сцепив руки на столе.
Забавно, что с виду Мастер как раз не производит впечатление человека, имеющего отношение к оружию и вообще военному делу. Видывал я часовщиков, у которых во взгляде было куда больше хорошей пружинной стали. А тут обычный такой конторщик за сорок, судя по дырявому свитеру фабричной вязки и мятой рубашке под ним, закоренелый холостяк. Разве что массивный перстень картину немного портит, но не сильно. Многие, кто после Великой войны и последовавших за ней "социальных пертурбаций" упали с небес в уличную пыль, но не долетели совсем уж до дна, любят выставлять осколки былого величия.
– Штейн прислал радиограмму, – Мастер упал в кресло, придвинул себе под локоть пепельницу и захрустел оберткой "кубаны". – На выставку в Страсбург он добраться не сможет.
– Значит и мы туда не летим? – уточил Свен. – Тогда как? Швейцарский горный воздух дороговат.
– Ну почему же… – Образ доброго дядюшки раскололся вдребезги, когда "конторщик" начал обрезать сигару. Мастер всегда использует для этого один и тот же нож, сточенный почти наполовину "окопник". Не самая удобная штука, да и настоящего ценителя этикета, наверное, стошнит от подобного надругательства, но… человек так привык. И лучше не спрашивать, где и когда.
– Мы ведь забронировали место, даже денег им каких-то дали… зачем резко менять свои планы? Сядем… вы, ребята, немного поторгуете, чем Господь послал, на других посмотрите, вдруг что интересное найдется. А я, – Мастер лязгнул зажигалкой, – с Котом арендую грузовик и прокачусь до Базеля за товаром.
– Вдвоем? – переспросил Свен.
– У нас будут хорошие бумаги. На, – Мастер усмехнулся сквозь дым, – швейцарский шоколад высшего качества.
– Я про другое…
– У немцев неплохие дороги и не очень жадные таможенники. Ах да, и грузовики неплохие… Кот, помнишь "бюссинг", который брали весной? Думаю, шести тонн и в этот раз хватит.
– Мне насчет двоих идея не очень, – наш скандинав, когда ему что-то не по нраву, бывает на редкость упрямым. – Рискованно.
– Привлекать внимание рискованно, – Мастер ответил быстро, словно бы ждал именно этого вопроса. Хотя почему "впрочем"? Наверняка он сразу после радиограммы поставщика продумал все, три раза в уме проехал по маршруту и теперь у него готов ответ на любой вопрос. – Двое – выглядят обычно, трое – могут вызвать ненужные подозрения. Места эти я знаю хорошо, на дороге проблем не будет. Зимой и весной бы сам не стал, но сейчас… сейчас доедем нормально.
По-моему, Свена он так и не убедил, но продолжать спорить швед не стал. И Саша-Князь не стал встревать, хотя что-то сказать хотел, мне было видно…
Я так думаю, у него тоже было что-то вроде предчувствия. Как и у меня, но мое было настолько смутным и неясным, что и не понять – то ли на душе неспокойно, то ли просто вчерашний ужин дал о себе знать.
В любом случае, вряд ли у нас получилось бы отговорить Мастера. Карты на стол уже раздали, осталось разыграть сдачу.
***
Страсбургское мероприятие гордо именуется show технических чего-то там. Хотя на самом деле оно типичное fair – и до немецкого flohmarkt-а ему примерно как отсюда до ближайшей немецкой границы, раз плюнуть. Пока еще. С другой стороны, австралийцы такие вот базары именуют "рынки мусора и сокровищ" и стоит признать, жемчуг в навозе тут попадается регулярно. Просто надо по сторонам смотреть внимательно. Ну или на то, что тебе приносят. Большая часть народу торгует прямо со столов. Еще примерно треть – вольные торговцы с лицензией от Тама-Сяма вроде нас. А если хорошо поискать, найдется десяток представителей крупных контор, которые тоже считают, что little by little makes a mickle. И то верно – допустим, разжились вы сотней-другой винтовок или десятком пулеметов. Теперь бы к этому добру патронов побольше и тут немцы из Deutsche Waffen- und Munitionsfabriken будут как нельзя кстати. Самые ходовые калибры у них обычно на месте имеются в количествах, за оптовый заказ еще и "люгеров" добавят.
