Оглавление
Ожидание
Эмма стояла у окна, нервно теребя волосы, заплетённые в косу. Эта привычка появилась у неё еще в детстве и с возрастом она так и не избавилась от неё. Она ждала. Ждала Кевина, ждала чуда, ждала результата анализа крови из больницы Св. Игнация. Ждала…
Еще больше она ждала объяснений от Кевина из-за смс случайно прочитанной ею в его телефоне. Он писал какой-то Катаржине, называя её какой-то глупой кличкой - Кэт. Это едва не сломило Эмму. После стольких лет прожитых вместе, она вдруг поняла, что земля уходит у неё из-под ног. Что мир полный счастья и красок, в один миг стал однообразно серым и тусклым.
«КЭТ, Я ШЁЛ ЧТОБЫ ВПИТЬСЯ В ТЕБЯ КАК ВАМПИР, ЧТОБЫ ПОЗНАТЬ ТЕБЯ ВСЮ БЕЗ ОСТАТКА. НО ТЫ БЫЛА ХОЛОДНА И ОТТОЛКНУЛА МЕНЯ. Я БОЯЛСЯ БЫТЬ НАВЯЗЧИВЫМ. НО В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ Я БУДУ НАСТОЙЧИВЕЙ…»
Это убило её. Убило не физически, но морально. Словно в один миг по воле злого волшебника она перестала быть женщиной и стала фигурой на шахматной доске. Эмма плохо помнила тот вечер. Она кричала, плакала, требовала объяснений, но Кевин молча собрался и ушёл. На следующее утро у него был куплен билет в Милан по делам фирмы, которая отправляла его на консультацию для «Флоренс-секьюрити» по поводу настройки программ для службы безопасности. Возвращаться он должен сегодня. Он прислал э-мейл в котором сухо указал, что зайдёт вечером, сразу как приземлится его самолёт.
Она ничего не ответила ему, хотя в голове прокручивала и прокручивала сценарии разговора. Задавала вопросы, и сама пыталась на них отвечать. Выходило плохо, но остановиться уже не получалось. Её словно замкнуло. В голове пульсировало набатом только одно единственное слово: «Почему?»
Почему это происходит с ней?! Что она делала не так? Какие ошибки допустила? Она знала, что многие женщины в её ситуации идут к подругам и потом (не всегда, правда) к психотерапевтам, где умудрённые опытом врачи пытаются научить их жить с этой ношей или сбросить её. Она не пошла никуда: ни к Джулии, которая только что закрутила новый роман, ни к доктору Бернару, знакомому еще по школьной скамье. Эмма пошла в супермаркет и долго бродила по отделу с алкоголем примериваясь то к одной, то к другой бутылке. В конце концов она остановила свой выбор на виски.
Она шла домой, чувствуя холод бутылочного стекла, что прижимала к себе словно самоубийца-шахид самодельную бомбу. А поднявшись в свою квартиру, долго смотрела, не решаясь налить свой первый бокал. Затем внутри у неё что-то оборвалось, какая-то липкая струна, что до этого держала её в рамках. Она бросилась вперёд и дрожащей рукой налила янтарную жидкость в стакан. Трясущиеся руки расплескали большую часть, но и того что осталось хватило, чтобы у неё перехватило дыхание. Несколько секунд она могла только пучить глаза, затем бегом бросилась в туалет извергая из себя виски и то немногое, что смогла съесть за обедом. Аппетита до сих пор не было и Эмме казалось, что уже никогда и не будет.
Но алкоголь тем не менее попал в кровь и её повело. Наверное, из-за того, что она выпила на пустой желудок. Она и не заметила, как уснула сидя в кресле напротив окна, по которому словно колыбельная бежали ручейки дождя. Она вынырнула из сна совсем не выспавшаяся и словно измотанная дальней дорогой. Какая-то тревога поселилась в её душе. Еще не до конца отойдя от тяжёлого сна, она посмотрела на экран телефона. 17.37. Мама ей всегда говорила, что спать на вечер плохо. Самолет Кевина должен приземлиться через двадцать минут в аэропорту Guglielmo Marconi. Она решила принять душ, чтобы хоть так сбросить липкую паутину сна и тяжёлых раздумий.
В ванной она долго стояла под струями воды попеременно включая то холодную, то горячую воду. Затем насухо обтёрлась колючим полотенцем и набросив халат пошла на кухню. Горячий кофе вернёт ей ясность мысли и может, краткий миг покоя, как было всегда. Пока кипела вода, Эмма снова взглянула на часы. 18.01 Время еще есть. Она решила включить телевизор, но её опередила мелодия звонка. Она схватила телефон. Звонил Кевин.
