Побывал в гостях у художника Николая Александровича Пахомова. Он рассказал, что к нему приходил сан-техник.
Посмотрел картины. Сказал:
— Искусство, блин!
Посмотрел трубы. Все исправил.
Сели пить чай. Оказалось, что сантехник — татарин и жуткий националист. Поспорили.
— А ты на каком языке думаешь? — наконец спросил его Николай Александрович.
Тот призадумался, потом покраснел и говорит:
— Ты кончай такие вопросы задавать!
Поэтесса Наталья Николенкова вспоминает детство: — Однажды мама, забирая меня из садика, сказа¬ла, что купила живые цветы. Я была уверена, что они будут петь и танцевать...
У одного башкира в 1950-е годы родился сын. Он решил его назвать Чойбалсан — в честь знаменитого монгольского маршала. Стали обмывать с соседом Васей.
— Сына-то как назвал? — спрашивает Вася.
— Чойбалсан!
— Чей пацан? — не понял сосед.
— Пацан мой, — ответил счастливый папаша.
— А как назвал? — не унимается сосед.
— Чойбалсан!
— Чей пацан? — не понял сосед.
— Пацан мой!
— А как зовут?
— Анвар! — ответил отец.
Так известный правозащитник Анвар Юмагулов получил свое имя.
Данил присутствовал при родах жены.
— Ну и как? — спросил я.
— По ощущениям — как-будто опять фигачишь из пулемёта на стрельбище, — сказал он.
Приходили ко мне в больницу уфимские литераторы — Залесов, Кривошеев, Барановский и Белоногов. Слово за слово, разговор пошел о кредите.
— Кредит взять легко, я сам брал не раз, — со знанием дела сказал Кривошеев. — Во-первых, надо прийти трезвым...
Встретил возле Дома печати известного уфимского шоумена Владимира Боровикова.
— Как жизнь? — спрашиваю.
Он отвечает:
— Прошла...
Спорили как-то с Володей Глинским. Наконец я ему сказал:
— Володя! Когда ты со мной разговариваешь, ты разговариваешь с моим разумом. А когда я с тобой раз-говариваю, я разговариваю с твоей печенью!
Башкирская поэтесса Лариса Абдуллина как-то мне заявила с известной женской интонацией:Ну что ты там переводишь! Света Чураева знаешь как меня перевела! Я ей в тон: Ну конечно, одна истеричка другую!