Мне выпала третья "вахта" за столом, что не могло не радовать. С утра, пока народ еще не проснулся толком и не расторговался, есть шанс найти и урвать что-то интересное. Или хотя бы просто пройтись, ноги размять, новостями перекинуться, знакомые лица тут будут обязательно.
Ближние от входа ряды – обычно пять, в этот раз все семь – заняли продавцы униформы, снаряжения и прочего интендантского добра, честно краденого с армейских складов. Ассортимент у них из года в год практически не меняется – Великая война, этим все сказано еще лет на десять, а то и двадцать. Это при том, что первые годы половина Европы, особенно в её восточной части, ходила в перешитой военке. Дешево и сердито, как говорит Князь, но есть и свои тонкости. Во многих уголках земного шара на человека в форме местные нервно реагируют, сначала стреляют, а потом начинают спрашивать. Гражданский костюм все же вызывает менее бурные эмоции – мало ли, вдруг человек по делу приехал или вообще ботаник по бабочкам.
А вот что в Страсбурге не очень удобно – все эти тряпошники не заканчиваются четко и резко, а плавно перетекают из лопат и кобур в штыки с палашами, а там уже начинают разбавляться и огнестрельным. Вот и приходится идти, глазеть, останавливаться, убеждаться, что ничего хорошего и нужного из потрепанной кобуры не торчит и так далее. Да и прихваченное с лотка пиво все же горчило чуть больше, чем стоило бы… вроде и сорт знакомый и прежде нравилось, но вот сегодня – не то. Причем "неправильный" вкус остался и когда бутылка закончилась, а чем перебить, по дороге как-то не попадалось. Одна надежда – дойти до ребят из Брно и за кружкой темного крушовице выслушать их жалобы на конкурентов из Zbrojovka Praga и Jihočeská.
Уже почти смирившись с мыслью, что сегодняшнее утро не задалось, я свернул в проход между рядами, чтобы срезать кусок пути к нашей палатке и тут-то краем глаза увидел "блеск жемчужины".
По моему личному каталогу это была типичная "лавка старьевщика". Даже стола нет, просто на небрежно сколоченном щите справа были развешаны в кобурах и просто так пистолеты с револьверами, под ними на куске брезента сиротливо лежало тело "виккерса", ну а слева в три ряда выстроились магазинки, кое-как рассортированные по степени сохранности. Один, два и три франка соответственно. Продавец восседал посреди этого развала на прогнувшемся стуле и, кажется, пытался задремать – по крайней мере, соломенное канотье он сдвинул на нос и ползающую по нему осу согнать не пытался. Обычно такие вот себе-на-уме дедули свозят на ярмарки довольно однообразный хлам, наменяный в деревнях, а осело там ох как немало. Городскому жителю вообще сложно представить, до какой степени этот "глубинный народ" фантастически и фанатически запаслив. Помню, случилась у нашего интернационального батальона одна история с "трехдюймовкой", когда местные кулаки часовых подпоили…
– Чегось купить хотели или так смотрите?
– Так, купить… – я взялся за крайнюю в "двухфранковом" ряду винтовку. Французский "лебель", явно успел в земле полежать, но недолго…
– Пять штук возьму.
– Десять гульденов.
– А скидка за опт?
Монету я достал заранее, выбрав из нескольких самую новую и теперь серебряный кружок словно бы сам по себе принялся кататься вокруг пальцев. Золото, конечно, было бы еще эффектнее, но куда старому хрену золото?! Тем более, десяток у меня нет, а двадцать приличных стволов у него и не набрать.
– Да я…
Торговаться дед любил и умел. Наверное. Будь у меня времени побольше, я бы просто напустил на него Китайца, вот уж кто готов спорить за каждый сантим "пока воды священной Янцзы не потекут вспять". Однажды он сбил так изначальный ценник в тринадцать раз, а пять-семь считал так себе результатом. Но я торговаться не люблю, так что рассчитывать приходилось лишь на психологический эффект. Прибыль от ржавых винтовок была для продавца далекой и абстрактной. А пять новеньких швейцарских франков – слава новому латинскому союзу за полновесную чеканку – сверкали перед ним прямо сейчас.