- Алло, Эмма?! Милая, я наверно…знаю…
- Кевин, алло, алло!! Что случилось, говори! Алло!
- Пло…язь…прости меня…Я виноват…сти…
- Кевин!!!
- Люблю тебя, милая!
И связь оборвалась.
Эмма судорожно стала набирать номер Кевина, но бесстрастный механический голос повторял, что абонент не доступен. И так раз за разом. Тревога выросла до совсем невозможных размеров. На автопилоте Эмма включила телевизор и сразу попала на срочный выпуск новостей.
- Сегодня, в 17.50 по Гринвичу самолет авиакомпании Neos выполнявший рейс из Милана в Болонью по невыясненным пока причинам разбился при заходе на посадку. Из 136 человек, включая восемь человек экипажа находящихся на борту никто не выжил. Сейчас в аэропорту Болоньи ведётся спасательная операция с привлечением множества техники….
Эмма словно оглохла. Она видела, как шевелятся губы ведущей, понимала произнесённые слова, но они больше ничего не значили. Она бессмысленно смотрела на телефон, что всё еще сжимала в своей руке. Время звонка - 18.02. Длительность - 10 секунд.
Может?!
Что может, Эмма?!
Ты думаешь он жив?!
Что опоздал на рейс. Остался в Милане. Что говорит тебе твоё сердце, Эмма?
Жив ли Кевин…
Никто не выжил… Что прячется за этими словами. Имена, судьбы, трагедия…
Она выбежала из квартиры набросив плащ. Зонт так и остался стоять в корзине у вешалки и поэтому дождь с благодарностью раскрыл ей свои объятия. Под прохладными струями дождя она пришла в себя и вновь взглянула на экран телефона.
Время звонка - 18.02. Длительность – 10 секунд. Она замедлила шаг, а через несколько метров и вовсе остановилась, ноги её подогнулись, и она упала на мостовую, потеряв сознание.
«Люблю тебя милая…»
***
Красная шапочка
— Снова уходишь? – Голос звучал сонно, что и не удивительно, на дворе стояла ночь. Она не ответила. Закусив губу, продолжала молча одеваться. Свеча, зажжённая в полной тишине, при звуках голоса затрепетала, словно предчувствуя грядущую бурю. – Не уходи, — продолжил голос чуть тише.
Но она приняла решение, как принимала его уже не раз. Затянув шнуровку на высоких ботинках, она взглянула на кровать. Мужчина лежал, прикрывшись волчьей шкурой. Сон ушёл из его серых глаз, теперь в них плескалась печаль и переживание. В неверном свете одинокой свечи комната напоминала старую избушку из сказок. Так ей иногда казалось. Под потолком сушились пучки собранных летом трав, наполняя комнату ароматом лугов и полей. Резные ставни плотно закрывали окна, с вставленным в них слюдяным стеклом. Ей нравилось это время, когда она могла не принадлежать самой себе. Отречься на несколько часов от наложенного проклятия. Снова вспомнить, что она человек. Что она -женщина…
Аккуратно вложив наточенные ножи в ножны на бёдрах, предплечьях и спине, она снова повернулась к нему лицом. Шрамы, что пересекали его лицо, не коснулись губ и век, что делало его улыбку почти человеческой. Она не могла устоять, чтобы не улыбнуться в ответ. И он это знал. Откинув шкуру, он подошёл к ней как был — обнажённый. Обнял:
— Останься. Что если он действительно появится?! Ты конечно уверена в своих силах, но я хотел бы пойти с тобой. Что если ты не справишься?
Она отстранилась, окидывая его подозрительным взглядом.
— Ты что, готовился заранее?
— Ну да. Мне надоело спать одному, зная, что ты будешь носиться по лесу в надежде поймать призрака за хвост.
— Он не призрак!
— Да знаю я, знаю, — шутливо отмахнулся мужчина, снова привлекая её к себе. – Иначе сбежал бы от тебя после первой же ночи.
— Дурак!
— Да, я такой. Но я — единственный дурак, точно знающий, что твою бабушку и охотников сожрал оборотень, а не огромный волк. К тому же я подумал, вдруг чёртов зверь подох от старости, а ты тратишь свои юные годы на охоту за чудовищем. Сама посуди, его никто не видел уже пару лет, а ты каждое полнолуние отправляешься в лес, — он дотянулся до пучка ярко-голубых цветов, что и засушенные не утратили своей яркости. Сорвав один, мужчина неожиданно нежно вставил его ей в волосы:
— Говорят, синютики приносят удачу.
— Ага. Если истолочь, добавить спаржу и конский каштан. Затем настаивать тридцать дней в тёмном чулане.