Хватило его на шесть минут, хотя повторяться он стал уже минуте на четвертой. Правда, когда я начал отбирать из стойки нужные стволы, он сделал вялую попытку снова начать спор. Но это я легко парировал, даже без особого тыканья под нос сколами на ложе и ржавчиной – просто выудил из кармана отвертку и многозначительно помахав ею. Угроза сильная – и он и я хорошо понимали, что внутри там разве что лягушки не завелись. Так что в ходе дальнейшего отбора говорил только я, комментируя недостатки очередной винтовки, а дед лишь изредка порывался вставить слово-другое в защиту своего товара.
Первыми мое личное сито прошли два "ли-энфильда". Стандартный "марк 3" военного выпуска и кавалерийский карабин длиной 21,2 дюйма. Оба в состоянии "так себе" – по поводу отсутствующего магазина я высказался особо. Но детали на "энфильд" найти не проблема, равно как и пристроить его за вполне неплохие деньги. Борцы за свободу в многочисленных британских колониях и около них очень любят, когда к их винтовкам без проблем подходят трофейные патроны.
Третьим отобранным стал датский "краг-йоргенсон". Сама по себе винтовка неплохая, хоть американцы в свое время сильно подпортили ей репутацию. Но вот патрон… если норвежско-шведский "шесть-с-половиной" много где знают и любят, то найти датскую "восьмерку" не так-то просто. У меня была пара идей насчет этой винтовки, но – это как повезет с потрохами. Внешне датчанин выглядел неплохо, но если внутри обнаружится ржа в значимых количествах…
Пятым я прихватил греческий "манлихер-шёнауэр". Образец 1903 года, еще до перехода на остроконечный патрон… про это я сказал вслух, а что в Африке многие до сих пор предпочитают старый, про это деду знать не обязательно. Точнее, знать-то ему это стоило бы, но раз не удосужился толком изучить свой товар, сам виноват.
Отбирая четвертую винтовку, я небрежно бросил: "Энфильд, модель 14… затвор приржавел, почти не ходит" и уже изрядно придавленный моими предыдущими комментариями продавец лишь убито кивнул.
Между тем, это был вовсе не очередной британец, а чистокровный канадец. Росс, третий вариант, с апертурным целиком. Конструкция слегка безумного шотландского лорда, принятая на вооружение канадцами и в итоге оказавшаяся не в том месте и не в то время – вместо стрельбища в Бисли в окопной грязи под Ипром. Прямоходный затвор, точные допуски и как результат, винтовка получилась очень чувствительной ко всему: качеству патронов, тщательности ухода и прочим вещам, привычным небольшой армии мирного времени, но резко пропадающим на большой войне. Не удивительно, что бедолаги-канадцы при первой же возможности старались разжиться у раненых или убитых томми более живучими «энфильдами». А высшие чины и политики, как обычно, с ничуть не меньшим упорством отказывались признавать свою ошибку – как будто на этой мировой бойне и без того было мало идиотизма. Но если не планируешь месяцами кормить вшей под артобстрелом, то в качестве точной винтовки «на далеко», канадский «росс» вполне интересен. Из валовых, без отбора, армейских стволов сравниться с ним, пожалуй, может разве что шведский "маузер". И, конечно же, швейцарцы. Росс даже без оптики очень хорош, а если уж поставить на него хороший прицел прямыми руками…
В общем, если повезет, на одной этой винтовке я, считай, поднял с земли франков тридцать, не меньше. Главное, чтобы канал ствола был в нормальном состоянии, а не "труба древней канализации".
Остальное прихваченное было так себе, я их набирал исключительно для маскировки, чтобы дед не начал задаваться лишними вопросами. Конечно, штуки в стиле "опять накопал всякой ржавой дряни" у нас не очень в ходу, но все же…
Как оказалось, загадывал я зря – сегодняшнее утро для нашей команды выдалось ударным. Мы со скучавшим за прилавком Марко едва успели обменяться парой слов про мое везение, как в проходе нарисовались Китаец и Свен, тащившие на тележке два продолговатых ящика. Судя по скрипу и пыхтению, в ящиках были отнюдь не цветочки.