— Да ты у нас травница!
— Была бы! Если бы бабушка прожила чуть больше. Это она меня всему научила.
— Извини. Не хотел бередить старые раны перед твоей охотой, — он выпустил её из объятий и отошёл к кровати, всё ещё хранившей тепло их тел. — Всё-таки не останешься?
— Ты же знаешь, что не могу, — она тоже отвернулась, делая вид, что поправляет перевязь, а на самом деле смахивая одну единственную слезинку. – Когда-нибудь это всё закончится.
— Как скажешь, — он погрустнел и как-то сразу обмяк, будто силы разом оставили его.
Полная Луна давала достаточно света, чтобы не блуждать по лесу наобум. Лёгкий ветерок лениво шевелил верхушки деревьев. В шелесте листвы слышалось таинственное звучание незнакомых ей ноток. Словно это было впервые. Словно это Луна позвала её, вырвав из объятий Морфея. Тем не менее, внутреннее чутьё говорило, что сегодняшняя ночь особенная. Где-то там остался её домик, вернее бабушкин, в котором она жила. Ей давно стало трудно говорить с матерью. Поэтому всё их общение сводилось к случайным встречам на рыночной площади. В такие моменты, обе становились еще более чужими и несчастными, чем были с утра.
Много позже в её жизнь ворвался Эрвин Грант. Ворвался и остался рядом, несмотря ни на что. Бывший ландскнехт, прошедший горнило десятка войн, вдруг встретил схожую с его собственной душу. И он как никто понимал её. Она улыбнулась своим мыслям и тут же отбросила их все до единой. Она пришла.
Посреди огромной поляны высился древний кромлех. Огромные камни были устремлены в небо, словно пальцы молящегося титана. В седой древности, когда на этих землях жили кельты, здесь совершали свои таинственные ритуалы друиды. Но и они были всего лишь пришельцами из других мест. А камни всё так же стояли. Величественные и покинутые. В этом месте чувствовалось присутствие древних, суровых сил. Особенно в такие ночи как эта. Но её уже давно не волновало прикасание к чему-то неизведанному. Перед каждой полной Луной, все её чувства и желания словно сковывал лёд, превращая в холодную, бесчувственную охотницу. Только Гранту удалось рассмотреть под слоем льда мятущуюся душу. Но и ему до конца не удалось избавить её от притяжения отмщения, которое словно лесной пожар сжигало её изнутри.
Что произошло тогда, тринадцать лет назад, она не могла объяснить до сих пор. Всё что осталось в её памяти, это растерзанные тела охотников и, словно уснувшая после обеда бабушка. В следующее мгновение перед ней появляется самое ужасное из виденных ею созданий. Она запомнила лишь огромные, налитые золотым светом глаза и тяжёлый запах хищного зверя. Она тогда закричала и закрыла глаза руками, сжавшись в вздрагивающий комок на траве. Сквозь громоподобные удары сердца, она слышала тяжёлые шаги и звук втягиваемого воздуха. Чудовище обнюхивало её, словно решало – житье ей или умереть. Крик замер в её горле, тоже напуганный близостью вероятной смерти. Но когда она осмелилась приоткрыть глаза, на поляне у кромлеха никого не было. Только серебристый лунный свет равнодушно взирал на следы преступления.
Сегодня она чувствовала себя иначе. Кожу словно кололи тысячи маленьких иголок. Казалось, что сам воздух пропитан ожиданием. Сегодня свершится месть. Тот миг, ради которого она жила все эти годы. Зашуршав, первый нож покинул свои ножны. За ним короткий меч. Красная накидка с капюшоном, давшая ей прозвище, отброшена назад, чтобы не мешала. Походка стала крадущейся. Она осторожно ставила ногу на носок, затем плавно переносила вес на пятку. Сливаться с кустарником не имело смысла из-за красной материи, никогда не покидающей её плеч. Криво усмехнувшись, Красная Шапочка продолжила красться.
— Сегодня или никогда, — шептала она себе под нос, высматривая признаки присутствия чудовища. Неожиданно температура стала резко падать. Изо рта пошёл пар. Из-за тёмной стены деревьев потянулись клочья тумана, обвивая менгиры, словно щупальца кракена. В воздухе зазвенели капельки влаги. Она устремилась в центр кромлеха, мечом отбивая особо настырные ветки. Впереди появилось сияние неприятного белёсого света, из которого во все стороны ударили пучки молний. Отбросив страх, Шапочка сделала еще несколько шагов и остановилась.
В центре кромлеха вспухал пузырь молочного цвета, из которого по земле змеились молнии. Она подошла почти вплотную к нему, протянула руку, и в этот момент он лопнул. Во все стороны брызнул свет, и в воздухе перед Шапочкой появился разрез, явив ей видение какой-то далёкой страны. Небо там было нежного зеленого цвета с белыми барашками облаков. А трава на земле имела необычный пурпурный оттенок. По дороге тянущейся из-за холмов шёл человек. Он был высокого роста, и чем ближе подходил, тем выше казался. Лицо его носило маску безмятежности, но первое, что пронзило грудь Шапочки, было узнавание. Золотой блеск глаз не спутать ни с чем. Наконец он заметил её, и его губы раздвинулись в волчьей усмешке, явив влажно блеснувшие клыки.
— Всё-таки дождалась! – прорычал он. – Хорошо! А то эта история стала мне надоедать. Пора поставить последнюю точку. Где мой сын?
— ??
— Эрвин, глупая ты птица. Мой младшенький, решивший проявить жалость к низшему существу. Ему видите-ли стыдно за меня, поэтому он спутался с тобой, вообразив, что так искупит мои грехи.
Шапочка стояла как громом поражённая. Но инстинкты заставили её двигаться, не смотря на ужас произнесённых незнакомцем слов.
— Кто ты, убийца? – Наконец справилась она со своим горлом.
— Я король ррахашей, Джанедарр. Ваш мир — наши охотничьи угодья. А ты — моя добыча! – последние слова он уже прорычал, превращаясь в героя всех её ночных кошмаров. Преодолев одним прыжком разделявший их барьер, он бросился на неё. Огромный серый волк, размером с телёнка. Она встретила его сталью, и битва началась. Оборотень запрокинул голову и завыл и … ему ответили. Внутри у Шапочки похолодело. С двумя ей не справиться. А если быть честной до конца, то и с этим королем оборотней шансов у неё немного. Она резким движением кисти метнула первый нож. Он ударил оборотня в грудь, вызвав визг боли. Но уже через мгновение ей пришлось уворачиваться от его когтей. Отогнав его широким взмахом меча, она незаметно перевела дыхание. На месте раны не текла кровь, а вился голубоватый дымок. «Значит тебя можно ранить!» – подумала она.
Зверь тем временем взвинтил темп атак, словно и не был ранен. Шапочка получила несколько болезненных царапин, но успела воткнуть еще один нож. Новый рёв боли разнесся по лесу. Тогда-то она и услышала, как кто-то мчится по лесу в их сторону. Кто-то массивный и тяжёлый. Она сменила позицию, чтобы оказаться с трех сторон, окруженной деревьями. Король оборотней напал еще раз, но успеха не добился. Тогда Шапочка решилась на отчаянный шаг, продиктованный не страхом, но отчаянием. Она бросилась вперед, вкладывая все силы в последнюю атаку. Она нанесла Джанедарру еще одну рану, но пропустила удар лапой и отлетела к камням, потеряв в падении меч и последний из ножей. Огромная туша тут же нависла над ней, пятная слюной её некогда белую блузку.
— Стой, отец! – раздался голос Эрвина и в круг камней влетел еще один зверь. – Оставь её в покое!
— Ты мне не указ, щенок!
— Нет, отец! Но я не дам тебе причинить ей вред.
— Неужели выступишь против меня?!
— Если до этого дойдет, то да!
— Ну что ж, мне всегда было интересно, хватит ли у тебя мужества на этот шаг, сын! – произнеся это, оборотни сцепились в яростной схватке. Огромный чёрный сразу завладел инициативой, тесня более светлого сородича. Вот он впился зубами в его бок, вырвав изрядный клок шерсти. Эрвин полоснул отца когтями по оскаленной морде, но тут же был сбит на землю мощным ударом. Взгромоздившись сверху, чёрный зверь стал методично избивать своего младшего сородича. И останавливаться судя по всему не собирался. Он не видел, как за его спиной молчаливой тенью поднялась Шапочка, сжимая в руке нож. Без разбега она прыгнула ему на спину, вонзая нож в мощную шею, покрытую свалявшейся шерстью. Кровь, ударившая ей в лицо, была красной. Вопль боли оглушил её. Внезапно кокон белого света вспух, разом став шире, всасывая в себя всех героев разыгравшейся драмы…
P. S.
По белой дороге, держась за руки, шли мужчина и женщина в красной накидке. Оба были покрыты кровью, но улыбались. Хотя казалось, что каждый улыбается каким-то своим мыслям.
— Как хорошо вернуться домой. Братья постараются бросить мне вызов, но это остановит их, — он поднял руку, в которой сжимал отрубленную волчью голову. – Думаю тебе здесь понравится, Шапочка.