– Принимай товар, насяльника…
Строго говоря, начальником в отсутствие Мастера оставался как раз Капитан, то есть Свен, однако его сейчас хватало только лыбиться до ушей. Я приподнял крышку верхнего ящика, глянул внутрь…
– Фигассе…
В ящике "внавал" лежали ручники Льюиса – штуки четыре, а то и все пять и, что самое удивительное, с клеймами Бирмингема. "Люська" – зверь, не то, чтобы редкий, но… британцы свои запасы распродавать не спешат, а сделанные американцами на "саваже" разошлись еще в начале 20-х. И с тех пор их особо не пробегало, потому как игрушка выходила дорогой, сложной, тяжелой и при наличии в продаже творений Джона Браунинга или Вацлава Холека не очень-то нужной. Это с одной стороны. А с другой – "льюис" один из немногих ручников, который нормально жрет "триста третий", подготовку в британских частях, за вычетом индусов, до сих пор проходят именно с ним, так что…
– Вы, парни, определенно зарываете свои таланты в землю, – сообщил я. – Нам срочно надо лететь в Браззавиль, с вашим нюхом уже через неделю мы будем по колено в алмазах. Сколько вы отдали за эти артефакты?
– Мартин, ты не поверишь. Мы их вы-ме-ня-ли.
Было видно, что Свена прямо распирает от желания поведать историю своего триумфа. Он с трудом сдержался до тех пор, пока мы не оттащили ящики в дальнюю часть палатки, подальше от любопытных глаз – и затем его прорвало.
Можно сказать, насчет алмазов я почти не ошибся. История оказалась вполне сравнимой, в том смысле, что необработанный алмаз надо сначала найти, а потом еще и понять, что эта мутная стекляшка на самом деле стоит кучу звонких монет. А Китаец и Свен сумели найти на ярмарке в Страсбурге живого финна. Вернее, сначала Китаец зачем-то притянул Свена к одной из палаток, а затем наш Капитан понял, кто и что перед ним и у него в голове начал щелкать кассовый аппарат.
Финны, насколько я про них знаю, что-то вроде нас, словаков, только живут севернее. У нас были венгры с турками, потом австрийские Габсбурги, а их делили русские и шведы. С последними у финнов были, как принято говорить, "сложные отношения", про которые Свен порывался рассказать, но соединенными усилиями нам удалось заставить его не отклоняться от сути.
Какое-то количество "льюисов" у финнов имелось еще со времен гражданской – то ли украденных у русских, то ли подаренных англичанами. Но их эксплуатировали очень бережно и даже если бы решились продать, здесь бы они явно не всплыли. В восточной части Балтики все, связанное с "армейскими излишками" уже схвачено парой немцев, Вельтенсом и Даугсом. А кто не понимает их намёков с первого раза – море там хоть и мелкое, но утонуть может не только человек, но и пароход с неудачно выбранным грузом. Времена сейчас неспокойные, в небе – воздушные пираты, под водой – неизвестно чьи подлодки. Опять же, морских мин там за войну накидали столько, что кое-где до сих пор на берег после шторма выкидывает. В общем, "льюисы" эти не финские явно. А кроме финских военных или местного ополчения, в этом медвежьем углу взяться они могли только из одного источника – от Советов.
Когда Свен это понял, они с Китайцем взяли продавца в оборот, да тот и не особо запирался. "Льюисы" действительно были от большевиков, – наследство царя и помощи белым, –из которого активно постреляли в гражданскую, а когда запасы британских патронов закончились, а сами пулеметы износились – свезли на какой-то склад под Ленинбургом и, как обычно у русских, забыли. Почти все. Думаю, были бы эти "льюисы" исправными и под русский патрон, их бы и на месте нашлось кому купить, ну а так пришлось тащить через границу и дальше.
За пулеметы финн хотел по двадцать долларов – в принципе, уже неплохая цена. Но у Свена в голове продолжала щелкать касса. Раз финн тащит свои товары через границу и обратно, причем оружие в количествах, скорее всего, у него "крыша" в ГПУ. А о чем мечтает каждый чекист, когда не мечтает о мировой революции, знает даже Свен: о кожаном пальто и о "маузере С96". Кожанками мы не занимаемся, а вот "маузеров" у нас собралось уже полтора ящика, для китайцев. Там "девяносто шестой" тоже культовая штука, берут всегда и платят хорошо – но ручник-то еще дороже.
Мне с моим одиноким "россом" оставалось разве что развести руками. Капитан действительно нашел алмаз, да еще и огранил его на бегу. Пару сотен фунтов на брата ребята подняли, считай, на ровном месте. А то и больше, если покупатель будет "горячий".
